Прелюдия

Часть 1

Часть 2

 

+ + +

 

Содеянное Хрущёвым и компанией выходит далеко за рамки низвержения идола. Его гнусный доклад явился, по существу, плевком в лицо нации, разрушившим сложившуюся сакральность государства. Нравиться кому-то, или нет, но коммунизм не что иное, как научное православие. Советское государство и общество изначально выстраивались в органической неразрывности с атрибутикой новой религии. Хрущёв, сохраняя видимость идеологического вектора, одним махом перечеркнул прошлое вместе с национальной верой. Атеистическое, вульгарно-материалистическое мировоззрение ущербно. Не нужно большого ума, чтобы понять: утрата веры (любой веры) всегда ведёт к разрушению. Утрата веры разрушила Российскую империю. Она же разрушила СССР. Теперь она довершает разрушение России.

Поневоле задумаешься: существовал ли «план Даллеса»? Однако, в том, что Даллес был сатанински мудр, сомневаться не приходится. И Хрущёв, и весь ЦК, как на ХХ съезде, так и на последующем Пленуме, сработали точно по инструкции Даллеса. И касалось это не только советских коммунистов. Внук Молотова, В. Никонов вспоминал слова деда о том, как сразу после съезда во всём мире обрушилась вера в СССР, а из рядов «братских» компартий начался массовый выход членов. Творцы культа разоблачали самих себя, сразу же начиная творить уже свои, личные культики, и если прежний вызывал у кого-то ужас, священный трепет, поклонение или ненависть, то новые порождали издёвки, насмешки и презрение. Ложь, даже принятая на веру, подсознательно оттолкнула массы, как от новых вождей, так и от самих идей. Жаль, что только время способно всё расставлять по своим местам. В конце века мы смогли убедиться, сколько на самом деле было врагов и враждебных социализму течений. Элементарная экстраполяция показывает, что полвека назад таких врагов было больше в разы. Пожалуй, раздутые цифры репрессий указывают их истинно необходимый в то время масштаб. Воистину, глупцы опаснее врагов.

В либеральной среде, а также в представлении шестидесятников, хрущёвская эпоха позиционируется как несомненно прогрессивная. Ему в заслугу ставятся очевидные, лежащие на поверхности общественного мнения, инициативы. На первом месте, естественно, «разоблачение культа личности». Затем – декларации о демократизации общества, повороте к социальной сфере, политике мирного сосуществования с Западом. В заслугу засчитывается даже убогая попытка реформирования народно-хозяйственного комплекса. Тем не менее, новый Устав партии, принятый на XXII съезде вместе с программой, включал «революционные новшества», такие, как (внимание!): «…недопустимость вмешательства партийных органов в деятельность государственных и общественных институтов, обязательная ротация партийных кадров по всей вертикали, необходимость внутрипартийных дискуссий, назначение руководителей исключительно по профессиональным и деловым качествам».

Ничего не напоминает? Правильно. Именно с этими инициативами выступал Сталин на XIX съезде, незадолго до смерти. Ничего тактически нового в хрущёвских пассажах не просматривалось. Плагиатом с предшественника он грешил ещё в докладе ХХ съезду, о чём упоминалось выше. Хрущёву понадобилось десятилетие идиотских экспериментов над страной, чтобы «изобрести велосипед». Но давно известно, что деятельный дурак хуже диверсанта. Хрущёв действительно хотел «как лучше», но сущностное мегалотимическое начало, усугублённое тяжёлой формой психотроцкизма, не могло дать никаких иных плодов. Результат его деятельности, поистине, уникален. За десять лет руководства страной он сумел завоевать неприятие всех слоёв общества. Для партийно-государственной элиты, ощущавшей себя под его руководством как на пороховой бочке, это было наилучшим поводом избавиться от зарвавшегося царька. Сотрудник аппарата ЦК Г. Арбатов рассказывал, что инициативы Первого секретаря получили название «десяти хрущёвских ударов» (по аналогии со сталинскими). Либералом он, безусловно, не был, но, как и Ельцин, решил сыграть в популярную либеральную игру – борьбу с привилегиями. Были отменены знаменитые «сталинские пакеты» – премии, выплачивавшиеся партноменклатуре «чёрным налом» в конвертах. Предпринятая попытка ликвидации спецраспределителей просаботировалась на уровне исполнителей. Провалилась также и инициатива лишить руководящее звено спецтранспорта.

Ортодоксальные сталинисты, глубоко уязвлённые сокрушением кумира, испытывали к Хрущеву, плохо скрываемую ненависть, усугубляемую создаваемым вновь карикатурным культом. Трезво мыслящая часть номенклатуры не могла мириться с хаотичностью и спонтанностью социально-экономических новаций. Рабочих раздражало повышение цен на фоне увеличения норм выработки, снижения тарифов и дефицита продуктов питания. Крестьяне, и без того ущемлённые в гражданских правах, были оскорблены урезанием личных приусадебных угодий и конфискацией скотины. Интеллигенция же вообще претерпела крах иллюзий. Творческая её часть была попросту размазана хрущёвскими разносами, научная и техническая не могла мириться с идеологическим догматизмом. Армия его откровенно ненавидела. Нужно обладать недюжинным талантом, чтобы создать себе подобную многостороннюю оппозицию.

На заседании Президиума ЦК, посвящённом смещению Хрущёва с должностей, он взял заключительное слово: «Я сейчас переживаю, но и радуюсь: настал период, когда члены Президиума ЦК начали контролировать деятельность Первого секретаря ЦК КПСС, и говорить полным голосом. Сегодняшнее заседание Президиума ЦК – это победа партии».

