Кого должен был казнить Государь?

 

Публицистика – это род литературных занятий, исследующих актуальные, противоречивые политические и социальные проблемы, а также исторические и прочие насущные вопросы, возникающие в обществе.

Задача публицистики состоит в том, чтобы выявлять несоответствия между вымыслом и реальностью, домыслами и фактом, нормой и извращением.

В духовном или нравственном аспекте – между заложенными в Священном Писании Заповедями Божиими или нравственными нормами и их исполнением.

В конечном итоге – публицист, в своих работах, применительно к тем или иным событиям, должен стремиться найти ответ на извечный вопрос «что есть добро, а что – зло?».

Как сказано в одном из посланий св.ап. Павла – обрести навык: «…к различению добра и зла» (Евр. 5:14).

Наиболее горячую полемику в обществе вызывает вопрос о предательстве и о предателях.

Что считать предательством, а что – нет?

Как относится к предательству, к измене?

К измене Родине, к измене жене или мужу, к предательству друзей?

Почему для одних – измена является нормой, а для других – грехом?

Например, измена Родине есть грех и преступление, а измена жене или мужу для большинства современного общества ни грехом, ни преступлением не является. И даже возводится в разряд нормы.

Наш Президент в одном, из видеороликов, касающихся темы измены Родине, говорил: «Самый большой грех, который у нас есть – это предательство».

В другом интервью на эту тему он реагировал более эмоционально: «Что касается предателей – они сами загнутся... Чего бы там не было и какие-либо тридцать сребреников люди не получали - они колом встанут у них в горле. Уверяю вас!.. Человек, который выбирает такую судьбу – тысячу раз еще об этом пожалеет».

Еще в одном сюжете на эту тему Путин сказал: «Вообще предательство – самое большое преступление, которое может быть на земле. И предатели должны быть наказаны».

С этими словами, безусловно, согласится каждый здравомыслящий и любящий свою Родину человек, за исключением, конечно, самих предателей, которые также могут заявлять о своей своеобразной «любви к Родине».

Примером, в котором наиболее наглядно проявляется попытка оправдания предательства, можно назвать коллаборационизм.

В России этот термин наиболее часто применяется к воевавшим против своего народа в годы Великой Отечественной войны «казакам» и «власовцам».

Публицист И.Б. Карпов в опубликованной на портале ИА «Русская народная линия» статье «Современный коллаборационизм в России» весьма метко определил: «…стать коллаборационистом случайно или по ошибке невозможно, это всегда акт сознательный и вполне себе добровольный. В то же время работа на врага под угрозой смерти или других видов принуждения никогда не считалась коллаборационизмом. Отсюда мы делаем простой вывод коллаборационист равно предатель».

Автор пишет, что он намеренно употребляет «труднопроизносимый иностранный термин «коллаборационизм», появившийся во Франции в 1940 году после трусливого призыва генерала Петена, а не простое русское слово «предатель», чтобы лишний раз подчеркнуть, что это явление свойственно трусам, подонкам и перевёртышам по всему миру, а не только в нашем народе и нашей стране».

А какой термин тогда можно употребить по отношению к тем «трусам, подонкам и перевертышам», которые в феврале-марте 1917 года предали Государя Императора Николая II и восторженно поддержали совершившийся государственный переворот? К тем, кто мог спасти из Тобольского заточения Царскую Семью – но «пальцем не шевельнул», хотя бы в тот безвластный период с ноября 1917 года по апрель 1918 года, пока она не была продана – именно банально продана временно-правительственными охранниками за чемодан денег большевикам.

Православный русский философ и богослов Виктор Тростников (+2017) в своей статье «История одного предательства» написал о том, что лучшим качеством человека, которое можно поставить «на первое место среди всех достоинств в Евангелии» является верность.

При этом он особо выделил значимость сохранения верности Государю: «Верность подданных своему царю нужна не царю, а подданным, ибо только она поднимает их на высший уровень экзистенции, превращая их из населения в нацию… Если самое прекрасное в человеке — верность, то самое гнусное и безобразное – измена. У всех народов планеты во все века пределом подлости считался иудин грех – предательство своего благодетеля».

Из опубликованных в последние тридцать лет исторических источников можно установить, что февральский государственный переворот 1917 года, закончившийся свержением Государя и упразднением монархии, как формы правления, был осуществлен вследствие заговора, измены, предательства членов Царского дома, высших офицеров армии и флота, представителей Государственного Совета и Государственной Думы и священноначалия. Все они посчитали, что «Царь – не настоящий» – не тот, кого они заслуживают.

Заговор против Государя формировался в течение нескольких лет при участии членов т.н. политической и военно-промышленной элиты, членов террористических партий и под непосредственным руководством западных спецслужб.

Схема свержения Государя предполагала его блокирование и неформальный арест на пути из Ставки в Петроград. Далее следовал захват в заложники его семьи и соответствующий шантаж с угрозами насилия над детьми. Целью заговора ставилось «добровольное отречение Государя от Престола».

Заговорщикам и поддержавшим их изменникам фактически удалось осуществить весь план, за исключением т.н. «добровольного отречения». Поэтому они были вынуждены в спешном порядке осуществить вброс фейка «об отречении Государя» в средства массовой информации с изготовлением и подделкой т.н. «Акта об отречении», который был опубликован в печати и объявлен в войсках, как Царский манифест. Это одна сторона совершившегося переворота.

А как к этому отнесся народ?

Февральская революция была принята нацией, как благое и доброе дело.

Событие, лживо именуемое нынче в истории России, как «отречение Николая II», а на самом деле – его свержение, совершилось в самые строгие дни Великого Поста (2 марта пришлось на четверг Крестопоклонной недели) и было воспринято наибольшей частью населения страны не иначе, как «пасхальная радость».

Такой духовный и психологический настрой овладел, как самими революционерами и демонстрантами, так и прочими новоиспеченными «гражданами свободной России» в дни февральского государственного переворота и последующие ближайшие месяцы.

Писатель Виктор Шкловский вспоминал об атмосфере, проявлявшейся в ходе уличных событий: «Это была Пасха и веселый масленичный наивный безалаберный рай… В общем обладало пасхальное настроение, было хорошо и верилось, что это только начало всего хорошего…».

