Войны и революции как «плоды народовластия»

В память миллионов обманутых, убитых, оклеветанных, оскорбленных и униженных

 

1 августа 2020 года наступила очередная, уже 106-я, годовщина начала Первой мировой войны. Войны, которой посвящено значительно большее количество трудов, чем, скажем Мировой войне номер ноль – Русско-японской.

Но и здесь многие важные вопросы, связанные как со значением этой войны в «круге земной истории» в целом, так и с такими, сравнительно частными ее аспектами, типа, кто был истинным «инициатором» этой войны, или кто оказался фактическим победителем в ней, до сих пор не имеют однозначного ответа.

В предлагаемом вниманию читателей ряде работ попробуем внести свой вклад в поиск таких ответов. Работы эти представляют по сути главы или части еще ненаписанной книги о Мировой войне под пока условным названием «Императоры войны не желали, и от престолов не отрекались…». Понятно, что речь здесь идет об императорах всех трех погибших империй, ‒ в некотором смысле наследниц Римской, ‒ Российской, Австрийской и Германской.

Первая часть является как бы «методологической», вскрывающая кто на самом деле инициирует в своих интересах войны и революции. В последующих частях постараемся показать, как им это удается.

 

Каперанг Русского Императорского Флота А.Н. Щеглов ‒ моряк, генштабист и разведчик

 

В 1923 году в Париже вышла книга русского эмигранта Н.Е Мурова «Плоды народовластия», с подзаголовком «Опыт исследования причин мировой политической и экономической анархии нашего времени и средств ее устранения».

Посвящена эта книга «подрастающему поколению в память миллионов обманутых, убитых, искалеченных, обобранных, оклеветанных, оскорбленных и униженных войной 1914-1918 годов». Хотя она до сих пор не переиздана у нас, о ней написаны уже научные статьи и диссертационные работы[1].

Последнее неудивительно, так как псевдоним Н.Е. Муров скрывал известного русского разведчика-аналитика, капитана 1-го ранга Русского Императорского Флота Александра Николаевича Щеглова (1875-1953)[2].

Еще в период его лейтенантской молодости записка «Значение и работа штаба на основании опыта русско-японской войны», доведенная до сведения Государя Императора весной 1906 года адмиралами З.П. Рожественским и А.Ф. Гейденом, стала катализатором процесса создания Морского Генерального Штаба[3].

Следует отметить, что в создании Моргенштаба весьма активное участие принимали и другие члены Военно-морского кружка в Петербурге, основателем которого, наряду со Щегловым, были герои Порт-Артура будущие адмиралы, а тогда капитаны 2-го ранга и лейтенанты Михаил Римский-Корсаков, ставший председателем кружка, Владимир Пилкин и Александр Колчак, друг, единомышленник, однокурсник Щеглова по Морскому корпусу, и конфидент до самого своего трагического смертного часа.

 

                   

 

Как вспоминал потом сам Щеглов: «В то время по мысли капитана 2-го ранга Михаила Римского-Корсакова (впоследствии контр-адмирала) возникло, с разрешения Морского министра, сообщество офицеров, под названием “Санкт-Петербургский морской кружок” с целью научной разработки военно-морских вопросов.

 

                                      

 

В числе четырех создателей кружка были: капитан 2-го ранга Владимир Пилкин, капитан 2-го ранга Александр Колчак и я.

Первое собрание этого кружка состоялось на моей квартире в Петербурге на Адмиралтейском канале д. 5, и, чтобы придать первому собранию больший интерес, я прочитал в присутствии полутора десятка офицеров мою записку и проект создания Морского Генерального штаба».

Причем уже к концу 1906 года Генеральный Морской Штаб был полностью сформирован и приступил к работе. И, как констатирует советский источник 1941 года: «В результате этой работы флот [восстановленный практически с нуля после русско-японской войны] оказался более или менее подготовлен к Мировой войне и в основном выполнил стоящие перед ним задачи».

Щеглову довелось быть начальником оперативного отделения штаба Балтийского флота, принимать участие в разработке плана обороны Балтийского моря и малой судостроительной программы. Затем пребывал на военно-дипломатической работе, занимая посты военно-морского агента при российских посольствах в Турции, Румынии и Швеции.

В эмиграции ‒ во Франции, жил в Париже, затем в Медоне, где и скончался, и был погребен на местном кладбище. В начале 1930-х был произведен в генерал-майоры флота по Корпусу Императорской армии и флота. Член Морского собрания. Публиковался в «Последних новостях» (1935), в «Морском журнале» и «Морском сборнике». Помог создать Сергею Константиновичу Терещенко[4] морской отдел в журнале «Часовой». Сотрудничал с Петром Евграфовичем Ковалевским[5], читал ему свои работы (1946), присылал публикации.

«Законопослушный монархист, вероисповедания православного, капитан I ранга Российского Императорского Флота» А.Н. Щеглов считал, что подавляющее большинство эмигрантов остаются в полном неведении относительно истинных причин, приведших Российскую Империю к гибели.

 

Злейший враг России и христианских монархий

 

В «Плодах народовластия» отчетливо сказано, что

«как война 1914-1918 годов, так и совершенная в 1917 году революция были тайно, и еще с 1897 года, предрешены, подготовлены и руководимы западноевропейской [преимущественно английской] и американской финансовой аристократией, которая имела тайною целью, при посредстве этих событий, расшатать и расчленить Государство русского народа, довести его до финансового банкротства и тем установить в будущем задолженность и полную зависимость России от иностранного капитала, дабы затем колонизировать плодоносные русские земли и окраины, эксплуатировать огромные естественные богатства России …».

При этом «установление контроля над Россией, ее экономическое и политическое рабство представлялось необходимым, потому что

ежегодный двухмиллионный прирост рождаемости населения России и успешный рост производительных сил этого 180-миллионного государства, искони возглавлявшего Единодержавными Монархами и под их водительством занявшего одну шестую часть земного шара, ‒ рассматривалось как будущая угроза миру»[6].

Немного вмешавшись в изложение, отметим уже сейчас, что в дальнейшем у нас будет возможность убедиться, что в том же 1897 году те же силы, о которых говорит А.Н. Щеглов, предрешили гибель и Германской империи, а потому можно говорить об «англосаксонской» преимущественно, «финансовой аристократии», по крайней мере с конца XIX века начавшей готовить гибель европейских континентальных христианских империй.

Свои же планы в отношении России, – продолжает Щеглов, – «международная финансовая аристократия», [она же, в других терминах, «международный интернационал ростовщиков», «международная финансовая мафия» или «денежная держава»], смогла осуществить:

Во-первых, потому, что «в последние сто лет в России так называемые образованные люди вели упорную осаду против Русской Самодержавной Государственной Власти с целью совершить в России насильственный государственный переворот ‒ революцию, сперва политическую ‒ во имя торжества идеи народовластия, а затем и революцию социальную ‒ во имя учения Карла Маркса.

Русскому крестьянину, составляющему подавляющее большинство населения России и искони верившему в Бога, в Царя и по природе своей безкорыстному, эти так называемые образованные люди объясняли и учили, что Бога нет, что Царь не надобен, и что нужна, по примеру Западных Европейцев, ненависть и борьба классов»[7].

Во-вторых, потому, что международная финансовая мафия, за последние сто лет [назад от 1920 года. – БГ] получила во всех значимых странах инструмент управления, под фальшивым названием «демократия» или «народовластие».

Разоблачению этой фальшивки и посвятил свои труды русский моряк и разведчик А.Н. Щеглов. После выхода «Плодов народовластия» он писал в ноябре 1923 года Ивану Константиновичу Григоровичу, последнему морскому министру Российской Империи:

«Чтобы спасти Россию, нужно, прежде всего, знать, что западноевропейский мир со своей культурою ‒ наш злейший враг.

Нам нужно для спасения России свергнуть и растоптать кумиры тех заимствованных с запада общественных идеалов и предрассудков, которыми направлялось до сих пор мышление нашей интеллигенции»[8].

Для того, чтобы внести ясность в этот вопрос, и тем самым объединить и направить монархическую, а говоря шире – патриотическую часть русской эмиграции на работу по спасению России, Александр Николаевич написал и издал в Париже кроме «Плодов народовластия» работы «Опасайтесь волков в овечьей шкуре» (1928, 1929), «Зеркало, или современное безумие русских» (1930), потратив на это все свои средства и войдя в крупные долги[9].

 

Верноподданный вероисповедания православного

 

Труды А.Н. Щеглова сыграли большое значение для монархически настроенной части русского зарубежья. Не менее важное значение они имеют для современного русского читателя.

Александр Николаевич был человеком крайне информированным, многознающим, и вдобавок умеющим информацию и знание должным образом препарировать, анализировать и использовать. При этом, напомним, он до конца дней своих позиционировал себя «верноподданным вероисповедания православного офицером-монархистом Российского Императорского Флота».

То есть был человеком верным. Потому имеет прямой смысл и нам прислушаться к тому, что рассказывает о «плодах народовластия» каперанг А.Н. Щеглов он же Н.Е. Муров.

