Легендарная кремлевская церковь Рождества Иоанна Предтечи была самой первой московской церковью, основанной в Москве на заре ее истории - в XII веке, когда появилась и сама Москва. Она стояла прямо перед Большим Кремлевским Дворцом и была снесена в 1847 году по личному повелению императора Николая I.
Основание этой церкви часто связывают с борьбой на Руси с язычеством в самые первые века после принятия христианства. Праздник св. Иоанна Крестителя совпадал и по дате с языческими празднествами дня Ивана Купалы, а в то время Христианская Церковь часто замещала своими праздниками и обычаями народные языческие для облегчения обращения народа в истинную веру.
Церковь Рождества Иоанна Предтечи - самый первый московский храм - была основана на Бору, где тогда же появилась и первая деревянная крепостная стена города вокруг главного Боровицкого холма - будущий московский Кремль. Примечательно, что эта церковь была выстроена деревянной, и, как долго утверждали старинные историки, из того же местного дерева, сосны, которым густо был покрыт кремлевский холм, получивший от этого леса свое историческое имя - Боровицкий. Во время археологических работ, проведенных в XIX веке при разборке церкви, на ее месте были обнаружены кости животных и лошадиный череп, и это навело исследователей на мысль, что Предтеченская церковь была построена точно на месте прежнего языческого капища, где совершались жертвоприношения.
Еще Иван Забелин, великий дореволюционный историк Москвы, полагал, что эта церковь была выстроена вскоре после того, как местное "домосковское" население приняло христианское крещение - в соответствии с изречением первого русского митрополита Иллариона: "Начат мрак идольский от нас отходити...Уже не сотонинские капища сограждаем, но Христовы церкви зиждем...капища разрушась и церкви поставляются, идоли сокрушаются и иконы святых являются".
И, сравнивая древнемосковскую топонимику, Забелин предположил, что основание в ранней Москве церквей, посвященных именно св. Иоанну Предтечи, могло намеренно осуществляться в местах, покрытых густыми лесными борами - Иоанна Предтечи в Замоскворечье или на Ивановской горке близ нынешней Солянке. И что это правило могло иметь какую-то определенную религиозно-философскую мысль, уже утраченную в более поздние времена, и возможно тоже связанную с прежними языческими верованиями, например, с их отношением к лесу.
Существует и другая версия историков - что в древних упоминаниях о "боре" в названиях урочищах Замоскворечья и Кулишков имелся в виду не их собственный местный бор, а главный сосновый бор Кремлевского холма. Какие-то храмы переводились с него или же строились поблизости на другом берегу реки. Многие исследователи вообще не согласны именно с такой трактовкой имени Боровицкого холма - давно признанной версией о сосновом боре. Однако другие предположения звучат неубедительно, вроде того, что отсюда, с кремлевского холма, начиналась дорога на Боровск.
Со временем первая московская церковь оказалась рядом с Боровицкой башней Московского Кремля, и в апреле 1658 года благочестивый царь Алексей Михайлович повелел переименовать башню по храму в Предтеченскую. Только новое название не прижилось - даже в официальных документах башню продолжали именовать Боровицкой, и по сей день она - единственная кремлевская башня, носящая самое древнее историческое имя.
Рядом с Предтеченской церковью, на участке между храмом и Боровицкой башней с первого года основания Москвы стоял княжеский двор - тот самый, в котором князь Юрий Долгорукий давал свой первый знаменитый "обед силен", угощая своего гостя и союзника, князя Новгород-Северского Святослава Ольговича. С тех пор княжеский двор на этом месте остался на века. В 1320-х годах он был с почетом предоставлен святителю Петру, Митрополиту Московскому, который перенес из Владимира в Москву митрополичью кафедру, сделав ее религиозной столицей России незадолго до того, как она окончательно стала столицей русских княжеств - в немалой степени благодаря поддержке Православной Церкви. Переехав в Москву, святитель Петр и сам поселился в Кремле - как известно, именно он основал здесь Успенский собор. А вот до того статус Всероссийской митрополичьей кафедры носила именно Предтеченская церковь. Так она короткое время побыла не только самым первым, но и самым главным храмом Москвы, а с ней - и всей России.
Когда же после постройки Успенского собора митрополичий двор был перенесен ближе к нему, то старый двор у Предтеченской церкви опять вернулся во владение великого князя - и оставался великокняжеским двором до времен императора Николая I, построившего на том месте свой Большой Кремлевский дворец. Таким образом, этот древнейший "статус кво" сохранился и при императоре Николае, и при последующих государях, и в наше время.
