«Нет в России семьи такой, где б не памятен был свой герой…»

22 июня 1941 г. в памяти нашего народа навсегда останется драматической датой. Началась Великая Отечественная война Советского Союза против объединённой нацистами Европы. На рассвете этого дня гитлеровская Германия внезапно, ещё до объявления войны, нанесла по Советскому Союзу удар невероятной силы. Её ударные группировки после авиационной и артиллерийской подготовки перешли в наступление от Балтийского до Черного моря. На главных направлениях враг создал тройное и даже пятикратное превосходство в силах и средствах и, следуя доктрине «молниеносной войны», считал разгром СССР делом решённым. Но первые же сражения с советскими войсками показали несбыточность этих надежд. Нацисты несли потери, каких не знали ранее в ходе своих боевых действий.

Массовый героизм – отличительная черта наших воинов с самого первого дня войны. Лётчики шли на таран. Этот подвиг в первый же день войны совершили советские офицеры Л.Г. Бутелин, А.С. Данилов, И.И. Иванов, Д.В. Кокорев, А.И. Мокляк, Е.М. Панфилов, П.С. Рябцев[1]. Не случайно уже в первый день войны люфтваффе потеряли около 220 самолетов[2].

В начале войны Красная Армия понесла тяжелые потери, особенно в авиации, враг захватил господство в воздухе, и его сухопутные войска продвигались в глубь Советского Союза. Одной из причин поражений в начальной период войны явилось слабое авиационное прикрытие при ведении Красной Армией боевых действий. Важнейшей проблемой начального периода была борьба с танковыми группировками, представляющими собой главную ударную силу гитлеровской армии. Враг владел инициативой, рвался к Москве, Ленинграду и Киеву, но при этом нёс серьезные потери. По данным исследований немецкого военного историка Рюдигера Оверманса, потери вермахта только убитыми на Восточном фронте за III квартал 1941 г. составили 185 198 человек[3]. При этом были потеряны больше половины танков (к началу войны 4 171 танк был сосредоточен на Восточном фронте, в июне 1941 г. нацисты потеряли 130 танков, в июле – 744, в августе – 604, всего – 1 478[4]), люфтваффе лишилось большого количества самолетов (к 22 июня 1941 г. на советском фронте немцы сосредоточили 2 604 боевых самолёта, а также около 1 000 боевых самолётов своих союзников, а за 4 недели войны с СССР они потеряли 1 171 самолёт[5]). Мужество и массовый героизм советского народа, проявленные в начальный период войны, позволили сломать хребет нацистской Германии и развеять миф о непобедимости вермахта. Именно тогда был заложен фундамент нашей Великой Победы. Хвалёная военная машина гитлеровской Германии ощутила: время легких прогулок закончилось, в России непрошенных «гостей» ждёт погибель.

Лётчики 4-го штурмового авиаполка дрались в небе Белоруссии, ни секунды не сомневаясь, что враг будет уничтожен, и они будут в поверженном Берлине (в итоге так и вышло: авиаполк принимал активное участие в Берлинской операции – Авторы).

Первое боевое распоряжение полк получил на полевом аэродроме в Старом Быхове, что южнее Могилёва, куда его 27 июня 1941 г. перебросили с аэродрома Богодухов под Харьковом. Предстоял групповой удар по немецкой танковой колонны на шоссе под Бобруйском. Опыта боевого применения штурмовиков Ил-2 советская авиация не имела. В связи с понесёнными потерями истребителей на Западном фронте боевые вылеты четвёртому штурмовому предстояло выполнять самостоятельно, без их прикрытия. Шёл шестой день войны.

В своей книге «В военном воздухе суровом» ветеран авиаполка Герой Советского Союза Василий Борисович Емельяненко (известен ещё и тем, что нотный стан на самолёте Титаренко из фильма «В бой идут одни «старики»» был «позаимствован» с машины В.Б. Емельяненко[6] – Авторы) пишет: «Многотрудный день был уже на исходе, как вдруг командира первой эскадрильи капитана Спицына и его заместителей старшего политрука Филиппова и капитана Холобаева срочно вызвали к командиру полка.

Они представились суровому на вид полковнику с двумя орденами Красного Знамени на шевиотовой гимнастерке и с огромным маузером в деревянной кобуре. Это был Николай Федорович Науменко, возглавивший теперь авиационную группу Западного направления. Прибывшим летчикам Науменко сказал:

- Втроем полетите на разведку боем в район Бобруйска. Что увидите восточнее реки Березины, не трогать, а западнее - бить. Ясно?

