Пьянство и эпидемии

 

О том, что эпидемии часто «идут в ногу» с пьянством и алкоголизмом, известно давно. Одним из печальных примеров этому стала обрушившаяся в прошлом году на мир пандемия «нового коронавируса».

В информации, размещённой 14 апреля 2020 г. на сайте Европейского регионального бюро Всемирной организации здравоохранения (ЕРБ ВОЗ), указывалось, в частности, что: «Употребление любых алкогольных напитков связано с рисками для здоровья, но употребление этилового спирта (этанола), в особенности разбавленного метанолом, может привести к тяжёлым последствиям для здоровья, в том числе к смертельному исходу.

Употребление алкоголя связывают с развитием широкого спектра инфекционных и неинфекционных заболеваний и нарушений психического здоровья, которые могут повышать уязвимость людей перед COVID-19. В частности, алкоголь негативно влияет на иммунную систему организма и повышает риск развития неблагоприятных последствий для здоровья. Следовательно, людям необходимо сводить к минимуму употребление алкоголя в любых ситуациях, а в особенности в условиях пандемии COVID-19».[2]

Особо подчеркнув, что «алкоголь ежегодно приводит к смерти трех миллионов человек во всем мире», ЕРБ ВОЗ особо указало на то, что: «Действующие правила и нормы, в том числе меры по ограничению доступности алкогольной продукции, призванные защитить здоровье населения и снизить наносимый алкоголем вред, следует сохранять в силе и при необходимости еще больше усиливать во время пандемии COVID-19 и в условиях других чрезвычайных ситуаций; при этом следует избегать любого ослабления действующих норм, а также мер, обеспечивающих их исполнение.

Эти действия должны дополняться мероприятиями по информированию общественности о рисках употребления алкоголя, а также по поддержке и укреплению служб, оказывающих наркологическую помощь населению».[2]

Известно, что народное пьянство, алкоголизм и другие виды токсической зависимости способствовали и ранее распространению эпидемий, чему можно найти множество примеров, в том числе, и в отечественной истории. Помимо ослабления иммунитета «употребляющих», это было связано, прежде всего, с безответственным асоциальным поведением пьяниц и алкоголиков (как правило, намеренно пренебрегающих нормами эпидемиологической безопасности и превращающихся в живые рассадники всяческой заразы), антисанитарией, присущей образу жизни и поведению большинства из них, а также злоупотреблениями алкоголем медицинских работников и вспомогательного персонала, допускающих порой в изменённом под воздействием алкоголя состоянии психики непростительные и порой преступные ошибки.

Достаточно любопытными и поучительными в данной связи представляются воспоминания, бытовые наблюдения и научные заключения, сделанные работавшими в г. Казани и Казанской губернии докторами медицины Николаем Фёдоровичем Высоцким (1843 – 1922), Иваном Васильевичем Годневым (1854 – 1919), Всеволодом Прокопьевичем Первушиным (1869 – 1954) и другими.

Н.Ф. Высоцкий – известный учёный-медик, историк, общественный и политический деятель умеренно-монархического (октябристского) и националистического толка, организатор борьбы с эпидемиями, публицист и коллекционер. Известен как организатор и руководитель Бактериологического института при Императорском Казанском университете (ИКУ) – одного из первых в своём роде в России, основоположник развития отиатрии в г. Казани, бескорыстный адепт и подвижник «Российского Общества Красного Креста» в Казанской губернии.

И.В. Годнев – доктор медицины, приват-доцент ИКУ, земский, общественный и политический деятель. Являлся депутатом Государственной Думы Российской Империи третьего и четвёртого созывов (входил во фракцию «Союза 17 октября»), затем – Государственным контролёром в первом составе Временного правительства России. Помимо прочего, как учёный-медик, И.В. Годнев лично занимался лечением в г. Казани алкоголиков и апробировал различные методы борьбы с алкогольной зависимостью (в частности, при помощи стрихнина).[8]

В.П. Первушин – выдающийся учёный-медик, доктор медицины, работавший с 1896 г. по 1905 (или 1906 г.) младшим врачом первой в Российской Империи специализированной больницы для алкоголиков при «Казанском Обществе Трезвости» (БА при КОТ). Впоследствии – организатор и первый заведующий кафедрой нервных болезней медицинского факультета Пермского университета, создатель первой на Урале научной неврологической школы.

