В этом смысле вопрос любых изменений в ансамбле Московского Кремля - символе нашей государственности и духовно-историческом сердце России - затрагивает всех соотечественников. Ныне здесь наметился настоящий ренессанс: проведены масштабные археологические раскопки, расширяется музейная зона, эксперты обсуждают восстановление разрушенных монастырей и судьбу Дворца съездов. Своими размышлениями с «Культурой» поделился академик РАХ и РААСН, ректор МАРХИ Дмитрий Швидковский.
культура: Вы были среди участников одного из самых
интригующих обсуждений - о судьбе утраченных памятников Московского
Кремля. Имею в виду встречу с Владимиром Путиным летом 2014 года.
Приглашение было неожиданным?
Швидковский:
Конечно, не каждый день зовут к президенту страны... Однако есть в этом
и дань традиции. МАРХИ - первая архитектурная школа Москвы и России,
которая именовалась некогда школой Кремлевской экспедиции. Наша история
начиналась с князя Дмитрия Ухтомского - главного архитектора Москвы при
императрице Елизавете Петровне. Так что за плечами института почти
триста лет, и в формировании градостроительного облика столицы наши
специалисты всегда играли ведущую роль.
культура: На встрече с главой государства Вы
решительно поддержали демонтаж 14-го корпуса и восстановление
исторического кремлевского ансамбля. Однако теперь критики указывают на
«композиционный пробел», образовавшийся в самом центре Кремля, и весьма
скептически оценивают перспективы музейной экспозиции на месте
археологических шурфов. Изменилась ли Ваша позиция?
Швидковский: Нет, она только укрепилась. Но давайте разделим
вопрос на два: стоило ли сносить постройку советского времени и что
появится вместо нее? Здание Школы военных курсантов имени ВЦИК,
авторство которого ошибочно приписывали Ивану Рербергу, выглядело
эпигонским и будто безмолвным на фоне всех других кремлевских строений.
Каждое из них о чем-то говорит. Критикуют Кремлевский дворец съездов.
Да, стилистически он контрастирует с окружающим ансамблем, однако несет
образ имперской мощи СССР - эпохи, которой мы вправе гордиться. Следует
сто раз подумать, прежде чем разрушать ее памятники, тем более, что
Дворец съездов заменил строения, не имевшие большой
культурно-исторической ценности.
Другая ситуация с 14-м корпусом. Его водрузили на месте ценнейших и в символическом, и в историческом отношении памятников, отражавших всю историю центра Первопрестольной. Чудов монастырь - древнейший в Кремле. Вознесенский монастырь начал строиться в XIV веке. Там сложился удивительный некрополь, по счастью, сохраненный в подклете Архангельского собора. Наконец, Малый Николаевский дворец - знаковый для русской культуры: Николай I давал в нем известную аудиенцию Александру Пушкину. Первым на встрече с президентом об этом напомнил Андрей Леонидович Баталов, замгендиректора Музеев Московского Кремля. Кстати, найден рисунок камина, перед которым император общался с поэтом...
Сам 14-й корпус не был сооружением, передававшим, если использовать выражение Константина Мельникова, «громовую симфонию революции». Ни функционально, ни стилистически оно не состоялось, и для меня всегда выглядело как бельмо на глазу. Об этом я и сказал президенту.
Теперь о второй части вопроса - что делать дальше, восстанавливать ли утраченные памятники. На той же встрече было предложено разбить парк «с учетом дальнейшей работы». В августе этого года вышли президентские поручения по итогам осмотра парка на месте демонтированного 14-го корпуса. Завершается музеефикация открытых археологами фундаментов всех трех архитектурных комплексов на Ивановской площади. В подвальных помещениях корпуса, где обнаружили фундамент храма Чуда Михаила Архангела, создается полноценный музейный ансамбль. Разрабатываются новые туристические маршруты по территории Кремля.
Противоречит ли это возможному в дальнейшем восстановлению? Не думаю. Уже сегодня мы готовы предложить музею свои архитектурные реконструкции. Созданы десятки красочных планшетов с видами и планами разрушенных кремлевских памятников в разные эпохи. Летом 2016-го студенты МАРХИ представили на молодежном форуме «Таврида» реконструкции восточной части Кремля с монастырями и дворцом. С помощью трехмерной графики сделали модели построек и фильм, которые наглядно демонстрируют исторический облик Кремля в XIX столетии. Там же, в Крыму, ленту показали Владимиру Путину. Уверен, что она будет интересна самой широкой аудитории, зрелище завораживающее.