Деревянной Предтеченская церковь стояла до 1461 года. Только великий князь Василий II Темный приказал впервые выстроить ее каменной. В подклете храма княгиня хранила свои сокровища. Но и это здание церкви оказалось недолговечным, и вскоре было заменено другим после пожара 1493 года. Тогда, наконец, Предтеченская церковь обрела свой окончательный вид - в 1509 году придворный кремлевский архитектор итальянец Алевиз Фрязин выстроил новый каменный Предтеченский храм. Именно это сооружение дожило до XIX столетия (!) и было снесено при строительстве Большого Кремлевского Дворца в 1846 году.
Вскоре после постройки Алевизом каменного храма в нем произошли изменения. Придел первой, деревянной Предтеченской церкви был освящен во имя св. Варлаама Хутынского, и по всей вероятности, перенесен впоследствии в каменное здание храма. Однако предположительно в 1583 году он был переосвящен во имя св. мученика Уара - в честь рождения у царя Иоанна Грозного его последнего сына и единственного наследника, св. царевича Дмитрия, которое пришлось на день памяти св. Уара. В Предтеченской церкви появился тогда новый храмовый образ св. Уара с частицами его святых мощей. Старинное московское предание гласило, что этот образ был написан по обету царицы Марии Нагой, матери царевича, в точную меру роста младенца. Дореволюционные историки сообщали, что с тех пор вся Предтеченская церковь называлась москвичами Уаровской - так она была даже более известна в народе. С этим был связан старинный московский обычай, доживший до XIX столетия: те, у кого новорожденные дети не жили долго, приносили в этот храм своих младенцев или малолетних детей в их день рождения и клали их на большой камень перед образом святого, который в другие дни служил ступенькой для подходящих к иконе богомольцев. На этом камне спеленутые младенцы лежали в течение всего времени, пока служили молебен. Приносили сюда матери и просто болящих детей, молясь об их исцелении, причем приходили не только из Москвы, но и из Углича, где был убит св. царевич Дмитрий. Про этот обычай в числе прочих рассказывал старинный историк Москвы, заставший эту кремлевскую церковь еще до строительства Большого Кремлевского Дворца. Именно из Предтеченской церкви придел св. Уара был переведен в Архангельский собор, где он существует и поныне.
Предтеченская церковь была снесена, или, как тогда говорили, "разобрана" по личному повелению императора Николая I. Она не находилась "в архитектурном согласии" с новым творением Константина Тона и казалась "каким-то случайно здесь забытым остатком исчезнувшей первобытной московской старины". И, главное, церковь нарушала вид на величественный Императорский Дворец в Кремле со стороны Замоскворечья и с Каменного моста. Все эти точки государь осмотрел самолично в начале октября 1846 года и приказал перенести Предтеченский храм в Боровицкую башню, а его здание в Кремле разобрать.
Это - не единственный в истории Москвы случай, когда кремлевская башня использовалась под храм. Той же участи еще при Анне Иоанновне удостоилась и Благовещенская башня, когда ее стена с древней чудотворной иконой была намеренно встроена в новый Благовещенский храм, сооруженный у подножия башни внутри Кремля. На верху самой башни устроили колокольню и на главу водрузили крест - так кремлевская башня, увенчанная православным крестом, стала церковной колокольней. Теперь же Боровицкая башня принимала на себя функции сносимой церкви - в ее отдельное внутреннее помещение был перенесен престол, снаружи к баше пристроили маленький портик и увенчали его подлинным древним крестом из Предтеченской церкви, который находился там в приделе святого Уара.
И все равно власти опасались народного возмущения, как это уже было однажды с идеей архитектора Баженова, задумавшего еще во времена Екатерины II построить в Кремле Большой Императорский дворец. Согласно его проекту предполагалось разрушить многие старинные здания в Кремле, а всю территорию Кремля заключить, как в "футляр", во двор нового дворца. Уже был вырыт огромный котлован, повредивший стену Архангельского собора, но русское общество воспротивилось такому кощунству: по свидетельствам современников, Баженову несколько раз приходилось спасаться бегством от разгневанных москвичей.
