От редакции: В закрытой группе «Русского Собрания» в телеграмме проходят жаркие дебаты по различным идеологическим и политическим проблемам России и мира. Иногда они выкристаллизовываются в виде статей. Один из споров был спровоцирован Валдайской речью Владимира Путина, где он говорил о возможности невоенного переформатирования мира. Предлагаем вниманию читателя статью А.В.Руденко и ответ К.Г.Новикова.
Александр Руденко прогнозирует начало большого мирового военного конфликта. Связывает он его с неразрешимыми противоречиями между Израилем и Ираном по вопросу приобретения последним ядерного оружия. Неизбежным, по его мнению, является втягивание в этот конфликт США, как союзника Израиля, и перерастание ближневосточного конфликта в мировой, с вовлечением в него крупных держав. Сроки начала конфликта обусловлены началом экономического падения США и, по экспертному мнению, на которое А.Руденко ссылается и с которым, по-видимому, он согласен, произойти это должно в течение 2-3 лет. То есть война не за горами, все предпосылки к ней созреют уже к 2023-2024 годам.
Я думаю, что уважаемый автор ошибается: и по срокам начала войны; и по определению повода к ней; и по характеру возможной войны.
Начну с последнего. Да, мировые противоречия нарастают, все мы это чувствуем. Но ядерная начинка современного мира делает мировой конфликт в военной форме невозможным. Мир в течение почти 50 лет балансировал на грани войны СССР и США, но так и не перешёл ее. Более того, наличие ядерного оружия и очевидный самоубийственный характер войны стали причиной прекращения больших войн в принципе, с чем связан перенос военной активности на третьестепенные театры военных действий. Великие державы предпочитали теснить и тестировать друг друга чужими руками, сталкивая и поддерживая страны третьего мира. Предпочитали тогда и предпочитают сейчас, ничего в этом плане не изменилось. Мы, например, конфликтуем с США и Турцией в Сирии, но к войне между «уважаемым партнерами» это не приводит.
Второе. Поводом к нарастающему мировому конфликту является утрата США положения мирового гегемона, возвышение Китая до уровня претендента на мировое лидерство, кризис либеральных ценностей и системы мироустройства, навязанных человечеству. То есть, генеральная линия предстоящего конфликта — это противостояние США и Китая с вовлечением в него других крупных субъектов.
Противоречия же Израиля и Ирана, в этом плане, являются периферией, хотя гипотетически и могут стать частью разворачивающегося противостояния, но не более того. Конфликт Израиля и Ирана не является причиной противостояния Пекина и Вашингтона и не находится в центре их взаимного внимания.
Далее. В любом случае США и Китай предпочтут экономическое и блоковое противостояние прямому военному столкновению. Как в силу самоубийственного характера при его перерастании в ядерный, о чём шла речь выше, так и в силу очевидной бесперспективности неядерной прямой войны между ними.
Это не значит, что не может быть конфликта между США и КНР, например, через поддержку Вашингтоном Тайваня. Но планы по вторжению США на материковый Китай или Китая на западное побережье США выглядят фантастическими. Военные могут прорабатывать сценарии такого рода вторжения, так же как СССР детально прорабатывал бросок через Тихий океан в случае войны с США. Более того, для этого на Дальнем Востоке была сосредоточена сильная, соответствующим образом оснащённая и подготовленная группировка советских войск. Но планы эти были подстраховочными, «на случай большой войны», первыми начинать вторжение в Кремле не собирались.
Китайцы же с их торгово-закупочным менталитетом сейчас с завистью наблюдают за тем, как русские позволяют себе конфликты и военные операции за рубежом, идущие поперёк планов Запада. Но сами, даже уже являясь великой державой, старательно избегают участия в военных акциях. И будут это делать в будущем. Такова китайская психология. Есть свои ограничители того же порядка и у американцев. Об этом будет сказано ниже.
Военный конфликт Израиля и Ирана более, чем вероятен. Израиль считает наличие у Ирана ядерного оружия прямой угрозой своему существованию, поэтому Тель-Авив сделает всё, чтобы предотвратить его появление у Тегерана. В том числе, через применение крайних мер, таких как удары по иранским ядерным объектам.