- Ясно! - разом ответили летчики, но продолжали стоять. Конечно же, полковник Науменко еще что-то добавит. Слишком уж кратко поставлена задача на первый боевой вылет. Учили совсем не так, а по всем пунктам боевого приказа: линия фронта, группировка противника и своих войск, маршрут полета, боевой порядок... А тут - две короткие фразы, но действительно, как будто, всё ясно. Может быть, оттого, что Спицын и Филиппов воевали еще в финскую, а Холобаев в авиации тоже не новичок, на испытательной работе ко всякому притерпелся. Таким летчикам и карты в руки.

Поскольку вопросов не последовало, Науменко строго сказал:

- Выполняйте!

Летчики козырнули, сделали поворот кругом через левое плечо и заспешили к своим самолетам. И только теперь у них стали один за другим возникать вопросы. Что, собственно, надо разведать? Какие цели бить и каким оружием? Насколько надо углубляться на запад за реку Березину? Как проложить маршрут, на какой высоте лететь и в каком построении?

Вопросы, вопросы, вопросы... Искать ответы на них пришлось самим»[7].

Говорят, лётчики – это элита армии. В воздухе им не знакомы пыль, грязь и кровь пехоты, массовые потери, когда после атаки большая часть подразделения, а то и части, безвозвратно ложится в мать-сыру землю под пулемётным огнём и залпами артиллерии. Это так. Но сказано это не про лётчиков штурмовой авиации. Они – такие же солдаты переднего края. И для них каждая штурмовка – как пехоте подняться в атаку.

Внизу на шоссе танковая колонна ощетинилась огнём. Небо рвёт на части огненными трассами 20-мм зенитных «эрликонов», выплёвывающих ввысь снаряды с темпом 240 выстрелов в минуту[8]. Сквозь такое моря огня непросто прорваться даже «крылатому танку» (хоть Ил-2 и имеет бронирование, но пол кабины изготовлен из 5-мм листов брони, а боковые стенки кабины – и того тоньше, 4-мм – Авторы).

А ещё – колонну прикрывают истребители люфтваффе, у которых преимущество над Ил-2 и в скорости, и в манёвре, и в вооружении для воздушного боя.

Наилучшие результаты достигались при использовании фугасных авиабомб типа ФАБ-100. Так, при их разрыве на расстоянии 1-5 м от танка осколки пробивали броню средних немецких танков типа Pz.lVAusfD, Pz.lllAusfG u StuG.IIIAusfE толщиной до 30-мм и, кроме этого, от взрывной волны разрушались заклёпочные и сварные швы танков[9].

В результате первого боевого вылета в истории 4-го ШАП 27 июня 1941 г. Ил-2 капитана К.Н. Холобаева получил от огня зенитной артиллерии настолько серьёзные повреждения, что, хотя опытный лётчик и довёл самолёт до аэродрома, его пришлось списать. Тем не менее, все три пилота остались невредимы[10].

Состояние самолёта капитана К.Н. Холобаева В.Б. Емельяненко описал в своей книге: «Лётчик сдёрнул с головы шлем, освободился от парашютных лямок. Привстал на сиденье, уперся руками в переплёты фонаря, привычно, легко перенес сразу обе ноги за борт кабины и... с грохотом провалился! Затрещал зацепившийся за что-то комбинезон, руку больно резануло. Подбежал Комаха (правильно Камоха – Авторы), помог лётчику выбраться из огромной дыры с рваными краями дюраля, зиявшей в центроплане. Холобаев отошел от самолета, посмотрел на него со стороны и вначале не поверил своим глазам. Штурмовик был буквально изрешечён пробоинами разных размеров. Новенького красавца невозможно было узнать. Бронекорпус … превратился в рванину, фюзеляж до самого хвоста был залит маслом. «Вот так расковыряли! - изумился летчик. - Как же я долетел на таком «решете»?»

Холобаева обступили. Кто-то спросил:

- Что же это?..

Он поднес к губам кровоточащую ладонь, зло сплюнул на траву, растёр ногой:

- Зенитки... - потом спросил: - А Спицын и Филиппов прилетели?

- Прилетели! Уже докладывают.

- Ну пусть докладывают, а я потом... - Холобаев выхватил из чьих-то рук цигарку, смачно затянулся и выпустил густую струю сизого махорочного дыма.

К нему подошел инженер полка капитан Митин, положил ладони на плечи, сочувственно произнес:

- С боевым крещением тебя, Костя!