Очевидно, что многое из того, на что более ста лет назад обращали внимание Н.Ф. Высоцкий, И.В. Годнев, В.П. Первушин, а также их многочисленные коллеги-медики, не утратило своей актуальности и по сей день.

«Пошто шутить. Напьются – разве разбирают»

Одним из основных эпидемических бедствий, регулярно посещавших в XIX в. г. Казань и Казанскую губернию, являлась холера, которая, что вполне объяснимо, находилась в центре внимания практикующих врачей и учёных-медиков, в том числе докторов медицины Н.Ф. Высоцкого и И.В. Годнева.

Известно, что летом 1866 г., будучи ещё молодым человеком, Н.Ф. Высоцкий находился в качестве «холерного врача» в Спасском уезде Казанской губернии и более месяца – с 3 августа по вторую половину сентября – жил в селе Русские Юрткули (Русский Юрткуль), где распространилась холерная эпидемия.[13, с. 51 – 52]

В 1894 г. в редактировавшемся Н.Ф. Высоцким сборнике статей «Памяти “Русалки”, броненосца русского флота, погибшего в сентябре 1893 года», была помещена его статья «Из воспоминаний врача о холере 1866 года», написанная хорошим литературным языком и отличающаяся яркими сюжетами, а также особым «врачебным» юмором. Данные воспоминания представляются весьма ценными как в автобиографическом отношении, так и в плане изучения холерных эпидемий и «холерных бунтов» в России.

Село Русские Юрткули (Русский Юрткуль), куда был направлен местным земством для борьбы с холерой Н.Ф. Высоцкий, находилось в Спасском уезде Казанской губернии (ныне – в Старомайнском районе Ульяновской области), недалеко от «торгового села» Майна (Старая Майна или Богоявленское) Ставропольского уезда Самарской губернии (ныне – административный центр Старомайнского района Ульяновской области). Оттуда и были «завезены» в Русские Юрткули местным «кабатчиком» возбудители холеры – в виде нескольких вёдер зараженной «холерной настойки», дополненной кадочкой протухшей щучьей икры. Состоявшаяся там попойка дала старт эпидемии, первой жертвой которой стала жена «кабатчика», скончавшаяся уже к утру следующего дня.

Однако начавшаяся холера не остановила не самого «безутешного супруга», ни жителей деревни, продолжавших предаваться пьянству даже под угрозой неминуемой гибели. Н.Ф. Высоцкому понадобилось немало усилий, чтобы прервать эту смертельную вакханалию и с помощью «административного ресурса» (в лице местного станового пристава и стражников-казаков, осуществивших прямое физическое и «моральное» воздействие на местных «лидеров мнений» в форме порки розгами и взимания «штрафов») «убедить» крестьян принять лечение, а также уничтожить сам «веселящий» источник заразы.

Вот как Н.Ф. Высоцкий описывал начало этой «эпопеи»: «Во время холерной эпидемии 1866 года мне привелось действовать, в качестве врача, в одном из глухих углов Спасского уезда Казанской губернии – в селе Русских Юрткулях. Эта часть уезда лежит на границе с Самарской губернией, и с[ело] Р[усские] Юрткули находится верстах в 80 от известного торгового села Самарской губернии – Майны.

Холера в Юрткули и была завезена из этого последнего кабатчиком, который ездил туда за товаром, к первому Спасу (1-е августа).

Кабатчик, как оказалось впоследствии, кроме различных сортов водки, привёз из Майны кадочку щучьей солёной икры и несколько вёдер “холерной настойкиˮ. […]

Кабатчик возвратился из Майны накануне первого Спаса (31 июля), вечером. На другой день, после обедни, у его жены собрались гости. Пили чай, водку “настойкуˮ и закусывали привезённой икрой. Сам кабатчик, по случаю бойкой праздничной торговли, удерживавшей его в кабаке, в угощении не участвовал.