Радость от победы переворота сравнивал с пасхальными гуляниями и основоположник социологии Питирим Сорокин: «Старый режим без сомнения уничтожен. И в Москве, и в Петрограде народ гулял как на Пасху. Все славили новый режим и республику. «Свобода! Святая Свобода!» – раздавалось повсюду».

О Пасхе вспоминали современники, наблюдавшие поведение толп во время восстания, когда на улицах продолжали звучать выстрелы: «Несмотря на стрельбу, улицы полны людей, много женщин, детей. Кое-где видны попытки украшать дома красными флагами. В воздухе что-то праздничное, как на Пасху».

О таком же настроении писал в своих эмигрантских мемуарах «Бывшее и несбывшееся» философ-историк Федор Степун, занимавший после февраля 1917 года пост начальника политического управления Военного министерства во Временном правительстве: «Все было призрачно и двусмысленно: не то Пасха, не то революция».

Митрополит Евлогий (Георгиевский) в воспоминаниях под названием «Путь моей жизни» пишет: «Первые революционные дни в Житомире: толпа на улицах, шествия, "Марсельеза", красные банты, красные флаги... Священники, чиновники, все... в бантах. Крайний правый, видный черносотенец, в порыве революционного энтузиазма кричал толпе с балкона: "Марсельезу! Марсельезу!.."

Иеромонах Иоанн (из пастырского училища), несмотря на пост, приветствовал меня: "Христос Воскресе! Христос Воскресе!", а в ответ на мои увещания быть более сдержанным возразил: "Вы не понимаете!.."».

Около двадцати лет назад, работая над материалами о свержении Государя в РГИА, мне довелось в одном из канцелярских чиновничьих журналов того времени прочитать сведения о поздравительных телеграммах «с приветствиями по поводу свержения самодержавия», полученных в начале марта 1917 года на имя Председателя Государственной думы М.В. Родзянко. Эти телеграммы десятками тысяч со всей России приходили в революционный Петроград. Самих телеграмм в деле не было, но список отправителей был, и я его для себя переписал.

Поздравления приходили «…от рабочих фабрик и заводов, от волостных и сельских сходов, от моряков транспортных судов, от собраний частных и присяжных поверенных, артистов, инженеров, гувернанток и дворников, от торгово-промышленных объединений, промышленников, владельцев заводов, купцов, подрядчиков, от учащихся, родительских комитетов, попечительских советов, от уголовных заключенных, ссыльных каторжных, от начальствующего состава армии, от солдат и офицеров, от полицейских жандармов и тюремной администрации, от православного, католического, протестантского и униатского духовенства, от татар, туркменов, украинцев, эстонцев, якутов, от мусульманского населения России, от кабардин, лезгин, киргизов, латышей и других нерусских народов, от служащих правительственных общественных и частных предприятий, от правительств иностранных государств…» (РГИА СПб. Ф. 1278, оп. 5).

Священноначалие также выступило на стороне революционеров. В одной из газет того времени указывалось, что 2-го марта в Петрограде покоях московского митрополита Макария, состоялось заседание, в котором приняли участие некоторые иерархи Церкви. Но никаких заявлений по поводу революционных событий и своего отношения к ним они публично не высказали.

А уже днем 4-го марта члены Синода под руководством нового обер-прокурора Львова из зала заседаний Священного Синода вынесли из зала заседаний портрет и кресло Государя.

В заметке также было сказано, что Синод «постановил подчиниться новому правительству и разослать послание, которое должно быть прочитано в церквях. В нем синод призовет всех чад церкви подчиниться новому правительству». Вслед за этим члены Синода «постановили отправить на имя М.В. Родзянко приветственную телеграмму».

10 марта 1917 года в газете «Петроградский курьер» было опубликовано Определение Святейшего Синода (официально принятое на заседании 6-го марта), в котором содержался следующий призыв:

«Временное Правительство вступило в управление страной в тяжкую историческую минуту. Враг еще стоит на нашей земле и славной нашей армии предстоят в ближайшем будущем великие усилия. В такое время все верные сыны Родины должны проникнуться общим воодушевлением… ради счастья Родины оставьте в это великое историческое время всякие распри и несогласия, объединитесь в братской любви на благо Родины, доверьтесь Временному Правительству; все вместе и каждый в отдельности приложите все усилия, чтобы трудами и подвигами, молитвою и повиновением облегчить ему великое дело водворения новых начал государственной жизни; … Святейший Синод усердно молит Всемилостивого Господа, да благословит Он труды и начинания Временного Правительства…».

Определение подписали: Владимир, митрополит Киевский; Макарий, митрополит Московский; Сергий, архиепископ Финляндский (будущий местоблюститель и Патриарх); Тихон, архиепископ Литовский (будущий Патриарх); Арсений, архиепископ Новгородский; Михаил, архиепископ Гродненский; Иоаким, архиепископ Нижегородский; Василий, архиепископ Черниговский; Протопресвитер Придворных Соборов и Заведующий придворным духовенством Александр Дернов.

Царские родственники, предали Государя «в первых рядах», выразив свою позицию еще в декабре 1916 года в подписанном ими письме, оправдывающем злодейское убийство Григория Распутина. Все они принимали непосредственное участие в оклеветании Царской семьи, в заговоре и в последующем свержении Императора.

Подруга Государыни Анна Вырубова, касательно этого убийства и отношения к нему близких к Царской семье людей, пишет о том, что Государыня, прочитав перехваченные полицией послания с поздравлениями о свершившемся злодействе, «поняла, что в рядах ее врагов оказались ее ближайшие и самые дорогие друзья».

Великий князь Александр Михайлович в мемуарах написал, что будто бы сам Государь «отдал шестую часть вселенной горсточке недисциплинированных солдат и бастующих рабочих».

Эта ложь прочно заняла место в сердцах большинства людей, как в эмиграции, так и в России и занимает до сих пор.

Автор этой лжи «скромно» умолчал, что на стороне «горсточки солдат» выступили, как он сам, так и все родственники Царской семьи, священноначалие, интеллигенция, множество народа, армия и все специальные силовые структуры Российской империи.

Такую же ложь содержит мнение бывшего профессора Николаевской военной академии генерала-майора Д.В. Филатьева о том, что подавить февральский бунт «легко можно было с помощью одной кавалерийской дивизии, быстро переброшенной из-под Пскова», а мол Государь до этого не додумался.