Бесславная отставка Первого секретаря была закономерным событием, но говорить о «победе партии» неуместно. Партия избавлялась не от бездарного управленца, а от занозы в самой работоспособной части своего тела. Хрущёва погубила трусость. Если бы он и его подельники не тряслись за свои шкуры, то уже на ХХ съезде вместо известного пасквиля могло прозвучать подтверждение курса предыдущего съезда. А в результате состоялось десятилетие, фактически перечеркнувшее смысл жизни поколений, посвятивших себя становлению величайшей мировой державы. Отняв этот смысл, отняли будущее у поколений грядущих. История в очередной раз продемонстрировала злую иронию и закон бумеранга. Брежнев обвинил разоблачителя культа личности в сотворении собственного культа, но пройдёт не так много времени и «дорогой Леонид Ильич» перещеголяет «дорогого Никиту Сергеевича» по количеству золотых звёзд и на пиджаке, и на погонах.

Нельзя отрицать, что Хрущёв – крупная, масштабная политическая фигура, оставившая заметный след в новейшей истории, как нашей страны, так и мира. Но троцкистская сущность натуры не предполагает такой категории, как ответственность перед народом. Принципы социальной справедливости, традиционные мировоззренческие основы общества не принимаются во внимание.

Главный козырь либералов в дискуссиях о преимуществах и недостатках той или иной общественно-политической формации – противопоставление динамизма либерально-демократической модели косности и неповоротливости советской. Надо признать, что концептуально либералы стопроцентно правы, особенно, исходя из их девиза по умолчанию «цель – ничто, движение – всё». Но, именно здесь и кроется главное: социализм по-большевистски определяет конкретные (возможно, в идеале – и недостижимые) цели, придавая, тем самым, жизни каждого активного члена общества глобальный, духовно и нравственно обоснованный смысл. Либерализм же не предлагает ничего, кроме пресыщения и нравственного распада. Здравомыслящая, психически адекватная часть общества всегда стремится к стабильности. Часть общества перманентно пассионарная (любого уклона), психо-троцкистская, жаждет «великих потрясений», обнаруживая латентный диагноз множественной личности, желающей сидеть, лежать и бежать одновременно. Маниакальная потребность движения в никуда – отличительная черта либеральной демократии.

С другой стороны, отсутствие динамизма общественного развития советской модели привело к феномену «застоя». В 70-е годы прошлого века в СССР произошло ровно то, чего стремился избежать Сталин в 30-х. Для него было очевидно, что на очередном витке истории вывести страну в мировые лидеры с забронзовевшей партийной бюрократией нечего и мечтать. Общественные процессы периода так называемого «большого террора» - предмет глубочайшей аналитической работы. На первый взгляд может показаться удивительным, что даже после ХХ съезда львиная доля фактологии сталинской эпохи оставалась недоступной для изучения. Ещё более удивительно, что уже в 90-х, после снятия большинства грифов, углублённым изучением вопроса занялись лишь единицы, и те из них, кто подошёл к исследованиям непредвзято и личностно отстранённо подверглись всесторонней обструкции. Характерно, что сокрытие подлинной исторической фактологии жизненно необходимо российским псевдоэлитам всех времён. Показательно, что в российском понятийном аппарате термином «реформы» определяются лишь разрушительные явления, а всё созидательное и стабилизирующее позиционируется как «контрреформы». Однако, гол в ворота реформаторам всех времён: единственная удавшаяся модернизация России – сталинская, и пусть делают с этим, что хотят.

Ощущения Сталина, его поразительные предчувствия, переходящие в твёрдую уверенность Второй мировой войны – тема отдельного изучения с позиций метафизики. Возможно ли было каким угодно способом просчитать все промежуточные этапы становления советского Левиафана в векторе целей глобальных игроков, даже обладая полным набором концептуальной информации? Поверить в это трудно. Видимо, по этой причине возникла целая плеяда псевдоисследователей, «убедительно» доказывающих далеко идущие, экспансионистские планы Сталина. Сегодняшнее их «знамя» – Суворов-Резун (не к ночи будь помянут!) сотворил на эту тему подлинный бестселлер для слабоумных. Восторженное восприятие толпой подобных изысканий полностью на совести традиционной исторической псевдонауки, выстроенной целиком на интерпретациях. Невольно вспоминается Т. Гоббс со своей теорией сознания как «чистого листа». Сегодня любому, даже самому беспристрастному исследователю с традиционным вузовским образованием чрезвычайно трудно «дойти до самой сути», потому что «чистый лист» уже порядком исписан. Для непредвзятого восприятия необходимо либо вымарывать написанное, либо стирать ластиком, но и в том, и в другом случае нарушается структура бумаги-основы, а на любой основе с нарушенной структурой невозможно выстроить ничего качественного. Единственная продуктивная методология – вдумчивое и обстоятельное прочтение документов, сохранившихся в изобилии, и сегодня вполне доступных, сбор и анализ конкретных фактов, выстроенных в строгую логическую последовательность, и категорическое неприятие любых интерпретаций, пусть, даже, самых авторитетных.

«Застой» – прямое следствие политики Хрущёва по консервации партийных кадров, произошедшей по причине отказа от сталинского проекта ротаций, и лишения партии руководящей роли в государственной деятельности. В итоге к началу 80-х у руля страны остались одни старые маразматики. Догматизм и косность брежневской партийной бюрократии не предполагали ни малейших проявлений экономической вольности. Теперь не принято вспоминать о сталинской экономической системе 40-х годов, а если она и упоминается, то, чаще всего, в форме абсолютной чуши. А на самом деле, внедрение рыночных механизмов в 1941 г. было далеко не первым шагом. Создание артелей всячески поощрялось государством. Достаточно сказать, что бюрократическая процедура регистрации укладывалась в один день, а любые попытки ограничений в деятельности жёстко преследовались по закону. Льготы, предоставляемые малому бизнесу, были несопоставимы с нынешними и, кроме всего прочего, промкооперация имела собственную пенсионную систему.

Всё это Хрущёв разгромил вчистую к 1960 году в стиле рэкетиров 90-х. Собственность банально отбиралась, а паи и взносы не возвращались.

Так началась постепенная трансформация всей экономической системы, получившей в среде экономистов определение «государственный капитализм», а по определению К. Маркса «азиатский способ производства», как некий прообраз китайской модели.

