Есть что-то щемящее и человечное в его образе. Вспоминается случай, когда я впервые увидел Михаила Горбачева как обычного человека – не лидера, потерявшего страну, и не оратора, способного убить в слушателях чувство языка, а именно человека, заслуживающего сострадания и даже уважения. Это было в то самое время, когда он потерял власть и находился в ельцинской опале – мягкой, но недоброй. В этот период все те, кто до его падения посчитал бы за великую честь постоять с ним рядом, уже относились к нему, как к зачумленному. В тот день был большой прием в честь юбилея одного действительно выдающегося человека, имя которого не буду называть всуе, поскольку в те времена, когда люди забудут фамилии стратегов-геростратов, оно останется на устах. К юбиляру для поздравлений выстроилась бесконечно длинная очередь влиятельных персон, представлявших нашу элиту – политическую и культурную (понятно, что культурная элита у нас наглухо отгорожена от реальной политики, чему поспособствовал и сам Горби, а политическую тусовку язык не поворачивается назвать ни культурной, ни элитой). Я спускался в зал приема одним из последних и увидел, что человеческий поток как бы огибает невидимое препятствие, а потом снова выстраивается в линию. Это препятствие – два человека, стоявшие у стены, как у позорного столба, и державшиеся за руки. Это были Михаил Сергеевич и Раиса Максимовна… Я не любил Горбачева, но в тот момент захотелось подойти и встать рядом. И я сделал бы это, наверное, если бы был лично знаком. Он испытал на себе не только величайшие почести и страшные унижения, но и предательство тех, кого он сам поднял в князи. Наверное, он знает цену предательству… Сегодня нет его гонителя – Ельцина, а на дворе перезагрузка, чем-то похожая на перестройку, и любовь бывшего окружения, судя по всему, вернулась.
У Михаила Сергеевича в этом году славный юбилей. У нас тоже, но бесславный, – 20-летие распада державы. Есть те немногие, кто празднует и оба этих юбилея, и еще один, третий (вспомним недавние еще более пышные тожества, посвященные памяти «основателя новой России» Бориса Ельцина). Причина понятна: юбилеи связаны, а виновники распада страны повязаны – не для узилища, конечно, хотя и заслужили того, чтобы их повязали и наказания по полной мере, а повязаны кровью. Одна Кавказская война с ее метастазами и продолжающейся резней чего стоит, а еще – 90-е бандитские, да кровавые реки, время от времени текущие из отсеченных «частей» страны. В том же ряду и невидимые миру боль и кровь: тысячи и тысячи стариков, тайно убитых черными риэлторами в борьбе за «метры» в жилье, которое стоит дороже, чем жильцы. Не потому дороже, что цены разбойные, а потому, что жизнь обесценена. Повязаны нувориши во власти и понятным страхом: дамоклов меч пересмотра итогов воровской приватизации висит, как и прежде, над их головами (примат международного права, преследующего незаконные формы обогащения, выше любых амнистий: он в любой момент позволяет вернуться к принципу «вор должен сидеть»). Пугают старики и старухи на рельсах, приостановившие не только поезда, но и «социальных реформаторов». Страшит и новая поросль – молодежь, не ко времени вспомнившая о корнях и праве на жизнь на отчей земле. Результат – вынужденная консолидация «элит» и тот пир во время кризиса, который должен закрепить этот союз. Им есть что праздновать, и есть, что терять, есть чего и кого бояться, если не считать, конечно, Судии, не подвластного звону злата.
