Талант и нравственность. Часть 1

Максим Воробьёв: Думаю, прежде чем приступать к беседе, нам нужно определиться с понятиями, чтобы не возникло путаницы или неясностей. Ещё Аристотель утверждал, что нравственность – главный признак, отличающий человека от животного. Это понимание, дополненное и уточненное, было единодушно воспринято Святыми Отцами. Нет и не было ни одного народа, в котором бы отсутствовало понятие нравственности. Другое дело, что это понимание может быть различным и даже диаметрально противоположным. Но сама система оценки «хорошо-плохо» укоренена глубоко в природе человека. Где-то на уровне подсознания или даже бессознательного. Итак, нравственность – необходимое свойство человека. А конкретное и единственно верное содержание нравственных норм дано нам в христианстве. Ибо кто кроме Творца может знать человеческую природу во всей её полноте и таинственности? Из всех христианских конфессий, на данный момент лишь Православие сохранило христианское учение наиболее полно и не искаженно. Поэтому, говоря о нравственности, я говорю о понимании нравственности православным учением, православной Церковью. Надеюсь, этот момент разногласий не вызывает.

Что касается таланта, то здесь задача будет посложнее. Единого мнения: что или кого считать талантом не существует. Давай, попробуем сформулировать: что такое талант?

Павел Тихомиров: Полагаю, что как раз в вопросе определения того: «что такое талант», особых разногласий нет и быть не может. Талант – дар Божий. Творческий дар. причём проявляться это творчество может не обязательно в рамках того или иного вида искусств. Быть чутким человеком – это тоже талант, у каждого из нас очень различается «толщина» кожи; быть верным человеком – это тоже талант, ибо страсти самолюбия пленяют нас в разной степени; да и верующим человеком – это, на самом деле, тоже своего рода дар. Не будет этого дара – никакие миссионеры не помогут. Не помогут – как показывает жизнь, - даже и скорби.

А вот как раз с нравственностью не всё так однозначно.

Это, выражаясь языком математики, условие необходимое, но недостаточное. Ибо можно быть нравственным и высокоморальным, но фарисеем. Фарисеи исторические – это вовсе не та карикатура, которая сложилась в нашей культуре. Это вовсе не лицемеры в примитивном смысле слова. Фарисей – человек высоконравственный, но при этом упивающийся осознанием своей избранности. Упивающийся осознанием того, что талант веры и благочестия у него есть. «Не то, что у этих».

Максим Воробьёв: По поводу нравственности хотел бы уточнить, что я понимаю её именно как внутреннее состояние человека, определяющим фактором которого является совесть. Чтобы не возникало путаницы, предлагаю для внешних проявлений использовать слово «мораль». Тогда фарисей может быть высокоморальным, но нравственным быть просто не в состоянии, пока не покается. Что касается таланта, то согласен, что это – дар Божий. Как, впрочем, и всё, что мы имеем. Однако, к сожалению, Божии дары мы часто используем неподобающим образом, или вообще не используем. То же касается и таланта. Потом, ведь существует разная степень одарённости. Просто способности, маленький талант, большой, гений, наконец. Измерить их невозможно, но каждый творит в свою меру.

На мой взгляд, талант – не только дар, но и крест. Своего рода вериги, которые ты обязан нести всю жизнь. Ведь чем больше дар, тем больше ответственность. Увы, многие этого не сознают. В основном на творчество смотрят как на самовыражение или коммерческий проект, комбинируя эти понятия в той или иной степени. При этом нравственный аспект полностью игнорируется, как нечто необязательное, а то и чуждое. И очень грустно бывает, когда талант вступает в противоречие с нравственностью, творит гнусность и зло, а то и вовсе начинает войну с Создателем. Примерам несть числа.

Павел Тихомиров: Со всем этим, конечно же, не спорю, хотя некоторые детали, всё-таки, на мой взгляд, стоит уточнить.

Принято считать, что «Совесть – око Божие», и что совесть непременно обличает человека, действующего лукаво.

Но совесть может и не обличать человека, действующего безнравственно в христианском смысле слова.

Вариант «выжженной совести» рассматривать не будем, ибо это – вопиющий пример как раз опыта сознательно вненравственного образа мысли. Рассмотрим те ситуации, когда человек мотивирует своё поведение нравственностью, сформированной в нехристианском образе мысли. и совесть, наверное, его не будет обличать.

Как известно, существует два образа мысли и соответствующих образа действия в жизни людей, не чуждых религии. «Юридическое» и «органическое» осмысление дела выстраивания духовной жизни.

Юридическое осмысление предполагает, что человек обретает спасение души, искупив свои грехи некими добрыми делами. В том числе, делами веры – постом, молитвой, милосердием и т.д. Т.е. дело как таковое изначально воспринимается как цель. Как та «валюта», которая необходима для искупления, откупа по сути.

Человек, существующий в таком смысловом пространстве, в нашей терминологии будет считаться не только моральным, но и нравственным, не так ли?

И совесть его будет чиста.

Однако, при таком умонастроении несложно попасть в ситуацию, когда вера как таковая будет подменена «делами веры». «Борьбой за веру». И, наконец, «борьбой с неверными».

Всё это хорошо по-своему, всё это хорошо, пока воспринимается в качестве инструмента.

Но и тут очень легко стать иезуитом.

