«Свобода!»
Либеральная эпоха Александра Освободителя оставила нам пример устройства школьного дела, где главное – свобода выбора. В 1857 году высочайшим указом было позволено открывать частные учебные заведения без ограничений. Частным гимназиям отдавали предпочтение многие родители, ибо в них и казенных порядков не было, и педагогическим новшествам находилось место. Плата была существенно выше, чем в казенных, зарплата учителей больше, и учителя оказались более свободны в организации учебного процесса, к тому же многие были энтузиастами своего дела. Их заработок зависел от финансового положения школы, а оно, в свою очередь, зависело от успеха гимназии. Чтобы частная гимназия оказалась успешной, ее создатели должны были решить важные вопросы: определить концепцию гимназии, ее воспитательные принципы и индивидуальные программы, специализацию. Далее следовало подобрать преподавательский состав, установить отношения с семьей ученика, выработать грамотную систему поощрений и наказаний, организовать классную и внеклассную работу с учащимися, оснастить гимназию соответственно ее задачам. Финансировались эти гимназии не только за счет высокой платы, но и за счет помощи попечителей, меценатов, иногда казенных дотаций. За счет перечисленных поступлений даже в частной школе могли быть «несвоекоштные» ученики. Гимназисты обучались по программам, согласованным в Министерстве народного просвещения, с разными вариациями. И когда одну выпускницу частной женской гимназии спросили, что отличает ее гимназию от аналогичного казенного заведения, девочка ответила: «Свобода».
Первая частная гимназия Москвы открылась в 1865 году при лютеранской церкви Петра и Павла на 1-й Мещанской улице. В свое время ее окончили физик П.П. Лебедев и историк В.И. Герье.
Самой лучшей была признана знаменитая гимназия Л.И. Поливанова на Пречистенке. Основателем ее стал педагог, учившийся и преподававший в лучших казенных гимназиях и решивший создать такую гимназию, которая формировала бы гармоническую личность, «способную избирать дело по призванию». У Поливанова практиковался личностный подход к гимназисту, основным было «воспитание нового поколения интеллигентов, мыслящих глобально». Важнейшее внимание уделялось здесь развитию мышления, творческого воображения, памяти и правильной речи. Главный упор у Поливанова был на русский язык и литературу. Здесь царил настоящий культ Пушкина, и гимназисты даже участвовали в организации Пушкинских торжеств 1880 года. Мастерски преподавал Поливанов и латынь в младших классах. Ученикам было с ним интересно. Так, объясняя латинские склонения, он мог запеть и заплясать в такт, и ученики уже никогда не забывали эти склонения. Особое внимание уделялась одаренным детям, у Поливанова впервые была разработана даже соответствующая методическая программа. Учителей Поливанов подбирал преимущественно из университетской профессуры. Философ Л.М. Лопатин, например, преподавал русскую литературу и очень гуманно: всегда опаздывал не меньше, чем на четверть часа, но зато ставил только пятерки. Если же ученики не могли вымолвить ни слова по заданному уроку, он сердито угрожал четверкой или тем, что спросит в следующий раз.
К Поливанову поступали дети интеллигенции, аристократии, крупных коммерсантов. Здесь учились сыновья Ф.М. Достоевского, Л.Н. Толстого, А.Н. Плещеева, А.Н. Островского, даже М.Е. Салтыков-Щедрин хотел отправить сюда своего Костю. Из стен «Поливановской» вышли шахматист Александр Алехин, поэты Андрей Белый, Максимилиан Волошин и Валерий Брюсов, исключенный за атеистические идеи из гимназии Креймана.
