10 марта в Государственном музее истории религии состоялась творческая встреча с социологом религии, публицистом и общественным деятелем, кандидатом философских наук Александром Владимировичем Щипковым, первым заместителем председателя Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ, действительным государственным советником 3 класса; главным редактором интернет-журнала Religare; директором Московского центра социальных исследований. Встреча была организована в сотрудничестве с Санкт-Петербургской митрополией.
Александр Щипков представил свои последние книги и публицистические статьи. Среди них: сборник статей о русской идентичности «Плаха. 1917-2017»; монография «Бронзовый век России. Взгляд из Тарусы», в которой картина культурного и политического ландшафта страны дается на примере маленького русского города Тарусы, где сплелись воедино судьбы военных, ученых, писателей, диссидентов; а также книга Святейшего Патриарха Кирилла «Семь слов о русском мире», составителем и автором предисловия которой выступил А. Щипков.
Пожалуй, наиболее заинтересованно аудитория откликнулась на проблему геноцида русского народа, изложенную автором в книге «Плаха. 1917-2017».Книга озаглавлена словом, которое Александр Владимирович предлагает в качестве термина, обозначающего процесс планомерного уничтожения русского народа, то есть геноцида. По его мнению, этот чудовищный механизм был запущен в Первую мировую войну, когда уже в сентябре 1914 года в Талергофе (Австро-Венгрия) был открыт первый в Европе концентрационный лагерь с целью искоренения местного русского населения.
«Вторая мировая война со стороны Германии была направлена на полное уничтожение не только цыган, евреев, но и русских. Жертвами ее стали, кроме военных, 18 миллионов мирных жителей, не державших в руках оружия. Что это, как не геноцид? Но здесь и возникает проблема: если явление существует, у него должно быть название. Евреи взяли греческий термин «холокост», означающий «всесожжение» и обозначили им уничтожение своего народа во Второй мировой войне. Украинцы последовали их примеру и возник термин «голодомор». Введенный всего лишь 6 лет назад, при массовой поддержке политтехнологов и СМИ он качественно работает», - подчеркнул А.В. Щипков.
Слово «плаха» предлагается автором книги как рабочее название для обозначения геноцида русского народа. У этого слова славянские корни и за ним стоит образ древнего орудия смертной казни, поэтому оно интуитивно понятно всем людям славянского происхождения.
Публицист обратился к сюжету романа В. Набокова «Приглашение на казнь». Он напомнил слушателям, что казнь главного героя не удалась, потому что тот просто не захотел умирать. «Если русский народ не захочет умирать, он не умрет,- считает А.В. Щипков. - Дело не в лекарствах, не в медицинском обслуживании и не в запрете на аборты, а во внутренней силе, во внутренней потребности. Если у народа появится внутренняя уверенность «хочу жить», то никто ничего с ним сделать не сможет, а это состояние - как молитва».
После представления книг Александру Владимировичу были заданы вопросы, касающиеся проблем политики и религии.
Как вы относитесь к идее так называемого «православного сталинизма» и «христианского социализма» как альтернативе соединить традицию и социальную справедливость?
На религиозность каждого из нас наложили свои отпечатки жизненные обстоятельства, эпоха, учителя и политика. Сталин - грандиозная историческая фигура, мы не можем сделать вид, что его не существовало. Повлиял ли он на течение жизни Русской Православной Церкви? Да, и в ту, и в другую сторону: была встреча с епископами в 1943 году, но были и репрессии 1930-х годов. Он - один из участников сложного процесса, который происходил с Русской Православной Церковью.
Его влияние в стране сохраняется в каком-то смысле до сих пор. Например, при нем было возвращено Патриархии здание в Чистом переулке, и до ныне оно занято этим церковным институтом. Сталинские проекты, такие как Союз писателей и Союз журналистов, работают до сих пор. Сталин опосредованно незримо присутствует, чем накладывает отпечаток на самых различных людей. И эти люди начинают творить свою реальность. Иногда это делается корректно, иногда не очень.
Меня интересует, как это происходит, как появляется, например, у какого-нибудь нашего современника, православного христианина, любовь к Сталину. Ведь этот человек - не циник, он действительно так чувствует. Это одна из составляющих частей его религиозности, она у нас у каждого своя, мы же не под гребенку сделаны. Суть христианства заключается в разговоре каждого человека со Христом. И Христос не ленится с каждым человеком разговаривать отдельно, по-особому. Поэтому ничего страшного в«православном сталинизме»я не вижу. Считаю его одним из элементов религиозности конкретного человека.
Подобных примеров много, и не только в Православии. Около 1994-1995 года я разговаривал в Сибири с одним пастором, прошедшим страшнейшие лагеря. 25 лет заключения и работа в зонах совершенно доконали его. Передо мной сидел старый, истершийся человек, которому осталось жить совсем немного. Я расспрашивал его о жизни в лагерях, он рассказывал, а перед прощанием сказал: «Знаешь, почему Россия рухнула?.. Царя убили».