Сколько было гостей у кабатчицы и кто именно, в точности установить не удалось, тем не менее, относительно этого сборища, послужившего, по-видимому, причиной первых проявлений холеры в Р[усских] Юрткулях, я узнал следующее. К вечеру того же дня (1 августа) заболела холерой кабатчица и умерла к утру следующего, 2-го августа. В этот день, утром, заболела бобылка, вдова солдата, жившая на другом конце села, а к вечеру – один крестьянин, бывшие в гостях у кабатчицы. Так началась холера в с[еле] Р[усских] Юрткулях, в 1866 году».[3, с. (1) – 2]

С огромным трудом Н.Ф. Высоцкому удалось прекратить продажу зараженной настойки и гнилой икры. Но даже после того, как эти источники заразы были «уничтожены» становым приставом, они неожиданно «вернулись» в кабак и продолжили сеять вокруг себя смерть. Вот как красочно описал эту историю Н.Ф. Высоцкий:

«– Эта что ли халерная то настойка? – Обратился становой к понятым. Пили её?

– Должно она самая. Пивали, как же… глотку страсть дерёт, – ответил один из них.

– Ладно, бери кадку и бутыль, иди за мной!

Становой направился из кабака, мы за ним.

– Вали икру в овраг, настойку туда же, приказал становой. А ты любезный, обратился он к кабатчику, зайди ко мне сегодня вечерком, мы с тобой потолкуем.

Слушаю, ваше б[лагоро]дие, отвечал, упавшим голосом, кабатчик.

Как и о чём “толковалˮ становой с кабатчиком, осталось мне неизвестно. Знаю только, что никакого акта о найденном нами в кабаке составлено не было, да я и не заботился об этом. Вредные продукты были уничтожены, чего же больше?

Дней через пять забегает ко мне Пётр и что-то лукаво улыбается.

– Здравствуй, Н[иколай] Ф[ёдорович]! Вы, слышь, со становым, в кабаке были, икру с настойкой унистожали?

– Верно.

– А ведь кабатчик то ими опять торгует.

– Как торгует!... Да откуда же он их достал, разве опять в Майну ездил?

– Зачем ездить… Икру, что вы под овраг свалили, он собрал, а настойки у него ещё больше того есть, что вы вылили.

– Да ты шутишь Пётр? Неужто мужики эту икру есть станут?

– Пошто шутить. Напьются – разве разбирают».[3, с. 33]

В результате полицейским властям пришлось принимать более действенные меры в отношении кабатчика и его отравленного зелья. После повторного обыска, наконец, был составлен акт, а пока его писали, «понятые, по приказанию станового, вырыли на дне оврага яму, аршина в 1 ½ глубиною, бросили в неё кадочку с остатками икры, вылили настойку и, разбив бутыль, осколки бросили туда же, в заключение навалили в яму коровьего помёта, засыпали её землёй и утоптали».

«– Ну, теперь, чай, не вытащишь? – обратился становой к кабатчику. Одевайся, анафема, запирай кабак и марш на становую квартиру!

Когда акт был готов, – вспоминал Н.Ф. Высоцкий, – мы подписались под ним; за неграмотных расписался письмоводитель, и кабак был закрыт».[3, с. 37]

Во второй половине сентября 1866 г. заболевания холерой в селе Русские Юрткули Спасского уезда Казанской губернии прекратились…

Данная история весьма показательна, но она, по крайней мере, не переросла в открытое противостояние местного «пьяного» общества с местными властями и медиками. Тем временем, массовые попойки во время эпидемий вызывали порой куда более трагические последствия.

Одним из наиболее зловещих примеров этому может служить известный «холерный бунт» 2 – 3 августа 1892 г. в местечке (посёлке) Юзовка (Юзово) Бахмутского уезда Екатеринославской губернии (ныне – г. Донецк), который спровоцировала пьяная толпа. Результатами устроенного бесчинства, с трудом усмирённого вооружёнными казаками, стало сожжение и разграбление 180 лавок, 12 «питейных заведений», 7 домов и местной синагоги. Из числа участников пьяного «холерного бунта» 23 человека было убито, 15 – сгорело, 5 – ранено и один пропал без вести.[15]

 

«Было найдено грязных 24 проститутки самого низшего разбора, coitus с которыми … оценивается шкаликом водки …»

18 марта 1885 г. на заседании «Общества врачей при Императорском Казанском Университете» (ОВ при ИКУ) (до 1877 г. – «Общество врачей города Казани» /ОВГК/) И.В. Годневым был зачитан доклад «О холере и её эпидемиях в Казани», где, в частности, анализировались факторы, способствовавшие массовому распространению холеры. Причём, среди таковых с печальным постоянством фигурировало пьянство.

