…Уходя, оставить свет -// Это больше, чем остаться (Пётр Вегин).
Девять дней. Он всё дальше от нас, от нашего мира, с его красотой, добротой, величием, жадностью, трусостью, предательством… Что ему теперь до нас? Многим он был непонятен и неудобен, кому-то неугоден, иным ненавистен до дрожи. Некоторые его любили и ценили, как мало кого в этой жизни. Только равнодушных не было ни одного. Как не был равнодушен он сам ни к чему, на что бы ни обращался его взор. Он в чём-то заблуждался – наверное, да; он ошибался и делал неверные шаги – наверняка! Да кто же из нас, оставшихся, всегда готовых бросить камень в любого, кто на волос отличается от нас, не ошибался и не заблуждался? Разве что тот, кто вовсе был равнодушен и безразличен ко всему… Про него говорили, что слишком политизирует веру и церковное служение, чрезмерно полагаясь на силы человеческие, тогда как если бы не Божия воля и участие, то давно уже не было бы нас на этой земле. Да кто же из нас может похвалиться такой беспредельной верой, чтобы всё предать воле Божией? Но как часто мы в маловерии своём убого прячем голову под куцее и обветшалое крыло, а он – он отважно и, да, порой безрассудно, бросался в бой с тем, что ему виделось неприемлемым, злым, подлым! Быть может, восклицая вслед за апостолом Петром: «Камо грядеши, Господи!», он шёл навстречу своей участи. Не как Бог, как человек, надрываясь, ошибаясь, оступаясь, нёс свой крест вместе со своими немощами, болезнями и своей правдой, всё вверх, то воспаряя, то срываясь, но не отступая…
Наверное, не всегда он был прав. Но это был мужественный, искренний и очень открытый человек, чуждый корысти и лицемерия. Он не всегда соглашался с тем, в чём его убеждали, не всегда шёл за теми, кто его куда-то звал, но ни один телефонный звонок, ни одно письмо или записка у него не оставались неотвеченными. Наверное, он старался понести больше, чем было сил, принимал слишком близко к сердцу всякое нестроение. И вот, сердце не выдержало. И его больше нет.
Те, кто любили его, ещё долго будут оплакивать его ранний уход. Кому он был непонятен и неудобен – почувствуют оставшуюся после него пустоту, может быть, ещё более неудобную. Кому был неугоден – возможно, задумаются: а что было не так в них самих? И только для его ненавистников ничего не изменится; ненависть найдёт себе новый объект приложения. Но что ему теперь до того? Его теперь судит только Бог, и суд Его ведом только Ему Одному.
Но, может быть, и нам дано хоть краем глаза взглянуть за эту завесу; не приоткрыта ли и нам, оставшимся пока, хоть чуть-чуть тайна суда Божия?
Отец Всеволод отслужил Божественную литургию, а значит, как священник, причастился Святых Христовых Тайн. Вышел в сад, присел на скамью. И тихо отошёл ко Господу. Смерть его была милостива. Православные христиане верят, что душа человека, умершего в день Причащения, минуя мытарства, сразу восходит к Престолу Божиему. Будем молиться, чтобы всемилостивый Господь принял душу протоиерея Всеволода в вечные Свои обители.
Ушёл большой человек в чёрной одежде. На его месте осталось немного света.
Дорофеев Геннадий Кузьмич, редактор педагогического портала «Вера и Время», член Союза писателей России
1. Спаси, Господи!