Для того, чтобы подавить революционный мятеж в Петрограде – количественно было достаточно и отряда георгиевских кавалеров генерала Иванова, при условии исполнения всех приказов Государя, как главнокомандующего. Но Государь был заблокирован, фактически арестован изменниками и его приказы никому и никуда не передавались.

Те, кто обвиняют Государя в «отречении» – полагают и уверенно настаивают на том, что у Государя был ресурс, необходимые силы и возможности для подавления мятежа.

Но ведь, именно все те лица, которые из Петрограда вели переговоры с Государем об «успокоении народных волнений» – сами являлись организаторами этих «волнений» и разжигателями этого революционного «пожара» на петроградских улицах. А все, кто обязан был этот «пожар» тушить, оказались на стороне его поджигателей.

По факту – на 1-е марта у Государя уже никаких ресурсов не было. Его от них отрезали или правильнее сказать, при оценке данных событий – эти ресурсы «отжали».

Командир Собственного Его Величества железнодорожного полка генерал-майор С.А. Цабель уже 1-го марта проницательно оценив ситуацию, сказал Государю о том, что: «…в Петрограде 60 000 войск во главе с офицерами перешли на сторону Временного правительства. Ваше Величество объявлены низложенным. Родзянко объявил всей России о вступлении в силу нового порядка. Ехать вперед нельзя. На всех железных дорогах распоряжается депутат Бубликов».

Из перечисленных выше фактов можно заключить, что значительное большинство народа выразило поддержку совершившейся революции и свержению Государя, оформив, таким образом, нарушение присяги, произносимой каждым верноподданным перед Крестом и Евангелием на верность служения Богу и Царю. Народ поддержал изменников, предателей и пришедших к власти террористов.

Совершилось всенародное клятвопреступление.

Многие современники и историки упрекали Государя за то, что «он не проявил сильной воли», не «навел в стране порядок «железной рукой», не истребил врагов самодержавной монархии и не удержал власть.

На просторах интернета, среди информационных препирательств по этому вопросу, можно встретить такие наиболее яркие высказывания в адрес Государя:

«Народ не предавал царя. Именно Николай II отрёкся от Трона и от народа. В разгар войны, когда Русский народ изнемогал от голода, нищеты и холода, Русская армия гнила в окопах, главнокомандующий покинул поле боя!!! Это называется дезертирством».

Видимо этот автор крепко проникся мнением Военного агента в Париже графа А.А. Игнатьева, которое было изложено в мемуарах под названием «Пятьдесят лет в строю»: «Но сам-то царь, кто он теперь для меня? Мне предстоит отказаться только от него, а он ведь отказался от России. Он нарушил клятву, данную в моем присутствии под древними сводами Успенского собора при короновании. Николай II своим отречением сам освобождает меня от данной ему присяги, и какой скверный пример подает он всем нам, военным! Как бы мы судили солдата, покинувшего строй, да еще в бою? И что же мы можем думать о «первом солдате» Российской империи, главнокомандующем всеми сухопутными и морскими силами, покидающем в разгар войны свой пост, не помышляя даже о том, что станется с его армией?».

Один из современных авторов пишет о том, что Государь «не использовал все возможности для спасения страны», что он «мог потребовать от желающих немедленного отречения хотя бы месяц-другой, чтобы остановить бессмысленную войну и вернуть солдат в деревню» или «референдума о власти».

Другой вещает, что «…самым унизительным и мерзким в той войне было добровольное отречение от престола царя Николая в разгар им же (вкупе с присными) спровоцированной катастрофы… По сути это было предательством, а юридически – изменой Родине гражданином Романовым в смертельно тяжкий и опасный для неё момент… Особо о судьбе Николая Романова: в силу всего им содеянного он должен был предстать перед судом, в исходе которого даже по современным правовым нормам (скажем, американским) лично у меня сомнений нет…».

В общем – все эти заключения являются только повторением мнений, высказанных, как в белогвардейских, так и в красногвардейских мемуарах, а также и в прочих произведениях столетней давности, и ничего нового в себе не несут.

Даже в современной патриотической среде можно услышать мнения о том, что Государь не умел «ни прогнозировать, ни предупреждать», что «его ошибки привели к непоправимым результатам», что плодами такого неумения явились «поражения в двух войнах и две революции, одна из которых – февраль 1917 – кончилась для нашей страны катастрофой».

Замечу, что на этот счет есть и другие сведения. «Предупреждать и не опаздывать – вот в чем вся суть управления» – так Государь, по свидетельству одного из близких к нему современников, выразил однажды мнение о приоритетах своего царского служения.

Но помимо наших «прогнозов» и «предупреждений» существуют такие понятия, как Божия воля, Божий промысел и Божие попущение, которые никакими прогнозами, предупреждениями и даже самыми грамотными управленческими решениями никак не перешибешь. Хорошо бы нашим патриотическим экспертам, упрекающим Государя за «его ошибки», помнить об этом.

Государя также упрекают в том, что в начале ХХ-го века он имел возможность, как и Петр Первый в свое время осуществить революцию сверху «малой кровью», но не сделал. Некоторые современные патриоты видят в этом «подлинную трагедию Николая II» и утверждают, что «Государь должен был быть Иваном Грозным или Петром Первым».

Но разве при правлении государей Иоанна Грозного или Петра Великого не было фатальных ошибок власти? Разве не было военно-политических провалов при правлении товарища Сталина? Были – да еще какие. Однако это не помешало одному увеличить территорию государства почти в два раза, другому построить великую Империю, а третьему непобедимую советскую державу.

Беда таковых вполне искренних, но также и вполне некомпетентных мнений заключается, как раз в том, что причиной русской катастрофы ХХ-го века называются ошибки власти, а не духовное состояние народа.

Все эти мнения подразумевают, что революционеры и поддержавший их народ ни в чем не виноваты, а виноват лишь один Государь, который не навел порядок в стране, не усмирил революцию и не утопил ее в крови.

Если кратко сформулировать такие мнения, то виной всей русской катастрофы ХХ-го века оказалось доброе сердце Государя Николая II.

Однако доброе сердце Государя понимало необходимость соответствующих наказаний для преступников и террористов вплоть до смертной казни. А вот пришедшие к власти, путем кровавого террора, представители «прогрессивных сил» смертную казнь в марте 1917-го года отменили.