Так, описывая холерную эпидемию 1830 – 1831 гг., И.В. Годнев указывал на то, что: «В пользу заразительности холеры не было в Казани наблюдаемо несомненных фактов и потому врачи полагали, что для заболевания необходимы были два условия: расположение организма к заболеванию холерой и случайная причина. Расположение к заболеванию, по замечанию казанских врачей, преимущественно имели люди малодушные, фантазёры, пьяницы, сильно простудившиеся, употребляющие худую пищу и трудноваримую и страдающие расстройствами желудочно-кишечного канала. К случайным причинам относились: простуда, пьянство, испуг и обременение желудка неудобоваримою пищею».[9, с. с. 14]

Весьма показательно при этом, что пьянство относилось и к «расположению организма», и к «случайным причинам».

То же самое наблюдалось и во время холерной эпидемии 1847 – 1848 гг. Как указывал И.В. Годнев, «пьянство, безрассудная диета, расстройство желудка и особенно простуда, после утомительного труда, были, по замечанию врачей, главными располагающими причинами к развитию холеры».[9, с. 20]

Помимо прочих «заведений», на которые обращали внимание Н.Ф. Высоцкий и И.В. Годнев, мощными очагами распространения разного рода эпидемий становились «дома терпимости», где возникала «гремучая смесь» проституции, пьянства и вопиющей антисанитарии. Ранее я уже касался этой темы в статье «“Почти все призреваемые или дети пьяных родителей, или сироты, и почти все вовлечены в разврат путём обмана...ˮ (Из истории взаимодействия “Казанского Общества Трезвостиˮ с “Обществом Защиты Несчастных Женщинˮ)».[1]

Анализируя причины распространения холеры в г. Казани в 1870 г., И.В. Годнев отмечал: «В особенности обращает внимание в эту небольшую эпидемию своей грязью дом Карпова на Песках, истинное количество живущих в котором осталось неизвестным. Насколько один этот дом, где обнаружилась холера, мог влиять на распространение эпидемии в городе, стоит указать на тот, напр[имер], факт, что при осмотре этого дома д[окто]рами [А.Е.] Казак, Н.М. Малиевым и Н.Ф. Высоцким, в помещении на дворе при самой отвратительно грязной обстановке было найдено грязных 24 проститутки самого низшего разбора, coitus с которыми, как значится в докладе, оценивается шкаликом водки, и которые были одеты весьма грязно. Как сильно оне могли влиять на развитие холеры видно из того, что по единогласному заверению полицейских чинов, бывших при осмотре, в этом доме, в праздники, особенно летом, во время навигации перебывает в течение одних суток иногда до 1000 человек народу».[9, с. 25]

Причиной посещения «дома Карпова» стало то, что оттуда поступили сразу четыре больные холерой женщины. Результаты данного обследования были изложены в сделанном Н.Ф. Высоцким 30 октября 1870 г. на чрезвычайном заседании ОВГК докладе «Об осмотре некоторых помещений дома Карпова, 4 части 3 участка г. Казани, на Песках».

Представленное в таковом описание санитарного состояния «дома Карпова» и его обитателей оказалась настолько ошеломляющим, что было постановлено его «напечатать вполне» и просить Казанского губернатора и председателя Казанской губернской земской управы «обратить внимание на результаты осмотра», а также просить членов образовавшейся для осмотра дома комиссии, «увеличив, если нужно, свой состав, сделать более подробное исследование».[4, с. 168]

Очагами заразы, из которых распространялись холера и сыпной тиф, являлись и многие перенаселённые городские постоялые дворы, ночлежки и «питейные заведения», описанию безобразного состояния которых Н.Ф. Высоцкий уделял особое внимание. Неизменным спутником эпидемий здесь также выступало беспробудное пьянство

Обозначая географию распространения тифа во время эпидемии 1891 – 1892 гг., Н.Ф. Высоцкий указывал 1 февраля 1892 г. на то, что: «Начальным, исходным пунктом её следует считать ночлежные дома, постоялые дворы, углы и артельные квартиры низменной, южной части города, в Мокрых, Ямских, на Варламской, Тихвинской, Мещанских улицах, на Сенной площади и др. Отсюда тиф постепенно распространился на Московскую, Владимирскую ул[ицы], Булак, Проломную, Вознесенскую, Георгиевскую, Рыбнорядскую, Пески, Суконную слоб[оду], с одной стороны, и на верхние улицы – с другой. Затем, болезнь перешла в низменные улицы северо-западной части города – в Засыпкину, Нижне-Фёдоровскую и друг[ие]».[6, с. 14]