Благие порывы косыгинской команды привести экономику в состояние здравого смысла ограничивались идеологическим догматизмом. Именно тогда нишу малого бизнеса заняли знаменитые «цеховики», кормившие в большей степени организованную преступность и сами живущие «под статьёй», нередко расстрельной.

Оценки деятельности брежневской администрации противоречивы. Для кого-то это время стало эпохой возможностей, пусть и с криминальным оттенком, для кого-то – периодом стабильности при внятных законах и неукоснительных социальных гарантиях, а кто-то всё так же пил водку на кухне, по укоренившейся привычке ругая «совок», давший ему образование и, какую-никакую, социальную защищённость. Как показатель утраты смыслов – пьянство. Если в 1952 г. потребление алкоголя составляло около 2 л. на душу в пересчёте на чистый спирт, то в результате неуклонного роста, к 1980 г. достигло почти 12 л. Как следствие – рост смертности и падение рождаемости.

Сегодня старшее поколение вспоминает «застой» чаще всего с ностальгией. Как это не покажется странным, но это было время, когда власть жила сама, и давала жить народу. Либералы любят козырять преследованием инакомыслия. Но это ложь. Ни чьё мыслие власть вообще не интересовало. Преследовалось инакодействие в любых его проявлениях. Как бы это кощунственно не звучало, но в карательной психиатрии, введённой хрущёвской администрацией, было определённое рациональное зерно. Особенно понятно это стало теперь, когда очевидно, что либерализм, проходя неизбежную фазу либеразма, вырождается, в конце концов, в либерастию, а это не что иное, как клиническая форма психического заболевания.

Рассуждая об экономической стагнации, профессионалы, почему-то, никогда не утруждаются элементарным анализом. Но мы не поленимся.

Итак, в течение 18 лет брежневской эпохи советская экономика представляла собой достаточно специфическое явление. Явно экстенсивный характер её развития (если существующие процессы вообще можно назвать развитием) выражался, в основном, в экспорте энергоносителей. Но, в то же время, к 1980 году СССР занимал первое место в Европе и второе в мире по объёмам производства. Объяснение этому может быть единственное: инерция сталинского разгона дала возможность стране перескочить, пусть и неуклюже, период хрущёвских экономических диверсий. В то же время интеллектуальный всплеск шестидесятников послужил хорошей основой для научного обеспечения косыгинской реформы, которая, даже в осуществившемся виде, создала определённый базис в долгосрочной перспективе. Но энтузиазм интеллектуалов улетучивался едва ли не быстрее, чем у пролетариев. Казалось бы, к середине 50-х в стране было сделано всё возможное для перехода в новую стадию развития – научно-индустриальную. Хрущёва с Петром I роднит исключительное отношение к науке. В своеобычной образной манере, он предельно точно сформулировал направление стратегического вектора: «В соревновании двух систем победит тот, кто усидит на бешено брыкающейся кобыле НТР».

Научно-техническое родео стало по истине захватывающим. В 1955 г. при Совмине создаётся Госкомитет по новой технике. Как по мановению волшебной палочки возникают мощнейшие научные институты: физики высоких давлений, полупроводников, электронных управляющих систем, ядерных исследований. За период с 1955 по 1970 гг. расходы на науку выросли в 12 раз! Нет необходимости говорить, что это было время невероятного научного прорыва. Здесь и космос, и энергетика, и металлургия. Отправной точкой по общему международному признанию служила лучшая в мире система народного образования. Уже в начале 50-х советские студенты занимали первое место в мире по уровню интеллектуального развития.

В конце 40-х годов в стране начались разработки в области вычислительной техники. Первая советская ЭВМ появилась в 1951 г. Отставание в этой области от Запада составляло по различным показателям от 5 до 15 лет. Разрыв не такой уж великий. Можно не сомневаться, что его преодоление вполне реально могло уложиться в те же временные диапазоны. Инерция сталинского экономического разгона дала возможность хрущёвской администрации производить эксперименты над страной сравнительно продолжительное время. Инерция интеллектуального толчка оттепели дала возможность в 70-х годах выйти на передовые научные рубежи.

Но тупой идеологический догматизм доконал не только генетику, но и кибернетику, поэтому разрыв не только не сокращался, но и катастрофически увеличивался. Дошло до того, что мы уже не могли не только копировать западные образцы, но и просто отслеживать направления их развития.

Происходило в точности то, чего опасался Сталин: наукой руководила партия, и её позиция преобладала над мнением научной общественности. Научные проблемы обсуждались в кабинетах ЦК, а учёные либо придерживались генеральной линии, либо подвергались проработкам в тех же кабинетах. Типичный пример – грустная история с уникальной разработкой технологии непрерывного литья в металлургии. К 1986 г. по этой методике японцы выплавляли более 90% заготовок, французы – более 80%, американцы – около половины. СССР – первооткрыватель – всего 15%. И так во многих научно-производственных отраслях.

Когда заходит речь об «утечке мозгов» ортодоксы бросаются в рассуждения о патриотизме и меркантильности «утекающих», променявших родину на сытную пайку. Но они, как и либералы, в своём одномерном мышлении не в состоянии увидеть главного. У любого истинного творца неизбежно имеет место мегалотимическое начало, а посему он, в той или иной степени, нуждается в признании, которое есть неотъемлемая часть цели и смысла бытия. Идеология в вульгарной форме лишает его и того, и другого. С исчезновением высших смыслов неизбежно возникают низшие. Когда обнажилась подлинная сущность доктрины коммунизма за 20 лет у всех думающих индивидов раз и навсегда отпало желание работать ради химеры. И тогда идеалисты перестали творить вообще, а прагматики начали творить ради денег. Важнейший показатель – динамика национального дохода. Восьмая пятилетка дала рост в 7,5%, девятая уже 5,8%, десятая – 3,8%, а одиннадцатая – 2,5%. И это был отнюдь не застой. Это была прогрессирующая деградация.