Можно возразить: не один же человек виноват во всех бедах, не в нем же скрыта их причина. Да и не он «мясник-расчленитель». Никто и не спорит. Просто в нужное время и в нужном месте оказался именно этот человек с особой меткой, за которым не надо занимать очередь, потому что он по жизни – последний. Впрочем, в глазах «мирового сообщества» Горбачев смотрится не как могильщик России, а как первооткрыватель и даже герой, своего рода Давид, убивший великана Голиафа, так долго пугавшего Запад. А то, что Голиаф – это партия-орден, которая его взрастила и которую он предал, так это, по мнению политиканов – лучшая характеристика. Она говорит о природном уме и редком мужестве человека, специально стремившегося к власти, чтобы уничтожить ее гнездо. Нормальный человек в таком случае вспомнил бы о кукушонке в чужом гнезде, но именно по этой причине нормальный человек – не политикан, для которого предательство – не порок, а пропуск в завтрашний день. Юбилей Горбачева и стал праздником для всех, кому он открыл будущее. Именно он – благодетель для целого ряда социальных групп, в первую очередь, для номенклатуры, получивший шанс зажить второй жизнью: разделяй страну и ее ресурсы, и властвуй. У них есть все основания считать его реформатором и созидателем. Более того – это хороший повод «стряхнуть прах с ног своих», забыть собственное номенклатурное прошлое и даже начать новое летоисчисление по схеме: Горбачев – первый и последний президент убитого им тоталитарного режима, а Ельцин – отец-основатель государства демократического: поменьше прежнего, конечно, но куда свободней. Скольких людей от последней собственности освободители его основатели, и от иллюзий, конечно!
Правда, сам Горбачев, который откликается на имя «Горби» (полезно было бы знать, кто и когда ему дал эту политическую метку), до удивления неинтересен – и как оратор, и как политик, и как человек. С усилием слушал его предъюбилейную беседу на днях с поздним Познером. Эти два чем-то похожих уходящих «просветителя» русских с нескрываем любопытством разглядывали друг друга. И действительно, не было бы никакого Познера без перестройки, которой тоже не было бы без Горби – кумира для западных или наших прозападных обывателей. И тем не менее слушать беседу было неимоверно скучно: ничего нового ни в мЫшлении обоих, ни в их оценке содеянного. То же полное удовлетворение результатами непосильных трудов, довольство собой и братание на почве воинствующего безбожия. Интересен только один момент. На вопрос о том, что он ненавидит больше всего, Горби ответил лаконично: предательство… Сказано было на голубом глазу (глаза во весь экран). Но как бы интересен кому-то или малоинтересен не был этот человек сам по себе, все, что он сделал, а точнее, все то, что связано с его деятельностью или бездеятельностью, будет предметом осмысления и через тысячелетие, если такой временной срок еще может быть использован для измерения будущего.
По-моему, все, что говорят о Михаиле Горбачеве – правда. Даже если это будет самая абсурдная выдумка – добрая или злая. Дело в том, что Горбачев и абсурд – явления близкие, почти родственные. Причина абсурда – соединение трудно соединимого: по происхождению он крестьянин, по призванию – тракторист, по натуре – говорливый и добродушный семьянин, по профессии – юрист, получивший образование в МГУ, которое не слишком отразилось на его мышлении. А по исторической роли – крестьянин, тракторист и юрист в одном флаконе, разгромивший сельское хозяйство, остановивших производство тракторов и уничтоживший правовую систему, которую изучал.
Но зависело ли что-нибудь от тех людей, которых в тот момент история по неосторожности подняла наверх и с именами которых теперь связана перестройка? Вспоминается один случай. Я был в гостях у своего друга, интересного философа и остроумного человека. В это время транслировалось выступление Горбачева, который произнес фразу, ставшую позднее крылатой: «ускорение на крутом повороте». Мой приятель, который, в отличие от меня, видел преимущественно позитивные стороны перемен, пожал плечами и сказал: «ускорение на крутом повороте может завершиться только одним – крушением». После этого я стал анализировать речи Горбачева и сразу обнаружил, что деструктивный элемент заложен в основу каждого его концептуального положения. Приведу по памяти еще один из перлов: «мы будем осуществлять перестройку нашего корабля в период вхождения в плотные слои атмосферы». Не знаю, насколько самостоятельными были его тексты или кто-то подсказывал ему столь мудрые изречения. Говорилось ли это обдумано или спонтанно, или просто так голова устроена, не знаю. На этот вопрос только опытный психолог может ответить. Но именно с подачи Горбачева в оборот было введено понятие «человеческий фактор» в сугубо позитивном смысле. Появилось море литературы, посвященной «развитию человеческого фактора», который понимался как панацея, путь к успеху, хотя это понятие обычно обозначает ахиллесову пяту сверхсложных технических и социоприродных систем – фактор риска, исходящего от человеческих ошибок и слабостей, из-за которых возникает большинство техно- и социогенных катастроф. Чернобыль, развал исторической России - вот что такое человеческий фактор. Сам Горбачев – фактор.