Для меня его ответ стал откровением. Часто, когда говоришь с репрессированными финнами, немцами, ненависть к угнетавшему их режиму переносится на всех русских. И от него я ожидал такой же привычной реакции. А этот пастор оказался монархистом. Немец, лютеранин, которого гноили 25 лет - монархист! Я-то думал шаблонно: лютеране всегда голосуют за «Яблоко». А он был монархистом, религиозно осмыслившим суть царского пути, роль Государя и судьбу России. Считаю это не менее удивительным, чем сталинская компонента в другой религиозности.
Что вы думаете по поводу встречи Святейшего Патриарха и Папы Римского, которая стала катализатором брожения и даже раскола в церковном обществе?
Вопрос о Гаване сложный. Люди, которые начали критиковать Патриарха за встречу с Папой Франциском, заявляют, что Патриарх нарушил канон, предал Церковь, русское Православие. Но при этом, когда читаешь их тексты, понимаешь, что они исходят из собственного понимания того, что такое Церковь и Православие, и опираются на собственную религиозность. В Церкви всегда были и будут люди самых разных «клубков», в том числе, люди, которые всегда критикуют Церковь «справа» и «слева». Слева - либеральная критика, справа - консервативная.
Критики эти исходят из того, что они, и только они, обладают полнотой истины. По их мнению, любое отклонение от их истины карается жесточайшим образом. Они предъявляют совершенно конкретные требования. Если вы хотите разобраться в какой-то ситуации, на первый взгляд сложной, смотрите последние строчки писем, посланий, обращений и тому подобное. В последних строках обращений критиков «справа» в той или иной форме звучит требование к Патриарху покинуть свой пост. Например, в такой формулировке: «Вы с Патриархом или с Церковью?» - это означает требование отставки.
Но вот на что стоит обратить внимание: за последние несколько лет кто выступал за отмену института Патриаршества? Два человека - Березовский и Белковский, собиравшиепо этому вопросу круглые столы, конференции. Березовский писал обращения, пытался создать христианскую партию без Патриарха. Идеологема«Русская Церковь без главы» - уже давно существует.
Далее анализируем: вот российские либералы настаивали, предлагали и требовали, прошло время, и теперь консерваторы требуют тоже самое. Явление напоминает движение воды в сообщающихся сосудах, значит, эти «сосуды», эти «клубки» как-то да связаны друг с другом? Как именно, надо разбираться. Но помните, была история с епископом Диомидом на Чукотке? В том, что он вытворял, его поддерживала семья президента Фонда защиты гласности А.К. Симонова - не самого первого «православного ретрограда» на Руси. Сочетание, казалось бы, несочетаемого: люди из либерального лагеря и из консервативного - но они связаны и действуют в одной упряжке.
С оценкой встречи в Гаване крайними патриотическими кругами происходит такое же сращение с позицией либералов. Вот обращение к Святейшему в сети: требуем остановить общение с католиками и тому подобное - одним словом, ультиматум. Я вспоминаю недавний 2012 год, кто писал ультиматумы Патриарху Кириллу? Либеральное крыло Церкви в связи с кощунницами из Пуссирайт. «Требуем освободить девочек... если Вы, Ваше Святейшество, не воздействуете на Путина и не освободите плясуний, мы уйдем из Церкви». Не ушли, однако, а Патриарха пугали.
Противники Гаванской встречи - один в один, такие же ультиматумы, заявления: с Патриархом или с Церковью? Предположим, убрали Патриарха, дальше что? Извольте, статьи «какой хороший был синодальный период» со стороны либерального крыла уже есть. А знаете, почему им без Патриарха хорошо? Очень «демократично» все было в Синодальный период! И сейчас: давайте, уберем голову, и будет у нас такая демократичная Церковь! А параллельно обсуждается выборность духовенства на приходах.
В консервативном лагере идут рассуждения «лучше Церковь без Патриарха, чем встречи с католиками», а в либеральном лагере вдруг одновременно активно начинают обсуждать выборность. Одни сносят голову, другие уже готовят механизмы управления Церковью. Я не говорю, что не надо обсуждать проблему выборности духовенства, тема важная, непростая, интересная,но одновременность процессов, происходящих в обоих лагерях, наводит на размышления о том, кому они выгодны.
Те люди, кто озабочен «гаванской проблемой», испытывают глубокое религиозное чувство, искренне верят, что их действия принесут пользу Церкви, но часто оказываются игрушкой, инструментом в чужих руках. Они сами не подозревают, как ими манипулируют. Сохранить независимость разума - самое сложное в жизни.
Анна Бархатова, корреспондент «Русской народной линии»
.jpg)