Как это ни парадоксально, но за эти годы почти в два раза выросли реальные доходы населения. Постхрущёвские «хрущёвки» росли, как грибы. Более полутора миллиардов квадратных метров отстроенного жилья обеспечили отдельными квартирами 162 млн. человек. В отсутствии высших смыслов люди стали жить для себя, и как показатель – население страны за эти годы увеличилось на 12 млн. человек. (В увязке с проблемой пьянства – ещё один парадокс).

Результаты сопоставления различных показателей той поры настолько парадоксальны, что требуют отдельного углублённого исследования. Действительно, понять каким образом страна, занимающая второе место в мире по объёмам промышленного производства, имела в то же время обвальную отрицательную динамику национального дохода при росте доходов населения – непросто. Пожалуй, СССР представлял собой страну контрастов в не меньшей степени, чем «загнивающий Запад».

В работе экономиста Джозефа Шумпетера «Капитализм, социализм и демократия» весьма убедительно показаны преимущества рыночной экономики в авторитарных системах перед системами либерально-демократическими. Религиозно-сектантские парадигмы демократии испаряются у среднего класса как по волшебству при первых же признаках угрозы их сытому благополучию. Власть в этих условиях в целях самосохранения вынуждена прибегать к исключительно популистским мерам в виде увеличения расходов на социальную поддержку, сохранения убыточных производств, надувания бюджетных пузырей. Современность демонстрирует уж и вовсе обезьяньи гримасы, такие как прогрессивная шкала налогов. Типичный пример – Франция с её богатеями, разбегающимися по миру, подобно тараканам от карбофоса. Можно сколь угодно рассуждать о социальной справедливости, о том, что богатые должны делиться с бедными (интересно, с какой это стати?), но абсурдность принципа прогрессивного налога вообще не подлежит обсуждению, потому что процент от сотни и процент от миллиона – не одно и то же, и какую бы антипатию мы не испытывали к богатым, но требовать от них не то, что 70%, но даже половину доходов – не что иное, как узаконенный рэкет. Если индивид имеет доход незаконный, то его нужно сажать, а доход изымать, если же сверхдоходы, неадекватные здравому смыслу, образовались в рамках законодательства, то сажать нужно законодателей, а законы менять.

Беспомощность либеральной демократии наиболее ярко проявилась в США в конце 70-х прошлого века. Ф. Фукуяма пишет: «…в восьмидесятые годы Соединённые Штаты потратили намного больше, чем произвели, выстраивая подряд бюджетные дефициты, ограничивая будущий экономический рост и выбор будущих поколений, чтобы поддержать высокий уровень потребления в настоящем. Несмотря на общую тревогу, что такая близорукость будет вредна как экономически, так и политически, американская демократическая система была не в состоянии всерьёз справиться с этой проблемой, поскольку не могла решить, каким образом справедливо распределить бремя сокращения бюджета и увеличения налогов. Так что демократия в Америке в последние годы не показала высокой экономической эффективности».

Что же там происходило на самом деле, и какой выход из положения нашли апологеты либерализма?

Старшее поколение хорошо помнит бравурные, ура-патриотические репортажи наших иностранных корреспондентов 70-х годов прошлого века. Советский человек политикой почти не интересовался (что, кстати, тоже одно из свидетельств социального спокойствия). В кухнях пересказывались анекдоты не только про Политбюро, но и о спецкорах на Западе. На слуху были фамилии И. Фесуненко, В. Зорина, Ф. Сейфуль-Мулюкова и их репортажи о «загнивающем Западе». Но самое забавное, что Запад, по сравнению с СССР, действительно загнивал. Дефицит у нас, безусловно был, но в основном на продукцию «загнивающего Запада», низкими зарплатами страдали интеллектуалы, и уж совсем не квалифицированные пролетарии, претензии к продуктовому дефициту компенсировались забитыми под завязку домашними холодильниками (ещё один парадокс того времени).

Положение в Соединённых Штатах выглядело благополучным лишь на поверхностный взгляд, и усугублялось ещё и психологической подавленностью от перманентного напряжения, в котором СССР держал США. Объективная реальность внушала американцам суеверный ужас перед растущим влиянием Советского Союза в мире, и гипотетической возможностью самим стать частью этого Союза. Масла в огонь подлил трагикомический эпизод лета 1976 г. во время плановых учений ракетных войск на военной базе в Лос-Аламосе. Неожиданно по громкой связи прозвучало оповещение о запуске с территории СССР межконтинентальных баллистических ракет. Подлётное время в те годы составляло 11 минут, а время принятия решения – 4 минуты. Отсчёт прервался ровно через 3 минуты. Оказалось, что по каким-то причинам включилось воспроизведение учебной кассеты, забытой кем-то в приёмнике. С этого момента Америка погрузилась в состояние шизофренического ужаса, не без помощи, разумеется, пропагандистских СМИ. Люди строили подземные бункеры, запасались продовольствием и медикаментами, средствами индивидуальной защиты. Психоз охватил не только среду обывателей. Широкую огласку получил случай с высокопоставленным чиновником Пентагона, сиганувшим из окна высотки с воплем «русские идут!»

В те годы экономика США находилась в состоянии циклической либеральной забавы – тяжелейшем кризисе. Острая нехватка нефтепродуктов впервые обнажила факт, что страна живёт не по средствам. С позиций сегодняшнего дня это общеизвестная данность, однако, в те годы книга Нобелевского лауреата, профессора Гарвардского университета В. Леонтьева «Будущее мировой экономики» произвела шоковый эффект. Работа, написанная по заказу Американского национального совета, содержала выводы ведущего мирового экономиста, разбивающие в прах доминирующую либеральную доктрину. С беспощадностью провидения цифры выносили приговор: в 1920 г. СССР контролировал 1% мировой экономики, в 1937 г. – 10%, а в 1975 г. удельный вес СССР в мировой промышленной продукции составлял 20%. (для сравнения: в 1999 г. США – 20,4%, весь Евросоюз 19,8%) Прогноз предполагал, что при развитии такими темпами к 1994 году Советский Союз по всем показателям обходил Соединённые Штаты и прочно занимал лидирующие позиции в мире.