Князь Николай Жевахов в 1927 году в статье «Причины гибели России» написал: «…Прошло уже 10 лет с момента этой гибели, а между тем и до сих пор нет единства в понимании причин ее. Каждый по-своему объясняет катастрофу, оправдывая себя и обвиняя других, однако же, все вместе откровенно или прикровенно сваливают всю ответственность за гибель России на Государя Императора, обвиняя Царя в самых разнообразных преступлениях и не догадываясь о том, что эти обвинения обличают не только их собственное недомыслие, но и являются именно тем преступлением, какое и вызвало гибель России.

Так, один из виднейших иерархов Православной Церкви, обвиняя Государя Императора в нежелании восстановить патриаршество в России, говорит: «Господь покарал Государя и Государыню, как некогда праведнейшего Моисея, и отнял у них царство за то, что они противились Его воле, ясно выраженной Вселенскими Соборами касательно Церкви»...

Даже самые благожелательные люди, убежденные монархисты, глубоко понимавшие значение русского самодержавного строя и высоко ценившие личность Государя Императора, и те вторили общим крикам, отражавшим прикровенное и откровенное недовольство Царем и обвиняли Царя в бесхарактерности, говоря, что Государь слишком добр, слаб и снисходителен и не обладает качествами, коими должен обладать каждый носитель власти».

В письме от 14 декабря 1916 г. (за два дня до убийства Друга Царской Семьи Григория Распутина) Государыня писала своему супругу: «Будь Петром Великим, Иваном Грозным, императором Павлом – сокруши их всех …Спокойно и с чистой совестью перед всей Россией я бы сослала Львова в Сибирь (так делалось и за гораздо менее важные проступки), отняла бы чин у Самарина (он подписал эту московскую бумагу). Милюкова, Гучкова и Поливанова – тоже в Сибирь. Теперь война, и в такое время внутренняя война есть высшая измена. Отчего ты не смотришь на это дело так, я, право, не могу понять…».

В письме от 22 февраля 1917 г. Государыня написала: «…дорогой, будь тверд, покажи властную руку, вот что надо русским. Ты никогда не упускал случая показать любовь и доброту – дай им теперь почувствовать порой твой кулак».

Один наш современник – весьма уважаемый и авторитетный митрополит в запальчивости даже воскликнул в своем публицистическом телесериале: «Да лучше бы он послушал ее»!

В заметках русского философа Ивана Ильина есть такой сюжет: В 1934 году в одной из эмигрантских аудиторий известный монархист-революционер В.В. Шульгин читал лекцию, в которой он рассказывал о своей роли в русской революции. Во время последовавшей вслед за лекцией дискуссии присутствовавший на ней бывший член ЦК партии кадетов Петр Бернгардович Струве заявил, что у него по существу лишь один повод для критики последнего Императора, а именно что тот был слишком мягок с революционерами, которых ему следовало «безжалостно уничтожать». Шульгин с улыбкой спросил, не считает ли Струве, что и его тоже следовало бы уничтожить. – «Да!» – воскликнул Струве и, встав со своего места, зашагал по зале, тряся седой бородой. – Да, и меня первого! Именно так! Как только какой-нибудь революционер поднимал голову свою – бац! – прикладом по черепу». – Он так разволновался, что председательствующий, опасаясь за его здоровье, закрыл дискуссию».

Как говориться: «Ну-с! Приступим!».

Давайте предположим, что единственному генералу, не поверившему в состряпанный революционерами «миф об отречении», а так же публично заявившему о своей преданности Государю и отказавшемуся присягать Временному Правительству – графу Федору Келлеру, недели скажем так через три-четыре после переворота, когда уже все показали свое истинное лицо и высказали свое восхищение к революции, удалось бы вместе со своим 3-м кавалерийским корпусом или его частью, пробиться в Царское Село – освободить из плена Царскую семью и вернуть Государя на Престол.

И Государь, скажем так, внял бы предыдущим советам своей дорогой супруги и будущим советам бывшего кадета Петра Струве, и мнениям современных историков и богословов, считающих, что Государь мог «осуществить революцию сверху малой кровью», и мнению самого авторитетного в России митрополита.

Как поступили бы с изменниками Царь Иоанн Грозный или Император Петр Первый, или товарищ Сталин?

Ответ ясен: «Они бы их казнили».

Согласно вышеуказанным призывам, Государю пришлось бы действовать в соответствии со словами, рассказанной Самим Христом, евангельской притчи «о человеке высокого рода», который вынес совершенно однозначный приговор своим противникам: «врагов же моих тех, которые не хотели, чтобы я царствовал над ними, приведите сюда и избейте предо мною» (Лк. 19:27).

Так и давайте прикинем – кого должен был «избить» – т.е. казнить Государь?

В первую очередь Государь конечно должен был казнить всех главных революционеров, заговорщиков и военачальников, участвовавших в государственном перевороте и вступившим в государственные должности.

В этот первый «расстрельный» список, а вернее сказать «Список для казни через повешение» должны были войти все лица т.н. «Временного правительства»: военно-морской министр Гучков, министр иностранных дел Милюков, Председатель правительства князь Львов, министр юстиции Керенский, Председатель Госдумы Родзянко, министр путей сообщения Некрасов, министр торговли Коновалов, министр финансов Терещенко, министр земледелия Шингарев, министр просвещения – профессор Мануйлов, обер-прокурор Святейшего Синода Львов.

Также в этот список следовало включить известных депутатов Шульгина, Бубликова, Ломоносова, Пуришкевича, Кокошкина и многих других со всеми их ближайшими друзьями, сподвижниками и окружением. Это, что называется «открытые враги». Думаю, что в этот список сходу набралось бы несколько сотен человек.

Второй «Список для повешения» составился бы из изменников и предателей армейско-флотского военачалия. В него вошли бы генералы Алексеев, Рузский, Брусилов, Корнилов, Эверт, Сахаров, Иванов, Крымов, М.Д. Бонч-Бруевич, Батюшин, Данилов, Савич, Лукомский, Нарышкин, адмирал Колчак и еще многие другие высшие офицеры также со всеми своими ближайшими помощниками и сподвижниками. В общем – большинство всех т.н. «героев» современного «Белого движения»

В этот список также бы поместилось несколько сотен человек.

Замечу, что командующего Балтийским флотом – адмирала Непенина казнить не удалось бы, поскольку уже 4-го марта он был убит революционными матросами.