И в 1840-е годы, несмотря на тяжелое в России политическое время, многие деятели культуры ратовали за сохранение первой московской церкви. Однако была еще одна причина, помешавшая защитникам храма спасти его - ветхость древнего сооружения эпохи Василия Темного и Василия III. Ему помешала бы даже обыкновенная быстрая езда на лошадях и в каретах, неизбежная при дворце, а от вибрации и сотрясений мгновенно разрушились бы стены храма. И тогда барон Боде, заведовавший постройкой и изучавший все эти тонкости, предложил поместить на внутренней стене Боровицкой башни каменные таблички с надписями, объясняющими причину перенесения храма, "дабы совершенно отстранить все могущие возникнуть по сему предмету в народе разного рода толки". Идея получила одобрение, и святитель Филарет составил такие надписи, которые, с самоличного разрешения императора Николая I были помещены на Боровицкой башне с перенесенной Предтеченской церковью.
Церковь в башне была освящена в мае 1848 года. Однако служба в новом помещении храма с высоким пятиярусным иконостасом проходила всего лишь один раз в году - в день престольного праздника. Хотя церковь и считалась по-прежнему обыкновенной приходской, это было скорее почетным званием ради традиции.
Снос церкви не прибавил тому месту красоты. Открылась пустая, неоформленная площадь с пустырями и разными зданиями, еще не приведенными в единый архитектурный ансамбль. И чтобы скрыть нелицеприятность этого, в качестве фасада построили изящную решетку с огромными чугунными воротами. Она и теперь стоит между Большим Кремлевским Дворцом и зданием Оружейной палаты, возведенной тем же архитектором К. Тоном. Если заглянуть через эту решетку вглубь, то слева, за зданием Оружейной палаты можно увидеть проездную арку, ведущую во внутренний двор этого здания - там и сейчас помещен знак "Берегись автомобиля". В 1918 году в этом дворе располагался кремлевский гараж Авто-Боевого отряда, и 4 сентября именно здесь была тайно расстреляна Фанни Каплан, покушавшаяся на жизнь Ленина: из подвала Большого Кремлевского дворца, где Каплан содержалась по приказу Свердлова, ее повели в эту арку якобы для того, чтобы сесть в автомобиль. Там, без оглашения приговора, комендант Кремля Мальков выстрелил ей в спину.
В ноябре 1917 года Боровицкая башня с Предтеченской церковью сильно пострадала во время боев за Кремль. Несколько пуль попали в местные иконы. После революции храм в башне был полностью закрыт и разобран. От него осталась только солея - и придел св. Уара в Архангельском соборе.
Основание этой церкви часто связывают с борьбой на Руси с язычеством в самые первые века после принятия христианства. Праздник св. Иоанна Крестителя совпадал и по дате с языческими празднествами дня Ивана Купалы, а в то время Христианская Церковь часто замещала своими праздниками и обычаями народные языческие для облегчения обращения народа в истинную веру.
Церковь Рождества Иоанна Предтечи - самый первый московский храм - была основана на Бору, где тогда же появилась и первая деревянная крепостная стена города вокруг главного Боровицкого холма - будущий московский Кремль. Примечательно, что эта церковь была выстроена деревянной, и, как долго утверждали старинные историки, из того же местного дерева, сосны, которым густо был покрыт кремлевский холм, получивший от этого леса свое историческое имя - Боровицкий. Во время археологических работ, проведенных в XIX веке при разборке церкви, на ее месте были обнаружены кости животных и лошадиный череп, и это навело исследователей на мысль, что Предтеченская церковь была построена точно на месте прежнего языческого капища, где совершались жертвоприношения.
Еще Иван Забелин, великий дореволюционный историк Москвы, полагал, что эта церковь была выстроена вскоре после того, как местное "домосковское" население приняло христианское крещение - в соответствии с изречением первого русского митрополита Иллариона: "Начат мрак идольский от нас отходити...Уже не сотонинские капища сограждаем, но Христовы церкви зиждем...капища разрушась и церкви поставляются, идоли сокрушаются и иконы святых являются".
И, сравнивая древнемосковскую топонимику, Забелин предположил, что основание в ранней Москве церквей, посвященных именно св. Иоанну Предтечи, могло намеренно осуществляться в местах, покрытых густыми лесными борами - Иоанна Предтечи в Замоскворечье или на Ивановской горке близ нынешней Солянке. И что это правило могло иметь какую-то определенную религиозно-философскую мысль, уже утраченную в более поздние времена, и возможно тоже связанную с прежними языческими верованиями, например, с их отношением к лесу.