К 1980 г. производство и потребление электроэнергии в Советском Союзе выросло по сравнению с 1940 годом почти в 30 раз, тогда как в США за тот же период всего в 14 раз. Если в 1960 г. объём промышленной продукции СССР по сравнению с США составлял 55%, то к 1980 году — уже более 80%. Теперь стыдливо умалчивается, что система ГЛОНАС начала впервые разрабатываться в СССР ещё в середине 60-х годов. Естественно, делалось это в рамках военной доктрины, но в недрах научных институтов шла работа над совершенно секретным проектом использования космоса в коммерческих целях, а именно – создание космического грузового флота. Беспрецедентный замысел сулил и отрасли, и стране баснословные прибыли, так как позволял в недалёком будущем осуществлять грузоперевозки по всему земному шару в течение всего лишь нескольких часов. В недрах советского руководства вынашивались планы переноса промышленных производств в страны третьего мира, увеличения в разы экспорта и притока иностранного капитала.

Сразу же после своего избрания в 1980 г. Р. Рейган собрал совещание в овальном кабинете и заявил: «После Второй мировой войны мы были сильнее Советского Союза. Во время Карибского кризиса мы были на равных. А сегодня мы отстаём и с этим нужно что-то делать».

 

+ + +

 

Политологами и историками хорошо изучена тема преследования Церкви. Воинствующий атеизм Хрущёва – неотъемлемая часть борьбы со сталинским наследием, когда взаимоотношения государства и Церкви приобрели ровный и взвешенный характер.

В 1943 г. Сталин назначил полковника госбезопасности Г.Г. Карпова на пост председателя Совета по делам РПЦ. Сын талантливого краснодеревщика Григория Карпова, оформлявшего многие архитектурные памятники, в том числе Морской Никольский собор в Кронштадте, Георгий Григорьевич окончил духовную семинарию и Петроградский университет. При назначении Сталин произнёс знаковую фразу: «Только не вздумайте становиться очередным обер-прокурором». Надо полагать, что выбор вождя не был случайным, как впрочем, и все его решения.

Массированная атака на Церковь, оформленная несколькими постановлениями, состоялась в конце 1958 г. Это выразилось и в повышении земельного налога, и в «чистке» библиотек с изъятием религиозной литературы, и в умышленном осквернении святых мест, а главное – в повсеместной агрессивной пропаганде оголтелого атеизма. Количество монастырей сократилось наполовину, а все существующие скиты были уничтожены. В целом антицерковная кампания включала в себя внушительное количество акций различного свойства, и простое их перечисление заняло бы не одну страницу данной работы, да и исследований по этой теме проведено немало. Руководство атакой на Церковь осуществлял лично Хрущев – это неоспоримый факт. И это было не столько следствием его бесовской одержимости, сколько составной частью борьбы со сталинским наследием и политическими противниками. Молотов, Маленков, Ворошилов, Булганин категорически возражали против притеснения Церкви, полагая целесообразным ее использование в государственной политике и на международной арене. Ещё в 1954 г. ЦК КПСС принял постановление об усилении атеистической пропаганды. В.М. Молотов тогда говорил: «Никита, не делай таких резких шагов, это ошибка, она поссорит нас с духовенством». Хрущев только отмахивался: «Будут ошибки – исправим». Однако мало кому известно, что непосредственной разработкой планов занимался не кто иной, как «серый кардинал» М. Суслов. Первую атаку на Церковь он предпринял еще в 1949 г. Пользуясь всесторонней поддержкой вождя, Г. Карпов достаточно жёстко ее пресек. Следующая попытка Суслова пришлась на 1954 г. Сталина уже не было, но и в этот раз Карпову удалось ее нейтрализовать.

Сохранилась переписка Г. Карпова с патриархом Алексием I, которая красноречиво свидетельствует об искренне дружеских и теплых отношениях между ними. Весной 1949 г. начальник Отдела пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) Дмитрий Шепилов докладывал Сталину о результатах проверки работы Карпова на посту руководителя Совета, в частности, следующее: «…Проверкой также установлено, что председатель Совета т. Карпов ежегодно преподносил подарки высшему духовенству Русской православной церкви за счет государственных средств. Такие подарки были произведены в 1944 году, а затем это из года в год повторялось т. Карповым. В 1947 г. патриарху Алексию было преподнесено в день его рождения и именин: парчи – 15 метров, серебряный кубок и малахитовая коробка на общую сумму 14552 рубля; митрополиту Николаю – парчи 10 метров и картина на общую сумму 6585 рублей; протопресвитеру Колчицкому – парчи 12 метров стоимостью в 890 рублей. В 1948 г. на подарки указанным лицам израсходовано 11574 рубля. В 1949 г. т. Карпов для подарка патриарху Алексию в день его именин 25 февраля приобрел телевизор стоимостью в 4 тысячи рублей. В свою очередь, т. Карпов в течение 1944-1947 гг. получал в подарок от патриарха Алексия картины, шкатулку и ковёр».

Практика преподнесения подарков высшему духовенству была начата Советом в 1944 г. и была согласована с Управлением делами Совета народных комиссаров СССР и разрешена лично Вячеславом Молотовым. В августе 1951 г. член Совета И.И. Иванов подал донос на Карпова в ЦК КПСС, сообщив, что председатель обменивается подарками с Патриархом.

Защищая Церковь, полковник Карпов вполне сознательно становился на скользкий путь. Поскольку с юридических позиций инкриминировать ему было нечего, то его противники прибегли к беспроигрышной во все времена тактике фальсификаций. В 1956 г. Комитет партийного контроля при ЦК КПСС «установил», что Карпов в 1937-1938 гг. производил массовые аресты ни в чём не повинных граждан, применял извращённые методы ведения следствия, а также фальсифицировал протоколы допросов арестованных; поднимался вопрос об исключении его из КПСС. Из партии Карпов исключен не был, ему был объявлен строгий выговор с занесением в учётную карточку.