Под «народовластием» Щеглов понимает ту самую, уже упомянутую выше «демократию», на практике, сводящейся к праву всеобщего голосования, по принципу – один человек – один голос.

В своем математически точном разоблачении лжи указанного «народовластия» Александр Николаевич весьма, а иногда почти текстуально близок к разоблачению этой же лжи в трудах другого выдающегося и верного русского человека – Константина Сергеевича Победоносцева. Конкретно речь идет о «Великой лжи нашего времени» и примыкающих по смыслу статьях известного «Московского сборника».

Но конечные акценты расставлены у Щеглова значительно точнее и резче, чем у Победоносцева. Это понятно, ‒ Константин Петрович писал в основном по материалам заграничной прессы и смотрел «взглядом издалека» на действия современных ему европейских парламентов. Он еще имел основания надеяться, что эта зараза не придет на русскую землю, и более того, ложь эта станет очевидной и для оболваненных ею европейцев.

У Щеглова такой надежды на обозримое будущее не было.

Свой труд он писал уже после успешного сбора «плодов народовластия» во всемирном масштабе, к которым он относил прошедшую Мировую войну и разрушение христианских империй, прежде всего, конечно, Империи Российской.

 

«Что основано на лжи, не может быть право!»

 

Труды Победоносцева есть в свободном доступе в инете, и были несколько раз переизданы в сравнительно недавнее время. Трудам Щеглова-Мурова повезло меньше. Поэтому предлагая читателю краткое изложение теории и практики «народовластия» в основном будем придерживаться изложению их в работах Щеглова.

Но изложение начнем все же с бессмертных слов Победоносцева:

«Что основано на лжи, не может быть право.

Учреждение, основанное на ложном начале, не может быть иное, как лживое. Вот истина, которая оправдывается горьким опытом веков и поколений.

Одно из самых лживых политических начал есть начало народовластия, та, к сожалению, утвердившаяся со времени французской революции идея, что всякая власть исходит от народа и имеет основание в воле народной.

Отсюда истекает теория парламентаризма, которая до сих пор вводит в заблуждение массу так называемой интеллигенции ‒ и проникла, к несчастию, в русские безумные головы.

Она продолжает еще держаться в умах с упорством узкого фанатизма, хотя ложь ее с каждым днем изобличается все явственнее перед целым миром»[10].

Поскольку уже три десятилетия остатки России под именем РФ и отколовшиеся от нее в результате предательства 1991 года куски наслаждаются этим высшим достижением западного разума, то, казалось бы, приводить подробные доказательства справедливости приведенных слов нет нужды.

Каждому, сохранившему в норме свой ум и сердце, должно быть ясно, что вся комедия «народовластия» или «демократии», основанная на антихристианском, а значит ложном положении, что власть – от народа, сводится к тому, что каждый из нас имеет право раз «лет в несколько» подать, или отдать голос за лично незнакомого и неизвестного по какому признаку предложенного нашему вниманию депутата.

А также, в другие года, за пока [в 2020 году] вполне известного – и слава Богу! – президента, поскольку остальные предлагаемые кандидатуры, либо заведомо маргинальны, либо не скрывают близких связей с Вашингтонским обкомом.

Тем не менее, повторимся, сохраняет до сих пор вполне практическое значение, проведенное сто лет назад разоблачение механизма действия сей отнюдь не божественной комедии «народовластия» каперангом Щегловым. Ему слово[11].

 

О народовластии

 

Климат был мягкий, страна маленькая, а работы исполнялись рабами…

 

«Сама по себе идея, что народ, собираясь в собрания, принимая решения и облекая их в форму закона руководит всем ходом жизни государства», ‒ говорит Щеглов, ‒ «не нова, но возникла еще в античной Греции».

И продолжает не без иронии: «Так как там климат был мягкий, сама страна была сравнительно маленькая, а люди не были еще тогда так чрезмерно корыстолюбивы, и так как все работы исполнялись рабами, то народ имел возможность, находиться все время на площади и проводить время в народных собраниях, действительно занимаясь делами государственного правления.

Но то, что было возможным в древней Греции, стало невозможным в последующие века в других странах и при других условиях, а потому пришлось заменить этот порядок тем, что народ избирает некоторое число выборных ими людей (членов парламента), которые в свою очередь, не могут править непосредственно сами и потому избирают из своей среды еще меньшее число доверенных лиц ‒ министров, которые должны подготовлять законы, применять их, собирать подати и распоряжаться вооруженными силами.

Вот этот то представительный парламентский порядок считается для государства наилучшей формой правления, и потому, как прежде, некогда в школах учили почитать Единоличную форму правления, так и теперь в школах учат, что Парламентская форма правления есть наилучшая.

Как ранее большинство людей не задумываясь верило в то, чему их учили, так теперь не задумываясь большинство верит в то, что парламентская форма правления есть единственно возможная и наилучшая.

Эта форма правления признается наилучшей потому, что … предполагается, что широким массам народа или как принято говорить ‒ “демократии” ‒ при таком порядке будет хорошо, и что все заботы будут направлены на благо не меньшинства, а большинства людей государства, то есть народа».

 

Как только выборы закончены, народ становится рабом и ровно ничем

 

«Не входя пока в подробности того, как производятся выборы в парламент и того, как туда попадают люди, умеющие льстить своим избирателям, выставляя на показ свои якобы высокие идеи и нравственный качества и нередко подкупом добывающие избрания, нельзя не заметить, что с той минуты как народ избрал своего представителя в парламент, непосредственное участие народа в делах государства прекратилось».

Не древняя Греция чай, – говорит Щеглов. И добавляет, что даже Ж.Ж. Руссо, готовивший своими «философемами» французскую революцию, удивлялся в своем «Общественном договоре» наивности английского народа, считающего себя свободным.

Тогда как он весьма условно свободен во время выборов, но «как только выборы закончены, народ становится рабом и ровно ничем». И со времен Руссо, констатирует Щеглов, ни один «демократический» народ свободнее не стал.

«Выбранный депутат может позабыть все те льстивые слова и все посулы золотых гор, который он расточал своим избирателям и может в течение своего полномочия говорить и делать все, что ему угодно, и избравшие его люди, в большинстве случаев, не имеют ни силы, ни знаний, чтобы его проверить или сместить.

Все, что они могут сделать, это не выбрать его вновь».

 

От «вовсе неосведомленных» до «весьма осведомленных»

 

Прежде, чем продолжить анализ «демократических» систем, следует ознакомить читателя с предлагаемой А.Н. Щегловым «стратификацией» населения любого государства по степени осведомленности о реальном положении дел во внутренней, и, что не менее важно, в мировой политике:

«1. Во всех странах население каждого государства, по степени своей осведомленности в делах государственных и политических, разделяется на четыре разряда, а именно:

К первому принадлежат все те, которые вовсе не осведомлены о предстоящих политических событиях, в силу того, что … не имея соответствующего умственного образования, они не имеют возможности или желания читать газеты, и потому узнают они о крупных политических событиях лишь тогда, когда события эти уже совершились.

Ко второму разряду принадлежат полуосведомленные, то есть те, которые осведомляются из газет, журналов или из бесед с людьми своего же разряда. Эти люди узнают о предстоящих событиях несколько ранее предыдущих, но они не знают настоящих причин, вызывающих их.

К третьему разряду относятся те, которые имеют возможность узнавать политически новости не из газет и журналов, а через соприкосновение с высшими правительственными или политическими кругами, и так как они узнают о предстоящих событиях за много времени вперед, и узнают то, чего предыдущие два разряда узнать не могут, то по сравнению с ними они составляют разряд осведомленных.

Четвертый разряд составляют люди весьма осведомленные, то есть те, которые знают, чего все остальные не знают и знать не могут, так как эти люди сами замышляют, создают или влияют на ход политических дел и событий.

2. Степени осведомленности лучше всего видны, например, когда дело идет о войне.

Для неосведомленных объявление войны является всегда полною неожиданностью и причины ее неясны или непонятны.

Для полуосведомленных война не является полною неожиданностью, так как, следя по газетам за политикою и обладая некоторою долею образования и критическими способностями, они догадываются о возможности войны и причиною ее считают то, что растолковали им газеты или книги; они, например, верят,

что Крымская война 1854 года произошла из спора о ключах Гроба Господня,

что война 1914 года произошла из заступничества России за Сербию и

что Англия вступила в войну из-за нарушения договора о неприкосновенности Бельгии.

Для осведомленных война не только не является неожиданностью, но они знают иные причины ее, и, например, о войне 1914 года они знали за три-четыре года до того и полагали, что причиною ее является военное соревнование государств.

Наконец, весьма осведомленные, заключив соответствующие дипломатические договоры, знали о предстоящей войне за 17 лет вперед, знали, что причиною является коммерческое соревнование передовых Западно-Европейских государств и знали даже сколько времени приблизительно война продолжится.