Горбачев – не столько личность или фактор, сколько функция. Он и перестройка – близнецы-братья, кто более матери-родине навредил? И кто кого создал – он перестройку, или она его? Мы уже говорили, что любой политик – это чей-то проект («Борис Ельцин – человек или проект?»), поскольку его используют, в том числе для реализации разнонаправленных политических проектов. Но можно ли перестройку считать политическим проектом? Поставим вопрос немного жестче: был ли у «отцов перестройки» какой-нибудь план развития страны или хотя бы набросок плана, который можно постфактум уподобить политическому проекту, или его не было вовсе? В данном случае имеются в виду, конечно, не планы личного или группового позиционирования или обогащения, не способы ухода от ответственности или налогов. Подобные прожекты по понятным причинам волнуют многих представителей правящей верхушки. Так было во всех странах мира и во все времена. Здесь же подразумеваются проекты, хотя бы отчасти связанные с защитой национальных интересов и поступательным развитием страны.
Многие по сей день убеждены, что такого плана не было, и это, по их мнению, скорее хорошо, чем плохо. Обоснование также приводится: не время было тогда строить долгосрочные или среднесрочные проекты. Все они были бы губительны, поскольку слишком велика и неподконтрольна была социально-политическая энергия масс, вырвавшаяся наружу и поставившая перед политической элитой невиданные ранее проблемы. Думаю, политического проекта, который иногда пытаются концептуально реконструировать, не только не было, но и не могло быть. Поэтому и реконструировать-то нечего. Анализируя такие политические феномены, как перестройка, мы зачастую прикрываем эвфемизмами их суть. В чем причины, которые заставляют сделать столь категоричный вывод? Назову три причины, которые лежат на поверхности.
Во-первых, любой политический проект подразумевает, как минимум, артикуляцию целей, интересов и ожидаемых результатов. Если это политический проект, тем более такого масштаба, затрагивающий судьбы великой страны, ее исторических союзников и всего мира, то невозможно переоценить и степень ответственности, и значимость политических формул, описывающих контуры подобного проекта и ожидаемые результаты его осуществления. Но как можно артикулировать цели, которые были неконституционны по определению: смена политического строя, разделение страны, свертывание социальных гарантий и прочее, прочее, прочее? Кто посмеет назвать подлинные цели, если они попадали в соответствии с действовавшей тогда конституцией под состав самого тяжкого преступления, и кто согласится объяснить мотивы своих действий, если они зиждутся не на национальных интересах и служении отечеству, а на интересах сугубо частных или узко корпоративных, клановых и по преимуществу коммерческих? По этой причине о национальной стратегии, в которой нуждалась Россия, и речи быть не могло. Кроме того, никто из политиков не будет публично заявлять о своей беспомощности и фобиях, распространенных в этой среде, о страхе перед толпой и вечном ощущении нависшей опасности, о собственной политической слепоте и умственной ограниченности, наконец. Реконструируя историю зарождения политической катастрофы, названной перестройкой, не следует рассчитывать и на мемуары бывших лидеров, где можно найти все, кроме правды. А исповедоваться и каяться эти люди явно не приучены.