Что касается армии, то в газете «Раннее Утро» от 22(09) марта 1917 года было опубликовано следующее сообщение: «Заявление ген. Юденича. ТИФЛИС. Командующим кавказкой армией генералом Юденичем приняты сотрудники местных и корреспонденты столичных газеты, в том числе корреспондент «Раннего Утра». Генерал Юденич заявил: «Армия к перевороту отнеслась спокойно, целиком перейдя на сторону народа. В дальнейшем военные события на фронте зависят от поведения тыла и беспрерывного снабжения армии».

Генерал Алексеев в своей «Записке Временному правительству» от 14-го марта 1917-года написал: «По мнению войск боевой линии, заслуга по образованию нового строя принадлежит не петроградскому гарнизону, а избранникам народа – членам Государственной Думы, народу и всей армии, которая весьма сочувственно отнеслась ко всему происшедшему».

Таким образом, учитывая всеобщее нарушение воинской присяги, в армии и на флоте Государю пришлось бы сделать ровно такую же глобальную «кадровую чистку», какую спустя двадцать лет осуществил товарищ Сталин. А может даже и более значительную. Начать можно было с тех 60 000 солдат, которые в Петрограде «во главе с офицерами перешли на сторону Временного правительства».

Попутно, Государю пришлось бы «предусмотрительно» разыскать и казнить примерно 72 тысячи офицеров, которые впоследствии вступили в ряды безбожной Красной Армии.

И все это надо было осуществить во время кровопролитной Великой войны.

Думаю, что особо, Государь рассчитывал на верность своих казаков. На то, что хоть казачьи части останутся верными присяге и придут к нему на помощь. Даже в самые лихие минуты утром 2-го марта, когда от Государя «отжимали власть» он помнил о них. «Меня обвинят казаки, что я бросил фронт», – сказал он генералу Рузскому.

Но, и казаки предали, отвернулись и не стали спасать своего Императора.

Таким образом, Государю пришлось бы провести процесс «расказачивания» этой группы народонаселения России, как не соответствующей своему назначению и оказавшейся на стороне изменников. Впрочем, за него это спустя всего несколько лет, сделали большевики. Но казаки так до сих пор и не осознали подлинной причины случившегося с ними «расказачивания».

Затем Государь должен был арестовать и казнить всех своих ближайших родственников. Всех – кто поставил подпись под письмом в защиту Великого князя Дмитрия Павловича – участника убийства Григория Распутина - всех, кто приветствовал февральский переворот и высказался в его поддержку. Впрочем, это были одни и те же родственные лица: Великие князья Михаил Александрович (родной брат), Николай Николаевич, Александр Михайлович, Николай Михайлович, Сергей Михайлович, Павел Александрович и другие.

Конечно же, «в расход» должно было бы пойти все их окружение – все помощники, советники и близкие к ним люди, такие, как князь Шервашидзе, Джунковский, семейства Юсуповых, Тютчевых, Голициных и прочие участники великосветских салонов.

Великий князь Николай Михайлович оставил нам сведения об этих участниках в своих записках под названием «Как все они предали его», датированных 26-м апреля 1917 года: «Все эти люди, князья или графы, носители наиболее известных фамилий, Белосельские, Кочубеи, Куракины, Баратянские, Оболенские, Горчаковы, Трубецкие, Воронцовы, Шереметьевы, Шуваловы, объединились, как по волшебству, в одном блоке с выскочками, представленными: Граббе, Свечиными, Ниродами, Княжевичами, Саблиными, Гадонами и кучей других, для того, чтобы громко отречься от своих вчерашних благодетелей».

Думаю, что жен, детей, родственниц своих приближенных Государь, не стал бы казнить, но отправить их куда-нибудь на просторы Восточной Сибири в район Туруханского края или, по крайней мере, в районы северных земель, расположенных в пространстве от Горицкого до Соловецкого монастырей было бы делом вполне объективным и справедливым.

В ту же сторону Государь должен был отправить и наиболее близких и дорогих его сердцу родственниц – свою матушку Императрицу Марию Федоровну, сестру Великую княгиню Ксению Александровну и родную сестру своей супруги – будущую преподобномученицу Елисавету Федоровну, поскольку они явно и активно выступали на стороне врагов Царской Семьи.

В ночь с 27 на 28 февраля к Государю пришла телеграмма от выборных членов Государственного совета, в которой они настаивали на решительном изменении Императором «направления внутренней по­литики согласно неоднократно выраженным желаниям народного представительства, сословий и общественных организаций…». Обращение подписали: барон Меллер-Закомельский, Вернадский, граф Толстой, Олъденбург и др. – более 20-ти подписей.

Данная телеграмма подтверждала переход ее подписантов на сторону революционеров и соответственно Государю пришлось бы казнить многих членов Государственного Совета, включая их окружение.

Вслед за членами Государственного Совета Государю пришлось бы казнить более четырехсот депутатов Государственной Думы четвертого созыва, как основной силы и центра государственного переворота. Также со всеми помощниками и окружением.

Попутно Государю было необходимо зачистить территорию Российской Империи от всех членов масонских лож – таких, как «Великий Восток России», «Военная масонская ложа» и других – примерно трех десятков таковых организаций с их многотысячными участниками.

Далее, если уж судить по «гамбургскому счету», необходимо было предать смертной казни, или исходя из уважения к духовному сану, отправить на бескрайние просторы Сибири всех членов Святейшего Синода, которые оказали вполне явную и восторженную поддержку государственному перевороту, преподав во всеуслышание свое благословение убийцам и террористам, составившим Временной правительство и заполнившим органы государственной власти.

В первую очередь, конечно же тех, кто на заседании, проходившем 2-го марта в покоях митрополита Макария Невского промолчал по поводу революционных событий. Напомню, что в этом неформальном собрании принимали участие: Митрополит Киевский Владимир (Богоявленский), архиепископ Финляндский Сергий (Страгородский), архиепископ Новгородский Арсений (Стадницкий), архиепископ Нижегородский Иоаким (Левицкий), Протопресвитер Александр Дернов, настоятель Казанского собора прот. Феодор Орнатский.

Причем у этого собрания, вполне достало полномочий принять к сведению отставку митрополита Макария и решение о том, чтобы «не поминать его за богослужением», а вот призвать народ к сохранению верности и напомнить о присяге, о клятве защищать Государя «не щадя живота своего до последней капли крови», произносимой перед Крестом и Евангелием, участники собрания отчего-то не пожелали.

