Чтобы уверовать, надо любить

Многие прихожане нашего храма спрашивают о моём отношении к «екатеринбургским останкам». Немало и тех, кто специально приезжают к нам в храм с таким же вопросом. «Вы, отец Александр, – говорят они, – выпустили ряд книг о чудесах Царственных мучеников до их прославления и написали ряд заметных статей о необходимости их канонизации. Все помнят, как в течение нескольких лет Вы читали на радио "Радонеж" письма о чудесах Царственных мучеников. А после прославления вышла не одним изданием Ваша книга "Царь"».

Действительно, в нашем храме в течение уже трех десятков лет в день памяти святых Царственных мучеников традиционно собирается очень много народа. У нас есть немало святынь, связанных с Царственными страстотерпцами. Среди них икона художника Володченко, изображающая стоящих по обе стороны Распятия Христова святых Царя-мученика и патриарха Тихона, а за ними – бесчисленный сонм новых мучеников и исповедников. Эта икона была написана в 1930 г. в Харбине по откровению свыше. Есть также икона с молочным зубиком одного из царских детей. Она была передана нам православным приходом из Франции, который получил ее в свое время через близких Пьера Жильяра. В течение долгого времени в нашем храме находилась известная многим мироточивая икона святого Царя-мученика. Есть еще и другие святыни. Но дело не в этом. Эта проблема сама по себе представляется мне не второстепенной. Ниже я привожу ответы на вопросы, которые чаще всего мне задают.

– Отец Александр, снова с исключительной остротой возникла в Церкви тема идентификации останков царственных страстотерпцев. И снова мнения разделяются. На днях я прочитал статью на РНЛ под названием «Православные волнуются», где ставятся под сомнения выводы ученых о подлинности царских останков. Интересно, кто уполномочил автора статьи говорить от имени «православных»? Известно, что только небольшая группа людей активно противостоит безусловно убедительным аргументам научных исследований. Именно эти «ревнители не по разуму» постоянно устраивают смуту в народе и дерзают говорить от имени «православных». Обращает на себя внимание тональность статьи. Ощущение, что автор предупреждает предстоящий Архиерейский Собор, который должен рассмотреть вопрос о подлинности останков: «Если вы нас не послушаете и признаете останки подлинными, то раскол или по крайней мере большую смуту мы вам обещаем». Мне кажется, они действительно попытаются это сделать. Как Вы думаете, насколько принципиально важно общецерковное решение этого вопроса? В Церкви и так хватает разделений. Слава Богу, святые страстотерпцы прославлены, и мы все можем молиться им. У нас есть их иконы, некоторые из них – даже чудотворные.

– Определение, являются ли эти останки подлинными – совсем не второстепенный вопрос. Святая Церковь свидетельствует, каким дивным чудом могут быть мощи умершего человека, мощи святого. Через них действует сила Христова Воскресения. Поколения русских людей в течение веков воспитывались на благоговейном почитании мощей святых, всегда связанном с рассказами о подвигах святых подвижников и мучеников. Жития святых и святыни были основанием народной нравственности и культуры. И одной из характерных особенностей русского православия всегда было паломничество к святым местам. Эти традиции живы и доныне. А когда мощи святых, таких, как, например, мученики Антоний, Иоанн и Евстафий Виленские или святой Феодосий Тотемский, или Иоасаф Белгородский были выставлены после революции в московских музеях, многие верующие приходили, чтобы поклониться им, а некоторые священники даже совершали перед ними молебны.

Мы знаем также, что происходило при вскрытии святых мощей советской властью по всей нашей стране с октября 1918 г. по апрель 1922 г. После революции в течение трёх лет были вскрыты, а вслед за этим часто конфискованы драгоценные останки целого ряда великих святых, которых знала русская земля. Известны случаи, когда красноармейцы вскрывали мощи святых и уничтожали их. И вместо них, чтобы дискредитировать Церковь в глазах народа, выставлялись восковые куклы на обозрение всем. В некоторых монастырях, зная об этих кощунствах, прятали мощи, подменяя их, чтобы спасти от поругания. Такие меры если не позволяли защитить верующих от глумления безбожников, то, по крайней мере, позволяли им не давать святыню псам. Большевикам надо было посеять сомнение в народе, соблазнить всех. Смотрите, мол, вот эксплуататоры народной доверчивости с целью наживы, которых надо убивать.