Но не стоит путать войну, затяжной обмен ударами с воздуха и разовую акцию по уничтожению ядерных объектов: прямое военное вторжение Израиля невозможно как по военным, так и по географическим причинам; изматывающий продолжительный обмен ударами затратен, тяжело реализуем и, по большому счету, не нужен, если нет планов наземного вторжения; одномоментный удар по ядерным и ключевым объектам возможен, но чреват ответным ударом, в том числе, и ассиметричным, по американским базам и союзникам в регионе. Что заставляет Израиль (и Вашингтон) до поры воздерживаться от него. Подчеркнём — даже от него, не говоря уже о чём-то большем.
Эти же соображения лежат в основе нежелания Вашингтона идти на прямое военное противостояние с Ираном, либо санкционировать нанесение удара Израилем.
Война против Ирана, если под нею иметь в виду прямое американское вторжение по типу «Бури в пустыне», лишена для Вашингтона какого-либо смысла и перспективы. Американцы привыкли воевать, лишь имея абсолютное превосходство над противником. И это не случайность, а часть американской ментальности, и она реализуется на всех уровнях – от предписанной тактики действий взвода до принятия решения о начале войны. Любое подразделение американской армии должно переходить к прямой атаке, только окончательно сломив сопротивление противника. И никак иначе. Если противник продолжает бодро отстреливаться и демонстрирует волю к сопротивлению, атака и прямое боестолкновение считаются нецелесообразными.
Иран в эту американскую манеру боевых действий абсолютно не вписывается. Тегеран обладает сильной, боеспособной армией и ПВО. Сломить их одним или серией дистанционных ударов не получится. В Иране стабильный режим с коллективным руководством, значит, нейтрализация лидера, либо ряда руководящих фигур, ничего не даст. Иранское население сплочено идеей противостояния Израилю и Америке и еще более сплотится, в том числе, вокруг правящего режима, в случае начала американской агрессии. Иран – 80-ти миллионная, географически крупная страна, это значит, что быстро прорваться с боями к его столице и жизненно важным центрам не получится.
Блокировать и изолировать Иран можно только со стороны Персидского залива — поставив, при этом, под удар его нефтяные коммуникации. Но при любом раскладе останется коридор через Каспий с выходом к России, что делало войну с Ираном крайне проблематичной, даже когда американцы оккупировали Афганистан и Ирак. Иран был окружен американскими войсками с запада и востока, но иранский режим вёл себя, по прежнему, вызывающе антиамерикански, так как и в Тегеране, и в Вашингтоне понимали, что вторжения на иранскую территорию Америка себе позволить не может.
Разгромить иранскую армию лихим ковбойским ударом с воздуха не получится, а затяжные войны Америка вести не любит, да уже и не может.
Кроме этого, Иран способен дестабилизировать весь ближневосточный регион и не факт, что даже гипотетически такой вариант дестабилизации Вашингтону и глобалистским силам нужен.
При демократической администрации Обамы реализовывался сценарий предоставления Ирану большей свободы рук и пространства для манёвров. Что должно было потеснить недружественных американским демократам и их партнёрам-глобалистам Саудитов, Израиль и их инфраструктуру влияния, а также подтолкнуть Ближний Восток к переформатированию. Этой же цели служило потворство и фактическая поддержка ИГИЛ (запрещена в России. – Ред.).
То есть, сценарий был прямо противоположный военному – не атака на Иран, а высвобождение его активности, не защита Израиля, а его стеснение. О причинах такого рода недо произраильской политики американских демократов, разговор отдельный.
А здесь же можно добавить вот что. Трамп совсем недавно попытался закрыть болезненный для американцев вопрос войны в Ираке и почти полностью вывел оттуда войска. Байден только что с позором бежал из Афганистана, выведя американские войска и оттуда. Американское общество устало от бесплодных войн, а сидящие в Белом Доме демократы не склонны легко идти навстречу израильским авантюрам и нацелены на какой-то вариант компромисса с Ираном. Да, на повестке у Вашингтона – сдерживание Китая, но возможность большой войны с ним представляется еще более фантастической.
В этой ситуации не вижу причин ждать, что американцы влезут в новую войну на Ближнем Востоке, либо где-то еще сейчас или через 2-3 года. Все имеющиеся факты говорят об обратном.
Что не означает снижения международной напряженности и не исключает больших неожиданностей. Но в большую войну в ближайшее время лично я не верю.
Константин Геннадиевич Новиков, православный публицист, Тула