- А Спицына и Филиппова здорово побили? - спросил его Холобаев.

- По нескольку пулевых пробоин в крыльях.

- Значит, будут летать?

- Уже подвешивают бомбы. Завтра снова полетят.

- А что же с моим теперь? - он кивнул на самолет.

- Твой, как видишь, отлетался...»[11]

С первыми лучами солнца 28 июня на аэродроме в Старом Быхове лётному составу командиром полка поставлена задача. Степенно, солидно расходятся к своим самолётам комэски. Быстрым, размашистым шагом спешат командиры авиазвеньев. Торопятся к машинам молодые пилоты. У многих сегодня первый боевой вылет, и молодёжи не терпится доказать своим наставникам, прошедшим советско-финскую войну, чего они стоят. Тридцативосьмилетнему командиру 4-го штурмового авиаполка ВВС Красной Армии майору Семёну Гетьману довелось воевать в пехоте в гражданскую против махновцев и прочих банд, бесчинствовавших на Украине, а в финскую кампанию уже боевым лётчиком. Тогда полк назывался 4-м ближнебомбардировочным, и достойно отвоевал, потеряв всего один самолёт. Старые, тихоходные самолёты Р-Z оставались в полку вплоть до мая 1941-го, и лишь в первых числах июня семнадцать лучших пилотов полка получили 17 первых Ил-2, которые использовались для быстрейшего обучения всех остальных лётчиков полка. Основная часть Ил-2 в полк прибыли за несколько дней до войны. Довоенная компоновка самолёта не предусматривала место для стрелка-радиста, пулемётом прикрывавшего заднюю полусферу. К 22 июня 1941 г. ВВС КА получили 93 серийных штурмовика Ил-2. Большинство из них (61 самолёт) поступили в 4-й ШАП[12]. 4 ШАП был первым в Красной Армии оснащён штурмовиками этого типа.

К 12 июня Ил-2 освоили 63 лётчика. В документах полка отмечено, что личный состав полка освоил самолёт за пять дней, однако очевидно, что за такой краткий срок подготовить экипажи было невозможно, и вплоть до конца 26 июня лётчики интенсивно тренировались в технике пилотирования. К отработке боевого применения они не приступали, полётов на стрельбу и бомбометание, естественно, выполнить не удалось.

Второй день боевых действий. Уже ревут мощные 100-сильные движки, со свистом рассекают воздух винты, нагруженные бомбами и РС Ил-2, которые пилоты-истребители люфтваффе назовут «бетонным самолётом» (Betonflugzeug), а немецкая пехота – «чёрной смертью» (Schwarzer Tod), медленно, один за другим, по рулёжным дорожкам ползут на взлётку, подымая вокруг себя облака пыли. Интервал между взлётом звеньев – 10 минут, у каждого звена своё полётное задание.

В.Б. Емельяненко пишет: «Березина, петляя по карте тонкой жилкой, протянулась с севера на юг, преграждая противнику путь на Смоленск и Могилев. Но каждому понятно, что без сопротивления наших войск никакая река не станет для фашистов преградой. Они наведут мосты и начнут переправу... А где наши войска? Никакой связи с ними по-прежнему нет, и «сверху» задач никто не ставит. Но не бездействовать же штурмовикам! … полковник Науменко объявил решение:

- С рассветом летать малыми группами только на Березину. Искать и непрерывно бить обнаруженные мосты. Не давать противнику переправляться!

С рассветом взлетело первое звено - три самолёта эскадрильи капитана Спицына. Через десять минут завращались винты еще трех штурмовиков. Они тоже взяли курс на Бобруйск. Звено за звеном через равные промежутки поднимались в воздух. Так начался второй день на фронте»[13].

28 июня в ходе разведывательных вылетов в район Бобруйска Ил-2 сбросили на противника 32 бомбы, при этом все самолёты вернулись на свой аэродром. Это был последний день без потерь.

Большинству парней – 19-25. Мало кто из них женат, совсем у немногих дети. Вся жизнь впереди. Как же они молоды, чтобы умереть!

29 июня частям ВВС Западного фронта была поставлена задача на уничтожение танков и мотопехоты в районе Бобруйска. Выполнив ранним утром девять вылетов на разведку, 4-й ШАП определил цели, которые были атакованы вечером – с 18.00 по 21.00. Всего за день самолёты полка выполнили 64 боевых вылета, из них 35 на атаку переправ и мостов в Бобруйске. Было сброшено 106 ФАБ-50 и 864 АО-2,5, выпущено 424 РС, израсходовано 5 200 снарядов ШВАК и 40 000 патронов ШКАС. Из боевых вылетов не вернулись 12 самолётов, из них четыре были сбиты в воздушных боях, а остальные восемь пропали без вести. Ещё четыре самолёта были потеряны при вынужденных посадках – два из-за боевых повреждений и два по причине технических неисправностей[14].