Неудивительно поэтому, что в 90-е годы прошлого века, когда «екатеринбургские останки» были объявлены принадлежащими царской семье и захоронены в Петропавловском соборе, многие православные христиане не согласились признать эти останки святыми мощами, считая, что наследники прежних разорителей святынь пытаются совершить тот же обман. Разве их отношение к Церкви не отмечено отсутствием чувства святого, презрения к народному благочестию? Кто тогда, после революции, были инициаторами кампании, на каком уровне – народный комиссариат по делам юстиции, 8-е отделение которого было специально создано для ликвидации, как это официально называлось, аппарата Церкви, ЧК или Совет народных комиссаров. Ни одно важное решение не могло быть принято без санкции членов Политбюро во главе с Лениным. Кроме того, организация этой кампании по всей стране требовала тесного сотрудничества ЧК и Красной Армии.

Одновременно со вскрытием святых мощей происходило создание так называемой «живой церкви», конфискация церковного имущества с грандиозным проектом гонения на Церковь, план которого тщательно разрабатывался в узком кругу большевистского руководства. Они намеревались в этом тотальном гонении на Церковь в конце концов разрушить ее до основания, поставив всех верующих перед выбором между отступничеством или мученичеством. Целью вскрытия святых мощей было подготовить все это, доказать, что никаких нетленных мощей как таковых не существует, и тем самым нанести глубокую рану вере народа. Замысел сатаны, исполнителем которого являлся режим, был лишить православный народ источника избыточествующей благодати, связи его с его святыми как раз в то время, когда он более всего в этом нуждался – во время великих скорбей и испытаний. Таковы понятные нам рассуждения.

И вот о чём мы не должны забывать. Прежде чем начать кампанию вскрытия святых мощей, безбожная власть составила некий типологический список святых, останки которых следует конфисковать. Среди них были святые общенародного почитания, такие, как преподобный Сергий Радонежский, преподобный Серафим Саровский, святые пустынники – преподобный Павел Обнорский, преподобный Александр Свирский, святые жены – Феврония Муромская, Евфросиния Полоцкая, святые мученики Евфимий, Игнатий и Акакий Афонские, святитель Тихон Задонский. Святой отрок Артемий Веркольский, святые страстотерпцы, такие, как князь Михаил Тверской. Одним словом, в замысле диавола было нанести удар сразу по всем проявлениям святости. Только оттого что тогда была гражданская война, твердое сопротивление монахов и простых верующих не дало осуществить этот план до конца. Точно так же святые царственные страстотерпцы имеют исключительное значение для Церкви. Они – в центре бесчисленного сонма новых мучеников и исповедников Церкви Русской, всей святости 20 века. И вопрос об их святых мощах столь важен для нас.

Многие в церковном народе восприняли захоронение останков в 1998 году, инициированное правительственной комиссией во главе с Немцовым как политическую акцию. Даже если первоначально это были подлинные останки, кто может дать гарантию, что люди, столь неоднозначно относящиеся к Церкви, не подменят их на каком-нибудь этапе? У многих было впечатление, что главное для устроителей этого захоронения – создать атмосферу двусмысленности. Если в сознании верующих это ненастоящие мощи, то психологически что происходит? И Царь как бы ненастоящий, и православная монархия ненастоящая. А если эти мощи настоящие, все равно, смотрите, как мало народа идёт. Мало, потому что православный народ в большей своей части подозрительно относится к тому, что там представлено. Создавая видимость восстановления исторической справедливости, эти люди пытались воспрепятствовать прославлению царя или, если оно все-таки состоится, сделать его чисто декоративным. Раньше враги Церкви старались уничтожить святыню физически, чтобы ее просто не было, а теперь главная их забота о том, чтобы соль потеряла свою силу.