Существует и другая версия историков - что в древних упоминаниях о "боре" в названиях урочищах Замоскворечья и Кулишков имелся в виду не их собственный местный бор, а главный сосновый бор Кремлевского холма. Какие-то храмы переводились с него или же строились поблизости на другом берегу реки. Многие исследователи вообще не согласны именно с такой трактовкой имени Боровицкого холма - давно признанной версией о сосновом боре. Однако другие предположения звучат неубедительно, вроде того, что отсюда, с кремлевского холма, начиналась дорога на Боровск.
Со временем первая московская церковь оказалась рядом с Боровицкой башней Московского Кремля, и в апреле 1658 года благочестивый царь Алексей Михайлович повелел переименовать башню по храму в Предтеченскую. Только новое название не прижилось - даже в официальных документах башню продолжали именовать Боровицкой, и по сей день она - единственная кремлевская башня, носящая самое древнее историческое имя.
Рядом с Предтеченской церковью, на участке между храмом и Боровицкой башней с первого года основания Москвы стоял княжеский двор - тот самый, в котором князь Юрий Долгорукий давал свой первый знаменитый "обед силен", угощая своего гостя и союзника, князя Новгород-Северского Святослава Ольговича. С тех пор княжеский двор на этом месте остался на века. В 1320-х годах он был с почетом предоставлен святителю Петру, Митрополиту Московскому, который перенес из Владимира в Москву митрополичью кафедру, сделав ее религиозной столицей России незадолго до того, как она окончательно стала столицей русских княжеств - в немалой степени благодаря поддержке Православной Церкви. Переехав в Москву, святитель Петр и сам поселился в Кремле - как известно, именно он основал здесь Успенский собор. А вот до того статус Всероссийской митрополичьей кафедры носила именно Предтеченская церковь. Так она короткое время побыла не только самым первым, но и самым главным храмом Москвы, а с ней - и всей России.
Когда же после постройки Успенского собора митрополичий двор был перенесен ближе к нему, то старый двор у Предтеченской церкви опять вернулся во владение великого князя - и оставался великокняжеским двором до времен императора Николая I, построившего на том месте свой Большой Кремлевский дворец. Таким образом, этот древнейший "статус кво" сохранился и при императоре Николае, и при последующих государях, и в наше время.
Деревянной Предтеченская церковь стояла до 1461 года. Только великий князь Василий II Темный приказал впервые выстроить ее каменной. В подклете храма княгиня хранила свои сокровища. Но и это здание церкви оказалось недолговечным, и вскоре было заменено другим после пожара 1493 года. Тогда, наконец, Предтеченская церковь обрела свой окончательный вид - в 1509 году придворный кремлевский архитектор итальянец Алевиз Фрязин выстроил новый каменный Предтеченский храм. Именно это сооружение дожило до XIX столетия (!) и было снесено при строительстве Большого Кремлевского Дворца в 1846 году.
Вскоре после постройки Алевизом каменного храма в нем произошли изменения. Придел первой, деревянной Предтеченской церкви был освящен во имя св. Варлаама Хутынского, и по всей вероятности, перенесен впоследствии в каменное здание храма. Однако предположительно в 1583 году он был переосвящен во имя св. мученика Уара - в честь рождения у царя Иоанна Грозного его последнего сына и единственного наследника, св. царевича Дмитрия, которое пришлось на день памяти св. Уара. В Предтеченской церкви появился тогда новый храмовый образ св. Уара с частицами его святых мощей. Старинное московское предание гласило, что этот образ был написан по обету царицы Марии Нагой, матери царевича, в точную меру роста младенца. Дореволюционные историки сообщали, что с тех пор вся Предтеченская церковь называлась москвичами Уаровской - так она была даже более известна в народе. С этим был связан старинный московский обычай, доживший до XIX столетия: те, у кого новорожденные дети не жили долго, приносили в этот храм своих младенцев или малолетних детей в их день рождения и клали их на большой камень перед образом святого, который в другие дни служил ступенькой для подходящих к иконе богомольцев. На этом камне спеленутые младенцы лежали в течение всего времени, пока служили молебен. Приносили сюда матери и просто болящих детей, молясь об их исцелении, причем приходили не только из Москвы, но и из Углича, где был убит св. царевич Дмитрий. Про этот обычай в числе прочих рассказывал старинный историк Москвы, заставший эту кремлевскую церковь еще до строительства Большого Кремлевского Дворца. Именно из Предтеченской церкви придел св. Уара был переведен в Архангельский собор, где он существует и поныне.