Отстаивать интересы Церкви становилось всё труднее. В конце 1959 г. Георгий Григорьевич предпринял ряд попыток прорваться на прием к Хрущёву и Фурцевой, но безуспешно. Он оказался в фактической изоляции. За спиной Карпова отдел пропаганды и агитации по союзным республикам направил в Комиссию ЦК КПСС по вопросам идеологии, культуры и внешних партийных связей записку «О незаконной деятельности церковников и сектантов» и проект одноименного постановления. В Записке указывалось, что «за последние годы ослаблен контроль, особенно со стороны Совета по делам Русской православной церкви». В Записке также сообщалось, что «Карпов неправильно понимает задачи Совета, не желает учитывать изменения, происходящие в нашей стране». В ответ на эту Записку Карпов направил в ЦК КПСС «Пояснение к «Записке „О незаконной деятельности церковников и сектантов“», в котором отверг обвинения в свой адрес.

6 февраля 1960 года Постановлением Совета министров СССР «О т.т. Карпове и Куроедове» Карпов был снят с поста председателя Совета без указания причины.

Назначенный вместо Карпова в феврале 1960 г. Владимир Куроедов в докладе на Всесоюзном совещании уполномоченных Совета 21 апреля 1960 года так характеризовал работу прежнего руководства Совета: «Главная ошибка Совета по делам православной церкви заключалась в том, что он непоследовательно проводил линию партии и государства в отношении церкви и скатывался зачастую на позиции обслуживания церковных организаций. Занимая защитнические позиции по отношению к церкви, совет вёл линию не на борьбу с нарушениями духовенством законодательства о культах, а на ограждение церковных интересов».

На этот год пришелся пик антирелигиозной кампании. Однако помимо разрушения церковных основ состоялся несколько неожиданный результат – оппозиционная, по большей части атеистическая интеллигенция, встала на защиту Церкви. Например, А.Д. Сахаров, будучи убежденным атеистом, стал защищать в судах верующих и писать открытые письма в различные инстанции. Показательно, что Светлана Аллилуева, никогда ранее не афишировавшая свою религиозность, стала публично демонстративно осенять себя крестным знамением. В своих мемуарах она писала: «Я думаю, что сейчас, в наше время, вера в Бога – это и есть вера в добро и в то, что оно могущественнее зла, что оно рано или поздно восторжествует, что оно победит. Различия вероисповеданий не имеют значения в сегодняшнем мире, в котором люди интеллекта уже научились понимать друг друга, минуя границы стран и континентов, языков и рас. Все догматические различия религий сейчас теряют свое значение. Сейчас люди скорее разделяются на тех, для кого существует Бог, и на тех, для кого вообще существование Бога не нужно. Когда мне стало 35 лет, уже кое-что пережив и повидав, я все же приняла сторону тех, для кого немыслимо жить без Бога. И я счастлива, что это со мною произошло».

В целом итог антирелигиозной кампании 60-х во многом оказался парадоксальным, как, впрочем, и вся хрущевская эпоха. Конечно же, определение «гонения» на Церковь является выраженным плеоназмом. Речь может идти лишь об активном притеснении. Но в то же время, на фоне многочисленных алогичных бесчинств, и значительного повышения налогов, назначение зарплаты священнику стало возлагаться на приходской совет. Священнослужитель приравнивался к частному предпринимателю со всеми вытекающими налоговыми обязательствами. Так, например, священник Троицкого собора Александро-Невской лавры после уплаты налогов получал в 70-е годы порядка 350 руб., что несколько выше зарплаты профессора или эквивалентно зарплате директора среднего завода. Архиерейская же зарплата составляла порядка 1000 руб.

По мнению многих авторитетных учёных и церковных иерархов «1943-1953 гг. – золотое десятилетие отношений Церкви и государства». Доктор исторических наук, профессор О.Ю. Васильева отмечает: «Никогда не до, не после в ХХ веке таких отношений – взвешенных, понятных обеим сторонам – не было. Государству понятно было участие Церкви в войне, в послевоенной жизни; понятно было, как она воспринимается общественным сознанием. Между прочим, есть огромное количество интересных документов, свидетельствующих, что тогдашние спецслужбы по прямому указанию Сталина следили, как реагирует народ на Архиерейский Собор 1943 года, на избрание Сергия Патриархом, на Поместный Собор 1945 года. Если бы Сталину это было не интересно, не важно с точки зрения политики внутренней и внешней, вряд ли бы эти сведения собирались».

Святитель Лука (Войно-Ясенецкий) писал: «Сталин сохранил Россию, показал, что она значит для мира. Поэтому я, как православный христианин и русский патриот, низко кланяюсь Сталину».

Д.С. Дудко, протоиерей, известный церковный писатель, поэт и проповедник, отсидевший в лагере по статье 58-10, утверждал, что именно благодаря Сталину удалось сохранить Россию и утвердить её роль для всего мира.

В день похорон 9.03.1953 г. в речи перед панихидой Святейший патриарх московский и всея Руси Алексий сказал: «Мы же, собравшись для молитвы о нем, не можем пройти молчанием его всегда благожелательного, участливого отношения к нашим церковным нуждам. Ни один вопрос, с которым бы мы к нему ни обращались, не был им отвергнут; он удовлетворял все наши просьбы. И много доброго и полезного, благодаря его высокому авторитету, сделано для нашей Церкви нашим правительством. Память о нем для нас незабвенна, и наша Русская Православная Церковь, оплакивая его уход от нас, провожает его в последний путь, "в путь всея земли", горячей молитвой. В эти печальные для нас дни со всех сторон нашего Отечества от архиереев, духовенства и верующих, и из-за границы от Глав и представителей Церквей, как православных, так и инославных, я получаю множество телеграмм, в которых сообщается о молитвах о нем и выражается нам соболезнование по случаю этой печальной для нас утраты».

И, наконец, некоторые статистические цифры, неумолимо иллюстрирующие «сталинские гонения Церкви».