Святитель Иоанн Златоуст говорит, что нагие кости святых угодников дороже всех сокровищ мира. И мы можем сказать, что мощи святых царственных страстотерпцев могут оказаться дороже всего золота, всех алмазов, всех утраченных богатств России, опираясь на которые она надеялась возродиться.

– Отец Александр, говорят, что Вы были хорошо знакомы с Гелием Рябовым, публикация которого в журнале «Родина» в 1990 г. наделала много шума.

– Так сложилось, что я познакомился с Гелием Трофимовичем Рябовым в 1989 году. Ко мне привёл его главный редактор известного в свое время эмигрантского журнала «Континент». Рябов посвятил меня в тайну царских останков. Он был писатель, по профессии криминалист. Консультант по печати и кино при министре внутренних дел Н.А. Щёлокове, Рябов был автором популярного телесериала «Рождённые революцией» и «любимым милицейским писателем».

Начало поисков царских останков – 1976 год. В те годы повышенный интерес к гибели Романовых вызывал подозрение властей. Но Щёлоков покровительствовал Рябову. Щёлоков сам втайне почитал царскую семью. Об этом свидетельствует его дочь. По письму Щёлокова Рябов получил в Свердловске план-карту города и его окрестностей и допуск к секретным архивам, в частности, к знаменитой записке одного из главных убийц царя – Юровского. Обо всем этом есть книга и фильм самого Рябова «Как это было».

Поиски останков требовали огромного труда. Как вспоминает дочь Щёлокова Ирина: «Гелий сошёл с ума! Он привёз череп Николая II в Москву и просит провести экспертизу… Он плохо понимает, что делает. Если об этом узнают – ему головы не сносить».

Действительно, его работа была связана с огромным риском. Неслучайно власти стёрли с лица земли дом Ипатьева, чтобы не осталось никакого следа о царе-мученике. О каких амбициях, каком выставлении себя могла идти речь, когда советская власть нерушимо и прочно утверждала свою силу, и как говорил тогда Генри Киссенджер, «она будет так же прочно стоять не менее века». Какому безумцу могло придти тогда в голову идти наперекор всему с явным риском для жизни? В этом свете обвинение Рябова в том, что его публикация в журнале «Родина» о царских останках – провокация с намерением совершить подлог – более чем несостоятельна.

Гелий Трофимович посвятил меня в эту тайну. К тому времени он стал глубоко верующим человеком. Хранить останки у себя дома было опасно, и 7 июня 1980 года все найденное было возвращено на прежнее место и захоронено. Только в начале 1990-х годов было вскрыто захоронение, произведена экспертиза. Останки, как известно, погребли в Петропавловском соборе в 1998 году.

Могу еще добавить, что летом 2018 года я был приглашён святейшим патриархом Кириллом на совещание, где перед архиереями делали доклады о результатах своей работы известные ученые-криминалисты, связанные с крупнейшими международными центрами. Выступления длились в течение многих часов. Вывод был один: царские останки практически не могли быть полностью уничтожены, и они – подлинны. Между прочим, это подтверждал и анализ ДНК крови цесаревича на его рубашке, доныне хранящейся в Японии. Мне было радостно слышать, что это было то же заключение, к которому пришёл в свое время Рябов.

– Если «екатеринбургские останки» подлинные, как утверждают учёные в новой Патриаршей комиссии, почему через них не совершаются чудеса?

– Вопрос по существу. Всегда в русском православном народе, от епископа до самого простого человека, каждый с благоговением приближался к святым мощам, и никто не смел рассматривать их с любопытством, подобно филистимлянам, заглядывающим в ковчег завета. Но в нынешней ситуации есть некоторые особенности.

Нам говорят, что никакие научные исследования, а только благодать Божия и чудеса, совершаемые ею, могут убедить в подлинности святыни. Это в известном смысле действительно так. Но мы знаем, что Господь не мог совершить в своем отечестве никакого чуда из-за неверия живущих в нём (Мф. 6: 5-6). Точно так же, если заранее с предубеждением настроиться против свидетельств учёных, невзирая ни на какие их аргументы, то будет тот же результат.