Так, например, в то время, когда все остальные люди думали, что война продолжится несколько месяцев, [английский военный министр] Лорд [Горацио Герберт] Китченер заключил контракт на наем во Франции помещений для английских войск на три года[12].

Точно также г.[осподин Артур Джеймс] Бальфур совершенно точно предсказал, что война окончится в 1918 году до праздника Рождества Христова».

Заметим, что если покоритель Судана и победитель в англо-бурской войне фельдмаршал Китченер уже имел опыт руководства многолетними кампаниями, которые изначально планировалось закончить через пару-тройку месяцев, то осведомленность г. Артура Бальфура о практически точных сроках окончания Мировой войны, представляется все же несколько чрезмерной.

Чтобы не прерывать изложение «теории народовластия» Муровым-Щегловым, к вопросу о возможных причинах «сверхзнания» Бальфура вернемся несколько позже. Пока же вновь вкусим от «Плодов народовластия».

 

Доказывать не приходится

 

Щеглов отмечает, что для людей из разрядов неосведомленных и полуосведомленных во всех самых демократических европейских государствах, «объявление войны 1914 года было также неожиданно и истинным причины ее были также неизвестны, как и в те, сравнительно отдаленные времена, когда в этих государствах не существовало, так называемого, “народовластия”».

Но дело даже не в этом:

«3. Хотя неравенство по политической осведомленности не очень приметно обывателю, но неравенство это имеет, однако очень существенные последствия.

Так, например, в случае войны неосведомленные и полуосведомленные рискуют всегда и жизнью, и достоянием, и обыкновенно их утрачивают.

Осведомленные в этом же случае могут поплатиться преимущественно своим достоянием.

Весьма осведомленные при войне никогда не бывают подвержены опасности утратить жизнь или достояние; они никогда не теряют в этом случае ни жизни, ни достояния, потому что, сами создавая события, они заблаговременно могут перевести свои капиталы в безопасные или выгодные предприятия, а если местопребывание их грозить опасность от наступления неприятеля, то им подается специальный поезд или автомобили, увозящие их в безопасное место.

4. Если одно и то же событие имеет не одинаковые последствия для различных разрядов людей, то естественно, что и отношение к этому событие тоже будет различное.

Так, например, если война для первых двух разрядов является бедствием, то для двух других и особливо для весьма осведомленных она является событием способствующими удовлетворению их тщеславия или корыстолюбия, или того и другого вместе.

5. В каждом государстве люди первых двух разрядов составляют беднейшее большинство, т.е. приблизительно 99/100 всего населения, а остальные ‒ 1/100 всего населения, так или иначе хорошо обезпеченную материально.

6. Такое подразделение людей в государстве существует с давних пор и, как бы ни устраивалось бы человеческое общество ‒ на основах ли государственных или социалистических ‒ неизбежно всегда будет существовать небольшая кучка людей весьма осведомленных, которая в силу природных дарований, знаний и опыта будет явно или тайно руководить и управлять остальною массою, которая не имеет и не может иметь нужных для того знаний и опыта, и потому то еще со времен глубокой древности благодетельные для народа законы были созданы не в народных шумных собраниях, а мудрыми людьми в священном уединении и тиши.

7. Если та небольшая кучка людей, которая влияет или устраивает дела государства, действительно располагает мудростью, знанием и опытом и одержима желанием приложить все усилия своей работы на благо остальной массы, и, если она при этом руководствуется хорошо продуманными и возвышенными идеями, то жизнь и государственные повинности для народной массы будут тем легче, чем больше о том заботятся те, которые руководят государственными делами или влияют на них.

И обратно, если эта небольшая кучка людей будет по той или иной причине заботиться преимущественно лишь о своих выгодах и будет руководиться низменными или лживыми идеями, то жизнь и государственный повинности для народной массы будут становиться все более и более нестерпимыми.

Это так ясно и понятно, что и доказывать этого не приходится».

Это уж точно, доказывать не приходится! На своей шкуре знаем!

Прежде, чем вернуться к секретам «народоправства», приведем еще приводимые Муровым-Щегловым данные по структуре бюджетов в передовых европейских демократических государствах перед Мировой войной в сравнении с Царской Россией:

8. «Еще до войны 1914 года во всех передовых западноевропейских государствах

около 66% народных денег по государственной смете (бюджету) расходовались на вооружения и уплату процента по государственным долгам, то есть шли на обогащение промышленников, … и банкиров …

Оставшееся 34% бюджета расходовались на все прочие государственным потребности,

причем на просвещение расходовалось около 7%,

а на социальные потребности ‒ беднейшего большинства, т.е. на помощь вдовам, многочисленным семействам, старикам, калекам, на устройство дешевых жилищ рабочим и трудящимся, на борьбу с туберкулезом, с пьянством и пр. ‒ расходовалось всего только около 4%.

После войны 1914 года расходы на просвещение были сбавлены с 7% до 4%, а расходы на социальные потребности, т.е. на бедноту, сбавлены с 4% до 1,5%.

Иначе сказать, на насущные нужды, по облегчению участи большинства плательщиков, тратится самая наименьшая часть от денег с них взимаемых.

Исключение в этом отношении составляла Россия, где

при Самодержавной форме правления, то есть, где не существовало «свободы» финансистам для финансовых проделок,

тратилось 37% бюджета на вооружения и уплату по государственному долгу и

63% на производительные потребности ‒ (см. бюджет 1913 года и предыдущие), то есть назначения расходов были обратны тем, которые делаются в передовых западноевропейских конституционных и “демократических” государствах».

Эти цифры стоит привести и потому, что сейчас и некоторые, позиционирующие себя патриотическими, историки, и особенно экономисты начинают сильно преувеличивать зависимость Императорской России от внешнего долга.

Оказывается – все не столь страшно было, пока батюшка-царь за всем присматривал. И на народ тратилось значительно больше, чем в столь любимых нашим «образованным обществом» передовых западноевропейских конституционных и «демократических» государствах».

К сожалению, сейчас мы и сами «конституционны и демократичны», а потому к нам в полной мере относятся невеселые слова капитана 1-го ранга Щеглова, что

«99% населения каждого государства систематически оплачивает свое же собственное разорение и обман в пользу небольшой кучки людей, которая периодически отнимает у беднейшего большинства государства их жизнь, достояние и на их же деньги еще в придачу их же обманывает и дурачит различною гнусною пропагандою».

 

То, что теперь называют культурою не есть истинная культура

 

Первопричины всех перечисленных безобразий, ‒ справедливо отмечает каперанг Щеглов, ‒ лежат в области духовной, которую он, несколько сужая понятия, именует культурой.

«Для человечества не важно знать, какая именно сторона подготовила войну или первой объявила ее, но для него очень важно знать и понимать, что происходящее во всех передовых и “демократических” Западно-Европейских государствах глумление небольшой кучки людей над массою, обирание ее различными финансовыми и прочими проделками [прям как про сейчас сказано и написано, не правда ль? – БГ] и самая война 1914-18 гг. являются тою тайною болезнью современной культуры, высыпавшей так явно наружу».

Далее Щеглов говорит по сути о том, что сейчас ошибочно называют культурой достижения цивилизации так называемого «прогресса», основанные на действительно невиданном ранее скачке «практической науки» и ее технических приложений. Он отмечает, что гордость этими достижениями и «самая культура основаны на необычайно блестящем расцвете научных знаний по подчинение человеку сил природы и использование им этих знаний для коммерческих целей.

Люди додумались и доискались до самых удивительных выдумок, полезных и безполезных, и, не сегодня-завтра, доищутся, как они то предполагают, до самого начала начал, но, не смотря на все это, есть одно знание, которого они не имеют и даже не ищут, считая его ненужным, почти вредным, и потому над немногими людьми, о нем говорящих даже подсмеиваются.

Люди и ученые, гордясь и заботясь о культуре преимущественно “научно коммерческих знаний” совсем не заботятся об истинной культуре, то есть культуре доброты и сердечности, и качества эти все более и более считаются вредными и даже, по мнению политических деятелей Западно-Европейских государств, сентиментальные народы должны возможно скорее исчезнуть с лица земли...

То, что теперь называют культурою не есть истинная культура. Истинно культурно-просвещенный человек только тот, кто жалеет, любит и помогает всякой твари Божьей».

Между тем, любовь и жалость заменили в развитых европейских странах «кооперацией и солидарностью».

 

Пока выгодно

 

«Люди современной научно коммерческой культуры додумались до сознания того, что принято называть кооперацией и солидарностью, то есть сознания пользы сотрудничества.

Но в основе этой идеи лежит сознание своей выгоды, либо материальной, либо моральной, так как тогда человек помогает другому потому, что он понимает, что это дает ему либо духовное наслаждение, либо материальное благополучие, то есть в основу ложится всегда себялюбие и мысль о самовознаграждении.

Усвоив эту идею, человек будет кооперировать и будет солидарен с другими только до тех пор, пока извращенно расчетливый разум ему не подскажет, что далее ему это уже не выгодно и тогда кооперация и солидарность прекращаются и является широкий простор для самых низменных поступков и страстей.

