Все произошло внезапно, в считанные секунды. Едва мы миновали перелесок и, пригибаясь, побежали в сторону ближайшего оврага, как раздались автоматные очереди. Я так и не понял, откуда стреляли: то ли из ольховой чащи, то ли со стороны проселочной дороги, то ли из оврага. Дикая боль пронзила мои ноги, и я упал навзничь. У меня хватило сил только на то, чтобы заползти в густой кустарник. Через минуту послышались голоса укров:
-Добре дiво зробыли!
-Швыдко угробыты москалей!
-Так йм и треба!
Сказавший последние слова загоготал, а за ним все остальные.
Я понял: мы попали в засаду. Если бы мы пошли через сосновый бор, то избежали бы этой беды. Но сержант Ребров, желая сократить расстояние, выбрал иной путь. Теперь поздно сожалеть об этом. Судя по тому, что укры разговаривают, никого не боясь, значит, все мои три товарища-разведчика погибли. Я притаился, стараясь не шевелиться и ничем не выдать себя. Между тем голоса стали удаляться; видимо, укры куда-то торопились. Меня спасло то, что я лежал в кустарнике, куда они в спешке не заглянули.
Мои ноги кровоточили и сильно болели, я боялся пошевелить ими. И все же нашел в себе силы, чтобы перевернуться на спину; затем включил сотовый телефон, набрал номер командира нашего взвода и объяснил ситуацию, в которой я оказался.
-Мы ушли слишком далеко и ничем помочь тебе не можем, - сказал командир.
Я находился на территории, которую контролировали укры, а это значило, что мне надеяться не на кого. Ползти я не мог, да и куда поползешь, если кругом враги.
Я предался невеселым раздумьям. Часы мои сочтены, скоро отойду в иной мир, тело мое останется в этом кустарнике, и оно никому не нужно. Пусть будет так, я выполнил свой долг, моя совесть чиста, а дальше...
Вдруг ко мне подошел дедушка в поношенном бушлате и в рыжем треухе; у него были внимательные и очень добрые глаза. Откуда он появился, я не знал.
-Сынок, ты как сюда попал? – обратился он ко мне.
-Так уж получилось, - ответил я, - ничего не поделаешь.
-Судьбы Господни неисповедимы, - продолжал дедушка. – Разве можно все предвидеть?
-Я мечтал стать полковником, а теперь куда уж...
-Тебе сколько лет?
-Двадцать три.
-Ой какой молоденький! У тебя все впереди.
-Нет, батя, теперь наоборот, все позади.
-А вот посмотрим. Я тебя вытащу отсюда.
-Батя, тебе это не под силу.
-Мне действительно не под силу, а вот Господу очень легко.
-Я вижу, ты большой шутник.
-Нет, я всерьез.
-Ты щуплый, слабый, а я вон какой... под восемьдесят... тебе и с места меня не сдвинуть.
-А ты молись, и все устроится.
-А как молиться-то? Я в этом, батя, не силен. Как запустить дрон - знаю. Как обращаться с автоматом и гранатометом - знаю. Как схватиться с укром в рукопашную – только подавай. А что касается молитвы, то...
Я замолчал, не ведая, что еще сказать.
-А ты говори: Господи, помилуй!
-Это для меня ново.
-Ничего, обыкнешь.
-Батя, - опять возразил я, - тащить меня далеко, а кругом укры, нас обоих прихлопнут.
-Бог даст, все обойдется. Я местный, знаю все тропки и дорожки. Давай-ка свои руки.
С помощью дедушки я сел, а потом он ловким движением взвалил меня на свою спину. Немного согнувшись, чтобы сохранить центровку, он медленно побрел вдоль опушки. Я два или три раза произнес Господи, помилуй, а потом потерял сознание.
Очнулся на больничной койке, в большой светлой палате.
-Как я сюда попал? – спросил я у медсестры Кати, которая пришла перевязать мои раны.
-Обычным способом, - ответила она, ловко орудуя бинтами. – Привезли и положили.
-А кто привез?
-Не запомнила. Ты, Федюша, родился в рубашке. Доктор сказал, что раны не опасны.
-А скоро я встану на ноги?
-Такие молодцы, как ты, у нас долго не задерживаются, - улыбнулась Катя, поправляя одеяло и простынь.
На другой день в нашу палату пришел священник, отец Дмитрий; он совершил молебен о здравии, помазал всех, кто находился в палате, маслицем и подарил каждому по иконке.
-Кто это? - спросил я у него, разглядывая подаренную иконку.
-Преподобный Серафим Саровский, уроженец Курска, покровитель нашего края, - пояснил отец Дмитрий.
-Я его знаю!- воскликнул я. – Я разговаривал с ним!
-Где?
Я рассказал о недавней встрече.
-Почему вы его не пригласили сюда? – спросил я.
-К сожалению, это невозможно.
-Как это – невозможно? – возразил я. – Если он один раз приходил ко мне, то может и еще прийти.
-Он человек очень занятый.
- Я хочу отблагодарить его! В следующий раз приходите вместе с ним. Он очень добрый, а добрый человек никогда не откажет.
-Федя, я бы рад это сделать, но...
Отец Дмитрий замолчал.
-Что тут сложного, не понимаю. - Я вопросительно посмотрел на него.
-Преподобный Серафим находится на Небесах, у Престола Божия, - сказал отец Дмитрий.
-А что он там делает?
-Молится.
-А может ли он отпроситься ненадолго? Ну, хотя бы на одну минутку?
-А ты помолись ему, - посоветовал священник.
-Я знаю только одну молитву: Господи, помилуй!
-Вот и повторяй ее почаще.
-А он придет?
-Вот этого я не знаю... Ну, друзья мои, - обратился отец Дмитрий ко всем сразу (нас было шесть человек), - пожелаю вам хорошего настроения, бодрости и скорейшего выздоровления. Наверняка кто-то из вас, окрепнув, вернется на фронт.
-Наверно, все и вернемся, - сказал майор Гришин, самый старший в палате.
-А я – в первую очередь! - воскликнул я. – Если здесь не увижу своего спасителя, то на фронте уж точно увижу!..
Николай Петрович Кокухин, член Союза писателей России, член Союза журналистов России