Государю пришлось бы казнить или отправить в Сибирь и всех тех иерархов Церкви, кто 4-го марта уже под председательством новоназначенного обер-прокурора Львова выносил из помещения Синода его портрет и кресло и тех, кто 6-го марта подписал известное Определение Священного Синода и призывал «всех чад православной церкви подчиниться новому правительству».

Затем, учитывая многочисленность, проходивших в первые недели революции многочисленные епархиальных собраний, выразивших всеобщую восторженную поддержку революции, «освобождению от цезарепапизма» и наступившей «заре новой жизни», Государю пришлось бы серьезно пройтись по рядам священнослужителей и церковнослужителей для того, чтобы предать казни клятвопреступников, а для кого-то подыскать место на исправительных каторжных работах.

Так же Государю пришлось бы искоренить измену, предав смерти, большинство своих придворных и прочих приближенных ко двору служащих.

Великий князь Николай Михайлович и о них оставил сведения в своей «записке»: «В течение 48 часов Николай II и его супруга были покинуты не только высшими сановниками, высшими чинами Двора и членами Государственного Совета по назначению, но также всей многочисленной свитой, представители которой думали только об отличиях или о доходных местах, где можно было бы, критикуя все без тени всякого стеснения, предаваться праздной жизни».

Параллельно Государь должен был озадачиться выявлением вражеских элементов среди промышленников и фабрикантов.

Например, Газета «Новое время» от 22(09) марта 1917 года в заметке «На нужды революции» сообщала «Кулиса петроградской биржи собрала 500 000 рублей на нужды революции. На те же цели петроградское общество табачных фабрикантов ассигновало 200 000 рублей».

Соответственно всех членов «кулисы петроградской биржи», «общества табачных фабрикантов» и всяких прочих многочисленных «обществ», как финансистов революции, также необходимо было внести в списки для расстрела или повешения.

С целью удержания власти и «наведения порядка» Государю также было необходимо разгромить всю военно-промышленную элиту Империи – всех членов, созданных личным врагом Государя Александром Гучковым «Военно-промышленных комитетов», а так же владельцев крупнейших банковских домов. Например, таких, как банкир и член масонской ложи «Космос» А.И. Путилов или банкир П.П. Рябушинский. Правда, многие из них уже были бы казнены по спискам участников государственного переворота.

Особо тщательно Государю пришлось бы разбираться с лицами творческих профессий, с работниками литературного жанра и особо – с журналистами.

В начале ХХ века в России был широко известен журналист и критик власти М.О. Меншиков. В своем дневнике в июле 1918 года он записал следующие слова: «7/20.VII... Днем «Николай II расстрелян». Сразу пришло официальное известие… При жизни Николая II я не чувствовал к нему никакого уважения и нередко ощущал жгучую ненависть за его непостижимо глупые, вытекавшие из упрямства и мелкого самодурства решения. Иначе как ненавистью я не могу назвать чувство, вспыхнувшее во мне после японского и затем немецкого поражения, когда выяснилось, что весь позор этот – следствие неготовности нашей и отвратительного подбора генералов и министров. Это я ставил в вину царю как хозяину…».

Роль прессы в свержении Государя была одной из ведущих. Поэтому под государев «карающий меч» попали бы все владельцы, редактора и сотрудники печатных изданий – тех, кто хотя бы одним словом задел честь и достоинство Царской Семьи.

Журналиста Михаила Меньшикова пришедшие в сентябре 1918 года на Валдай большевики-чекисты, подвергнув жутким издевательствам, расстреляли на глазах детей близ Иверского монастыря.

Что ж? Как говорится: « …каким судом судите, таким будете судимы» (Мф. 7:2).

А если бы вдруг Михаил Осипович, прозрев, смог принять на себя часть ответственности за случившуюся с Россией катастрофу? Если бы он смог, обратившись ко Господу, возопить: «Отче! Я согрешил против неба и пред Тобою…» (Лк. 15:21), восстав на Помазанника Твоего? Нет. И в своем прощальном письме из тюрьмы он упорно твердил: «Если умру, то невинным…».

В списках творческих работников, которых пришлось бы казнить Государю, мы смогли бы, увидеть имена таких писателей, поэтов и прочих «творцов литературного жанра», как Василий Розанов, Леонид Андреев, Александр Блок, Максим Горький, Владимир Маяковский, Константин Бальмонт, Осип Мандельштам, Александр Грин, Иван Ильин, Иван Шмелев, Дмитрий Мережковский, Зинаида Гиппиус, мадам Тэффи, Александр Амфитеатров и многие сотни или даже тысячи других деятелей из литературных, а также и театральных кругов. Например – Таирова и Мейерхольда.

Говоря о т.н. «творческом сообществе», нельзя пройти мимо того факта, что именно в нем обнаруживалось наибольшее сосредоточение представителей половых извращенцев и «сексуальных меньшинств», а также любителей «брака втроем» и «любовных треугольников».

В борьбе за «демократические преобразования» эта часть общества всегда ведет себя наиболее агрессивно. Так что карательным органам Государя нашлось бы немало работы и «на этом поле». В соответствующие «списки для ареста» попали бы такие известные сегодня имена, как Марина Цветаева, София Парнок, Михаил Кузьмин, Константин Сомов, Сергей Дягилев, Вацлав Нижинский, Вера Гедройц и множество прочих таковых деятелей «с томными глазами».

Вообще – вся эта предреволюционная военно-промышленная и творческая тусовка заслуживала за свои нравственные преступления самого жесткого наказания или даже смертной казни.

Анна Вырубова в воспоминаниях свидетельствовала: «Трудно и противно говорить о петроградском обществе, которое невзирая на войну, веселилось и кутило целыми днями. Рестораны и театры процветали. По рассказу одной французской портнихи, ни в один сезон не заказывалось столько костюмов, как зимой 1915/16 года, и не покупалось такое количество бриллиантов: война как будто не существовала».

Да, чуть не забыл!

Конечно, Государю пришлось бы произвести зачистку профессорско-преподавательского и студенческого состава всех высших учебных заведений, духовных академий и семинарий Империи. Особенно в Москве и Санкт-Петербурге. Именно оттуда в молодежную среду распространялись революционные настроения и ненависть к существующей власти.

Далее Государю пришлось бы глобально «прополоть» ряды наиболее значимых в революционном движении политических партий – кадетов, эсеров и большевиков.