Уникальная гимназия Франца Креймана, куда принимали всех исключенных из казенных гимназий учеников, стоит особняком среди московских гимназий как самый оригинальный педагогический эксперимент. В основу своей школы задолго до устава 1871 года Крейман положил европейскую классическую программу, ибо главное для гимназии – подготовка в университет. В гимназии ученики должны получить «всеобщее научное предварительное образование» и, в особенности, развитую силу мышления, для чего необходимы языки и математика (для тех, кто был неспособен к латыни, было создано реальное отделение). Главное же: требовалось совместить с классическим образованием серьезное религиозное воспитание. Гимназия Креймана задумывалась и как образовательное, и как воспитательное заведение, призванное подготовить к самостоятельной жизни достойного «человека-христианина» и гражданина, полезного для общества и приученного школой к труду, хотя бы и на скромном поприще. А ключ к такому воспитанию, прежде всего, религия: «сначала должно научиться быть людьми, а потом уже учиться быть полезными гражданами».
Гимназия открылась в 1858 году (сначала как частный пансион) на 1-й Мещанской в приходе несохранившегося храма Адриана и Наталии. Приходской священник отслужил молебен на открытие и дал свое пасторское благословение. Место было выбрано на окраине, вдали от городских соблазнов, но вскоре пришлось переехать в центр, на Петровку, 25.
Большинство учеников оставалось в стенах гимназии даже на каникулах. Крейман пытался создать для них домашнюю обстановку, но его гимназия отчасти напоминала нестрогий монастырь. Религия справедливо понималась им и как способ должного воспитания, и как средство противостояния революционным течениям. Именно поэтому сюда принимали всех исключенных ради их перевоспитания, и именно поэтому отсюда был исключен Брюсов, когда он начал распространять в школьном журнале атеистические идеи. Религия охватывала абсолютно всю гимназическую жизнь: ученики начинали и заканчивали день молитвой, классные занятия начинались с чтения Евангелия. Закон Божий преподавался в полном объеме: Священное Писание, история христианской и в особенности Русской Православной Церкви; детям подробно разъяснялись смысл и польза молитв. В программу преподавания русского языка входило изучение церковно-славянского для чтения Евангелия. По воскресеньям и праздникам все гимназисты были обязаны присутствовать в храме. Крейман особенно просил родителей помогать ему воспитывать учеников «в назидании и страхе Господнем». И благочестивые родители охотно отдавали сюда детей, хотя плата была довольно высокой, ибо гимназия не получала дотаций. Однако здесь намеренно была очень строгая дисциплина как символ «правильной школы», дабы родители не думали, что отдали детей в частную и, следовательно, более легкую гимназию. Наказаний старались избегать (как и поощрений, чтобы не развивать самомнение). До 1871 года не было даже отметок. Но жизнь диктовала свои условия, и наказания все-таки были в виде порицательной записи в журнал, оставления после уроков и проч. Высшей мерой было исключение, следовавшее за такие преступления, как обман, кража, дерзость. Не допускались прогулы, опоздание после каникул, чтение посторонних книг, длинные волосы, курение, списывание, подсказки и даже какие-то покупки без ведома воспитателя. Нормой была перлюстрация писем. Для многих гимназия Креймана была настоящим пугалом. Будущий академик Алексей Шахматов с радостью ушел отсюда в 4-ю казенную гимназию. А отец Ильи Эренбурга напоминал сыну, приносившему дурные отметки, что когда его исключат, придется идти к Крейману.
В начале ХХ века для гимназии Креймана было построено собственное здание в Старопименовском переулке, и именно в нем в советское время была создана образцовая школа № 25, в которой учились дети партийной элиты, в том числе и Светлана Аллилуева.
На каждый пример были свои альтернативы. В начале ХХ века у Никитских ворот открылась гимназия Флерова, представляющая другой пример частной школы. За счет вдвое большей платы за обучение, чем в казенных гимназиях, обеспечивался соответствующий контингент учеников – «детей интеллигентных родителей». Гимназистов здесь не мучили ни учением, ни дисциплиной, ни идеалами. Иные запросто подкатывали сюда на родительских экипажах, и никто не вменял им это в вину. О таком «ласковом либерализме» вспоминал питомец этой гимназии актер Игорь Ильинский – сын зубного врача.