Такой пример в большом масштабе мы и видели во время войны 1914-1918 гг., когда союзники Согласия для одержания победы все усердно кооперировали и даже между Англией и Францией была установлена финансовая солидарность, в силу которой удерживался нормальный курс франка. Но как только победа была одержана, и бывшие союзники не были более нужны Англии, так сейчас же английская и американская Финансовая Аристократия начала душить своих союзников посредством понижения курса их денег и французские и румынские деньги были обесценены почти на две трети стоимости».

[На том же основании и еще хуже было поступлено по отношению к России; после того как Россия в течение двух лет войны уложила на полях сражения три миллиона своих лучших сынов[13] и после того как победа и вступление в войну С. Американских Штатов было обеспечено секретным договором еще в 1897 году[14], Россия более не нужна была Англии и потому Английским Коалиционным Кабинетом, состоявшим из 22 министров, из коих 17 окончили Оксфордский университет и считали потому себя высококультурными, было решено заодно расправиться со своею союзницей и приступить к разрушительной работе, совершавшейся до того в России Германией, а потому:

a) сперва Монарх России был умышленно оклеветан в измене и нежелании продолжать войну, а затем под этим предлогом и под руководством Английского Посла, и при участии начальника английской пропаганды, г-на Гюге Вальполь в России была вызвана искусными мерами революция;

b) затем известие о падении Монархии было приветствовано горячим рукоплесканием всего Английского Парламента;

с) далее были приняты все меры к расчленению России и отторжению от России ее окраин и насаждены в них американские и английские банки;

d) на английские деньги в России была организована междоусобная война, о чем во всеуслышание впоследствии было доложено Министром Черчиллем английскому парламенту;

e) в надежде на лучшую колонизацию России иностранным капиталом Англией был заключен торговый договор с большевистским правительством, подписавшим Брест-Литовский мир, с правительством, убившим зверским образом не только самого русского Монарха, но его несчастную семью и сотни тысяч русских людей в том числе и священнослужителей;

f) под предлогом пользы торговых сношений и даже с каннибалами Англия покупала и тем поощряла грабеж, воровство и вывоз из России и продажу за безценок государственных, церковных и частных богатств России и, наконец,

i) под предлогом вмешательства в междоусобную войну, а в действительности для расчищения места для будущей колонизации России иностранными трудом (Бюро Труда Лиги Наций) русский народ был умышленно подвергаем в течение нескольких лет вымиранию и голоду при посредстве Английской блокады, применявшейся даже еще и тогда, когда Английское Правительство уже вело переговоры с большевистским правительством о торговом договоре, каковая междоусобная война и расчищение России для иностранной колонизации обошлось России в 20 миллионов вымерших в самой России.

Таковы бывают поступки, когда передовые люди руководствуются лишь солидарностью и кооперацией. Все приведенные выше факты упомянуты здесь не для укора или осуждения кого бы то ни было, а лишь для пояснения того, куда может привести людей отсутствие в них любви и жалости. – Прим. А.Н. Щеглова].

 

Поход против религии

 

«Таким образом, чем больше люди будут общественную жизнь устраивать исключительно по данным науки, тем больше будет всяких жестокостей и тем менее будет жалости и той любви, которая соединяет людей и про которую сказано, что где любовь там и Бог.

Следовательно, что бы ни говорили, так называемые, ученые и образованные люди, но пока на земле, существуют люди, им всегда будет нужно то, что развивает чувства жалости, доброту и любовь, то есть религия.

Но в наше время в так называемых культурных государствах, религия и существующее в школах ‒ правда весьма несовершенное ‒ религиозное обучение ‒ изгоняются.

Везде, где в передовых так называемых, государствах Европейской культуры небольшая кучка людей Финансовой Аристократии получила большую возможность глумиться и обманывать массу, ссылаясь на науки,

там везде, в первую очередь, либо явно, либо тайно, идет угнетение и поход против религии, так как она является самою большою помехою для этой небольшой кучки людей. …

Вследствие всего этого мы видим, что под предлогом блага для народа в Америке, во Франции и нынче в России, религиозное обучение вовсе изгнано из школ; в Швейцарш этот вопрос тоже поставлен на очередь, а в прочих государствах религиозное обучение пока еще в школах сохраняется только из приличия, но на ряду с ним усердно преподаются научные доктрины, снизводящие на нет религию.

В этом именно и заключается весь ужас нашего времени.

Таким образом, эта современная культура, которой так гордятся передовые государства, в действительности есть по преимуществу культура безжалостная и антирелигиозная, предреченная в ближайшем будущем на погибель, если люди не одумаются».

Честно говоря, до «Плодов народовластия», я был лучшего мнения о той, ‒ столетней давности Европе. Теперь многое из современности становится яснее. Но вернемся к «народовластию».

 

Не «народовластие», а «депутатовластие» ‒ первая очевидная истина

 

Выше уже было сказано, что единственно могут сделать обманутые депутатом избиратели, это не выбрать его вновь.

Но для означенного недостойного депутата мнения о нем его избирателе в общем-то уже и не важны, «такому человеку не так уж страшно, что его вновь не выбрали, так как он за несколько лет своего пребывания в парламенте составил себе нужные связи и уже на всю жизнь перешел из категории людей “неосведомленных” в категорию людей “осведомленных”.

Следовательно, все, что остается для избирателей ‒ это избрать нового депутата, который опять-таки может проделать то же самое, и так до бесконечности.

Следовательно, раз с момента избрания дела государства передаются на несколько лет в руки избранных людей, то выражение “народовластие” есть выражение весьма лестное для народа, но совершенно не точное, и эта неточность есть первая очевидная истина, которую народ, однако не понимает и которую “весьма осведомленные” люди от него тщательно скрывают.

Такую систему правильнее было бы назвать “депутатовластие”».

 

Вторая истина – меньшинство имеет большинство в парламенте

 

«Когда депутаты собрались после своего избрания в парламенте, то здесь представляется во всех странах с небольшими изменениями одна и та же весьма замечательная картина, смысл коей усматривается наглядно из следующего чертежа, который показывает, что число депутатов обратно пропорционально достатку представляемых ими жителей государства:

 

В Государстве имеется:

 

Весьма осведомленных ………………………………[-]

Осведомленных ……………………………………….[------]

Полуосведомленных …………………………………[----------]

Неосведомленных ……………………………………[---------------------]

 

В Парламенте имеется:

 

Весьма осведомленных ………………………………[--------------------]

Осведомленных ……………………………………….[-----------]

Полуосведомленных ………………………………….[------]

Неосведомленных …………………………………….[-]

 

Иначе говоря, достаточные н образованные классы представлены в парламент в большем числе нежели бедняки, то есть меньшинство государства имеет большинство в парламенте.

Это есть вторая истина, которую можно пытаться оправдать, но очевидность и наличие коей отрицать нельзя. Если принять во внимание первую очевидную истину и вторую, то выражение “народовластие” из “неточного” становится уже ложью…

Это при наличии парламента и после шести веков его существования в Англии три с половиной миллиона акров земли были между 1801 и 1831 годами украдены у народа английскими лендлордами, которые за эту экспроприацию ровно ничего не заплатили народу (Карл Маркс. Капитал).

Напротив, без парламента, а при Единоличном образе правления в России в 1862 году народ был, быть может и не вполне совершенно, но все же наделен землей.

Еще совсем недавно в английском парламенте не было представителя от рабочих, но так как англичане люди благовоспитанные и любят все, даже неприглядные свои поступки, облачать в приличные формы, то был один лорд, который на свои деньги покупал на выборах одно место в Парламенте для одного рабочего и, такими образом, нельзя было тогда говорить, что английские рабочие не представлены в парламенте».

 

Третья истина…

 

Во исправление антисимметричности представленных выше схем, казалось бы, логично расширить избирательные законы настолько, чтобы состав депутатов парламента был не обратно, а прямо пропорционален «достатку представляемых ими жителей государства».

Из-за чего собственно и шли в свое время многолетние баталии «во имя народоправства».

Но как справедливо отмечает А.Н. Щеглов, расширение парламентов за счет «неосведомленных» и «полуосведомленных» приведет лишь к тому, что парламент,

зачастую выпускающий и в нынешнем состоянии мертворожденные законы,

станет полностью недееспособен:

«хотя большинство и принесло бы в парламент свои знания о нуждах народа и настаивало бы на их удовлетворении, но одних этих знаний недостаточно».

«Если в древней Греции жизнь была сравнительно несложна, то почти две тысячи лет спустя она чрезвычайно осложнилась и в наше время без серьезных знаний, опыта и особливо хорошо развитого ума законодателю обойтись нельзя.

Всякий здравомыслящий человек из простого народа отлично понимает, что он не обладает нужными знаниями и тонкостями ума для составления законов и для управления миллионами, а обладает лишь знаниями нужд народа.

Поэтому искать выхода тем, что подбавлять в парламент людей еще более неподготовленных есть решение нелепое, которое отнюдь не будет способствовать благополучию народа, а наоборот.

Это явление составляет по счету третью истину.