Начнем с кадетов – точнее с характеристики лидера кадетской партии Павла Милюкова – он уже был бы казнен по спискам участников заговора, но следует рассмотреть его, как «лицо» его партии.

Философ Иван Ильин характеризует Милюкова следующим образом: «Милюков – не герой, а человек толпы. Его воля упрямство, его ум – хитрящая середина, его идея - расчет, его принцип – компромисс. Он глубоко безрелигиозен и безыдеен; идею он всегда презирал. Его политика всегда состояла в том, чтобы сложить параллелограмм сил в направлении к своей личной власти и оказаться во главе равнодействующей этого блока. Он ненавидит Россию, но за ним стоит более умный и ненавидящий Россию крепко М.М. Винавер» («Дневники. Письма. Документы», т. II, с.222).

Замечу, что Максим Моисеевич Винавер (1863-1926) – юрист по профессии был одним из основателей партии кадетов и депутатом Госдумы I-го созыва, а также ведущим деятелем еврейских организаций.

Таким образом, можно удостоверить, что «борец за свободу русского народа» Павел Милюков фактически был лишь «кисточкой» в руках крепко ненавидящего Россию «художника» Винавера.

Один из лидеров кадетской партии Василий Алексеевич Маклаков – по образованию юрист, был также активным масоном. В его знаменитой статье «Трагическое положение», напечатанной в сентябре 1915 года на страницах газеты «Русские Ведомости» и распространяемой в многочисленных копиях по всей России, он образно рассказал о «безумном шофёре», который «править не может» и «ведёт к гибели вас и себя», но «цепко ухватился за руль» и не пускает людей, «которые умеют править машиной», подразумевая под «безумным шофером» самого Государя.

Членом ЦК кадетской партии, с момента её образования в октябре 1905 года и издателем-редактором печатного органа партии - журнал «Вестник Партии Народной Свободы», был Владимир Дмитриевич Набоков - отец будущего писателя В. В. Набокова. Утром 2 марта по просьбе сослуживцев он произнес краткую речь, смысл которой «заключался в том, что деспотизм и бесправие свергнуты, что победила свобода, что теперь долг всей страны её укреплять, что для этого необходима неустанная работа и дисциплина».

Перейдем к партии социал-революционеров.

Главный партийный теоретик эсеров Виктор Чернов заявлял: «Мы – за применение в целом ряде случаев террористических средств… Для нас террористические акты могут быть лишь частью этой борьбы, частью, неразрывно связанной с другими частями… Террор - лишь один из родов оружия … только один из технических приемов борьбы, который лишь во взаимодействии с другими приемами может проявить все то действие, на которое мы рассчитываем».

Таковые теоретически обоснованные призывы к терроризму, как к норме политической борьбы, воплощал на практике известный член партии эсеров Борис Савинков со своими единомышленниками. Иван Ильин так его характеризовал: «Савинков – авантюрист по крови, конспиратор по призванию, властолюбец по страсти, ассасин (убийца-фр.) по специальности. Он храбр, аморален и садистичен». Это и есть настоящее «лицо» социал-демократов.

Ну, а про большевиков и так уже всем все понятно.

В период проведения VII конференции РСДРП в апреле 1917 года численность этой партии достигала до 80-ти тысяч человек. Соответственно, всех их Государь должен был предать смертной казни.

Мне, как «лицо» этой партии более видится даже не Ленин или Троцкий, а большевик, террорист и хладнокровный убийца – инженер Леонид Красин, который преобразовал свою «научную» лабораторию в мастерскую, где изготавливались бомбы для осуществления терактов.

Соответствующими спецслужбами Государя должны бы были немедленно разысканы и «поставлены к стенке» вместе с кадетами и эсерами товарищи Ленин, Троцкий, Парвус, Дзержинский, Каменев, Зиновьев, Рыков, Бухарин, Свердлов, Сталин, Урицкий, Володарский, Литвинов и прочие большевистские лидеры с большинством членов всех этих партий. Это еще несколько сотен тысяч человек.

В связи с упоминанием выше фамилий Винавера, Троцкого (Бронштейна), Парвуса (Гельфанда), Свердлова и прочих революционеров, проникшихся заботами о благе русского народа, необходимо остановиться на весьма болезненном национальном вопросе. Вряд ли кто-нибудь сейчас усомниться в том, какую значительную роль сыграло еврейское население, как вне России, так и в ней самой в подготовке и осуществлении всех революционных событий.

Кроме евреев, защите «революционных завоеваний» способствовали венгры латыши, китайцы и чехословаки (чехословацкий корпус). Последние были на содержании французского правительства, которое еще 1-го марта 1917-го года признало легитимной власть Временного комитета Госдумы.

И зачем бы Государю было оставлять у себя такую «мину замедленного действия»? Несомненно, ему пришлось бы провести «карательные операции» по отношению к находящимся на территории России группам населения по национальному признаку.

Конечно, детей и прочих членов семей участников Госсовета и депутатов Госдумы, промышленников и купцов, творческой интеллигенции и представителей различных национальностей, революционного священства и множества представителей террористических партий Государь также казнить бы не стал, но «по просьбам трудящихся» дабы исключить возникновение оппозиционных настроений и как «врагам народа» или «членам семей врагов народа», подыскал бы им место жительства где-нибудь «во глубине сибирских руд».

Ну, а детей массово пришлось бы пристраивать в «детские дома». Так, что фильмы «Путевка в жизнь» и «Республика ШКИД» все равно появились бы на киноэкранах.

И напоследок, Государю и его спецслужбам пришлось бы серьезно «прошерстить» большинство русского народонаселения Империи, поскольку в 1917 году при голосовании на выборах в Учредительное собрание за представителей террористических партий, как известно, проголосовало примерно 40 миллионов избирателей. А это явная оппозиция царской самодержавной власти.

Разве товарищ Сталин или Император Петр Первый, или Царь Иоанн Грозный стали бы терпеть у себя в стране наличие такой оппозиции? Несомненно, что и здесь пришлось бы прибегнуть к массовым смертным казням оппозиционеров или хотя бы отправки их на каторжные работы.

Таким образом, Государю пришлось бы уничтожить несколько десятков миллионов человек своего собственного народа. Начиная «от рабочих фабрик и заводов» и «до кабардин, лезгин, киргизов, латышей и других нерусских народов», которые подписывали восторженные телеграммы, выражавшие неописуемую радость по поводу «обретения свободы».

