Карточный домик «украинства» рассыпается на глазах

Статья Владимира Путина «Об историческом единстве украинцев и русских, в терминах традиционной историософии – великороссов, малороссов и белорусов, явилась доказательством тезиса о том, что вопросы идентичности и исторической правды не менее важны, чем военные и экономические. Одной своей небольшой статьёй Президент России на идейно-теоретическом уровне, с помощью безупречных аргументов и фактов уничтожил проект Украины как «антиРоссии», доказал, что «вначале было Слово» и материализация мысли, в том числе, путинской статьи, является необратимой и неизбежной.

Ответ той стороны, которая строит из Украины «антиРоссию», оказался предполагаемо ничтожным. В соцсетях была просто истерика по принципу «тем хуже для фактов», а вот министр культуры Ткаченко стал повторять теорию польского реваншиста Франциска Духинского о «нерусском происхождении москалей, укравших русскую идентичность. К самой теории мы еще вернемся, но Ткаченко своими руками забил гвоздь в гроб концепции «украинцев как нерусских» и дал понять, что теперь Москва и Киев будут доказывать, кто здесь самый русский. Да пожалуйста, все, как один, исторические источники, свидетельствуют о том, все русские столицы являются таковыми.

Основные идеологемы этой школы, тезисы которой повторяют Арестович и Ткаченко, таковы. Население Московского государства – не славянское, а смешанное, славяно-финно-угорское, и поэтому население России и Малороссии (Украины) никогда не было единым народом. Мало того, Москва узурпировала имя Руси (теория о неславянском происхождении великороссов, впервые сформулированная преподавателем Уманской базилианской школы Франциском Духинским в целях идеологического оправдания польских претензий на эти земли, затем перекочевала в труды Грушевского и компании). «Варварская Москва» оккупировала «культурную Русь-Украину», превратив ее в свою колонию. Поэтому отделение от России есть закономерный результат национально-освободительной борьбы и антироссийские настроения есть результат «многовекового подавления украинской культуры».

А теперь посмотрим, что говорит на этот счет история. Теория о неславянском происхождении народа Северо-Восточной Руси опровергается как письменными источниками, так и исторической топонимикой. Уже в XII веке практически исчезают упоминания о финно-угорских племенах чудь, меря и т.д., полностью ассимилированных русскими. Историческая топонимика свидетельствует о тотальной колонизации жителями Киевской и Галицкой Руси этого края: два города Галича (на западе и северо-востоке Руси), два Звенигорода (аналогично), два Владимира – Волынский и на Клязьме, четыре Новгорода – Великий, Волынский, Северский и Нижний, два Перемышля, две реки Лыбеди и три – Припяти и т.д. Домонгольская архитектура, иконопись, фольклор сохранились в основном на севере и востоке Руси. Жило сознание не только национально-культурного, но и политического единства русской земли от Галича до Волги. Свидетельство тому – активное участие волынского князя Димитрия Боброка в Куликовской битве и идеологическое обоснование «собирания русских земель вокруг Москвы» коренным галичанином митрополитом Московским Петром (XIV век).

Источники свидетельствуют об однозначно русском и российском самосознании жителей Киева, Львова и Вильны в XIV-XVIII веках. На эту тему М.Максимович (1804-1873) – знаменитый южнорусский этнограф и историк, который в молодости «переболел» идеями Духинского, но в итоге, по мере ознакомления с историческими источниками, стал называть себя «щирым малороссиянином», написал работу «Об употреблении названий Россия и Малороссия в Западной Руси», отрывки из которой уместно процитировать.

«Не очень давно было толкование о том, будто Киевская и вся западная Русь не называлась Россией до ее присоединения к Руси восточной; будто и название Малой России или Малороссии придано Киевской Руси уже по соединении ее с Русью Великой или Московской. Чтобы уничтожить навсегда этот несправедливый и нерусский толк, надо обратить его в исторический вопрос: когда в Киеве и в других западно-русских областях своенародные имена Русь, Русский начали заменять по греческому произношению их именами Россия, Российский? Ответ: с 90-х годов XVI века... Основанием такого ответа служат того временные акты письменные и книги, печатанные в разных областях Русских... Приведу свидетельства тех и других.