В течение всей войны выживаемость в штурмовой авиации была ниже, чем в бомбардировочной и истребительной, несмотря на то, что Ил-2 превосходил по защищённости все советские самолёты. Причина этого — особенность применения штурмовиков Ил-2, которые большую часть времени работали на небольших высотах, вызывая на себе огонь всей вражеской зенитной артиллерии[15].

Около 22.00 29 июня противник ответил на эти действия 4-го ШАП. Аэродром Старый Быхов подвергся интенсивной бомбардировке со стороны люфтваффе. На земле, под разрывами вражеских бомб, погибли командир 2-й эскадрильи капитан А.Н. Крысин, командир звена старший лейтенант И.В. Захаркин, лётчик младший лейтенант А.В. Мещеряков и мастер по вооружению младший сержант Р.Д. Камоха[16]. «От полоснувшего по животу осколка получил смертельную рану командир звена Илья Захаркин, воевавший с особой злостью. Последними его словами были:

- Эх, гады... Не дали повоевать... Я бы вам еще жару дал...»[17] - пишет Василий Емельяненко.

По архивным данным полка, все четверо захоронены на кладбище в Быхове, но могила оказалась безвозвратно потерянной.

На следующий день, 30 июня, лётчиками полка было выполнено 36 боевых вылетов, при этом, кроме действий по скоплениям войск и переправам, в 12.45–14.00 15 Ил-2 осуществили налёт на аэродром Бобруйск. Из боевых вылетов не вернулись шесть Ил-2, при этом больше всего пострадала 4-я эскадрилья, которой накануне везло больше остальных[18]

Действуя без прикрытия истребителей, 4-й ШАП нёс большие потери: к 4 июля 1941 г. они составили 36 самолётов и 20 лётчиков. При этом полк оставался самым боеспособным на Западном фронте, и ему ставились самые сложные задачи. В первые дни июля штурмовики разрушили 9 переправ противника через реку Березину, тем самым задержав продвижение немецких войск[19].

Командир 4-го штурмового авиационного полка майор Семён Гетьман 5 и 9 июля 1941 г. умело руководил действиями групп штурмовиков при нанесении ударов по вражескому аэродрому в Бобруйске, в результате которых была выведена из строя взлётно-посадочная полоса и уничтожено 22 самолёта противника[20].

Действия 4-го штурмового авиаполка были замечены и по достоинству оценены высоким командованием. Об этом пишет Василий Борисович Емельяненко: « «Полк уничтожил девять переправ на Березине, препятствовал форсированию реки противником в течение трех суток. За эти действия Маршал Советского Союза С.К. Тимошенко объявил благодарность всему личному составу полка». Эту запись я обнаружил в истории части … Скупые строчки, которым много лет, и теперь волнуют, наводят на раздумья. Как это командование Западного фронта смогло в той сложной и драматической обстановке заметить действия такой маленькой частички Вооруженных Сил, как отдельный штурмовой полк? Может быть, это первое поощрение, воспринятое тогда с восторгом, было формальным актом командования, рассчитанным на поднятие морального духа?.. Мы раскрыли том «Великой Отечественной войны» и нашли место, заинтересовавшее нас. «...Уже в конце июня Главному Командованию Советских Вооруженных Сил стало ясно, что дезорганизованные и ослабленные большими потерями и приграничной зоне фронты не смогут остановить продвижение фашистских захватчиков. Поэтому Ставка приняла решение использовать резервы, выдвигавшиеся из глубины страны, для создания нового стратегического фронта обороны на рубеже Западной Двины и Днепра. Очень тревожное положение было на Западном фронте, соединения которого отошли к Березине и на ее рубеже задержали передовые части группы армий «Центр» ...» Нет, нельзя было в те дни не заметить действий 4-го штурмового полка. Тогда он был на Бобруйском направлении единственной полнокровной частью, вооруженной новейшими самолетами. Это была по тем временам ощутимая сила, которая хоть и быстро убывала, как все убывает на войне, но она была вложена в решение одной задачи - задержать передовые части группы армий «Центр» на Березине»[21].