Доброй славой пользовалась гимназия Репман. В ней царили демократические порядки. Достаточно сказать, что здесь совместно обучались мальчики и девочки (по программе мужской гимназии) и отсутствовал ценз для евреев. Здесь умели прививать ученикам любовь к знаниям, так что на досуге они соревновались в изучении дополнительных материалов, чтобы блеснуть на уроке и заткнуть за пояс собственных преподавателей. Академик А.Н. Колмогоров всю жизнь вспоминал эту гимназию с благодарностью.
Неудачи казенных гимназий и успехи частных заставляли правительство поощрять эксперименты по реформе школы. К концу XIX века выявились недостатки устава 1871 года. Министр народного просвещения Н.П. Боголепов признал ошибкой излишнее внимание к преподаванию древних языков, которые не избавили от недостаточности умственного развития гимназистов при их исключительной загруженности, а также признал недостаточное преподавание русского языка, русской истории и русской литературы, что лишало школу национального характера и патриотического воспитания. Школа должна была усилить преподавание гуманитарных дисциплин, формирующих национальное и гражданское самосознание, воспитывающих уважение и любовь к своей стране, и большее внимание уделять религии как главному средству воспитания нравственности, чести, долга, преданности царю и Отечеству. С этой целью в 1890 году в гимназиях было введено преподавание богословия в дополнение к обязательному закону Божию.
В 1901 году в Староконюшенном переулке открылась экспериментальная мужская гимназия им. Медведниковых: она именовалась правительственной, но была основана и содержалась на завещанный частный капитал при поддержке московского генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича. При новой государственной реформе образования ее намеренно создавали как образцовую и самую передовую гимназию, где качественное обучение предполагалось быть доступным и интересным ребенку соответственно его развитию и силам. Даже здание было построено самое передовое, отвечающее всем требованиям педагогики и медицины. И оказалось, что Медведниковская гимназия с блеском продемонстрировала все принципы частных гимназий, в которых были ликвидированы те самые огрехи, вменяемые в вину казенным: бюрократичный стиль, отчужденность от семьи, невнимание к личности ученика и т.п. Помимо усиленного изучения русской истории и литературы, предпочтение здесь отдали все-таки общему, а не узкоспециализированному образованию, а специализация с младших классов была признана вредной, ведь в этом возрасте у детей еще не выявляются их подлинные способности и склонности. Особняком стояла физкультура. Если раньше гимнастику преподавали факультативно, по желанию и возможностям, то теперь отношение к ней изменилось, согласно европейскому опыту и самому древнегреческому понятию гимназии как места для гармоничного развития ума и тела. Для Медведниковской гимназии была принята шведская гимнастика в качестве обязательной дисциплины плюс занятия строевым обучением и фехтованием. Факультативным остался только ручной труд – столярное ремесло, которым занимались по желанию. Одним из важнейших был признан наглядный метод обучения – даже для закона Божия были сделаны пособия плюс экскурсии в ближайшую церковь для ознакомления с устройством православного храма и для изучения церковной утвари. И это было признано нормой образования, правда, очень хорошего.
Сюда пришли учиться дети аристократии и интеллигенции. Плата за обучение составляла 300 рублей в год, но некоторые ученики были от нее освобождены. А Л.В. Собинов, у которого здесь учились сыновья, устраивал благотворительные концерты в пользу учащихся.
Эта гимназия оставалась лучшей в Москве даже при советской власти, которая присвоила ей № 59 и имя Н.В. Гоголя. А в дореволюционное время она стала образцом не только для казенных, но и для частных гимназий, прежде всего женских.
