Коронованный учёными вирус Covid-19 проник во все сферы нашей жизни, включая отделенную от государства, церковную. Большинство храмов по распоряжению местных властей и с согласия властей епархиальных, закрыты.
Хочу в связи с этим поделиться одной поучительной историей, рассказанной мне знакомым церковным сторожем, которая произошла с ним в разгар вышеописанной кампании.
Предупреждённый настоятелем, что на время Божественной Литургии (в переводе с греческого языка обозначает «общественное служение») ворота на территорию храма должны быть закрыты, он впускал только священника и тех, чьё присутствие в храме необходимо для поддержания его деятельности. Однако, позже была сделана оговорка, что пустить всё-таки будет можно тех, за кого ходатайствует служащий клирик. Это достаточно смелое решение, поскольку, по мнению знакомого Патриархия мониторит ситуацию и священники нарушители строго наказываются.
Итак, в пустом храме, что становится пугающе привычной картиной, начинается Богослужение. В обязанности сторожа входит не только протирание ручек входных дверей спиртовых раствором, но и контроль за тем, чтобы все сотрудники храма, измерив предварительно температуру, были в масках. Всё это сделать нетрудно, но энтузиазма у него не вызывало от понимания абсурдности происходящего. Зачем и ради чего это, если храмы и так пусты, а Тело и Кровь Христовы, предназначенные для Вкушения православным христианам в утешение и оздоровление души и тела (в чём они сейчас, как никогда особенно нуждаются), делаются для абсолютного большинства из них, недоступными.
Сам Спаситель говорит об этом совершенно открыто: «Я хлеб живый, сшедший с небес; ядущий хлеб сей будет жить во век; хлеб же, который Я дам, есть Плоть Моя, которую Я отдам за жизнь мира… Истинно говорю вам: если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будите иметь в себе жизни. Ядущий Мою Плоть и пьющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нём» (Ин. 6: 51-56). И «частое причащение жизни, – говорит святитель Василий Великий – один из столпов Церкви, – что иное, как не частое оживление». В подтверждении важности Святого Причастия, приводил мой знакомый и мнение Русского Святого – праведного Иоанна Кронштадтского: «…в нас нет истинной жизни без источника жизни – Иисуса Христа. Литургия есть сокровищница, источник истинной жизни, потому что в ней Сам Господь. Владыка жизни преподает Себя Самого в пищу и питие верующим в Него и в избытке дает жизнь причастникам Своим… Наша Божественная Литургия, и в особенности Евхаристия, есть величайшее и постоянное откровение нам любви Божией».
Но реабилитации Святых даров (читай Самого Спасителя), – продолжал рассуждать приятель, – не помогли ни Слова Самого Христа, ни мнения Его святых, ни окунание лжиц в спиртовой раствор, ни салфетки для протирания уст, ни одноразовые стаканчики для запивки, ни «пионерское расстояние» причащаемых, которого они должны придерживаться, ориентируясь на расчерченные специально для этого аккуратные квадратики на полу. Очевидно, что все эти меры по чьему-то мнению не способствовали достаточному обеспечению защиты от вышедшего якобы из-под контроля Творца зловредного вируса, бушующего в православных храмах…
От этих печальных размышлений моего знакомого отвлекла маячившая перед воротами фигура пожилой женщины. Когда сторож подошёл, то она заявила, что клирик храма, имя которого она не запомнила, благословил её приходить на Причастие ежедневно. Пока знакомый раздумывал, как быть, женщина рассказала, как ей накануне приснился вещий сон, в котором явившийся небесный покровитель этого храма, велел идти сюда на Литургию. Эта наивная домашняя заготовка, как признался знакомый, и сыграла свою роль, и он впустил её, заодно проинструктировав: где и как стоять, и как себя, одев маску, вести.
Однако едва та вошла, как тут же стала объектом пристального внимания Ольги – работницы храма, взявшей её сходу в оборот. Единственная в тот день прихожанка, так и не смогла вспомнить имени благословившего её священника, зато она не уставала повторять о своём вещем сне, горячем желании причаститься, и для пущей убедительности даже пустила слезу. Но это не спасло её от выдворения за церковные ворота. Не помог ей и служивший в тот день священник, не высказав своего мнения по этому поводу, а решающую роль сыграл звонок матушки – супруги настоятеля храма, исполняющей роль старосты, которой Ольга успела тем временем нажаловаться. Решение было категоричным и обжалованию не подлежало. У сторожа не было возможности повлиять на ситуацию, и он с тяжёлым сердцем, чувствуя себя в роли римского сотника, выполняющего несправедливый приговор жестокого трибуна, повёл скорбящую женщину за ворота…
Пустой храм во время Литургии, соглашусь с моим знакомым – это очень тягостное зрелище, но ещё печальнее выглядит Чаша со Святыми Дарами, к Которой никто не спешит подойти. Не соотнести ли этот момент, – размышлял сторож, – с пророческими словами Спасителя о Его Втором Пришествии в Евангелии (Лк. 18: 8): «…Сын Человеческий, придя, найдет ли веру на земле?». Ведь если в Чаше таинственно предлагается Тело и Кровь Христовы, а у людей по какой-то причине нет возможности или желания приступить к Ним, то не является ли это признаком отсутствия (и не только у тех, кто не приступает, но и у тех, кто этому искусственно препятствует), как минимум веры. Не говоря уже об оскорблении кроткого Спасителя, Который, оказывается, не нужен людям?
Признаюсь, сам я всего пару раз был свидетелем такой ужасной картины, обвиняя прежде всего в этом себя, ибо что ещё кроме собственной лени и теплохладности мешало мне Причастится? Испытывая жуткий стыд и дискомфорт, это мобилизовывало и помогало в следующий раз избежать такой апокалиптической картины. К счастью, такое тихое святотатство в тот день в этом храме не произошло. Оказалось, что нашлись аж два человека, желающих приступить к Священным Тайнам.
И ими стали Ольга и мой знакомый. Прежде, конечно, было их примирение, объяснение, а затем – исповедь. Выяснилось, что у служащего в тот день батюшки в реанимации находился младший сын – инвалид детства и ему настоятель категорически запретил пускать в храм кого-либо из посторонних, чтобы исключить минимальную возможность заражения. Оказалось так же, что и та женщина приходила в храм на протяжении трёх последних дней под разными предлогами, то в свой день рождения, то всё с тем же чудесным сном. И вопреки данным обещаниям и требованиям работников храма, постоянно нарушала их. Были и ещё причины, объясняющие столь жёсткую реакции Ольги, о которых умолчу.
И понял мой раскаявшийся приятель, что неправ во всей этой истории был, прежде всего, именно он, осудивший и простую свечницу, и служащего священника, не говоря уже о высших властях. Как это часто бывает (в т.ч. со мной), в порыве «праведного» гнева, мы, многого не зная, готовы записать «во враги», в т.ч. Божьи, всех непонятых нами людей, приписывая им от себя мысли и поступки, к которым они не причастны. Забывая об этом, мы пренебрегаем Божиими заповедями, одна из которых гласит: «Не судите и не будите судимы». Осуждая других, ставя себя на место судей, мы делаемся перед Творцом мерзки, а Бог поругаем не бывает… «Грех осуждения так противен Богу, - писал великий Русский святитель Игнатий Кавказский (Брянчанинов), - что Он прогневляется, отвращается от самих угодников Божьих, когда они позволят осуждение ближнего…»
Какой вывод я предлагаю сделать из этой поучительной истории? Действуя, НЕ ОСУЖДАТЬ.
Роман Алексеевич Илющенко, религиовед
2. Двойственность
1. Осуждение