По-разному складывались судьбы лётчиков. В своей книге В.Б. Емельяненко отмечает: «...Появились термины: «безвозвратная потеря», «безлошадный». Безвозвратная означала, что разбился самолет, погиб и лётчик. Но могли быть потери и небезвозвратные. К примеру, капитан Холобаев прилетел с первого же боевого задания на пришедшем в полную негодность штурмовике. Самолет списали, а летчик остался в строю. Значит, потеря небезвозвратная. Были и другие случаи. Лётчик с задания не вернулся. Летавшие с ним в одной группе видели, как упал горящий самолет. Лётчика считали погибшим. Но война, как выяснилось, часто относилась более милостиво к лётчику, чем к «летающей крепости». Человек оказался более живучим. Поэтому лётчиков в полку было всегда больше, чем самолетов.

На аэродром в районе Климовичей заявился обросший человек. Щёки покрыты струпьями, вокруг глаз до скул и через переносицу - кожа посветлее - отпечаток от летных очков. Опухшие губы не складываются в улыбку, смеется одними глазами.

Он поднимает подол рубашки, достаёт из-за пояса пистолет. Потом подпарывает подкладку пиджака - там красная книжечка и удостоверение личности. И по всем стоянкам уже слух прошел: Васька Сорокин объявился!

- Не может быть, он ведь под Бобруйском сгорел!

Окружили летчика, появившегося будто с того света, почти у каждого к нему вопрос. Сорокин еле успевает отвечать.

- Самолет сгорел... А я начал кататься по болоту - одежда тлела. Повстречал женщину. Завела в крайнюю избу - переодела, лицо кислым молоком смазала... Попутчиком был уголовник из бобруйской тюрьмы. Он из этих мест. Фрицы таких отпускали на все четыре стороны. Я тоже арестантом прикинулся, вот и дошел... Отоспался, подлечился Вася Сорокин - подавай ему другого «коня». А где его взять? Сорокин со своим техником стали «безлошадными».

С появлением «безлошадных» боевую работу начали вести в две смены: одни летают, другие отдыхают. Отдыхали на первых порах на аэродроме, вблизи стоянок. Время проводили по-разному. Любители поспать располагались на брезенте под соснами, иные в глубокомысленных позах сидели за шахматной доской, а рядом, конечно, толпились подсказчики… Самую многочисленную группу составляли любители чтения. В первую очередь читали газеты: описания подвигов вслух, сообщения ТАСС молча»[22].

В период с 27 июня по 30 августа полк, действуя на бобруйском, а затем на смоленском направлениях, выполнил 427 боевых вылетов, уничтожил и повредил 70 самолётов, 198 танков, 1820 автомашин, 30 автоцистерн, 13 зенитных орудий, 37 мотоциклов, 1 мост, 20 домов с войсками противника и до 12 500 солдат и офицеров. За отличное выполнение заданий командования на фронтах борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество Указом Президиума Верховного Совета СССР от 4 октября 1941 г. полк награждён орденом Ленина, что для сорок первого было, прямо скажем, редкостью. За время боёв на Западном фронте полк потерял свыше 40 человек личного состава и 55 самолётов. С 30 августа 1941 г. авиаполк был выведен в Воронеж на пополнение[23]. Орденами и медалями были награждены 32 лётчика и техника. Командиру полка С.Г. Гетьману присвоено звание Героя Советского Союза[24]. С 18 сентября полк продолжил выполнять боевые задачи по уничтожению наступающих танковых и механизированных колонн, живой силы противника уже на Южном фронте.

Согласно Приказу НКО № 0299 от 19 августа 1941 г, лётчику штурмовой авиации присваивалось звание Героя Советского Союза уже за 30 боевых вылетов[25].

Весной 1942 г. 4-му ШАП было вручено гвардейское знамя, и он стал именоваться 7-м гвардейским штурмовым авиационным ордена Ленина полком. После назначения Семёна Григорьевича Гетьмана командиром авиадивизии командиром полка стал гвардии майор Константин Николаевич Холобаев. Полк воспитал 18 Героев Советского Союза, имел 24 благодарности Верховного главнокомандующего ВС СССР. После войны, вплоть до 1961 г., дислоцировался в Польше, на аэродроме Пшива[26], носил имя – 756-й гвардейский истребительно-бомбардировочный авиационный Севастопольский Краснознамённый ордена Ленина полк. И да, уникальный полк с не имеющим аналогов боевым опытом и славными боевыми традициями был бездумно расформирован в годы хрущёвской «слякоти». Лётчикам полка, погибшим при освобождении Тамани и Крыма, в Керчи в 1964 г. был установлен памятник на деньги, собранные самими ветеранами полка. Сейчас уже никого из них нет в живых.