И вот если принять во внимание все три очевидные истины, до сих пор доказанные, становится уже совершенно ясно, что выражение «народовластие» не только неточно, не только есть ложь, но есть ложь сознательная и преднамеренная,

выгодная лишь для тех, которые, распространяя эту ложь, хотят обманывать ею народ,

ибо мы видим, что парламент по самой своей природе и своему построению не позволяет там преобладать народу и таким образом впредь можно говорить лишь о “депутатовластии”».

 

Люди «второго сорта» и их вожди

 

«Посмотрим теперь, что такое “депутатовластие”.

Мы видели уже, что люди скромные, мудрые, честные, неспособные к лести на выборы не пошли, и остались у себя дома, а в парламент пришли люди, быть может, в большинстве и не дурные, но второго сорта, то есть люди шустрые, болтливые и изворотливые.

Когда они собрались в парламенте, то здесь они оказываются поделенными на партии, так как, если избранник не вступит ни в одну из партий, то голос его не будет иметь значения и затеряется в массе, поэтому-то обыкновенно депутаты и слагаются в партии.

Есть два рода людей по свойству своего ума и характера: одни от природы лишены инициативы и талантов и легко подчиняются внушению другого лица и, таких людей к сожаленью очень много, другие обладают смелостью, талантом и способностью подчинять себе других, и таких людей бывает сравнительно немного, и они то и проходят в так называемые предводители партий.

Эти люди непременно талантливы, но талант их совершенно особого рода.

Главный талант, который нужен предводителю партии есть сильная воля и умение красно говорить. …

Человек может быть весьма посредственных умственных и нравственных качеств, … но если он обладает сильной волей, то он становится предводителем партии, хотя бы в партии и были люди лучше его.

Если он обладает красноречием, что тоже не есть гарант его нравственных качеств, то предводитель партии выступает сам в парламентских заседаниях, а если этого таланта у него нет, то он выдвигает для произнесения речей членов партии, внушая им, что именно они должны сказать, и иногда вожаки парий находятся и вне парламента, что не мешает им руководить партией извне (Господин Милюков в 1906 году [русский профессор, поставленный руководителем Партии Народной Свободы. – Прим. Н.Е. Мурова]).

Всякий человек вступивший не только в политическую партию, а в какую бы то ни было партию есть человек утративший свой ум, волю и независимость, то есть самобытность, так как в партии он подчиняется тому, что принято называть “партийной дисциплиной”, без которой партии не могли бы и существовать.

Иначе говоря, он уже не властен поступать по своему здравому смыслу и не видит решение дела так, как оно есть в действительности, а должен видеть все под углом зрения своей партии и подчиняться какому-то другому среднему и чужому решению.

И потому-то люди мудрые, независимые и высоких нравственных качеств ни в какую политическую парню никогда не пойдут.

Они и рады бы служить народу и государству, но прислуживаться им невмоготу…

По идеальной теории предводитель парии должен делать и говорить то, что прикажут ему члены партии, но действительность показывает, что благодаря сильной воле, красноречию и дисциплине, этот предводитель партии, главными образом, держит в своих руках членов партии, такова уже сама природа этой организации.

На это влияет еще одно весьма важное обстоятельство, а именно, то, что в отношении политической осведомленности предводители партии и члены находятся на двух разных уровнях…

Члены партии ‒ это статисты, которые принадлежат к категории людей полуосведомленных или осведомленных, а предводитель партии всегда принадлежит к категории людей “весьма осведомленных”.

В действительности в парламенте властвуют вовсе не депутаты, а лишь несколько предводителей партий…

Таким образом видно, что народовластие сперва претворилось в депутатовластие, которое в свою очередь свелось к власти нескольких предводителей партий, то есть к “вожаковластию”».

 

От «честного депутата» – к политическому дельцу

 

«Когда народный избранник появляется сперва в парламенте, не в качестве предводителя партии и даже не в качестве члена какой-либо партии, а просто в качестве разумного, честного и самостоятельного члена парламента, то перед ним раскрывается совершенно новые горизонты.

Доселе он знал о государственных делах понаслышке или из газет, он видел их издалека и был “полуосведомленным” человеком, теперь он оказался в совершенно новой для него обстановке и с каждым днем он все более и более будет становиться “осведомленным” в делах государства.

Все дела Государства прямо или косвенно затрагивают различные денежные вопросы, либо потому, что какой-либо закон требует непосредственного ассигнования казенных денег, либо закон, войдя в силу, затронет интересы всех жителей государства, как например, увеличение или уменьшение налогов, затронет интересы или торгового, промышленного или финансового круга.

Человеческая природа пока такова, что лишь крайне редко встречаются люди, не придающие значения деньгам. Большинство же людей очень чувствительно ко всему тому, что касается их кошелька, даже тогда, когда вопрос идет о совершенно ничтожных суммах.

Поэтому это присущее каждому человеку чувство возрастает с увеличением суммы денежных знаков, и там, где вопрос идет о миллионах, там обыкновенно это обывательское чувство надо умножить в миллион раз, а там, где рассуждают о миллиардах, оно возрастает в миллиард раз больше…

Поэтому весьма естественно, что … все промышленные, торговые и финансовые группы, соперничающие друг с другом, хотят иметь в парламенте явных или тайных ходатаев за свои интересы. Они, этих преданных себе лиц, разыскивают, выдвигают и проводят при посредстве денег и печати не только в парламент, но и в предводители влиятельных партий».

Понятно, что «по мере возрастания в последние полвека могущества и влияния промышленников и банкиров, в парламенте все увеличивается явно или тайно число преданных им лиц.

И вот среди преобладающего числа этих лиц оказывается депутат, пришедший в парламент преисполненным дум о народном благе».

Но парламентская действительность быстро показывает ему, что реально помочь народу он не сможет ни при каких обстоятельствах, зато очень может помочь себе.

В начале пути этого «честного и независимого депутата» берет сомнение, когда тратятся миллионы для удовлетворения претензий треста или банка, «стоящего тайно за спиною бойкого политического деятеля».

«Еще больше становится его смущение, когда он видит, что парламент одобряет все кредиты и бюджет, почти не контролируя расхищение народных денег.

Когда парламент является послушными исполнителем желаний того частного банка, который в парламентских странах под названием национального заменяет некогда бывший, но ныне не существующий независимый от финансовой аристократии Государственный Банк.

Если такой, не потерявший своей политической наивности депутат, пытается выступить в Парламенте «с призывом обратить внимание на то, что к злоупотреблению казенными деньгами причастны даже министры», то быстро убеждается «что один он бессилен воевать с партиями. Пребывание в парламенте, однако скоро убеждает его, что хотя он один и не может влиять на те или иные решения государственных дел, тем не менее звание депутата дает ему всевозможные преимущества, которых он ранее не имел и даже не подозревал».

Еще вчера никому неизвестного и неинтересного «честного и независимого» начинают приглашать в общество, с ним с удовольствием знакомятся значительные люди, если ему вдруг нужен кредит, его оказывают, причем без всяких обязательств. Он быстро убеждается, что «казенные деньги, расходуемые на уплату ему жалования, на обеды, торжества, и почет, которым он теперь обставлен, что все это нужно на благо народа. …

И потому, когда ему, человеку так недавно еще безызвестному, Правительство неожиданно пришлет первый орден, то в тайне души своей он испытывает удовлетворение уже зародившегося честолюбия».

Когда эти милые и так расположенные к нему люди просят даже не выступить в их пользу на слушаниях, а лишь промолчать, то отказать трудно. К умению промолчать совокупляется умение говорить речи, но так, чтобы те уже сопровождались возгласами одобрения. При этом он приходит к выводу, что для придания этим речам большего веса, имеет смысл выступать от имени значимой партии.

И находится партия, с охотой принимающая «честного и независимого», а стоящие за спиною этой партией финансовые деятели, добиваются знакомства с ним, и также охотно разъясняют ему, в чем заключается истинная польза для «народа».

От «полуосведомленного» в тайнах промышленности и особенно финансов, наш вчерашний «честный и независимый» стремительно проходит путь к стану «осведомленных», а при наличии неких способностей и «весьма осведомленных».

Он «постепенно он становится владельцем всевозможных акций и, наконец, негласным вдохновителем предприятий…

Он окружен со всех сторон соблазнами, и у него зарождается тогда желание самому стать предводителем партии.

Банки, ворочающие сотнями миллионов, помогают ему, и, добившись своего желания, он оказывается в плену желаний, почестей, почета и страстей.

Он хочет власти, он хочет иметь возможность заставлять других делать то, что выгодно ему и поддерживающим его банкам». От финансовых скандалов его обеляет «влияние печати, купленной банками … и вместе с молчаливыми депутатами возводит его в министры, откуда уже только один шаг до власти Первого Министра. …

И если в Африке, Мексике или Сибири вложены миллионы покровительствуемых им банков, если требуется поддержать интересы банков тут или там посредством вооруженной силы, хотя бы с риском вовлечь свой народ в войну, то он не задумывается ни перед чем, так как он весь сам во власти дельцов, крепко хранящих у себя документы с уликами против него и грозящими ими ему.