«Женские качества»
В поистине революционную эпоху Александра II под влиянием передовой общественности (отнюдь не только революционно-демократической) появляются первые женские гимназии – государственные и частные. Казенные женские гимназии создавались с 1862 года (когда женским училищам разрешили присвоить статус гимназии) и по учебному курсу должны были приближаться к мужским гимназиям, но достигнуто это было с великим трудом. Цель женских гимназий состояла в предоставлении девушкам образования, необходимого для умственного и религиозно-нравственного развития, которое потребуется от женщины – супруги и матери. Первые казенные гимназии были с сильными отличиями от мужских при довольно общей программе: закон Божий, французский, немецкий и русский языки, математика, история, география, естественная история, физика, химия, минералогия, космография, педагогика, чистописание, рисование, пение, танцы, рукоделие. Однако учили девочек очень поверхностно, с педагогическим уклоном в сторону «предназначения». Древние языки не преподавались, аттестат давал право только на работу учительницей, университет был недоступен.
Создание частных женских гимназий было вызвано не только недостатком казенных женских гимназий, но и неудовлетворительным в них обучением. Скептики отрицательно относились к преподаванию «лишних знаний» для «будущей супруги и матери», призывая больше уделять внимание развитию сугубо «женских качеств» и готовить в лучшем случае учительницу. В 1878 году комиссия Министерства народного просвещения предложила сократить гимназический курс до таких предметов, которые сохраняют эти «женские качества», украшающие семейный очаг. Пока шли бурные и длительные дискуссии, родители, не хотевшие воспитывать из дочерей щедринских «ангелочков», за полноценными знаниями обращались в частные гимназии. Но также и те, кто не хотел растить «синий чулок», могли выбрать себе соответствующую гимназию. Иные женские гимназии изучали то, что сейчас проходят в университетских курсах. Это вполне понятно, ибо только в гимназии женщина, мечтавшая учиться, но которой общество закрыло дорогу в университет, могла получить эти знания.
Однако находились силы, которые добивались создания женских гимназий с классической программой мужских. Свой немалый вклад в это внес тот же М.Н. Катков, который считал, что если общество рассуждает о правах женщины на университет, то прежде следует желать создания для девочек гимназий равных мужским. Министр просвещения тоже подержал эту идею. И в 1872 году на Пречистенском бульваре открылась первая экспериментальная женская классическая гимназия – частная гимназия Софьи Николаевны Фишер, самая сильная и долгое время единственная, обучавшая по программе мужских классических гимназий. Основательница считала главной целью гимназии предоставление возможности образования, достойного женщины и как человека, и как будущей воспитательницы своих детей, но в то же время и ради достойного положения женщины, матери в обществе. Столь же строго, как в мужских, здесь учили древние языки, зато ученицы, «дорвавшиеся» до знаний, радовали учителей гораздо лучшей успеваемостью. Успехом пользовалось и богословие, введенное здесь на несколько лет раньше, чем в мужских гимназиях, и европейские языки преподавались шире и сильнее. Музыке и танцам учили преподаватели консерватории и артисты балета императорских театров, а на выпускных экзаменах нередко присутствовал композитор Н.Г. Рубинштейн. Фишер, сама преподававшая древние языки, учителей меняла безжалостно. Осеняла ее начинание фамильная святыня – Тихвинская икона Божией Матери, хранившаяся в гимназической молельне.
Гимназия имела оглушительный успех. В 1878 году по распоряжению министра народного просвещения работы гимназисток по древним языкам были отправлены на Парижскую всемирную выставку, и Софья Николаевна удостоилась за них благодарности от министра. Александр II даровал воспитанницам право преподавания в четырех младших классах мужских гимназий и прогимназий и во всех классах женских гимназий ведомства Министерства народного просвещения. Московский университет ходатайствовал о допущении ее выпускниц к занятиям на историко-филологическом и физико-математическом факультетах. О праве женщины на университет настойчиво писал Ф.М. Достоевский. Это (как и дальнейшая история женского образования) говорит о том, что царская Россия далеко не исчерпала своих возможностей в полноценном общественном развитии и что пустить женщину в университет могла не только революция.