Предтеченская церковь была снесена, или, как тогда говорили, "разобрана" по личному повелению императора Николая I. Она не находилась "в архитектурном согласии" с новым творением Константина Тона и казалась "каким-то случайно здесь забытым остатком исчезнувшей первобытной московской старины". И, главное, церковь нарушала вид на величественный Императорский Дворец в Кремле со стороны Замоскворечья и с Каменного моста. Все эти точки государь осмотрел самолично в начале октября 1846 года и приказал перенести Предтеченский храм в Боровицкую башню, а его здание в Кремле разобрать.
Это - не единственный в истории Москвы случай, когда кремлевская башня использовалась под храм. Той же участи еще при Анне Иоанновне удостоилась и Благовещенская башня, когда ее стена с древней чудотворной иконой была намеренно встроена в новый Благовещенский храм, сооруженный у подножия башни внутри Кремля. На верху самой башни устроили колокольню и на главу водрузили крест - так кремлевская башня, увенчанная православным крестом, стала церковной колокольней. Теперь же Боровицкая башня принимала на себя функции сносимой церкви - в ее отдельное внутреннее помещение был перенесен престол, снаружи к баше пристроили маленький портик и увенчали его подлинным древним крестом из Предтеченской церкви, который находился там в приделе святого Уара.
И все равно власти опасались народного возмущения, как это уже было однажды с идеей архитектора Баженова, задумавшего еще во времена Екатерины II построить в Кремле Большой Императорский дворец. Согласно его проекту предполагалось разрушить многие старинные здания в Кремле, а всю территорию Кремля заключить, как в "футляр", во двор нового дворца. Уже был вырыт огромный котлован, повредивший стену Архангельского собора, но русское общество воспротивилось такому кощунству: по свидетельствам современников, Баженову несколько раз приходилось спасаться бегством от разгневанных москвичей.
И в 1840-е годы, несмотря на тяжелое в России политическое время, многие деятели культуры ратовали за сохранение первой московской церкви. Однако была еще одна причина, помешавшая защитникам храма спасти его - ветхость древнего сооружения эпохи Василия Темного и Василия III. Ему помешала бы даже обыкновенная быстрая езда на лошадях и в каретах, неизбежная при дворце, а от вибрации и сотрясений мгновенно разрушились бы стены храма. И тогда барон Боде, заведовавший постройкой и изучавший все эти тонкости, предложил поместить на внутренней стене Боровицкой башни каменные таблички с надписями, объясняющими причину перенесения храма, "дабы совершенно отстранить все могущие возникнуть по сему предмету в народе разного рода толки". Идея получила одобрение, и святитель Филарет составил такие надписи, которые, с самоличного разрешения императора Николая I были помещены на Боровицкой башне с перенесенной Предтеченской церковью.
Церковь в башне была освящена в мае 1848 года. Однако служба в новом помещении храма с высоким пятиярусным иконостасом проходила всего лишь один раз в году - в день престольного праздника. Хотя церковь и считалась по-прежнему обыкновенной приходской, это было скорее почетным званием ради традиции.
Снос церкви не прибавил тому месту красоты. Открылась пустая, неоформленная площадь с пустырями и разными зданиями, еще не приведенными в единый архитектурный ансамбль. И чтобы скрыть нелицеприятность этого, в качестве фасада построили изящную решетку с огромными чугунными воротами. Она и теперь стоит между Большим Кремлевским Дворцом и зданием Оружейной палаты, возведенной тем же архитектором К. Тоном. Если заглянуть через эту решетку вглубь, то слева, за зданием Оружейной палаты можно увидеть проездную арку, ведущую во внутренний двор этого здания - там и сейчас помещен знак "Берегись автомобиля". В 1918 году в этом дворе располагался кремлевский гараж Авто-Боевого отряда, и 4 сентября именно здесь была тайно расстреляна Фанни Каплан, покушавшаяся на жизнь Ленина: из подвала Большого Кремлевского дворца, где Каплан содержалась по приказу Свердлова, ее повели в эту арку якобы для того, чтобы сесть в автомобиль. Там, без оглашения приговора, комендант Кремля Мальков выстрелил ей в спину.
В ноябре 1917 года Боровицкая башня с Предтеченской церковью сильно пострадала во время боев за Кремль. Несколько пуль попали в местные иконы. После революции храм в башне был полностью закрыт и разобран. От него осталась только солея - и придел св. Уара в Архангельском соборе.