Скажу и о перспективах. Для подлинно научной реконструкции, а не «архитектурных фантазий» и «условных реплик», от которых справедливо предостерегал Баталов, нужно время. Научная группа, сформированная Управлением делами президента РФ в 2015 году с участием МАРХИ, Академии акварели и изящных искусств Сергея Андрияки и Союза художников России, активно занимается поиском документальных источников по кремлевским памятникам.
культура: Какие кафедры МАРХИ принимают участие в научной реконструкции Кремлевского ансамбля и какие могут подключиться к практической?
Швидковский: Это комплексная работа, где заняты
архитекторы-градостроители, реставраторы, историки архитектуры,
инженерные кафедры. Проект имеет огромное воспитательное значение,
студенты в нем участвуют самым активным образом. При этом, хочу
подчеркнуть, мы не «монополизируем» архитектурную реконструкцию. Помимо
преподавателей МАРХИ, Александра Малинова и Елены Малой, в научной
группе трудятся известные архитекторы и реставраторы: Владимир Киприн,
Олег Журин, Алексей Мамонов, Ирина Руднева. Возглавляет ее сотрудник
Управления делами президента Владислав Ковальский. К сожалению, недавно
ушел из жизни Борис Винников. Это тяжелая утрата для всех нас и для
нашего дела.
культура: Чувствуете ли Вы поддержку профессионального сообщества?
Швидковский: Мнения разделились, что я считаю явлением здоровым и
продуктивным. В ответ на критику и сомнения мы находим новые аргументы и
новые источники. А в целом современные подходы весьма широки. После
Второй мировой войны мир почувствовал, что история буквально уходит
из-под ног. Поляки первыми с нуля отстроили целый город - Гданьск, а
затем и Старо Място, исторический центр Варшавы. В Италии из руин поднят
знаменитый монастырь Монтекассино. В Берлине возводится полностью
уничтоженный Городской дворец. Недавно, побывав в Афинах, я был поражен,
не обнаружив на месте Акрополя ничего. Только голая скала и большие
строительные краны. А ведь это едва ли не первый памятник нашей
цивилизации. Греки разбирали и восстанавливали его неоднократно,
сверяясь со свежими данными и расчетами. Собор Парижской Богоматери был
заново воздвигнут в XIX веке. Причем Виолле-ле-Дюк не только воссоздал
галерею королей, уничтоженную решением революционного конвента, но и
построил галерею химер, сделавшуюся едва ли не символом Нотр-Дам.
культура: Есть приверженцы аутентичного
исполнительства, считающие, что музыка должна звучать точно как во
времена, когда была написана. Вы не из их числа?
Швидковский: Это любопытное направление, но не более того. Любая
духовная основа развивается в поколениях. Нельзя игнорировать талант
последователей, исполнителей, мастеров, создающих новые инструменты,
иные возможности для реализации творений минувшего. Наступает время,
когда общество созревает для осознания исторического опыта. Пройдя в XX
веке через революции с их неизбежной враждебностью к прошлому, мы обрели
право на историю и обязательства перед нею. И мне кажется разумным, что
наше поколение реализует их в восстановлении архитектурных памятников.
Важно, как, с каким вкусом, уровнем знаний и подготовки к этому
приступать.
культура: Известны разные примеры. Можно ли
полагаться на имеющиеся силы и средства, прежде всего профессиональные?
Признало ли наше и мировое архитектурное сообщество уже реализованный
опыт возрождения памятников в России, в Москве?
Швидковский: Считаю безусловной удачей воссоздание Храма Христа
Спасителя, Казанского собора на Красной площади. Появились доминанты,
определившие направления важнейших векторов. Так, Бородинский мост,
несущий память об Отечественной войне 1812 года, устремлен к главному
памятнику этой победы - Храму Христа Спасителя. И с той же,
градостроительной точки зрения взорванные монастыри Кремля имеют
колоссальное значение. Посмотрите, как выглядит его силуэт в наших
архитектурных реконструкциях...