Однако дорога была тяжелейшей. Находились охотники, которые отчаянно противились даже простому равенству гимназических программ, ибо женское образование должно-де соответствовать «природным силам и потребностям женщины, равно как и ее семейному и общественному положению». А кто-то уже писал и об угрозе «вырождения нации» в связи с «чрезмерным переутомлением женщины в гимназии». Но этому нестройному хору противостоял веский отзыв Каткова, изучившего опыт гимназии Фишер: «Воспитанницы госпожи Фишер были начитаны в древних авторах более, чем воспитанники мужских гимназий, и вообще преподавание в двух высших классах по характеру и размерам превышает обыкновенный гимназический уровень. Итак, задача решена, дело оправдано, успех превзошел самые смелые ожидания». Многие питомицы Фишер заканчивали европейские университеты.
Очень схожей была гимназия Н.Д. Хвостовой в Кривоарбатском переулке, открывшаяся в 1906 году. Это была своеобразная Медведниковская гимназия для девочек. Именно ее программы и учебные планы здесь были приняты за основу, поскольку главной целью гимназии Хвостовой была подготовка учениц к получению высшего образования. Она, конечно, вторила гимназии Фишер, но между ними был промежуток более 30 лет, и за это время много успело измениться. Теперь здесь учитывался опыт и все те трудности, с которыми девушки сталкивались при поступлении в высшие учебные заведения, когда казенные женские гимназии давали недостаточную подготовку по физике, математике, медицине, древним языкам, истории. При этом гимназия Хвостовой отнюдь не была «подготовительными курсами» – в ней учились все, кто хотел иметь просто полноценное общее образование. Здесь требовательно изучали латынь, разнообразные естественные науки, анатомию, мировую литературу и новые языки. Очень качественно преподавались закон Божий и история Русской Церкви, к тому же, по весьма сложной программе: например, Остромирово Евангелие читали с грамматическим разбором.
Женская гимназия Л. Вяземской в Колпачном переулке близ Покровки, напротив, предъявляла ученицам жесткие требования в совсем ином ключе. Она давала чисто «женское» образование, согласно представлению о нем в светском обществе. Например, о «решетчатых червях», которых изучали у Хвостовой, здесь понятия не имели, хотя изучали общие начатки естественных и гуманитарных наук, зато рукоделию, труду, рисованию, пению и прочим «женским качествам» уделялось огромное внимание. Сюда и отдавали учиться те, кто хотел дать своим дочерям именно такое образование.
Популярной была и гимназия С.А. Арсеньевой на Пречистенке, располагавшаяся в доме, где когда-то жил герой Отечественной войны Денис Давыдов (ныне дом № 17). Софья Арсеньева была дочерью архитектора А.Л. Витберга, автора неосуществленного проекта храма Христа Спасителя на Воробьевых горах. Если в семьях были и дочери, и сыновья, то родители часто отдавали сыновей в Поливановскую, а дочерей – в соседнюю Арсеньевскую гимназии. Учащиеся этих двух гимназий хорошо знали друг друга, а преподавали там одни и те же учителя, которые порой исполняли роль почтовых голубей, без собственного ведома перенося в своих карманах романтические записочки гимназистов и гимназисток. Здесь учительствовала родная сестра Марии Ермоловой А.Н. Шереметевская.
Дисциплина в частных женских гимназиях нередко бывала строже, чем в аналогичных мужских, поскольку девочкам тщательно прививали скромность, целомудрие, смиренность и высокую нравственность. Например, у Вяземской ученицы должны были носить только скромную форму темного цвета: темно-синие шерстяные платья и черные шерстяные передники установленного покроя. А в гимназии Калайдович ученицам запрещалось посещать не только клубы и маскарады, но и… судебные заседания.
