1
Ибо за целью воспоследует новая цель, а их сцепление, точно лестница, ведущая выше и выше:
Не жди никогда завершенья намеченной цели
И в споре рессор и в покое больничных палат.
Мой старший товарищ лежит на казенной постели
И слушает молча, как сердце стучит невпопад.
Больница может быть лёгкой - диагноз ошибочен, или страшной, когда погружение в бездну оставляет человека один на один с самой его, неизвестной ему сущностью, но медленное плаванье-полёт к себе обеспечат осмысления прожитого, и даже – осмысление осмысленного.
Михаил Дудин поэт долгого пути - и долгого звука, чья постепенность, как он разворачивается, даёт тем больше картин, чем может уместиться в сознанье читающего.
В моей беспокойной и трудной судьбе
Останешься ты навсегда.
Меня поезда привозили к тебе,
И я полюбил поезда.
Петляли дороги, и ветер трубил
В разливе сигнальных огней.
Я милую землю навек полюбил
За то, что ты ходишь по ней.
Символы движения превращаются в конкретику, и любовь к поездам становится тайным знаком, когда огни вокзала сулят именно ощущение "милой" земли, именно уводят к такому тонкому чувствованию, без которого нельзя – быть поэтом.
Весь лагерь спит. Песок прохладой дышит.
И ночь плывет, торжественно тиха.
Она не замечает и не слышит
Походки легкой моего стиха.
Мир замечал стихи тогда.
Мир перестал на них реагировать теперь. И тем не мене, именно пустыня, исполненная песчинок, позволяет длинному поэтическому дыханию стать новой образностью - хотя Михаил Дудин, будучи жёстким, классическим мастером - едва ли рассчитывал, на песок, как на слушателя: только на людей.
Долгая жизнь, многое сделано, многое стёрто - не по вине поэта.
Случай, песок, стихи…