Вот первая книга, напечатанная в Киеве, в типографии Печерской Лавры – «Часослов» 1617 года. В предисловии к ней иеродиакона Захарии Копыстенского сказано: «Се, правоверный христианине и всяк благоверный читателю, от нарочитых мест в России Кийовских, сиречь Лавры Печерския»... Основательница Киевского Богоявленского братства Анна Гулевична Лозьина в своей записи о том 1615 года, говорит, что она учреждает его – «правоверным и благочестивым христианам народу Российского, в поветах воеводств Киевского, Волынского и Брацлавского будучим...». Окружная грамота 1629 года, напечатанная в Киеве, начинается так: «Иов Ворецкий, милостию Божией архиепископ Киевский и Галицкий в Всея России...».

Но довольно о Киеве, обратимся к земле Галицкой.

Там Львовское братство в своей типографии прежде всего издало «Грамматику» 1591 года в наставление «многоименитому Российскому роду»... Того же, 1592 года, Львовское братство обращалось в Москву к царю Федору Ивановичу с просительными посланиями, в которых именуют его «светлым царем Российским», вспоминают «князя Владимира, крестившего весь Российский род» и т.п. В земле Волынской находим то же… Такое же употребление имен Россия, Российский было тогда и на Северо-Западе русском».

Какое же было подлинное отношение киевлян, волынян и львовян той эпохи к северной, Московской Руси?

Следует отметить, что идеология национально-политического единства Южной и Северной России была выработана в большей степени именно в Киеве. Венцом ее стал знаменитый киевский «Синопсис», написанный предположительно Киево-Печерским архимандритом Иннокентием Гизелем (во второй половине XVII в.). Эта книга переиздавалась около 30 раз и стала первым учебным пособием по русской истории. Согласно «Синопсису», «русский», «российский», «славянороссийский» народ – един. Он происходит от Иафетова сына Мосоха (имя последнего сохраняется в имени Москвы), и он «племени его» весь целиком. Именно «Синопсис» утверждает главенство суздальско-владимирских князей после разорения Киева татарами.

По «Синопсису», Россия – едина. Ее начальный центр – царственный град Киев, Москва – его законная и прямая наследница в значении общего «православно-российского» государственного центра. Весь русский народ един, и временное отделение его части от России в другие государства (Польшу и Литву) «милостью Божией» завершается воссоединением в единое «государство Российское» (см.: И.И. Лаппо. Идея единства России в Юго-Западной Руси. Прага, 1929).

Итак, Ткаченко мы исчерпывающе ответили. Но еще более крупный, еще более острый гвоздь в крышку карточного домика «украинства» забил сам Зеленский, заявив, что Россия не имеет права на монополию на русский язык, имея ввиду, что Украина имеет на него равные права. Этими словами он признал тот факт, что «самый украинский язык – это русский». И действительно, участие Северо- и особенно Юго-Западной Руси в создании общерусского литературного, «книжного» языка весьма красноречиво. Смело можно сказать, что участие это – преобладающее: грамматика, лексика, орфография и первые церковно-славянские и русские словари созданы во Львове, Киеве и Вильне.

Какова была языковая ситуация в середине ХVII в. в Юго-Западной Руси? Она обрисована в грамматике Иоанна Ужевича (1643 г.). В ней описывается «Lingua sacra» или «словенороссийский язык» (так именовался церковнославянский) – высокий книжный язык, язык богослужения и богословия, lingua slavonica или «проста мова» – гражданский, светский литературный и деловой русский язык, и «lingua popularis» – диалектная речь. (см.: Б.А. Успенский. Краткий очерк истории русского литературного языка (ХI-ХIХ вв.). М, 1994). В Киеве в 1627 г. «протосингел от Иерусалимского патриаршего престола и архитипограф Российския церкви» ученый монах, подлинный энциклопедист того времени Памва Берында издает толковый словарь «Лексикон словенороссийский или слов объяснение». В нём «руская» речь (в послесловии к Киевской Постной Триоди 1627 г. Берында называет «просто мову» «российской беседой общей»), противопоставляется народным диалектам – «волынской» и «литовской» мове.