Многие из современных ветеранов военной службы, уйдя в запас, находят себя в общественной работе, в частности, в работе поисковой. Ветеран отряда спецназа «Русь» старший лейтенант медслужбы запаса Елена Ивановна Шутова помогает родным наших воинов найти информацию о погибших во время Великой Отечественной войны, изучает историю боевых подразделений времён войны. Потомки военных лётчиц трёх женских авиаполков объединились в организации «Авиагруппа 122», куда, кроме них, входят историки, руководители музеев боевой славы трёх женских авиаполков.

В поисковой работе Елена Ивановна, имея белорусские корни, занимается изучением истории 4-го ШАП, который в годы войны с первых дней вступил в бой в небе над Могилевской областью. Три четверти лётчиков полка погибли. Полгода она искала родных пилотов, удалось найти многих, познакомить друг с другом, объединить. Работа по установлению мест гибели и захоронения пилотов четвёртого штурмового идёт медленно, картина их подвига складывается, что называется, по крупицам.

Так, Елене Ивановне удалось установить, что под обелиском, установленном над одним из захоронений советских воинов, навек упокоившихся на её малой родине, в белорусском городском посёлке Дрибине Могилёвской области, покоятся останки одного из лётчиков 4-го ШАП. Он был сбит в воздушном бою при выполнении боевого задания примерно в 10-15 км от места обелиска. Елене Ивановне удалось узнать, что это был лейтенант Андрей Архипович Алексеев, командир звена, уроженец села Большая Вергунка Луганской области. 13 июля 1941 г. около 20.00 на Мстиславско-Горецком направлении по наземным целям работали лётчики-штурмовики на Ил-2 из 4-го штурмового авиационного полка. Их целью было скопление вражеских войск на железнодорожной станции Темный Лес. Лётчики атаковали колонну вражеских танков. 13 июля 1941 г. всего было сбито три самолёта 4-го ШАП. По архивным данным, лейтенант Андрей Алексеев погиб от огня зенитной артиллерии. 2 октября 2019 г. на месте захоронения отважного лётчика, рядом с общим обелиском дрибинцами с участием Елены Ивановны Шутовой были установлены крест и памятная табличка, посвящённая лейтенанту А.А. Алексееву[27].

Лётчик М. Варфоломеев выжил и с помощью дрибинчан, будучи раненым, был переправлен к своим в полк. Вовремя: на следующий день, 14‑го, в Дрибин вошли гитлеровцы. К сожалению, спасённый в июле 1941-го офицер, как установила Е.И. Шутова, через три месяца, в октябре, погибнет в районе Днепропетровска, защищая землю советской Украины. Как сообщила Елена Ивановна, поисками места гибели и захоронения Михаила Варфоломеева, являющегося пропавшим без вести, занимаются украинские поисковики.

Третий лётчик на повреждённом самолёте дотянул до своих, но, к сожалению, 3 августа погиб под Могилёвом, в районе деревни Каничи. О нём не было информации, но после проведённых поисковых мероприятий по обращению Е.И. Шутовой память о младшем лейтенанте К.П. Карпенко была увековечена табличкой на обелиске 30 сентября 2020 г.

Несмотря на исключительный вклад 4-го ШАП в отражение гитлеровской агрессии летом 1941-го на белорусском направлении, отдельного памятника погибшим лётчикам полка с указанием их имён в Беларуси пока нет.

В организации «Авиагруппа 122» посоветовались и решили, что следует обратиться к министерствам обороны двух стран с просьбой установить памятник в честь 4-го ШАП на территории Республике Беларусь. В память о пилотах, погибших за нашу общую Родину.

В итоге появилось письмо:

«Министру обороны Российской Федерации Шойгу С.К.

Министру обороны Республики Беларусь Хренину В.Г.

Коллективное письмо

Здравствуйте.

К Вам обращаются потомки лётчиков 4-го штурмового авиаполка, который первым в РККА был полностью вооружён новыми фронтовыми штурмовиками ИЛ-2. 27 июня 1941 года полк прибыл на аэродром в Старый Быхов. Лётчики выполняли боевые задачи по уничтожению колонн немецких танков и мотопехоты, переправ через Березину, аэродромов противника. Каждый боевой вылет был подвигом. Опыта боевого применения нового самолёта не существовало. Первые серийные машины ИЛ-2 не имели места для заднего стрелка, поэтому задняя полусфера не имела защиты от вражеских истребителей. Не было у полка и поддержки наших истребителей. А немцы защищали свои колонны и объекты очень плотным зенитным огнём и в воздухе господствовали их истребители. Тем не менее, полк выполнял поставленные задачи. К 15 августа 1941 года 4-й ШАП потерял три четверти лётного состава и не имел ни одного исправного самолёта.

