Подробная биография «Як Быкаў стаў Быкавым», автором которой является Андрей Скурко, опубликована в 2018 году в журнале № 4 «Наша гісторыя» – рупоре оппозиции. Процитируем некоторые сведения самого Быкова из этой статьи.
“Першы раз яшчэ не мабілізаванага Быкава ледзь не расстралялі ў Белгарадзе ўлетку 1941 года – адстаў ад калоны і заснуў у руінах, дзе і адшукаў яго камендацкі патруль. Знайшлі ў кішэні крамзолі ў блакноце (дадумаўся пазначыць рух фронту) - і ў каталажку. Раніцай перад нямецкім наступам вывелі расстраляць, а Васіль заплакаў. Канваір, гукнуўшы “пацан бяжы!” стрэліў у гару (с. 6) … Прызначылі Васіля камсоргам палка ў Сафіі пасля вайны, а гэта пасада прадугледжавала партыйнасць. Але новаспечаны камсорг прагуляў напярэдадні касамольскія ўнёскі (взносы – И.М.). Пра выпадак хтосьці з сяброў данёс. Быкаў у знак пратэсту выпіў, не пакуляшоўскі спаліў у грубцы камсамольскі білет – і з тае пары ўсе жыццё быў беспартыйны» (с. 9, 10).
Не положили ли уже тогда на Быкова глаз заинтересованные лица с далеко идущими целями? Только этим можно объяснить дальнейшие зигзаги его судьбы.
Как он беспартийный мог стать, не имея специального образования, сотрудником партийной «Гродненской правды» в 1947 году?
Не возымели действия протесты главного идеолога страны М.Суслова и начальника КГБ СССР В.Семичастного после выхода повести Быкова «Мёртвым не баліць» в 1965 году.
Уже в 1977 году он бросил жену после тридцати лет совместной жизни, детей, сбежал в Минск, где его «адъютантами» становятся член военного совета отдельной армии ПВО генерал-майор А.Сульянов и другие высокопоставленные лица. Обратимся к его воспоминаниям «Василь Быков. Комбат. Писатель. Друг», опубликованных в № 2 и 3 журнала «Нёман» за 2008 год.
«Встреча с Василем Быковым произошла сразу, как только он получил, при активной поддержке секретаря ЦК КПБ Александра Кузьмина, Николая Чергинца, Николая Матуковского квартиру в новом доме на улице Танковой. …Расстались мы очень тепло. Договорились встречаться. Я пообещал Василю Владимировичу помочь в обустройстве его новой квартиры, расстановке заказанной им мебели. Мой помощник Владимир Шерпаев с двумя солдатами вскоре включился в это дело, и очередная встреча прошла сразу, как только была расставлена вся мебель.
Читая воспоминания члена военного совета отдельной армии ПВО генерал-майора Сульянова, создаётся впечатление, что для него и А.Кузьмина главной служебной обязанностью стала обслуживание прихотей Быкова:
«Дружба наша становилась все крепче. Мы старались чаще встречаться, бывало и так, что кто-то из нас звонил: «Что-то давно не виделись? Пора бы встретиться...». Я оставлял все служебные дела и мчался на Танковую, на 9-й этаж и с радостью видел в открытой двери ожидавшего меня Василя Владимировича. Иногда звонил Александр Трифонович Кузьмин.
– У Быкова давно были?
– Давненько. Командировки замучили, – отвечал Александр Кузьмин. – Завтра непременно у него побываю и вам позвоню.
… Секретарь ЦК КПБ по идеологии Александр Кузьмин относился к Василю Быкову по-фронтовому дружески, он беспокоился о нем, зная, что Василь Владимирович временно в одиночестве и нуждается в общении» (№ 2, с. 111).
Кто ещё из белорусских писателей был окружён такой заботой?
Любой каприз Быкова удовлетворялся немедленно. Захотел квартиру – выбирай в престижном районе, в доме для высших чиновников. Захотел машину «Волга» – пожалуйста, а к ней, в придачу строительство силами армии гаража в кооперативе для высшего командного состава:
«В другой раз, услышав в телефонной трубке его тихий голос, поторопился поздравить его с новостью:
– Гараж готов! Спешите ставить замок!