В 2011 г. в московском Манеже по благословению патриарха Кирилла состоялась выставка «Русь православная. Итоги двадцатилетия:1991-2011». В числе прочего там были представлены следующие данные:

Количество монастырей в 1939г. – 0; в 1952г. – 62; Церкви, часовни, молитвенные дома в 1939г. – 100; в 1952г. – 13786; Семинарии, академии в 1939г. – 0; в 1952г. – 10; Приходское духовенство в 1939г. – около 200; в 1952г. – 12254; Монахи в 1939г. – 0; в 1952г. – 4639.

И, для сравнения: Монастыри в 1952г. – 62; в 1965г. – 18; Церкви, часовни, молитвенные дома в 1952г. – 13786; в 1965г. – 7873; Семинарии, академии в 1952г. – 10; в1965г. – 5; Приходское духовенство в 1952г. – 12254; в 1965г. – 7347; Монахи в 1952г. – 4639; в 1965г. – 1500.

Хрущёв – истинный антихрист в самом, что ни на есть, прямом смысле, и это уже изначально было общим местом. Правда, обещая коммунизм и, как следствие, всеобщее благоденствие, он не лукавил – таковое заявление, всего лишь, показатель скудости ума, не более того. Однако смена ориентиров после смерти Сталина демонстрирует именно ту антихристианскую направленность, о которой писал Соловьёв[1]. Известная констатация «жить стало лучше, жить стало веселей» логически исходила из основного посыла – движения, так же, как и сама идеология. Сталин не строил коммунизм посредством необоснованного трёпа, и не гнался за Америкой из спортивного интереса. Его целью было не просто лучшее и весёлое житьё. Его целью было сохранить жизнь страны. Сначала была индустриализация с конкретной целью – подготовить страну к неизбежной войне. Потом – послевоенное восстановление. Во всех случаях властные инициативы предполагали движение. На примере исторического отрезка 1953-64 гг. можно проследить любопытную тенденцию. С одной стороны страна безоглядно рванула в пучину НТР, демонстрируя неоспоримые успехи – чего стоит, хотя бы, освоение космоса! Но с другой стороны декларативные заверения о неминуемом, скорогрядущем благоденствии не только не могли вызвать доверия, но и нацеливали на неведомый доселе ориентир – потребление. Недаром именно в те годы зародился презрительный термин «вещизм». Казалось бы, и само слово, и понятие в целом – благоденствие, несут в себе исключительно положительный, позитивный посыл. Но неожиданная философская трактовка А. Мацейны^[2] заставляет взглянуть на явление под другим углом:

«Благоденствие — это всестороннее удовлетворение плотского начала человека. Это то, к чему антихрист стремился и чего достиг — равенство сытости, но сытости, понимаемой в самом широком смысле. Все наше плотское начало постоянно голодно, ибо оно сущностно предопределено для рядом с ним находящегося объекта. Мы жаждем не только пищи, но и одежды, и квартиры, и тепла, и отдыха, и противоположного пола. Благоденствие как раз и есть удовлетворение этого разнообразного голода. Человеку хорошо быть только тогда, когда его плотское начало сыто: сыто пищей, сыто теплом, сыто отдыхом, сыто в своих страстях».

Человеческая природа такова, что плотская составляющая всегда испытывает некую неудовлетворённость сродни голоду, даже в условиях потенциального пресыщения. Когда индивид сыт, одет, обеспечен комфортным жильём, удовлетворён в страстях, не обременён изнурительным трудом – он не только исподволь нацеливается на преумножение уже имеющихся благ, но и утрачивает смысл движения:

«Благоденствие – это сытое настоящее. Удовлетворённый человек всегда пребывает в настоящем».

Тоже, вроде бы, вполне логично, как с точки зрения психологии, так и христианства – жить сегодняшним днём: «Итак не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своём: довольно для каждого дня своей заботы» (Мф. 6:34).

Вот только один небольшой нюанс: человек, удовлетворённый в настоящем, не стремиться к будущему. Именно поэтому весь смысл текущего «прогресса» нацелен на «здесь и сейчас». А. Мацейна расценивает «сытое настоящее» как антихристово понятие. Здесь необходимо понимание, что это не призыв питаться «акридами и диким мёдом», и ходить в рубище. Просто во всём есть мера необходимого и безмерность излишества, границу между которыми, чаще всего, человек не в состоянии различать. Как коммунистическая доктрина, так и христианство, мягко говоря, весьма скептически относятся к чрезмерному благосостоянию. В прежние недалёкие времена «вещизм» символизировал мещанство и буржуазность, а со времён Иисуса – «трудно богатому войти в Царство Небесное», потому что «…где сокровище ваше, там будет и сердце ваше» (Мф. 6:21; 19:23). Благословение нищих (в самом широком смысле), плачущих, жаждущих, гонимых – всех тех, кто не сыт ни богатством, ни радостью, ни хлебом, ни противоположным полом, ни покоем «есть одно величайшее благословение нищеты как всесторонней жажды в нашей психофизической жизни. <***> Он (антихрист) хочет быть не исправителем человечества, как Христос, но его благодетелем, его благотворителем в широком смысле слова. Человек сытого настоящего не является христианином. Таким образом, достаточно только распространить это сытое настоящее по всей земле, достаточно только сделать всех людей обеспеченными и удовлетворенными, и тогда царство антихриста возобладает само по себе. Путь благоденствия один из успешнейших путей антихриста в историю».

Сегодня мы можем наблюдать воочию обилие расплодившихся благодетелей, лукаво соблазняющих толпу непрерывно обновляемыми гаджетами, диковинными товарами и услугами, комфортом, выходящим за рамки здравого смысла, иллюзорной безопасностью. Гейтсы, соросы, грефы, цукерберги – имя им легион. Мы, как малые дети, верим, что пластиковые карты и смартфоны – удобно, уже не понимая, что это удобно им, а нам удобнее доставать из кармана купюры и ими расплачиваться, экономя время своё и стоящих за нами в очереди, безопаснее ставить подпись собственной рукой на бумаге вместо электронной, и видеть выражение банковского счёта на бланке, а не на мониторе. А всё, что сверх этого, удобно только им. Потакая иллюзорному удобству, мы продали личный суверенитет. Теперь даже наши деньги принадлежат не нам, а банку, и мы же делегировали ему право выдавать нам их, или заблокировать счёт под предлогом, удобным им.