Вот как народный избранник из честного работника и радикала может превратиться в алчного, бездушного, коварного, но всесильного политического деятеля».

Далее Щеглов-Муров, не без сарказма, замечает, что «упрекать такого парламентского деятеля в том, что он обратился в черствого, себялюбивого и бесчестного дельца, было бы также неразумно, как не разумно упрекать человека за то, что природа наделила его темными, а не светлыми глазами, ибо такой политический разбойник является естественным порождением природы, политической машины, называемой парламентом и “демократической” формой правления».

И хотя Муров замечает, что приведенный сюжет характерен отнюдь не для всех парламентариев, и среди них есть люди честные, но либо «молчаливые», либо занимающиеся парламентскими интригами в интересах, в конечном счете, той же «финансовой аристократии»:

«Вот почему народ видит, что звание депутата сведено до роли мелкого ремесленника и стало, выгодной профессией и оттого все более они проникается убеждением, что современный политический деятель есть лживый, прислуживающийся и беспринципный человек.

Вся парламентская атмосфера пропитана денежной деловитостью, и сам Парламент становится все более и более филиальным отделением биржи».

Далее Щеглов приводит примеры деятельности «старейшего и лучшего» Английского парламента, иллюстрирующие высказанные им положения, и заключает:

«Эти факты показывают нам истинное лицо и дух Английского Парламента и едва ли надо перечислять хронику из жизни парламентов других стран.

Все Парламенты заняты не помыслами о беднейшем большинстве государства, а тем, что принято называть политикой, то есть внутренними интригами и борьбой партий для достижения ими преимуществ, выгод и прибылей, от государственной власти истекающих».

 

Борьба партий за народное благо

 

«Борьба партий почитается одним из главных “благодетельных” для народа устоев Парламентского образа правления, так как считается, что она обеспечивает контроль над государственными делами и Властью.

Число партий в парламенте может быть крайне разнообразно, чем больше партий, тем труднее решать государственный дела, так как решение их будет зависеть от случайного подбора голосов и известно, что существует целая парламентская наука о хитростях для подбора большинства голосов (в Русской Государственной Думе было 16 партий, “Новое Время” ‒ 30 октября 1912 года).

Но если допустить наилучший случай, что число партий невелико, то, тем не менее, независимо от многообещающих программ партий, в сущности в каждом государстве имеются только две партии: одна, которая уже у власти, и другая, которая жаждет власти и сопряженных с нею благ.

Обыкновенно происходит следующее:

Глава Государства может избрать Первого Министра и кабинет министров из партии, имеющей большинство, тогда это министерство начинает борьбу с оппозицией для того, чтобы удержать свою власть, если же Глава Государства избирает министров из меньшинства, тогда это новое Правительство распускает Парламент и употребляет все старание, чтобы составить на новых выборах большинство и при его посредстве вести борьбу с оппозицией.

Роспуск парламента и новые выборы точно также считаются одним из важнейших устоев парламентского правления, вытекающих из принципа борьбы партий…

Народ будучи теперь точно также несведущ в государственных делах, как он был и без парламента, приобщаясь к борьбе политических партий, в руках которых он является средством для достижения вожаками партий своих целей, тем самым не только дурачится вожаками партий, но еще и развращается ими.

Так как народу прививаются страсти и рознь, то есть самая страшная болезнь, самый страшный яд для единства государства, особенно государства, состав которого разноплеменен.

Теперь посмотрим, как отражается борьба партий на самой Государственной Власти».

 

Государственная Власть и борьба партий

 

В дальнейшем изложении прелестей народоправства, оно же демократия, А.Н. Щеглов переходит к характеристике той Государственной Власти, которая только и может возникнуть при этом способе управления людскими массами, который они сами на себя навлекли.

В отличие от мыслителей-государственников типа того же К.П. Победоносцева и Л.А. Тихомирова моряк и разведчик не строит философем о происхождении феномена власти, не дает сложных определений, но просто констатирует факт, что поскольку «люди еще живут и долго еще будут жить при государственно-общественной организации, назначение Государственной Власти состоит в том, что она призвана действовать и распоряжаться».

Но из его дальнейших слов следует, что капитан 1-го ранга понимает существо власти вполне в духе учения православной церкви, поскольку к словам «действовать и распоряжаться» он добавляет, что «потому она должна быть

мудрая, то есть облеченная знанием и опытом,

твердая,

неподкупная,

ответственная и

облеченная доверием».

Сформулировав и перечислив эти «онтологические» характеристики Государственной Власти, достойной сего высокого наименования, Муров-Щеглов предлагает читателю совместно убедиться соответствует ли этим характеристикам, хотя бы теоретически, Государственная власть, возникающая или могущая возникнуть в результате «борьбы партий».

Итак, посмотрим на соответствие парламентско-конституционной власти идеальным признакам власти.

а) Мудрость власти.

Для мудрости необходимы знания, которые даются образованием, то есть могут быть взяты из книг, и опыт, жизненный опыт, который одним образованием, то есть чтением книг, приобретен быть не может. Жизненный опыт дается исключительно практикой человеческой жизни, теми бедами, страданиями и успехами, которые переживает и осмысливает каждый человек.

«Жизненный опыт дается наблюдением и главным образом личными переживаниями несчастий и страданий, которые наводят человека на размышления, заставляют его чувствовать и нравственно возвеличивают его душевные качества.

Этот опыт вовсе недоступен людям молодым, так как мировоззрения и понятия о смысле жизни меняются с годами и люди возраста за пятьдесят лет в большинстве случаев относятся менее страстно к земным благам, и на их решения влияют не столько потоки красноречия, сколько совесть и разум», то есть существо многих вопросов начинает быть рассматриваемо «с точки зрения вечности». У молодого человека такой опыт, по определению, близок к нулю.

«Между тем при Парламентской форме правления в министры все чаще проходят люди совсем молодые.

Предположим все же, что у власти оказался человек с опытом и знаниями, спрашивается может ли он спокойно и беспристрастно обдумывать план своей деятельности и проект того или иного закона».

Нет, отвечает Муров, и приводит яркий пример из жизни Английского Парламента:

«О том, что Парламентская Власть не имеет времени думать, мы имеем свидетельство Английского Министра Остина Чемберлена, который 7 августа 1919 года сообщил Английскому Парламенту во время обсуждения финансового положения государства, что если бы государственный дела могли быть приостановлены на шесть недель и министрам дано было еще шесть недель на размышления, то ведение государственных дел улучшилось бы, и при этом он добавил: “Теперь у нас нет достаточно времени, чтобы думать”. (Таймс 8 августа 1919 года^[15])

Страшно подумать об этом откровенном признании Английского Министра, прошедшим в печати, однако не замеченным, страшно за народ и за мир, управляемый Властью, не имеющей времени думать».

б) Твердость власти.

Далее, «допустим, что Власть продумала закон, который она считает весьма полезным … для народа, но [который] очень не полезен для заводчиков и достаточных классов, которые-таки многочисленно представлены в Парламенте.

Участь этого законопроекта зависит не от разумной воли одного лица, а от случайностей, так как воля Парламента определяется большинством, составляемым под влиянием борьбы партий… и каждая партия прежде всего рассматривает законопроект с эгоистической точки зрения.

Об опасности для народа и государства этой борьбы партий и их эгоизме, мы имеем свидетельства Английского Первого Министра, который 18 ноября 1918 года, увещевая политические партии, сказал: “Если вследствие эгоизма и интереса партий новый Парламент не выполнит своего назначения, установления Великобритании постигнет та же участь, как и. во всех других странах Европы”^[16].

Иначе говоря, теми или иными предлагаемым законом или обстоятельствами партии пользуются как предлогом для низвержения Министерства, вследствие чего Власть и ее работа, являются достоянием случайной воли массы, и сама Власть вместо того, чтобы быть твердой, постоянно меняется, и тогда периодически происходит то, на что указал столь опытный политический деятель, как французский Министр г. Бриан, который сказал, что “Несчастие нашей страны заключается в том, что когда Правительство заменяется другим, то новое Правительство прежде всего старательно заботится о том, чтобы выкинуть все то, что предшествующее сделало”. (Заседание Парламента 28 мая 1920 года “Пти Паризиен” 29 мая)^[17].

Эти слова были покрыты в Парламенте одобрениями и известно, что у государств Европы, как упомянул Английский Первый Министр, власть сменяется по несколько раз в год.

Страшно подумать о народах, так управляемых».

в) Ответственность власти, ее неподкупность и облеченность доверием.

«Известно, что если какой-либо человек, поставленный над другими, будет сам придумывать различные правила и выполнение их будет поручено ему же, то трудно будет судить о достоинстве его деятельности и контроле, поэтому и в государствах одним из основных устоев является мысль об отделении Власти Законодательной от Власти Исполнительной.