Характеризуя «Юго-Западный угол Казани» («с его Мокрыми, Ямскими и Мещанскими улицами»), Н.Ф. Высоцкий писал, что: «Чуть не в каждом доме Вы найдёте: или ночлежный приют, или артельную квартиру, или постоялый двор, или притон тайной проституции, или кабак, или дешёвку. Всё это набито жуликами, проститутками низшего разбора, различными, спившимися с круга, неудачниками, мусорщиками, старьёвщиками, чистоделами, нищими и т.п. Грязь и вонь в этих жилищах превосходят всякое вероятие. Никаких помойных ям и отхожих мест здесь, конечно, не полагается, – всё выливается и выбрасывается во дворы и на улицы».[6, с. 17]

ОВГК (ОВ при ИКУ) и лично Н.Ф. Высоцкий прилагали огромные усилия для того, чтобы исправить ситуацию, и часто им удавалось это сделать на каком-либо из наиболее опасных участков противоэпидемического «фронта», но кардинально изменить ситуацию ни им, ни местным властям, ни полиции было не под силу.

Врач В.П. Первушин, имевший обширную практику в БА при КОТ, как и И.В. Годнев, обращал в своих статьях особое внимание на то, что алкоголь значительно ослабляет организм и делает его наиболее уязвимым к различным инфекционным заболеваниям.

Так, в опубликованной в четвёртом томе за 1904 г. «Казанского медицинского журнала» статье «Ответ моим оппонентам» В.П. Первушин обобщил полученные к тому времени научные данные на сей счёт. «Так ещё в 1885 г., – писал он, в частности, – Doyen обнаружил большую восприимчивость по отношению к введённой культуре холерных бацилл у морских свинок, предварительно алкоголизированных.

В 1893 г. Thomas получил аналогичные результаты у кроликов: при введении в кровь холерных культур погибали скорее те животные, которые получали предварительно алкоголь. В 1896 г. Ablot наблюдал аналогичные явления в опытах с кишечной палочкой, стафилококками, стрептококками, а Valagussa et Kanelletti – при опытах с дифтерийным токсином.

В 1897 г. Deléarde предостерегает врачей от неумеренного применения алкоголя, особенно при таких инфекционных заболеваниях (крупозная пневмония), где выздоровление сопровождается усиленной реакцией клеточных элементов».[11, с. 546]

На Первом Всероссийском съезде по борьбе с пьянством, проходившем в столице Российской Империи с 28 декабря 1909 г. по 6 января 1910 г., данная тема поднималась в докладах делегата «Лифляндского Антиалкогольного Общества» А.Х. Фриденберга «XII Международный Антиалкогольный Конгресс в Лондоне», заслушанном 29 декабря 1909 г. на заседании третьей секции,[14, с. 104, 272 – 273] и редактора журнала «Вестник Трезвости» (г. Санкт-Петербург), доктора медицины Н.И. Григорьева (1853 – после 1921) «Холера и пьянство (эпидемии 1908 и 1909 гг.)», заслушанном 4 января 1910 г. на заседании второй секции [14, с. 108 – 109].

Кроме этого, 29 декабря 1909 г. на соединённом заседании секций и III Съезда отечественных психиатров профессор Императорского Александровского (Гельсингфорского) университета Тааветти (Таави) Лайтинен (1866 – 1941) (выступивший ранее на XII Международном антиалкогольном конгрессе в г. Лондоне) прочёл на немецком языке доклад «О влиянии алкоголя на организм человека»[14, с. 39, 169], в котором, помимо прочего, привёл веские научные доказательства уязвимости алкоголиков к разным инфекционным заболеваниям. В докладе А.Х. Фриденберга, в частности, указывалось, что ему «было суждено присутствовать на событии, которое не скоро забудется: это объявление профессором Лайтиненом из Гельсингфорса результатов его исследований действия алкоголя на организм человека».[10, с. 1083]