Хотя, всё вышесказанное для современных либералов не аргументы. Их и от упоминания РПЦ трясёт так же, как и от упоминаний о Сталине. Что поделать – участь всех бесноватых испытывать корчи от любых животворящих образов.

И вина, и беда почти всех советских лидеров – тупое непонимание факта, что борьба с православием ни одному из них не повысила рейтинга. В какой бы степени государство российское не было светским, генетическая ментальная сущность русского человека остаётся в русле православного мировосприятия, и к вере в Бога это имеет лишь косвенное, прикладное отношение. Поэтому личность Хрущёва у многих вызывала неприятие на подсознательном уровне.

Эклектические, бессистемные представления главы государства о его общественно-политическом устройстве неизбежно должны были привести к падению качества управления. Жёсткий тоталитаризм необходим и оправдан в условиях «осаждённой крепости», что было выведено ещё Гоббсом. Но СССР 50-х стал уже принципиально другой страной. Победа во Второй мировой войне наделила Советский Союз грандиозным международным авторитетом, исключавшим какую-либо изоляцию. Число стран – идейных союзников неуклонно росло. Послевоенный разгон экономики мог обеспечить небывалые результаты. Но прав оказался прозорливый Даллес: угробить потенциальные возможности в таких масштабах мог только «козёл-провокатор».

А. Зиновьев в работе «Гибель русского коммунизма» писал: «Сталинская эпоха завершилась хрущевской десталинизацией. Коснусь лишь одного её аспекта, на который почти никто не обратил внимания: миллионы сталинистов во главе с самим Хрущевым (а он был сталинским холуем!) молниеносно предали своего вождя Сталина и превратились в активных антисталинистов. Я не помню ни одного случая в те годы, чтобы кто-то публично выразил преданность Сталину и сталинизму. Вся десталинизация в целом прошла как массовое предательство, инициатива которого исходила с высот власти, и в которое было вовлечено почти все активное советское население. Она явилась своего рода репетицией к тому роковому предательству, которое через тридцать лет будет совершено по инициативе горбачевского и затем ельцинского руководства. Хрущевское предательство затронуло лишь некоторые аспекты советского общества, оставив без изменения его социальный строй. И потому оно не стало роковым. К тому же зарвавшегося Хрущева остановили и отстранили от власти. Но его деятельность обнаружила уязвимость идейно-морального состояния советского общества и разрушительную мощь советской системы власти, когда ею распоряжаются дураки и авантюристы... И все это было замечено западными организаторами холодной войны и принято в расчет».

Но, пожалуй, наилучшие характеристики прозвучали из уст У. Черчилля. Незадолго до смерти он, в своеобычной искрометной манере, произнес: «Хрущев – единственный политик в истории человечества, который объявил войну мертвецу. Но, мало того – он умудрился ее проиграть».

Когда во время чествования сэра Уинстона по случаю его 90-летия в парламенте предложили тост за него, как самого активного борца с коммунизмом, тот ответил: «К сожалению, имеется человек, который нанес вреда Стране Советов в тысячу раз больше, чем я. Это – Никита Хрущев. Давайте поаплодируем ему!».

Стремился ли Хрущев, хотя бы теоретически, к «оттепели» в любом варианте? Наивный вопрос. Его мышление в значительно большей степени тоталитарно, нежели сталинское, и усугублено ничтожным уровнем интеллекта. Все его идеологические мыследвижения, по сути – модификационный аналог протестантизма, замешанного на трусости: протест, отрицание, разрушение и, как результат – хаос. Народ, низведенный до уровня толпы после всех революций, Первой мировой и гражданской, пройдя мучительное моральное становление, и к 1945 г. вновь ставший народом, в 60-х вошел в стадию прогрессирующей атомизации. Это не было еще атомизацией постмодерна, а только ее осторожная подготовка, тестирование. Предназначение «доброго царя» не только забота о сытом желудке подданных, но и об их духовном содержании. Сытость не может быть ни смыслом, ни целью. Она всего лишь необходимое условие для чего-то главного. А построение коммунизма за 20 лет не только издевательство над здравым смыслом, но и профанация цели, порождающая нигилизм и циничное презрение. Хрущёвская оттепель по факту перечеркнула декларацию строительства коммунизма. Жить стало лучше, но веселее отчего-то не стало.

Таким образом, можно утверждать, что «репетиция рокового предательства» прошла успешно, и совершенно в стиле «великого путаника». Советского человека ещё не соблазнили капиталистическим пряником, а всего лишь дискредитировали цель. А цель обрушения «идола» и всей идеологической и нравственной основы эпохи гениальна в своей простоте. Людям, жившим и творившим в эту эпоху, вдруг «открыли глаза», на действительность, в которой они существовали, и о которой «не догадывались». Эти люди работали, учились, растили детей, радовались и горевали вместе со своей страной. Они в неё верили, они ей служили, служа самим себе и своим близким. Поэтому и победили в войне. Если их спросить, ощущали ли они себя рабами – они посмотрят на вопрошающего, как на умалишённого. Ещё живые старики гордятся прожитой жизнью, и сопричастностью к большому и праведному делу. Они гордятся, что их жизнь была наполнена смыслом созидания. И здесь не причём ни идеология, ни религия. Для них это был реальный и единственный смысл бытия. Они жили, боролись, творили. И им в одночасье объяснили, что они, оказывается, жили в преступной стране, в преступную эпоху, под руководством преступника. Чего уж проще – лишить человека смысла прожитой жизни – классика психиатрии и наипервейшая предпосылка суицида. Обнаружив бессмысленность прожитой жизни, человек ступает на порог самоубийства, а нация – на порог самоуничтожения. Без прошлого будущее невозможно. Впереди лишь эпоха утраченных смыслов.

 

Ермолов Георгий Витальевич, редактор научно-публицистического журнала «Источник надежды»