В действительности принцип этот оказывается теперь лишь самообманом, так как парламентское министерство, то есть исполнительная власть избирается из парламентского большинства, то есть людей данной партии, людей объединенных общностью интересов и страстей, которые все одинаково опутаны одними и теми же дельцами, стоящими за спиною партии.

Министры ‒ это те же депутаты, и потому все отделение властей заключается в том, что законодатели (господствующая партия) ‒ это те же министры во фраках, министры же ‒ это те же депутаты в мундире».

Но может быть беда в слишком частой смене партий у кормила государства?

Нет, отвечает Щеглов:

«С того момента, как плотно засела у власти какая-либо партия она фактически безответственна, и вместо неограниченной власти Монархов получилась власть парламентского большинства, с тою лишь разницей, что

Монарх, имея от рождения почести и богатства, есть человек независимый и неподкупный, тогда как парламентская власть составлена обыкновенно из людей честолюбивых, изворотливых и зависимых от алчности дельцов, тайно или явно прячущихся за спиною партии.

Если партия держится у власти долго, то она будет угощать народ теми законами, которые ей желательны, причем воля этого большинства отнюдь не есть, конечно, воля целого Парламента и тем менее она [якобы] является волею всего народа.

Если же партия властвует временно и короткое время, то тогда борьба партий дает те отрицательные результаты, которые были выше доказаны, ответственность же при парламентском правлении переложена на массу, то есть ни на кого.

Такими образом, Парламентская Власть не удовлетворяет ни одному из непременных условий мудрой, твердой, неподкупной и ответственной Государственной Власти».

 

Остается добавить, что Щеглов описывает Парламентскую Республику.

Насколько Государственная власть удовлетворяет перечисленным условиям при Республике Президентской, читатель может описать в качестве самостоятельного упражнения, опираясь на личный жизненный опыт.

 

Преимущества есть. Но не для всех

 

Однако, у конституционно-парламентского правления «выдаваемого якобы за народовластие» есть достоинства и преимущества, которые перевешивают его безмозглость, переменчивость, продажность и безответственность, которые «конечно, не могут оставаться неизвестными образованным людям».

Достоинства и преимущества эти таковы, что «парламентский образ правления везде восхваляется и насаждается, даже в тех странах, где, казалось бы ему вовсе не могло бы быть и места».

Неважно, что «при парламентском правлении заботы о большинстве людей государства, то есть о беднейших классах отходят на задний план», ‒ гори, как говорится, эти беднейшие огнем, ‒ зато «интересы нескольких торгово-финансово-промышленных групп при парламентском правлении обеспечены очень хорошо, и влияние их на правительство ‒ громадно.

Парламентское правительство косвенно находится в руках финансовой аристократии, так как независимого Государственного Банка, как было при Единоличном образе правления, в наиболее старых парламентских странах нет, и, хотя эти лже-государственные банки и пользуются всеми привилегиями государственного банка,

но в корне своем это банк частный, то есть связанный с темными замыслами Международной Финансовой Аристократии»,

этого международного «золотого интернационала» ростовщиков.

Причем слово «косвенно» в наши дни уже становится неуместным.

Другим крупным преимуществом конституционно-парламентского режима для правящих кругов, является то, что «при парламентском правлении ответственность, как мы видели, правительственных деяний крайне призрачна, и так как Кабинет Министров основан по теории солидарности, то есть как бы взаимной страховки, то в силу всего этого мы редко слышим, чтобы кто-либо из парламентских Министров был бы отдан под суд, и даже такая вопиющая катастрофа, как Мировая война, прошла для парламентских правительств совершенно безнаказанно, и виновников кроме “Императора Вильгельма” так и не разыскали.

Наконец, парламентское правление открывает доступ к Власти таким лицам, которые по своим нравственным качествам никогда не могли бы при твердом Единоличном правлении оказаться у власти».

Что в общем понятно и естественно.

Зачем Единоличному правителю окружать себя людьми второго сорта, честолюбивыми, шустрыми, болтливыми и изворотливыми?

«Иначе говоря, при парламентском правлении доступ к Власти и ко всем ее выгодам людям категории “осведомленных” несколько расширился, и именно этот факт, а не благо народа побуждает “осведомленных” людей ратовать за мнимые политические свободы, за “народовластие” и стоять за него горою».

 

«Демократия» ‒ как метод завоевания

 

Далее Щеглов показывает, что «народовластие» или «демократия» не только позволяют «финансовой аристократии» стать практически безраздельным владыкой стран, уже попавших в орбиту этого образа правления, но являются мощным средством проникновения в страны, еще в эту орбиту не попавшие.

«Но есть еще одно весьма важное обстоятельство, которое делает народовластие или так называемый демократический строй столь близким сердцу людей “осведомленных” и “весьма осведомленных”.

Существуют государства, имеющие залежи естественных богатств, … и богатства эти являются большим соблазном для “весьма осведомленных” людей тех государств, которые имеют лучшие коммерческие и технические знания и большие капиталы. И потому возникает желание овладеть этими богатствами при посредстве получения концессии или торгово-промышленного проникновения.

Для этого “весьма осведомленные” … сорганизовываются в особую лигу, имеющую тесное общение с военными и морскими силами своей страны, как это имеется в Англии … и других странах, … и при посредстве вооруженных сил грозить и добиваться концессий и проникновения.

Но такой способ проникновения при посредстве угроз применим не ко всем странам, так как иногда бывает слишком рискованным, а потому существует менее шумный и более верный способ проникновения».

Технология такого проникновения сводится в первую очередь к «коррекции мировоззрения» правящего класса страны, в которую «международная финансовая аристократия» желает проникнуть и взять под свой контроль, говоря точнее – под внешнее управление.

«Прежде всего, правящий и образованный класс той страны, в которую собираются проникать, ловкою пропагандою старательно убеждают в том, что культура его хуже, чем культура собравшихся проникать, и когда эта мысль достаточно рассосется [и впитается], и когда правящий класс [страны проникновения] этому поверит и достаточно сам себя в своих глазах унизит и тем даст проникающему уже первую нравственную победу, тогда проникающий начинает выставлять свои доводы того, насколько проникновение при посредстве концессий и насаждения чужеземной промышленности должно облагодетельствовать эту страну.

Указывается обыкновенно на то, что все предприятия проникающих через несколько десятилетий перейдут в собственность подданных этого государства.

И что предприятия, пользуясь местным трудом, дают тем самым заработок народу.

Все эти доводы весьма соблазнительны и для них ученые подыскивают соответствующие приличные объяснения, но при этом обыкновенно не договаривают, и народ, к которому проникают, остается неосведомленным о том, что, во-первых, предприятия как-то: постройка железных дороги, заводов и пр., происходит вовсе не там, где это нужно стране, а там, где это выгодно чужеземным предпринимателям.

И, например, железную дорогу будут строить чуть ли не даром, но только там, где с обеих сторон линии в земле есть богатства, эксплуатация коих по концессии предоставляется даром, равно как если чужеземцы строят завод, то они тогда выделывают не то, что действительно отвечает истинной потребности … большинства народной массы, а будут снабжать его предметами, прививающими народу вредные и ненужные потребности, его лишь развращающие.

Во-вторых, обыкновенно не договаривают, что вслед за экономическим проникновением следует проникновение политическое, так как проникающий, под предлогом защиты интересов своих предприятий, получает возможность вмешиваться во внутренние дела этого народа, и со временем порабощает его негласно уже полностью.

Пока у народа, к которому собираются проникать, имеется неподкупная Власть и сам народ объединен, до тех пор проникновение довольно затруднительно.

Так как единственными путем для проникновения тогда является насаждение чужеземных банков, деятельность которых, однако при наличии твердой Единоличной власти и независимого от иностранных капиталов Государственного Банка, крайне стеснена, и, хотя проникновение быть может и совершается, но чрезвычайно медленно, как было, например, в России до революции 1905 года.

Но обстановка совершенно меняется, когда такому государству [проникновения] прививают идею народовластия.

Тогда вместо неподкупной Единоличной Власти проникающий имеет перед собою борющиеся партии, на страстях которых он может играть, как угодно.

Может влиять на внутреннюю и внешнюю политику страны.

Может учреждать какие угодно банки и при посредстве их влиять на партии и разлагать народные массы политическими страстями.

Устраивать революции, междоусобные войны, отторгать провинции.

Скупать по дешевой цене государственные промышленные бумаги.

Овладевать концессиями и тайно властвовать, развращая образованные классы страны страстью к наживе.

И довести корыстолюбие и разврат правящего класса страны до такой степени, что этот правящий класс сам начнет распродавать свое отечество и тем отдавать его во власть проникающего.

Причем ни правящий класс, ни тем более народ, не понимает даже истинной причины гибели их отечества.

При парламентском строе и наличии политических партий, проникающий становится таким образом хозяином страны».

 

О дипломатии «проникающего»

 

«И дипломатии проникающего остается действовать в соответствующих целях своего правительства. …

Вот почему в последние двадцать лет [примерно с 1905 года] прививали парламентское правление в Персии, Турции, Китае и России, а после Мировой войны Англией ‒ Версальским договором ‒ насажено было в Европе 15 новых республик и парламентов.