– Ой, какая хорошая новость! Спасибо вам и командующему Георгию Павловичу Скорнякову! Есть теперь крыша над машиной!
– Несколько месяцев назад, узнав, что Быков держит автомобиль на улице и опасается за его целостность, я зашел к командующему армией ПВО генералу Г.К. Скорнякову и убедил его выделить в строящемся комплексе на несколько сот мест участок под гараж для Быкова. Георгий Павлович согласился» (№ 2, с. 122).
Награды и различные премии, невзирая на возражения П.Машерова и коллективные протесты писателей, Быкову присуждались с космической скоростью. У «адъютантов» Быкова был московский командующий – секретарь ЦК КПСС член Политбюро «отец» Народных фронтов в союзных республиках Александр Яковлев. Вот одна из главных причин неприязни к Машерову в Кремле.
Машеров в Политбюро ЦК КПСС являлся «Белой вороной», вызывая по отношению к себе одновременно уважение, зависть и неприятие.
Сменивший после гибели Машерова Т.Я. Киселёв начал с устранения промашеровских кадров с государственной и партийной работы. К власти стали приходить люди со стремлением решить личные вопросы в ущерб общенародным» (Никитенко П. «Судьба лидера в зеркале реформы», Беларуская думка, № 2, 2014, с. 41).
Сменивший Киселёва Н.Н.Слюньков продолжил прежнюю политику. Быков не возглавлял Союз писателей Белоруссии, но он единственный, кто представлял белорусских писателей на международной арене с такой интенсивностью, что у него не было времени на отдых. Прилетев из одной зарубежной командировки, он направлялся в новую.
Но чем больше удовлетворялись капризы В.Быкова, тем желчнее становились его русофобские произведения, в которых он образ советских солдат и командиров списывал с фашистских преступников. Этим объясняется его популярность в Германии, где его произведения издавались большими тиражами. Невозможно без омерзения читать его последние произведения.
Встав на путь искажения действительных событий Великой Отечественной войны, В.Быков не остановился до последних дней жизни, да и велико, очевидно, было стремление получить Нобелевскую премию. Вот одна из последних повестей В.Быкова «Болото» («Полымя», №4, 2001, с. 3-57), с которой, несомненно, был знаком генерал-майор А.Сульянов.
В партизанское соединение забрасываются три бойца, которые, оказывается, ни разу не прыгали с парашютом (по контексту можно определить, что события происходят в конце июля 1943 года), не готовились к предстоящим событиям. Командир, капитан Гусаков, везет в партизанский отряд награды, ему самому обещана награда, если выполнит данное поручение. Ранее он работал в наградном отделе, и утверждает, что награды получали не за подвиги, а за умело составленные наградные документы.
Старшина Огрызков (одно название главных героев о многом говорит) направляется личным поваром командира партизанского соединения, в прошлом – секретаря обкома партии.
Фельдшер Тумаш необходим партизанам, так как «фельдчары-дактары патрэбны ўсім – мусіць, параненых і трыпернікаў даволі ў тых і іншых» (с. 8).
Все друг другу не доверяют и шкурнически боятся за свою жизнь.
Естественно, летчики сбрасывают десантников с ошибкой. «Ім абы куды скінуць, а там як хочаце, – хоць у палон да акупантаў. Яны дакладуць, што заданне выканана – рыхтуйце ўзнагароды. Хто іх праверыць? А тут выгрэбвайся як умееш», – так думает командир Гусаков (с. 4).
Далее, у десантников и карты неточные, они по ним не могут сориентироваться на местности. Вынуждены зайти в деревню и взять в заложники мальчика, который ведет их к требуемому месту. Найти самостоятельно партизанское соединение не могут, выдержать азимут в солнечную погоду не в состоянии – вот такие капитаны Советской Армии. При приближении к партизанской зоне капитан Гусаков отдает приказ мальчика расстрелять.