Кодификация «словенороссийского» языка была произведена в основном в Киеве, Львове и Вильне. «Грамматика» Мелетия Смотрицкого стала учебником церковно-славянского языка для всей Русской Церкви буквально на века. «Проста мова» стала основой общерусского литературного языка. «...Действительно, «проста мова» не оказала почти никакого влияния на современный украинский и белорусский литературный языки... Однако, на историю русского литературного языка «просто мова» как компонент юго-западнорусской языковой ситуации оказала весьма существенное влияние. Достаточно указать, что если сегодня мы говорим об антитезе «русского» и «церковнославянского» языков, то мы следуем именно югозападнорусской, а не великорусской традиции... Это связано с тем, что условно называется иногда «третьим южнославянским влиянием», т.е. влиянием книжной традиции Юго-Западной Руси на великорусскую книжную традицию в ХVII в.: во второй половине ХVII века это влияние приобретает характер массовой экспансии югозападнорусской культуры на великорусскую территорию» (см. Б.А. Успенский. Там же).

Что касается диалектов – «волынской», «литовской» и многих других мов, то о «целесообразности» создания на их основе местных литературных языков лучше всего сказал замечательный галицко-русский историк Денис Зубрицкий в своем письме к М.А.Максимовичу: «...Ваши мне сообщенные основательные и с систематической точностью изданные сочинения – откуда идет русская земля, и исследование о русском языке читал я с величайшим любопытством и вниманием. Вы опровергли сильным словом мечтательные утверждения писателей и выдумки как о происхождении народа, так и о русском языке, которые мне всегда не нравились... Что касается до наречий русского языка, то их бессчетное число) внимательный наблюдатель, странствуя по русской земле, найдет почти в каждом округе, даже в каждой деревне, хотя и неприметное различие в произношении, изречении, прозодии, даже в употреблении слов, и весьма естественно» (см.: «Путями истории». Т.2. Изд. Карпато-русского литературного общества, Нью-Йорк, 1977).

Что же касается создания литературы на «киево-полтавской мове», то здесь уместно процитировать Н. Костомарова: «Пока польское восстание не встревожило умов и сердец на Руси... самое стремление к развитию, малороссийского языка и литературы не только никого не пугало признаками разложения государства, но и самими великороссами принималось с братской любовью» (см.: Н. Ульянов. Происхождение украинского сепаратизма. М., 1996). Все это дало повод известному русскому философу Николаю Трубецкому утверждать, что «та культура, которая со времен Петра живет и развивается в России, является органическим и непосредственным продолжением не московской, а киевской, украинской культуры», что русская культура редакции.

Зеленский высек сам себя. Если «самый украинский язык» – это русский, а украинцы – это самые настоящие русские, то почему его партия уничтожает русский язык, запрещая его в системе образования, объявляет русских, коими, как признали Зеленский и Ткченко, на самом деле являются украинцы, «некоренными»народом, а Москву, согласно киевскому «Синопсису» являющуюся инструментом собирания русского народа – главным врагом?!

Раз уж после статьи Владимира Путина и ответов Зеленского и Ткаченко на нее Москва и Киев будут теперь спорить о том, кто здесь главный русский, то почему бы не вспомнить идею Петра Столыпина о возвращении русской столицы в Киев – «Мать годов русских»?

Учитывая роль Москвы в многовековом собирании русских земель, Глава Государства Российского и Патриарх Русской Церкви, на мой взгляд, должны находиться в Москве, а вот Федеральное Собрание может и в Киев переехать…

Кирилл Александрович Фролов, публицист, глава отдела по связям с Русской Православной Церковью и православным сообществом за рубежом Института Стран СНГ