Во время Мировой войны этим воздействием на политические партии и поддержанием розни Великие Державы насиловали малые государства примыкать к тому или иному союзу и вступать в международную бойню.

Когда после Мировой войны в Венгрии для укрощения возникшей там междоусобной войны Власть была поручена особе австрийского королевского дома^[18], то чужеземные державы потребовали его удаления и поддержали республиканский строй.

Наконец, низвержение династии в России приветствовалось иностранною печатью в следующих словах:

“Беглого взгляда на географическую карту достаточно, чтобы понять, что падение Царизма и вытекающее из него расчленение этого государства есть лишь первый шаг к мировому равновесию... так как чудовищное географическое тело (corps monstrueux), каковым была Империя Царя делало московитов опасными”^[19]».

Слова, которые стоит принять во внимание и сегодня. [Поэтому приведем их полностью, и в оригинале, и в переводе:

«Un simple regard sur la carte géographique suffit pour faire comprendre que la chute du tzarisme et le démembrement qui s’en suivit, sont les premiers pas vers un équilibre sérieux.

La seule Russie d’Europe englobait à la veille de la guerre un territoire de 5.452.386 kilom. carrés, tandis que le reste du continent divisé en une vingtaine d’Etats n’embrassent que 4.521.147 kilomètres carrés, c’est-à-dire moins que la moitié du seul Etat russe auquel il faut ajouter les 16.610.843 kilom. carrés de ses anciennes possessions asiatiques.

Ces dépendances ne peuvent se comparer aux lointaines possessions coloniales des autres puissances, car elles s’ajoutent automatiquement au monstrueux corps géographique que fut l’Empire du Tzar et elle faisaient de l'expansion moscovite ce danger formidable dont tremblaient ses voisins».

«Простого взгляда на географическую карту достаточно, чтобы понять, что падение Царизма, и последующее за ним расчленение и распад государства, есть первые шаги к серьезному изменению мирового равновесия.

Только европейская составляющая России насчитывала 5.452.386 кв. км, в то время как остальная двадцатка европейских государств занимала лишь 4.521.147 кв. км, то есть меньше, чем часть единого Государства Русских, к которой следует добавить еще 16.610.843 кв. км его азиатских владений.

Эти зависимые от России территории не могут быть даже сравнимы с отдаленными колониальными владениями других европейских держав, поскольку они непосредственно примыкают к чудовищному географическому телу, составлявшему Империю Царя, поэтому расширение территории Московитов представляло огромную опасность для соседей, бросавшую их в дрожь»].

Вот так нас рассматривали наши союзнички по Антанте.

 

При Монархе – народ может рассчитывать на заботу о себе, при «народовластии» ‒ никогда!

 

В заключение раздела о Государственной Власти Муров-Щеглов разоблачает созданный «прогрессивной европейской наукой» миф о превосходстве «народовластия» над Единоличным правлением.

«До существования на практике идеи парламентского правления предполагалось, что при Единоличном образе правления Монарх правит по своему усмотрению и волен делать, что он хочет. В действительности это было не так».

Щеглов не отрицает, что и «при Единоличном правлении Власть находилась под влиянием небольшого числа лиц».

Но эти лица рекрутировались преимущественно из родовой аристократии, которая, «несмотря на некоторые свои недостатки, все же горячо любила свое отечество».

О нуждах народа Монарх мог узнать, как от министров, которых он мог избрать по своей воле не только из числа приближенных лиц, так и от выборных всей земли, собиравшихся в те дни не для подсиживания Власти, а для ее поддержки и укрепления.

Также проводя меры в интересах и «на пользу всего народа, который и является истинным устоем державы и государства», а не узкого числа приближенных, Государь мог «единолично» дать соответствующие распоряжения министрам, и «единолично» уволить, сопротивлявшихся нововведению.

«При парламентском правлении Первый Министр, точно также, как и Монарх, находится под давлением своих приближенных, политических друзей и членов партии, с тою лишь разницей, что число лиц добивающихся выгод от Монарха исчислялось десятками, а у Первого Министра оно исчисляется сотнями».

Причем в условиях, когда родовая аристократия, заменена «аристократией» финансовой, банковской.

Банковская же аристократия, в отличие от аристократии родовой, «любит лишь выгоды международного капитала и темные его цели».

Весьма актуальные слова! Правоту их подавляющее большинство граждан Российской Федерации ежедневно ощущает на себе и своем «бюджете», не обладая при этом ни малейшей возможностью, изменить ситуацию в свою пользу.

«Таким образом, при Единоличном образе правления народ, то есть масса государства, могла рассчитывать на заботу о них Власти, хотя бы иногда,

а при парламентском правлении [говоря шире – при «демократии»] ‒ никогда».

 

В доказательствах, ‒ сказанное сто лет назад капитаном 1-го ранга Русского Императорского Флота Александром Николаевичем Щегловым, ‒ в наши дни не нуждается.

Факт, так сказать, налицо.

 

По теории и на практике

 

«Оглядываясь на все сказанное о парламентском правлении и об идее народовластия, мы увидим нижеследующую, резкую противоположность между идеальной теорией, созданной мыслителями XVIII века и практикой, созданной самою жизнью:

 

ПО ТЕОРИИ	НА ПРАКТИКЕ
1/. В парламент избираться должны лучшие и мудрые люди, которые известны избирателям.	1/. Избираются наиболее честолюбивые, крикливые и нахальные люди, навязываемые избирателю партией и ему мало известные.
2/. В парламенте должно господствовать разумное большинство (от народа).	2/. Господствуют несколько предводителей партий (борющихся за Власть и за почести, выгоды и прибыли от нее исходящие).
3/. В парламенте решение дел должно зависеть от общего собрания и произнесенных речей.	3/. Решения редко зависят от речей в парламенте, а предрешаются заранее волею предводителя влиятельной партии и его личными соображениями, и интригами.
4/. Народные избранники должны заботиться только о благе народа, то есть беднейшего большинства государства.	4/. Народные избранники под предлогом народного блага хлопочут преимущественно о личном благе своем, своих политических друзей и стоящих за спиною партии банков и торгово-промышленных групп, то есть об интересах богатых людей государства.
5/. Главным двигателем государственных дел в парламенте должны быть: опыт, разум и бескорыстие.	5/. Двигателями являются: эгоизм, красноречие и сильная воля.
6/. Борьба партий контролирует государственные дела.	6/. Борьба партий ослабляет государственную власть, родит рознь в народе и расшатывает государство.
7/. Парламент ответственен перед народом.	7/. Ответственность переложена на массу, что равносильно отсутствию ответственности, виноваты все, т.е. никто.
8/. Запросы и речи Первого Министра разъясняют положение государственных дел.	8/. Речи Первого Министра суть лишь изворотливость и тонкое хитросплетение, ничего народу не разъясняющее, так как Первый Министр знает все государственные секреты и имеет опыт и умственное образование, чтобы их понимать, масса же не имеет и не может иметь ни того, ни другого.
9/. Парламентская и конституционная форма правления выражает волю народа, т.е. народовластие ‒ демократическое правление	9/. Парламентская и Конституционная форма правления не выражает воли народа, а лишь волю финансовой аристократии, т.е. не народовластие, а плутовластие».

 

Никогда ложь не доводила людей к благополучному концу

 

«Каждому человеку, который после всего изложенного все еще не оценил по достоинству всей лжи так называемого демократического правления, следует призадуматься над следующим фактом.

Накануне Мировой войны во всех европейских государствах в большей или меньшей степени было осуществлено так называемое народовластие и демократическая представительная форма правления и везде в Европе народы считались свободными в смысле демократическом, иначе говоря, благодаря всеобщему голосованию имели якобы право власти политической.

Но в тот момент, когда разразилась война, во всех демократических странах большинство людей государства оказалось столь же не осведомлено о причинах и времени возникновения войны, как бывало ранее, когда не было еще так называемого демократического правления, и везде, где процветала Демократическая Власть народ оказался совершенно безсильным остановить мировую международную бойню.

Это, при так называемом демократическом правлении весьма осведомленных людей, оказалось возможным организовать кровавую оргию, в которой убито и искалечено 15 миллионов того самого народа, который якобы правит.

И это при наличии парламентов было растрачено на войну якобы с согласия народа 50 000 миллионов народных денег.

Наконец, это при наличии парламентов народы задыхаются теперь от налогов, и все более растет вражда между классами, расами и государствами».

Сказано ровно 100 лет назад!

«Несчастие и нестроения человеческого общества заключаются в том, что

нет Власти проникнутой желанием истинного блага беднейшему большинству народа,

нет Власти, которая обуздала бы корыстолюбие отдельных промышленных, финансовых и прочих групп населения.

Никогда ложь не доводила людей к благополучному концу.

А потому и ложь народовластия может закончиться ничем иным, как только величайшим бедствием народов».

 

Сто лет назад таким бедствием стала Мировая война.

Сейчас нам остается оглянуться вокруг…

 

Продолжение следует