Еще значимее, нежели эстетическая составляющая, другая - духовная. Кремль - средоточие Русского мира в характерных его чертах и связях, положении в пространстве. Стольный град - исторический символ православия, самодержавия, народности. В любую эпоху мы заново возвращаемся к триаде власти, веры и народного духа, которую выдвинул граф Уваров, и переосмысляем ее. В том числе языком и образами архитектуры. А еще это центр русской универсальности. В нашей культуре заложено стремление к объединению, соборности, готовности делиться своим достоянием и воспринимать все ценное из других культур.
культура: Многие столетия, влияния, стили. Есть ли
среди них доминирующий, насколько органичен кремлевский ансамбль в своем
стилистическом разнообразии?
Швидковский: Я дам несколько необычный ответ на этот вопрос. До
сих пор в учебниках нет понятий ни русского, ни московского Ренессанса.
Есть мало что говорящее определение архитектуры централизованного
государства. Глубоко убежден, что культурные процессы в нашей стране не
столь существенно отличались от тех, что протекали в Европе. Мы являлись
полноправным, а затем и ведущим членом Византийского содружества наций,
как определил его князь Дмитрий Оболенский. Мы были очень тесно связаны
с искусством романского мира. Взгляните на храмы в Юрьеве-Польском и на
Дмитровский собор во Владимире. Единственное, что разделило нас с
Европой, - это эпоха готики. В период ордынского господства наша
городская жизнь, городское строительство не могли быть столь
интенсивными, как на Западе. И прямо от романского духа владимирской
архитектуры произошел переход к духу Возрождения.
Со второй половины царствования Ивана III до первой трети XVI века мы переживали свой Ренессанс, возросший на традиции поздних Палеологов. Греческие ученые из рухнувшей Византии направлялись и в Италию, и в Московию. Святой Иона, первый избранный в Москве митрополит всея Руси, определил русское благочестие как прежнее греческое богоустановленное благочестие. Это и есть идея московского Возрождения - восстановление идеального византийского мироустроения. Итальянские гуманисты стремились к формированию некоей идеальной среды в мирском культурном пространстве. Образцом для них служил Рим, для нас - Константинополь.
культура: Вам возразят, что цивилизационный раскол
Европы прошел как раз по линии Рим - Константинополь: католицизм - на
Западе, православие - на Востоке.
Швидковский: Расколов и в Европе, и в России было немало, в том
числе церковных, однако наша цивилизация едина. Приведу еще пример из XV
столетия: приехавший на Русь из Болоньи Аристотель Фьораванти первым
делом отправился во Владимир. Оглядев соборы, он безошибочно определил:
«Неких наших мастеров дело». Действительно, Андрей Боголюбский некогда
просил Фридриха Барбароссу, императора Священной Римской империи,
направить к нему мастеров-камнерезов. Они прибыли из итальянских земель -
Комо, Модены. А в Юрьеве-Польском работали их ученики.
Притом сам Аристотель Фьораванти прекрасно понимал, что такое православная архитектура. Когда посол Семен Толбузин прибыл в Италию «мастера пытати церковного», Аристотель направился вместе с ним в Венецию, привел в собор Cв. Марка и заявил, что может построить такой же. (Летопись ошибочно передает его слова так, будто он сам его возвел.) Выбор Фьораванти ясен: он продемонстрировал московиту самый византийский храм, сотворенный в популярном тогда греческом стиле - maniera Greca. И как раз такого масштаба, как хотел великий князь.
культура: Итак, основополагающим стилем Московского Кремля Вы считаете московский Ренессанс? Какие памятники Вы относите к нему?
Швидковский: Прежде всего это стены и большинство башен,
впоследствии видоизмененных. Успенский собор Аристотеля Фьораванти,
собор Михаила Архангела, возведенный венецианцем Алоизио Ламберти да
Монтаньяна. Наш крупнейший специалист Сергей Сергеевич Подъяпольский
говорил, что затрудняется разделить мотивы Архангельского собора и
венецианских построек того времени. Колокольня Ивана Великого была
построена Боном Фрязином - представителем доныне здравствующей
архитектурной династии Бони из итальянской Швейцарии (тогда -
Ломбардии). Судя по планам ряда сооружений, Вознесенский монастырь также
возводился с участием итальянских архитекторов.