Во-вторых, когда студенты задают вопросы, которые начинаются со слова «почему» (почему, к примеру, принимаются реформы, заведомо усугубляющие ситуацию), я предлагаю им заменить это слово на другие слова – «кто» и «чем». И действительно, для начала следует присмотреться к тем, КТО персонально принимает решения и ЧЕМ они это делают, то есть какими «мозгами», интеллектуальными ресурсами они располагает, на какое информационно-аналитическое и научное обеспечение опираются. Речь идет о руководящих кадрах, отвечающих за все отрасли политики и хозяйства, об армии чиновников и самозваных «капитанов делового мира», об их профессионализме и прочих качествах – умственных и нравственных. Стоит присмотреться к кадрам и оценить кадровую политику на всех этажах власти, начиная с перестройки и до сего дня, чтобы смело предсказывать будущее, ожидающее страну, ее экономику и социальную сферу. Как известно, все социо- и техногенные катастрофы свершаются вначале в сфере духа, задолго до того момента, когда они материализуются. Помрачение духа и последующий развал – прямая причинно-следственная связь.
В-третьих, о сознательном нежелании артикулировать подлинные цели и интересы говорят сами эти безликие слова «перестройка», «переходный период» или «перезагрузка». Такой «политический переход» подобен подземного переходу, но только без освещения, с односторонним движением и без указателей конечного пункта. Напоминает он и перезагрузку – с потерей необходимых данных. Что же касается перестройки, то и храм можно перестроить в свинарник, а свинарник в храм. Но зачем? Если в этом заключалась цель проводимой политики, то это самая дурная цель, которую только можно было избрать, потому что за ней легко спрятать любые интересы, в том числе и разрушительные.
В защиту перестройки и соответственно Горбачева можно сказать одно: перестройка принесла ощущение перемен – свободу слова, а главное – свободу вероисповедания. Отношение с Церковью – это, наверное, лучшая сторона его политического образа. Именно в этот период появился шанс восстановления цивилизационной идентичности России. С его приходом были полностью ликвидированы гонения, слежки, преследования верующих. До этих перемен люди, которые занимали сколько-нибудь заметное место в обществе, вынуждены были скрывать собственные убеждения. На этом фоне произошло чудо: многие дети начали получать достойное христианское образование и просвещение, например, в воскресных школах. И это тоже связано с именем Горбачева.
С другой стороны, с момента его прихода к власти был дан карт-бланш тем, кто стремился полностью изменить и разрушить конфессиональное пространство России. Все мыслимые и немыслимые секты, которые существовали на Западе и Востоке, хлынули в Россию, причем шли они с немереными деньгами и с книгами, в том числе и с Библией. Это религиозное псевдо-возрождение начиналось при поддержке или при попустительстве со стороны самого Горбачева, который был и остается атеистом. Во многих университетах, к примеру, муновцы практически на корню скупали политическую элиту и профессуру. В те времена даже очень известные специалисты (не буду называть никого) выезжали за границу на деньги секты Муна, а по возвращении занимались соответствующей пропагандой среди студенчества. Это было смертельно опасное заболевание, которое распространялось, как раковая опухоль. Единственное, что не позволило этой мерзости окончательно разрушить сознание граждан России, - здравый смысл русского народа, его инстинкт самосохранения. Помогло и то, что все эти секты и группы, существовавшие за счет больших денежных инвестиций, потеряли былое влияние сразу после того, как каналы финансирования были перекрыты. К тому же, по мере расползания сект стало ясно, что значительная часть их адептов представляет собой агентуру западных спецслужб, которая проникала в «мозговые центры» страны, в закрытые города.