В нашей культуре иезуитство трактуется весьма превратно – как нечто лукавое и т.д.

На самом деле, всё куда сложнее.

Лозунг иезуитов полностью звучит так: «Если цель — спасение души, то цель оправдывает средства».

Как видим, бичуемый нами денно и нощно модус операнди, оказывается, изначально применялся только для решения вполне благой цели.

Иезуиты, надо полагать, научились «договариваться» со своей совестью, ибо ставили перед собою цели избавить человечество от явлений, которые несли по их мнению несомненную опасность. Лукавство, «иезуитство» они искренне полагали куда меньшим злом, нежели те явления, которые они таким образом пытались пресечь.

Другой пример – масонское мировоззрение, вульгарным и примитивным вариантом которого является мировоззрение наших коммунистов, в т.ч. и коммунистов-патриотов.

Люди искренне считают себя вершителями истории, борцами с косностью и прочими проявлениями мирового зла. Они искренни и нередко высоконравственны.

Но там такая непрошибаемая гордыня, что Духу Святому очень непросто отогреть заточённую в этом ДОТе душу.

Я не говорю, что альтернативой иезуитству, юридическому осмыслению спасения дущи, является самурайство «цель ничто, путь – всё». Нет. Хотя в этом что-то есть. Другое дело, что и цель важна, и то, какими мы идём к этой цели.

Гениально сформулировал существо проблемы прп. Исаак Сирин: «Воздаяние бывает не делам веры, но рождающимся от них смирению. И если не будет смирения, то тщетны и даже вредны дела веры». (Я привожу не прямую цитату, а смысл).

Т.е. все наши хорошие высоконравтсвенные дела важны лишь в той мере, в какой они душу благоустраивают таким образом, что мы понимаем свою роль «кисточки в Божьей деснице». И это то, что можно назвать началом «органического», а не «юридического» осмысления дела спасения души.

И это то, что должно быть в основе христианского осмысления творчества.

Максим Воробьёв: Согласен, Павел. Можно вспомнить и Торквемаду – основателя святой инквизиции. Он вполне искренно полагал, что временные мучения плоти на костре избавят душу от мучений вечных. Его логика по-своему железно аргументирована и безупречна. Так что возможна «выжженая совесть» и при стремлении к нравственному образу жизни. Ну, а насчет внутренней высокой нравственности любого конкретного человека, я, вслед за Федором Михайловичем Достоевским, позволю себе усомниться. Прямо никогда у него и мыслей не возникает нехороших? А может он вообще никогда не ошибается? Я таких не встречал. Зато часто встречал людей, уверенных в правоте своего мнения именно потому, что оно – своё. «Я прав, потому что это мнение – моё. Оно мне нравится, я им доволен, значит оно – верно и истинно». Да что лукавить! У каждого из нас такие мысли в определенные моменты могут присутствовать. Такова поврежденность природы человека. Между прочим, такой далекий от сложных нравственных проблем писатель как Джек Лондон в романе «Мартин Иден» устами своего героя говорит: «Вся наша жизнь – ошибка и позор». Звучит вполне по-достоевски. Т.е. проблема для внимательного взгляда очевидна. Но можно всего этого и не замечать. Гордыня делает человека слепым и глухим.

Однако, мы рискуем погрузиться в рассмотрение вопросов духовной жизни и людских ошибок. Не думаю, что я компетентен в этом вопросе. Ответы почти на все практические вопросы есть у святых отцов. Но, для правильного понимания того что они говорят, надо находиться в православной традиции и обладать рассуждением. Приведенные выше слова Исаака Сирина можно воспринять и как призыв к бездействию. Увы, такова реальность наших дней.

Опять же встает вопрос: «что такое совесть»? Насколько она зависит от мировоззрения и разума человека? Откуда тогда у уверенного в своей правоте человека какое-то смутное ощущение тревоги, запрятанное глубоко в тайниках души? Или бессонница и ночные кошмары. Думаю, однозначного ответа на эти вопросы нет. Мне кажется, что совесть – некий светильник, освещающий дорогу, предохраняющий от ошибок и спотыканий. Однако, если мы идем не в ту сторону, он бесполезен. Но, как и любая другая часть нашей души совесть может быть поражена грехом и указывать неверные ориентиры. Надо понимать, что все наши представления о Боге, рае и других духовных вещах очень ограниченны и могут совершенно не соответствовать реальности. Мы можем лишь приближаться к Истине. Основные принципы жизни просты и открыты нам в Евангелии. Более сложное и глубокое доступно лишь духовному взору не затуманенному страстями.

Истина – свойство Бога. Она не зависит ни от чего земного, в том числе от людских представлений о ней. Поэтому Истину нельзя ни монополизировать, ни разделять на кусочки мнений. Можно лишь открыть свое сердце для принятия её полноты. А уже мера восприятия будет зависеть от вместимости сердца и разума и готовности человека. Юридический же подход не состоятелен не только по отношению к душе, но даже и к телу человека. Человек соткан из противоречий и почти на каждое правило есть исключение. Слишком много исключений. Но это отдельная большая тема.

В данной же дискуссии меня больше волнуют вопросы: «Имеет ли творческий человек право на исключительность?» или «Нужно ли ему соблюдать моральные нормы?»

(Продолжение следует)