Каким художественным вымыслом можно оправдать Быковские домыслы? – Только одним, заслужить одобрение хозяев, «квартирантом» которых он являлся в последние годы жизни. В его концепцию войны не вписываются ни герои Брестской крепости, ни защитники Могилева, ни подпольщики Минска, ни Беларусь – партизанка. К концу 1943 года партизаны контролировали свыше 60 процентов территории, была налажена четкая авиа - и радиосвязь с Большой землей, для чего имелось 18 партизанских аэродромов, 50 площадок для приемов грузов, доставляемых самолетами. Ко времени описываемых в повести событий летчики совершили свыше 1,9 тысяч рейсов, и их мастерство не вызывало сомнений.
Фашистам и их прислужникам нет прощения и срока давности – так определено Нюрнбергским процессом. И не следовало бы внушать молодежи, что только в Советском Союзе народ бескомпромиссно презирал предателей и фашистских прислужников.
Известно, что популярнейший норвежский писатель нобелевский лауреат Кнут Гамсун призывал свой народ не оказывать сопротивления фашистам, позднее встречался с Гитлером. Как же отнеслись к этому норвежцы, которых фашисты, в отличие от белорусов, не собирались стереть с лица земли как нацию? После капитуляции фашистов 86-летний писатель был арестован и осужден как предатель.
Норвежцам и в голову не придет умалчивать, забыть, простить Гамсуну его сотрудничество с фашистами. И в его биографиях непременно пишут несмываемое «коллаборационист». И уж тем паче не предлагают тексты Гамсуна в качестве государственного гимна (как у нас А.Арсеньевой), а тем более, делать из него положительного героя школьной литературы, как имеет место у нас с Моисеем Седневым (Чыгрынаў І. “Не ўсе мы згінем”, Полымя, №1, 1996).
Бывший министр образования В. Стражев взял под защиту такое содержание учебника по литературе. В ответ на критическое письмо 15 авторитетных руководителей системы образования, он заявил: “Так, например в 1996/1997 учебном году в школах уже не изучалась творчество Н.Арсеньевой, в этом учебном году М.Седнёва и Гениюш. Цитируемая в статье характеристика М.Седнёва дана в учебниках в связи с литературным персонажем романа И.Чигринова “Не ўсе мы памром” прообразом которого и послужил М.Седнёв” (СБ, 12.12.1997).
Уважают себя скандинавы.
В школах, да и в вузах, нет уже преподавателей, сформированных советской системой образования, которую переняли Китай, Япония, Южная Корея и другие страны.
И.А. Бунин не принял революцию и проклял ее. Отвергая большевистскую Россию, он оставался патриотом и гражданином своей страны. В голодном оккупированном Париже отверг все предложения фашистов о сотрудничестве. В дневниковой записи от 29 августа 1944 года читаем: «Все же, если бы немцы заняли Москву и Петербург, и мне предложили бы туда ехать, дав самые лучшие условия, – я отказался бы. Я не мог бы видеть Москву под владычеством немцев, как они там командуют, я могу многое ненавидеть в России, в русском народе, но и многое любить, чтить ее святость. Но чтобы иностранцы там командовали – нет, этого не потерпел бы («Устами Бунина» в 3 тт., т.3. Франкфурт на Майне, 1977-82, с. 124).
И еще одно замечание в связи с приведённым выше.
Талант и нравственность. Да, талант имеет право на искреннюю ошибку, но не ценой предательства интересов своего народа. Например, Янка Купала, случалось, ошибался и заблуждался, метался от Пилсудского до Сталина, но никогда не продавал душу, всегда был с народом (в отличие от Арсеньевой, Седнева, Соловья и других, которые ради жирного куска мяса продались фашистам) и выставлять его противником советской власти, выдавать за вершину его творчества слабую пьесу «Тутэйшыя» (в ней поляки и русские обосновывают своё право на белорусские земли), которой он сам в последствии стыдился, значит оскорблять светлую память поэта. Еще памятны времена, когда театр имени Янки Купалы открывал театральный сезон этой пьесой вместо традиционной «Павлинки».
И публикуя в 2008 году не воспоминания, а панегирик В.Быкову, Сульянов, хотел он того или нет, стал в один ряд с очернителями Великого подвига Советской Армии, советского народа и русофобами.
Иван Мартынов, член Центрального Совета Международного союза бывших малолетних узников фашизма