Дух свободы изменил Россию. В тот период я мог себе позволить, к примеру, читать в Университете марксизма-ленинизма (!) спецкурс под интригующим названием «Что бы я сделал с Россией, если бы был госпожой Тэтчер». Должен сказать, что, к сожалению, все политические прогнозы, которые мы вместе со слушателями делали, осуществились. Это и планово-клановый развал Советского Союза – территории исторической России, и разделение единого русского народа, и крушение национальной экономики, и сдача на милость победителя системы национальной безопасности. Все модели деконструкции и деформирования уже тогда, на заре перестройки, были запущены. Об этом говорило все: принимаемые законы, распоряжения и постановления, рекомендации иностранных экспертов, которые слепо исполнялись под контролем западных наблюдателей. Все эти прогнозы и выводы строились на одном предположении: проект под названием «перестройка» с самого начала являлся отвлекающим маневром, сознательно запущенным прикрытием, квази-проектом. А свято место пусто не бывает. Россия, отказавшись от стратегического планирования, превращалась в зону внешнего управления, а, следовательно, в зону повышенной опасности. Отсутствие сформулированной стратегии и политической воли означало, что страна обречена на передел, разруху и предательство со стороны так называемой политической элиты. Об этом в то время лучше других писал Александр Сергеевич Панарин.
Думаю, что даже самая опасная национальная стратегия представляет меньшую опасность для страны и международного сообщества, чем ее отсутствие. К опасной стратегии можно приспособиться, к ее отсутствию – никогда. Против опасной стратегии можно, наконец, бороться, создавать и консолидировать политическую оппозицию, опираясь на поддержку мирового сообщества или хотя бы на здравый смысл. При «нулевом» стратегическом горизонте самой оппозиции быть не может даже при внешнем соблюдении всех демократических требований, ибо оппозиция предполагает наличие у власти хоть какой-то позиции… А главное, страна с таким потенциалом, как Россия (природным и экономическим, энергетическим и интеллектуальным, разрушительным и созидательным) не может долго оставаться без стратегии, не становясь угрозой для всего живого – и для себя, и для международного сообщества. Такую ситуацию можно сравнить с остановленным сердцем во время операции: любая задержка ведет к необратимым последствиям и, прежде всего, к гибели мозга. К сожалению, Россия пребывает в таком состоянии и сегодня, а перестройка в этом отношении не закончилась.
Именно по этой причине Россия до сих пор не исключается «учителями и гарантами демократии» из списка стран, имеющих прямое отношение к «оси зла». Именно по этой причине на нас вешают ярлык «особо опасны» со всеми выходящими из этого последствиями – вплоть до «права» нанесения превентивных ядерных ударов. Руководство страны несет (должно нести) большую ответственность за последствия «перестройки», чем те, кто задумывал и осуществлял проекты разрушения единой страны. Проекты эти назывались, конечно, иначе, но именно они и только они были полностью реализованы. Все эти проекты были связаны не только с демонтажем социалистического лагеря и Советского Союза, но – и это главное – с ликвидацией реальных и потенциальных конкурентов, важнейшим из которых была историческая Россия. Впрочем, она и по сей день не утратила способности вернуть себе роль государства-лидера, а по этой причине не имеет права рассчитывать на снисхождение. Можно ли считать эти проекты чужих спецслужб сутью перестройки? Разумеются, нет. Важно не то, кто и как планировал расчленить или стереть с политической карты планеты историческую Россию (таких стратегов всегда было и будет множество), а то, почему эти проекты так легко осуществились.
В заключение несколько слов о том, можно ли найти позитивные стороны перестройки, кроме декларированных свобод. И можно, и нужно, если иметь в виду не политический проект, которого не было, а некое название эпохи, которая уже состоялась и для страны, и для каждого из нас. На эту эпоху пришлись лучшие годы нашего поколения – силы, молодость, надежды. Если так понимать время перестройки, то эти годы прошли далеко не напрасно, а сама эпоха была воистину многомерной. Ее не вместить в прокрустово ложе концептуальных схем и политических оценок. Именно в этот период накапливался опыт, необходимый для будущего, а миллионы людей освобождались от опасных иллюзий и возвращались из плена фальшивых идеологий в лоно подлинной идентичности – культурной и конфессиональной.
Валерий Расторгуев, д. ф. н., профессор МГУ, специально для «Русской народной линии»