И еще один важный момент. Вспомним, как в Евангелии двое из ближайших учеников Спасителя, Пётр и Иоанн, бегут к Его гробу, услышав от Марии Магдалины, что тела Господа нет во гробе. «Они побежали оба вместе; но другой ученик бежал скорее Петра, и пришел ко гробу первый». Эта подробность — возлюбленный Иоанн бежал быстрее Петра – объясняется не только тем, что он был моложе. Не впервые мы видим в Евангелии, что «второй» становится «первым». «И, наклонившись, увидел лежащие пелены, но не вошел во гроб. Вслед за ним приходит Симон Петр и входит во гроб, и видит одни пелены лежащие. И плат, который был на главе Его, не с пеленами лежащий, но особо свитый на другом месте». Не было и следа прикосновения чьей-то руки. Только тело исчезло, а погребальные покрывала остались на месте.

«Тогда вошел и другой ученик, прежде пришедший ко гробу, и увидел, и уверовал». Что он увидел? Он увидел то же, что и Пётр, но Пётр не знает, что это значит. Чтобы уверовать, надо иметь сердечные очи. Надо иметь глаза любви. Мы понимаем теперь, почему Евангелие говорит об «ученике, которого любил Иисус». Из-за этой любви Иоанн бежал скорее. Из-за этой любви он уверовал первый. На берегу Галилейского озера снова мы увидим «ученика, которого любил Иисус», узнающего воскресшего Господа раньше Петра (Ин. 21: 7). Снова мы видим, что вера движется любовью. У имеющих власть в Церкви в этом отношении нет никакого преимущества. Вместо того чтобы желать особого положения в Церкви или претендовать на исключительное знание Божественных тайн, мы должны стремиться быть первыми в любви. Это несравненно важнее всего остального.

«Он увидел и уверовал». Расположение погребальных покровов поразило Иоанна сильнее, чем пустой гроб. Когда Иоанн увидел «пелены лежащие» и «плат, который был на главе Его, особо свитый на другом месте», как будто молния озарила его сознание: это не могло произойти с помощью чьих-то рук, тело Господа просто перестало физически существовать внутри погребальных покрывал, оставшихся на месте. Но те же самые знамения ничего не сказали Петру. Никакое знамение, никакое чудо не может быть абсолютно убедительным доказательством. Необходим переход от видения к вере. Более того, скоро воскресший Христос скажет: «Блаженны не видевшие и уверовавшие» (Ин. 20: 29).

Апостол Иоанн Богослов является, прежде всего, как ученик, который верит, не видя. В вере есть что-то общее с самыми глубокими человеческими чувствами. Мы никогда не видим любовь тех, кто нас любит. Мы видим только знамения, только проявления этой любви. Но смысл этих знамений открывается только тем, кто умеет их распознавать. Жест, слово, какие-то предметы – очень неясные и хрупкие знамения. Требуется правильно их понимать, и всегда есть риск ошибиться.

Вот почему видение «пустого гроба» и «пелен и плата» были понятны только тому, у кого была любовь. Точно так же мы воспринимаем и таинства Церкви. И все, что в ней дается, – например, мироточивые иконы, мощи угодников Божиих. До определенного момента это только знамения. Поистине, одного Писания, одних фактов, какими бы они ни были, недостаточно. Пустой гроб, погребальные пелены становятся знамением только тогда, когда Дух Святой открывает их значение.

То же следует сказать обо всём, что происходит в нашей жизни. То же следует сказать и об останках святых царственных страстотерпцев. С одной стороны, Бог дает нам эмпирически, как факт, с помощью научных исследований увидеть, подобно апостолам Петру и Иоанну – тому и другому, – пелены и плат Христа, тела Которого нет во гробе. Но чтобы уверовать, что перед нами святые мощи, что Христос воскрес, одного этого недостаточно. Мы можем понять все события на подлинной глубине только тогда, когда видим их в свете Слова Божия, в Духе Святом. Только любовь дает увидеть истину. Чтобы уверовать, надо любить.

Протоиерей Александр Шаргунов, настоятель храма свт. Николая в Пыжах, член Союза писателей России