И даже если бы Государю пришлось «для спасения России» произвести изыскания «врагов народа» не в апреле, а в январе 1917 года (сразу после убийства Григория Распутина) или несколькими годами раньше, то все равно «сделать революцию малой кровью» в те времена уже никак бы не удалось.

Наглядный пример борьбы с оппозицией продемонстрировал И.В. Сталин. Собственно, он вместо Государя сделал все то, что не сделал Государь.

И когда товарищ Сталин выполнил все те требования, какие предъявляли и продолжают предъявлять к Государю - и его, и наши современники, когда выполнил все то, что никак по доброте своего сердца, не мог сделать православный христианский Государь, то «вождя народов» объявили «палачом» и «кровавым тираном».

А Государь жалел свой народ и стремился не революционным, а эволюционным путем привести страну к необходимым преобразованиям. Но его все равно объявили «Николаем-кровавым».

Эту ложь, предательство и измену, по отношению к Помазаннику Божию, Господь уже терпеть не стал. И попустил совершиться «революционным преобразованиям».

Господь, как сказано в одном из стихотворений поэта Максимилиана Волошина попустил «до алмазного закала прокалить всю толщу бытия».

Кстати наиболее точное поэтическое определение событий марта 1917 года в творческом изображении, на мой взгляд, также принадлежит поэту Волошину. В своем стихотворении «Мир» он совершенно проницательно указал на то, что это «…родину народ Сам выволок на гноище, как падаль…».

Итак – «на гноище» Родину выволок народ, а когда вожделенного «счастья» не случилось – народ обвинил и продолжает обвинять во всем произошедшем благочестивого русского Государя.

И народу активно в этом помогают, как либеральные («белые»), так и прокоммунистические («красные») силы, а также маячащие за ними наследники юриста Винавера – «настоящие русские люди», типа Познера, Швыдкого, Радзинского и прочие.

В Священном Писании несколько раз акцентируется внимание на таком понятии, как «краеугольный камень», являющийся самым важным элементом, удерживающем всё здание. Это самый первый камень, который кладут в основание строения и он принимает на себя основную тяжесть огромной массы всей строительной конструкции.

«Ибо сказано в Писании: вот, Я полагаю в Сионе камень краеугольный, избранный, драгоценный; и верующий в Него не постыдится (см. Ис. 28:16, Рим. 9:33).

«Итак, Он для вас, верующих, драгоценность, а для неверующих камень, который отвергли строители, но который сделался главою угла, камень претыкания и камень соблазна…» (См. Пс. 117:22, Ис. 8:14).

И в евангельском повествовании, обращаясь к первосвященникам и фарисеям: «Иисус говорит им: неужели вы никогда не читали в Писании: «камень, который отвергли строители, тот самый сделался главою угла; это от Господа, и есть дивно в очах наших»? Потому сказываю вам, что отнимется от вас Царство Божие и дано будет народу, приносящему плоды его; и тот, кто упадет на этот камень, разобьется, а на кого он упадет, того раздавит» (Мф. 21:42-44).

Государь, также как и Христос оказался для России тем «краеугольным камнем», «который отвергли строители». И когда они отвергли его - здание Империи рухнуло.

Кто был в марте 1917 года на стороне добра, а кто на стороне зла?

Пусть каждый из нас по своей совести отвечает на этот вопрос перед Богом, в соотношении со словами Христа о том, что «изыдут творившие добро в воскресение жизни, а делавшие зло - в воскресение осуждения» (Ин. 5:29).

В Соборной грамоте 1613 года, клятвенно удостоверяющей верность русского народа Дому Романовых, говорится о тех наказаниях, какие постигнут клятвопреступников.

Тот, кто нарушит эту клятву: «…извержен будет и от Церкви Божией отлучен и Святых Христовых Тайн приобщения, яко раскольник Церкви Божия и всего православного Христьанства мятежник и разоритель закону Божию, а по Царским законом месть воспримет…».

 

Трагедия русского народа в ХХ веке наглядно показала - все, о чем говорилось в этой грамоте касательно наказания за измену, сбылось с поразительной точностью. Почему же это так и не доступно нашему пониманию?

Народ, который в своем большинстве восторженно принял февральскую революцию, лишился благословения «от ныне и до века» и был «извержен» от Церкви Божией, «отлучен» от приобщения Святых Христовых Тайн и «восприял месть по Царским законам» в полной мере.

Философ Виктор Тростников, упоминаемую мной выше статью, заканчивает такими словами:

«Бог любит детей и не прощает тех, кто причиняет им зло. Когда ученики спросили Христа, кто больше в Царстве Небесном, Он призвал младенца и поставил его посреди них. После своего злодеяния Ироду лучше было бы сразу повесить мельничный жернов на шею и утопиться: жестокая расплата за то, что он сделал с детьми, была неминуемой.

Но ведь мы тоже детоубийцы! Мы убили главных детей России – четырех ясноглазых девушек и дивного светлого отрока. У них была вся жизнь впереди, по молодости и жизнерадостности они не верили в худшее и были полны ожиданий... За час до смерти цесаревич играл на дощатом столе своей темницы в паровозики...

ЦАРЕВЕН ДОБИВАЛИ ШТЫКАМИ...

Читайте эти слова, не отворачивайте от них глаз, ужасайтесь, казнитесь! Каждодневно помните об этом – и дома, и на работе, и даже во сне! Помните, что наши прадеды были иродами!

Оплевавшие своих освободителей, проткнувшие штыками своих царевен, – что же мы за люди?

История не дает ответа на этот вопрос. Ответ на него должны дать мы сами. И не себе, а Ему – убитому нами последнему нашему Царю. Ведь он не только был у нас, он у нас есть. Он и сегодня находится рядом с нами, хоть и невидимо, и мироточение и обновление его икон напоминает нам об этом. Каждый из нас может открыть перед ним самые глубокие тайники своей души и сказать ему, что он думает теперь обо всем случившимся с Россией. Царь этого ждет».

Мне же лишь остается добавить, что наш оклеветанный Государь ждет от нас – от всего русского народа восстановления исторической правды.

А Господь ждет от нас покаяния.

Иначе, мне или кому-то другому, когда-нибудь придется садиться за работу над статьей под названием: «Кого должен был казнить Президент Путин»?

Хочется надеяться, что до этого дело не дойдет.