Многие частные женские гимназии возникали на основе бывших частных пансионов. Например, гимназия Зинаиды Перепелкиной в Б. Кисловском переулке. Это тоже была чисто «женская» гимназия: хотя здесь и преподавали точные науки, но преобладали иностранные языки, а главным было «эстетическое воспитание». Здесь учились Вера Холодная и Марина Цветаева, после того как в 1906 году эта гимназия перешла к М.Г. Брюхоненко и переехала в Столовый переулок, близко к цветаевскому дому. Великая поэтесса успела сменить несколько гимназий: до того ее выгнали из пансиона фон Дервиз за дерзость и плохое влияние на одноклассниц, потому что с таким характером, какой был у юной Цветаевой, сложно было подобрать учебное заведение, чтобы оно не вызывало у нее бунта. У доброй Брюхоненко она скучала «самым отчаянным образом», но все же окончила курс.
Итоги
Из опыта частных и казенных гимназий правительство сделало свои выводы. В апреле 1900 года были выработаны принципы реформы, направленные на сокращение курса древних языков, которые отныне следовало преподавать с более старшего возраста. Разделение на классические гимназии и реальные училища упразднялось, снова вводилась единая гимназия, но теперь более гибкая – лишь несколько гимназий оставались строго классическими, с древними языками. В программе усиливались гуманитарные дисциплины: кроме богословия, добавились отечествоведение, русский язык, логика, русская и всеобщая литература, законоведение, русская и всеобщая история, география и естествоведение. Таким образом, с угрозой революции решили бороться не древними языками, а национальностью, патриотизмом и знанием родной страны.
В 1915 году стараниями министра народного просвещения графа П.Н. Игнатьева готовилась последняя крупная реформа образования. В числе прочего было признано равноправие в образовании мужчин и женщин, в программу обязательно входило физическое, нравственное и эстетическое воспитание. А сама гимназия провозглашалась национальной и лишалась своей классической цели – подготовки в университет, но призывалась просто давать общее образование. Был как бы подытожен весь предшествующий опыт и закончены споры по поводу гуманитарного, классического или реального обучения. Теперь эту проблему пытались решить при помощи создания новой структуры гимназии, в которой одинаковое обучение по общей программе велось только в младших классах. Начиная с четвертого класса, гимназисты распределялись по трем направлениям: новогуманитарном – с одним европейским языком и углубленным историко-филологическим уклоном; гуманитарно-классическом – с одним древним и одним европейским языками; реальном – с одним европейским языком и углубленным преподаванием естественно-математических предметов. Это был бы, наверно, идеальный, исчерпывающий вариант, но реформа «не успела». Лишь учебным планом 1914 года было сокращено преподавание классических дисциплин, на гуманитарные предметы отводилось вдвое больше учебного времени, чем на математику и естествознание. Все это говорит о том, что дореволюционная гимназия не исчерпала своих возможностей, ее развитие было насильственно прервано революцией, поставившей во главу углу задачу воспитания «нового человека» и поколения, которому предстоит строить коммунизм.
На гамлетовский вопрос русских гимназий, что предпочтительнее: классическое образование, или реальное, или же их разумное совмещение; является ли классика ненужной роскошью или насущной потребностью, – четкого ответа история не дала. Как видно, чаша весов все же склонилась к некоторому преобладанию в гимназии религиозного и национально-гуманитарного образования. При неудачной постановке учебного процесса гуманитарные предметы могут доставлять «несклонным» ученикам почти такую же пытку, как древние языки, а при умелом преподавании дают необходимые представления о своей стране, культуре, языке и религии. Гуманитарные предметы сейчас не меньше «в цене» и потому, что пока сохраняют обязанность читать книги. Времена, когда любимым произведением гимназистов был гётевский «Фауст», когда баталии между «горьковистами» и «андреевистами» могли привести к разрыву дружеских отношений, остались, к сожалению, в прошлом. Древние языки тоже были предложены к изучению в отдельных современных гимназиях, что обеспечило право их выбора при желании и согласии ученика, а не в силу обязательной общей программы. Дореволюционная гимназия в итоге продемонстрировала пример самого разнообразного выбора при общей основе, позволяющего учиться согласно своим природным дарованиям, склонностям и желанию. Однако исторический вывод о национальном характере гимназии и патриотическом воспитании в ней бесспорен.