Для примера А.Х. Фриденберг привёл результаты одного «из менее сложных опытов Лайтинена, относящихся к силе сопротивления человеческой крови против бактерий тифа»: «Взяв по 1 куб[ическому] сант[иметру] кровяной жидкости от абстинента и от человека, выпившего ½ стакана вина и тщательно перемешавши таковую с известным составом из бульона и тифозных бактерий, он оставлял всё это в термостате при 37° Ц[ельсия] 1, 2, 6 и 24 часа».[10, с. 1084] При этом «на известную единицу оказалось следующее число колоний бактерий»: «у выпившего» – 1996,84 (1 час), 337,18 (2 часа) и 77,37 (6 часов); «у абстинента» – 1858,7 (1 час), 208,4 (2 часа) и 15,37 (6 часов).[10, с. 1084]

«Итак, – делал вывод А.Х. Фриденберг, – мы видим, насколько успешнее и энергичнее кровь абстинента кончает борьбу со своими врагами, сравнительно с неабстинентами, употребляющими алкоголь в очень небольших дозах. Отсюда видно, что алкоголь служит лучшим союзником всякой эпидемии – чумы и холеры. Ещё раньше до того, как Лайтинен сделал своё открытие научным методом, медицина дошла до того же эмпирическим путём».[10, с. 1084]

«От наших неграмотных оспопрививателей, грязных, пьяных и грубых, должно ожидать и не этого»

В 1870 г. Н.Ф. Высоцкий придал огласке вопиющие факты, связанные с действиями медицинского персонала, среди которого (как известно в том числе и из русской художественной литературы) было немало лиц, злоупотреблявших алкоголем и разного рода наркотическими препаратами. По его наблюдениям, при неправильно проведённой вакцинации от оспы детям наносились серьёзные повреждения и в ряде случаев одновременно с этим предположительно даже «прививался» сифилис.

В «предложении» Н.Ф. Высоцкого, вынесенном на заседание ОВГК, сообщалось, в частности, о том, что: «Несколько времени тому назад меня пригласили для осмотра одного ребёнка, которому была привита оспа каким-то кривым фельдшером, бывшим, по-видимому, при операции в не совсем трезвом виде.

Я застал больного уже на исходе второй недели после вакцинации».[5, с. 12]

По описаниям Н.Ф. Высоцкого, у ребёнка к этому времени уже было лихорадочное состояние и образовались гнойные язвы. При этом: «Оспопрививатель, увидевши результаты своей работы, сказал, что всё пройдёт само собою, что это так и быть должно; велел завязать руку сухою тряпкою и уже более не показывался, несмотря на обещание зайдти ещё завтра».[5, с. 12]

Категорически возражая против такого «объяснения», Н.Ф. Высоцкий утверждал, что: «Такой формы и величины язвы, конечно, не могли произойти от прививания оспы, если бы оно было исполнено надлежащим образом. […]

Этот случай указывает, как исполняется одна из важнейших санитарных мер у нас, в университетском городе, с таким огромным количеством врачей!

Мне могут возразить, что один случай ничего не доказывает и что на основании его нельзя ещё заключать об общем ходе дела. Но такое возражение едва ли может быть особенно веско. Если я привожу только один подобный пример, то это не значит, что он единственный в своём роде. […] От наших неграмотных оспопрививателей, грязных, пьяных и грубых, должно ожидать и не этого. Чем гарантированы родители от того, что подобный субъект концом своей ржавой иглы не занесёт сифилиса в кровь их ребёнка, и вместо неверного предохранения его от оспы наградит наверное сифилисом? – Конечно ничем».[5, с. 12 – 13]

При этом Н.Ф. Высоцкий отметил: «Какое огромное количество детей низших классов общества, поражённых сифилисом, приносится в клинику, об этом хорошо знают клинические профессоры и ординаторы. Очень нередко все припадки болезни ограничиваются несколькими слизистыми прыщами в нёбных дужках, миндалевидных железах, или внутренней поверхности щёк, так что нужно довольно внимательное исследование для того, чтобы узнать, с чем имеешь дело. Не раз у подобных больных мне приводилось видеть прыщи привитой оспы. Я не хочу конечно утверждать, что эти несчастные получили сифилис путём вакцинации, но есть ли возможность серьёзно доказывать, что наши оспопрививатели не берут прививное начало от таких больных детей, зная уровень медицинского образования первых, вышедших на поприще медицинской деятельности нередко из неграмотных крестьян с единственною целию избавиться от рекрутчины»?[5, с. 13]