Как и многие солдаты и офицеры, погибшие в первые дни и месяцы войны, лётчики не смогли остановить наступление врага, но каждый из них, погибая, замедлил это наступление на минуту, час или день, чтобы в декабре 1941 года оно полностью остановилось под Москвой. Все они лежат в Белорусской земле и ни у кого из них нет могилы.

Мы обращаемся к Вам с просьбой помочь увековечить память о наших дедах и прадедах и установить в Белоруссии памятник, на котором указать имена всех погибших авиаторов 4-го ШАП. Список прилагается.

Внук командира звена Столетнего Григория Дмитриевича - Столетний Игорь Александрович. Подполковник в отставке. г. Калининград.

Внучка начальника штаба Кожуховского Фёдора Васильевича – Скляр Светлана Борисовна. г. Киев.

Правнучка командира эскадрильи Лесникова Владимира Дмитриевича – Чевелёва Екатерина Валерьевна. г. Тверь

Внук командира звена Алексеева Андрея Архиповича - Козиков Лев Витальевич. Полковник. г. Луганск

Внучка командира звена Подлобного Валентина Ивановича - Владимирова Евгения.

Внучка комиссара эскадрильи Дрюкова Серафима Яковлевича - Власова Ольга Германовна, г. Ялта

Правнучка лётчика Алексейкина Александра Андреевича - Акинфеева Екатерина.

Внук заместителя командира эскадрильи Сигида Фёдора Игнатьевича - Рашковский Сергей Петрович. Капитан запаса. Московская область.

Нас поддерживают:

1. Общероссийская организация «Офицеры России». Заместитель председателя Совета по патриотическому воспитанию полковник Чмутин Юрий Петрович.

2. Ветеран отряда специального назначения «Русь». Участник боевых действий полковник Чумаков Валерий Геннадьевич.

3. Ветеран отряда специального назначения «Русь» старший лейтенант запаса, поисковик Шутова Елена Ивановна.

4. Могилёвский областной историко-патриотический поисковый клуб «Виккру». Руководитель Николай Сергеевич Борисенко.

5. Военно-исторический клуб "Авиагруппа 122". Ирина Григорьевна Сивкова.

6. Фонд поддержки авиаторов «Армавирские соколы». Председатель полковник в отставке Георгиади Василий Павлович.

7. Военный тележурналист, подполковник запаса Николай Викторович Анисимов.

8. Могилёвский аэроклуб. Начальник штаба Людмила Николаевна Павлова.

9. Вице-президент Союза женщин лётных специальностей «Авиатриса» полковник Галина Петровна Скробова-Кошкина

10. Минский аэроклуб. Начальник Мочанский Николай Петрович

11. Музей станицы Келлермесская Краснодарского края. Наталья Викторовна Зуброва».

Авторы призывают всех неравнодушных читателей сайта, желающих присоединиться к акции поддержки обращения к министрам обороны России и Беларуси, обратиться на электронную почту Сергея Рашковского: s_petrovch@mail.ru

Несмотря на кипящие страсти, акции не помнящих своих корней «змагаров» в братской Беларуси, потомки героических советских военных лётчиков заняты реальным делом – увековечиванием памяти, павших за нашу общую Родину.

История пишется у нас на глазах.

Вот список погибших героев, чьи имена должны быть на памятнике:

1 Крысин Александр Никитович, капитан, командир эскадрильи.

2 Захаркин Илья Васильевич, старший лейтенант, командир звена.

3 Мещеряков Александр Владимирович, младший лейтенант, лётчик.

4 Камоха Роман Дмитриевич, младший сержант, мастер по вооружению.

5 Булавин Александр Иванович, старший лейтенант, командир звена.

6 Пушин Абрам Моисеевич, лейтенант, лётчик.

7 Баранов Василий Дмитриевич, лейтенант, лётчик.

8 Сосник Евстафий Поликарпович, младший лейтенант, лётчик.

9 Кузьмин Александр Дмитриевич, старший лейтенант, заместитель командира эскадрильи.

10 Готгельф Соломон Яковлевич, старший лейтенант, командир звена.