культура: Однако можно ли утверждать, что духовная
жизни в Московии была столь же богата, как в апеннинских городах, где
кружки гуманистов сформировали богатейшую и разнообразную культурную
среду?
Швидковский: Помните, как сказал в XIX веке канцлер Александр
Горчаков? Россия сосредотачивается. Он говорил о политике, но это
относилось и к жизни общества, его культуре. Из этого сосредоточения
родился гений Достоевского. Когда оно нам удается, мы поднимаемся на
недостижимые высоты. Конец XV столетия - расцвет исихазма на Руси, своим
спокойствием, уединенной умной молитвой вызвавшего огромный духовный
подъем, о котором мы можем судить по выдающимся произведениям Андрея
Рублева, Дионисия. Иконы и фрески мастеров рублевского круга несут
гораздо более зрелый ренессансный дух, нежели росписи капеллы дель Арена
в Падуе, выполненные «первым художником Возрождения» Джотто.
Хочу подчеркнуть, что в понятии московский Ренессанс прилагательное ничуть не менее весомо, чем существительное. Он отличается своими пространственными характеристиками, своеобразной декоративностью, а главное, настолько богатым духовным и идейным содержанием, что вполне может претендовать на особое место в истории Возрождения европейского.
культура: Со времен Петра Чаадаева Россию часто
обвиняют в том, что она испокон века жила заимствованиями, не рождая
ничего своего. Видите ли Вы внутреннюю логику развития, которая
опровергла бы это суждение?
Швидковский: Разумеется. Стили развивались и сменяли друг друга
на нашей почве так же последовательно и закономерно, как по всей Европе.
Как и там, Ренессансу у нас наследовал маньеризм. Его чистое воплощение
- храм Василия Блаженного. Собор совершенно ренессансный в плане, но
посмотрите его развитие: элементы древнерусского зодчества, готики,
ренессанса и даже фортификационного искусства. Купола чередуются с
крепостными башенками. Это и есть литературность, главная черта
маньеризма второй половины XVI века. В Кремль он пришел в чужом, трудно
узнаваемом обличье. Если внимательно приглядеться к Спасской башне, то
обнаружим: готические формы составлены из классических элементов -
своеобразный северный маньеризм, который привнес в XVII столетии
Кристофер Галловей из Эдинбурга. Над постройкой он работал вместе с
русскими каменщиками Бажена Огурцова. По существу, то же самое
намеревался делать в XVIII веке Василий Баженов, развивавший
повествовательный архитектурный язык, используя готические формы. И не
он один к этому стремился.
культура: Считаете ли Вы органичными готические элементы в кремлевской архитектуре?
Швидковский: Вполне. Церковь Святой Екатерины, построенная
Карлом Росси, - первая попытка привить санкт-петербургскую эстетику на
московском древе. Петербургская неоготика декоративна (пример -
Чесменская церковь), московская сдержаннее и строже. Это не уникальный,
но весьма ценный памятник неорусского стиля, его разрушение обеднило и
кремлевский ансамбль, и историю архитектуры.
культура: Обратив внимание на маньеризм, стиль
промежуточный, мы как-то упустили целую эпоху, весьма значимую для
Европы, - барокко. В Москве оно расцвело, но в Кремле его памятников мы
не видим. Почему?
Швидковский: Декорация Ухтомским Ивановской площади к коронации
Елизаветы Петровны, строительство Зимнего дворца Растрелли, велись как
раз в стиле барокко. Однако классицисты, прежде всего Баженов и Казаков,
определявшие в дальнейшем облик Первопрестольной, не переносили
барочного духа и ликвидировали все его проявления в Кремле.
культура: Итак, мы подошли к классицизму. Помимо
Сената, Казаков построил Дом митрополита Платона, который позже
превратился в Малый Николаевский дворец. Какое значение имели два этих
сооружения для формирования нового кремлевского ансамбля?
Швидковский: Они, без сомнения, составили эпоху, столь же
значимую, как и московский Ренессанс. Дом Пашкова, Благородное собрание,
Дворец московского генерал-губернатора, здание Московского университета
в непосредственной близости от Кремля перекликались с ним, придавая
Белокаменной новый облик. Эти тонкие стилистические связи нарушены
бездумными разрушениями XX века. Город потерял очень много, и мы обязаны
восстановить все, что в наших силах.