Для исправления столь печального положения дел Н.Ф. Высоцким предложил реализовать комплекс мер, в том числе: открыть при Постоянной санитарной Комиссии ОВГК оспопрививательное отделение («для чего пригласить желающих из членов Общества заняться этим делом»), а также «учредить освидетельствование здоровья женщин, желающих поступить кормилицами, няньками, мамками и т.д.».[5, с. 14 – 15]

«На “пленникаˮ лазарета вряд ли мог подействовать успокаивающе визит полупьяного врача…»

Конечно, описанные и иные неприглядные явления, свидетельствующие о пагубном влиянии народного пьянства и алкоголизма на распространение разного рода эпидемий, не являются исключительно «отечественным достоянием» (хотя в силу известных особенностей российского общества они зачастую и принимали у нас гипертрофированную форму). В этом можно легко убедиться, анализируя западную медицинскую литературу.

Так, например, в известном исследовании бывшего директора отдела публикаций и справочных служб ВОЗ Нормана Говард-Джонса «Международные санитарные конференции, 1851 – 1938 гг. Научные и исторические аспекты» («The scientific background of the International Sanitary Conferences 1851 – 1938»), выпущенном в 1976 г. на русском языке издательством «Медицина» по поручению Министерства здравоохранения СССР, сообщается об опубликованном во Франции письме официального консультативного комитета общественного здравоохранения с рекомендациями относительно профилактических мер против холеры, которое датировано 25 сентября 1871 г. В связи с этим автор отмечал, что: «Вопрос об иммунитете населения некоторых местностей, например, города Лиона, и некоторых отдельных лиц оставался нерешённым, однако уже было известно, что чрезмерная усталость, состояние опьянения и другие злоупотребления предрасполагают к заболеванию».[7, с. 42]

Весьма показательными являются и приведённые в книге ссылки на одну из работ французского литератора и историка Жана-Пьера Папона, изданную в 1800 г. в г. Париже. «Существовало твёрдое убеждение, – писал Норман Говард-Джонс, – что плохое настроение предрасполагает к заболеванию, и Папон с явным одобрением рассказывает о враче, который тщательно следил за тем, чтобы перед посещением потенциально заразного больного не забыть выпить несколько стаканов вина. По словам Папона, “он не становился пьяным, но добивался весёлого расположения духаˮ. На “пленникаˮ лазарета вряд ли мог подействовать успокаивающе визит полупьяного врача, одетого с ног до головы в клеёнку, несущего инструменты с длинными ручками и портативною жаровню»![7, с. 12]

Безусловно, с того времени медицина проделала большой путь развития, оставив в прошлом многие из описанных выше безобразных явлений. Однако сама проблема пагубного влияния пьянства и алкоголизма на распространение эпидемических заболеваний по-прежнему остаётся актуальной, и её решение напрямую зависит от эффективности противодействия самим этим явлениям. И «новый коронавирус» не является здесь исключением…

Алексеев Игорь Евгеньевич, кандидат исторических наук (г. Казань)

Источники и литература:

1. Алексеев И.Е. «Почти все призреваемые или дети пьяных родителей, или сироты, и почти все вовлечены в разврат путём обмана...» (Из истории взаимодействия «Казанского общества трезвости» с «Обществом защиты несчастных женщин») // Основы собриологии, профилактики, социальной педагогики и алкологии: материалы XXVI Международного форума / Под общей ред. проф. А.Н. Маюрова. – Нижний Новгород: «Издательский салон» ИП Гладкова О.В., 2017. – С. 148 – 165.
2. Алкоголь не защищает от COVID-19; на время общего карантина следует ограничить доступ к алкогольной продукции [Электронный ресурс] // Всемирная организация здравоохранения (Европейское региональное бюро): сайт. – (дата обращения: 06.08.2021)
3. Высоцкий Н.Ф. Из воспоминаний врача о холере 1866 года // Памяти «Русалки», броненосца русского флота, погибшего в сентябре 1893 года. Сборник статей профессоров Императорского Казанского Университета. Под редакцией заслуженного профессора Н.Ф. Высоцкого. – Казань: Типография Товарищества Печёнкина и Кº, 1894. – С. 1 – 55.
4. [Высоцкий Н.Ф.] Об осмотре некоторых помещений дома Карпова, 4 части 3 участка г. Казани, на Песках // Протокол чрезвычайного заседания Общества врачей г. Казани. 30 Октября 1870 г. № 14 / Протоколы Общества врачей г. Казани. 1870. – Казань: Типография Императорского Казанского Университета («в университетской типографии»), 1870. – С. 163 – 168.
5. [Высоцкий Н.Ф. Предложение, вынесенное на заседание Общества врачей г. Казани 30 июня 1870 г.] // Приложение к протоколам «Общества врачей г. Казани». Отд. I. № 1. (Протокол заседания 30 июня 1870 года, № 7). – Казань: Типография Императорского Казанского университета («В типографии Университета»), 1870. – C. (7) – 16.
6. [Высоцкий Н.Ф.] Тифозная эпидемия в Казани и способы борьбы с нею. Публичная лекция, читанная в зале Городской Думы, в пользу открываемого в Казани дома трудолюбия. – Казань: Типография Н.А. Ильяшенко, 1892. – 27 с. (Бесплатное приложение к газете «Казанские Вести»)
7. Говард-Джонс, Норман. Международные санитарные конференции, 1851 – 1938 гг. Научные и исторические аспекты. – [Москва] : [б. и.], 1976. – 123 с.: ил., портр. – (История международного здравоохранения / Всемирная организация здравоохранения; № 1)
8. [Годнев И.В.] О лечении алкоголизма стрихнином. Приват-доцента И.В. Годнева. – Казань: «Типография Университета», 1890. – 11 с.
9. [Годнев И.В.] О холере и её эпидемиях в Казани. Доктора медицины И.В. Годнева // Из «Дневн.» Каз. Общ. Врачей 1885 г. №№ 6, 7, 8 и 9. – Казань: Типография Императорского Университета, 1885. – 38 с.
10. Доклад А.Х. Фриденберга. XII Международный Антиалкогольный Конгресс в Лондоне // Труды Первого Всероссийского Съезда по борьбе с пьянством. С.-Петербург. 28 Декабря 1909 г. – 6 Января 1910 г. / В 3-х томах. – Т. III. – Санкт-Петербург: Типография П.П. Сойкина, 1910. – С. (1082) – 1089.
11. [Первушин В.П.] Ответ моим оппонентам. Д-ра В.П. Первушина // Казанский медицинский журнал. – 1904. – Том IV (ноябрь – декабрь). – С. (539) – 568.
12. Первушин Всеволод Прокопьевич [Электронный ресурс] // Забытые имена Пермской губернии: сайт. – URL: http://www.fnperm.ru/первушин-всеволод-прокопьевич.aspx (дата обращения: 06.08.2021)
13. Протокол заседания Общества врачей г. Казани 19 Мая 1870 г. № 5 // Протоколы Общества врачей г. Казани. 1870. – Казань: Типография Императорского Казанского Университета («в университетской типографии»), 1870. – С. (48) – 63.
14. Труды Первого Всероссийского Съезда по борьбе с пьянством. С.-Петербург. 28 Декабря 1909 г. – 6 Января 1910 г. / В 3-х томах. – Т. I. – Санкт-Петербург: Типография П.П. Сойкина, 1910. – 361 с.
15. Холерный бунт в Юзовке [Электронный ресурс] // Летопись Донбасса (исторические вехи Донбасса): сайт. – URL: http://letopis.donbass.name/holernyj-bunt-v-juzovke/ (дата обращения: 06.08.2021)
16. Члены 4-й Государственной Думы // Искры. – 1912. – № 48 (9 декабря). – С. 381.

Иллюстрации:

1. Николай Фёдорович Высоцкий (1843 – 1922) (фото 2-й половины XIX в.).

2. Иван Васильевич Годнев (1854 – 1919).[16, с. 381]

3. Всеволод Прокопьевич Первушин Первушин (1869 – 1954).[12]

Впервые опубликовано: Алексеев И.Е. Пьянство и эпидемии (из воспоминаний и наблюдений докторов медицины Н.Ф. Высоцкого, И.В. Годнева, В.П. Первушина и других) // Двенадцатые традиционные чтения: материалы научно-практических чтений, посвящённых казанскому трезвенническому движению (Казань, 11 сентября 2021 г.) / Эйфория (г. Казань). – 2021. – № 2 (137). – С.с. 4 – 17.