11 Грицевич Николай Афанасьевич, младший лейтенант, лётчик.

12 Подлобный Валентин Иванович, старший лейтенант, командир звена.

13 Сигида Фёдор Игнатьевич, старший лейтенант, заместитель командира эскадрильи.

14 Слепцов Семён Савельевич, старший лейтенант, командир звена.

15 Лапшов Александр Тимофеевич, младший лейтенант, лётчик.

16 Голубев Николай Михайлович, старший лейтенант, заместитель командира эскадрильи.

17 Валькович Александр Степанович, лейтенант, лётчик.

18 Широкий Василий Яковлевич, старший лейтенант, заместитель командира эскадрильи.

19 Волков Пётр Алексеевич, младший лейтенант, лётчик.

20 Кошелев Василий Тимофеевич, старший лейтенант, заместитель командира эскадрильи.

21 Кривич Анатолий Нестерович, младший лейтенант, лётчик.

22 Василенко Владимир Никитович, старший политрук, комиссар эскадрильи.

23 Дрюков Серафим Яковлевич, старший политрук, комиссар эскадрильи.

24 Алексейкин Александр Андреевич, младший лейтенант, лётчик.

25 Ткаченко Николай Корнеевич, лейтенант, лётчик.

26 Сорокин Василий Фёдорович, младший лейтенант, лётчик.

27 Саталкин Николай Никитович, капитан, заместитель командира эскадрильи.

28 Кузьмичёв Александр Александрович, младший лейтенант, лётчик.

29 Денисов Феофан Ильич, лейтенант, лётчик.

30 Шакирджанов Мухамеджан, лейтенант, лётчик.

31 Алексеев Андрей Архипович, лейтенант, командир звена.

32 Осипов Константин Иванович, старший сержант, мастер по электрооборудованию.

33 Лесников Владимир Дмитриевич, капитан, командир эскадрильи.

34 Столетний Григорий Дмитриевич, лейтенант, командир звена.

35 Конов Николай Дмитриевич, лейтенант, командир звена.

36 Зайцев Владимир Григорьевич, лейтенант, командир звена.

37 Плешков Сергей Васильевич, старший лейтенант, командир звена.

38 Рязанов Василий Степанович, младший лейтенант, лётчик.

39 Карпенко Константин Петрович, младший лейтенант, лётчик.

40 Сороков Семён Романович, лейтенант, командир звена.

41 Иванов Иван Георгиевич, младший лейтенант, командир звена.

42 Кошелев Павел Петрович, сержант, мастер по вооружению.

Вечная, светлая им память и – вечная слава!

Вечная слава всем, кто погиб за свободу и независимость нашей Родины! Увековечить их подвиг – наш долг, живущих на Земле, благодаря их мужеству и самоотверженности. Действительно, это нужно не мёртвым, а всем нам, живущим. Ибо «нет в России семьи такой, где б не памятен был свой Герой»[28].

Валерий Медведь, полковник в отставке,

Сергей Доценко, подполковник запаса,

ветераны боевых действий

На фото:

1. Ил-2 4-го ШАП, переданный 1 июля 1941 г. в 285-е стационарные авиамастерские и оставленный на аэродроме Старый Быхов.

2. Техники готовят Ил-2 к боевому применению.

3. Ил-2 в воздухе. Уже в варианте со стрелком-радистом.

4. «Музыкальный» Ил-2 В.Б. Емельяненко как прототип самолёта «Маэстро» Титаренко из культового советского фильма «В бой идут одни «старики»».

5. Уникальное фото – на нём почти все командиры 4-го ШАП – 7-го гв. ШАП, начиная с С. Гетьмана и заканчивая Волковым (из архива внучки начальника штаба полка гвардии подполковника Ф.В. Кожуховского, Светланы Скляр).

6. Памятная табличка, посвящённая лейтенанту А.А. Алексееву, на захоронении погибших воинов в городском посёлке Дрибине Могилёвского района Республики Беларусь.

7. Ответ Е.И. Шутовой из Костюковичского райисполкома Могилёвской области РБ по увековечиванию памяти лётчика 4-го ШАП младшего лейтенанта К.П. Карпенко.

8. Табличка на обелиске с указанием имени К.П. Карпенко.

9. Летописец полка – Герой Советского Союза гвардии полковник Василий Борисович Емельяненко, преподаватель кафедры тактики Военной академии имени М.В. Фрунзе, писатель.

10. Наградные листы на воинов полка В.И. Шульгина и В.Т. Филиппова.

11. Те самые «эрликоны».