На третий день операции мы вошли в Волчью Пущу. Мы - это поисково-разведочная группа, Волчья пуща - дикие дебри векового леса.
В эту глухомань скрылась банда бандеровцев, которую мы преследовали два дня. Продираясь сквозь чащобу деревьев, пролезая через завалы бурелома, весь день ищем следы бандитов. Расслабиться нельзя. Развесь уши и обнаружишь бандитскую засаду, когда на тебя обрушится огонь. В живых останется только тот, кого сумеют взять живым. Такой позавидует мертвым.
На исходе дня, миновав перелесок, вышли на полонину. Все невольно остановились: уставшие лица посветлели. Впереди расстилался великолепный изумрудно-зеленый ковер альпийского луга, на котором выделялись крупные цветы. Солнце медленно опускалось за горизонт, щедро обливая золотом вершины гор. Странно было ощущать этот светлый простор после мрачного сумрака леса.
У говорливого ручейка расположились на ночевку. Дело привычное: разжечь костерок, вскипятить чай, разостлать плащ-палатку, достать сухой паек - «готов и стол и дом». Паек у нас высокогорный. Только «высокогорные» продукты за неимением их на складе заменяют: галеты - хлебом, шоколад - сахаром, колбасу, сыр и прочее - салом. Мы не привередливы: не на шоколадах выросли, и картошке были рады. А тут хлеб, сало, чай с сахаром! Чего еще лучше! И день прошел благополучно: никто не убит, не ранен. Завтра опять в Пущу? Так это завтра!
Между тем на полонину опустилась теплая, тихая ночь. Затихал и наш бивак. Только около меня еще судачили молодые солдаты первого послевоенного призыва. Они мои земляки-костромичи. Парни наполовину еще дома и ко всему подходят с меркой - «у нас» и «здесь» в пользу первого.
- У нас леса сосновые: светлые, солнечные, - повествуют они. Он из Межи и фамилия Межуев. - Зайдешь в бор и уходить не хочется. Воздух - не надышишься. Местами березовые рощи. А здесь...
- А здесь - джунгли амазонские, - подхватывает другой. - Идешь и жуть берет. В Черном лесу только волкам и рыскать.
- А мне дед рассказывал, как он волка-оборотня встретил, робко сказал маленький солдатик.
- Занятно, - вредным голосом протянул Межуев и ехидно спросил:
- А твоего деде не Мюнхгаузеном звали?
- Нет, Василием, - простодушно ответил чухломич.
Парни заспорили: есть или нет волки-оборотни? Есть или нет? Это где как. В Меже, может, и нет, а здесь есть. Попадешься здешним волкам - проглотят и косточек не выплюнут.
Я уже не слушал солдат. В памяти всплыло первое послевоенное лето, глухой угол гор, Горянское - небольшое гуцульское селение, заброшенное в лесном высокогорье. Место тихое, мирное. Даже фронт оба раза обошел его стороной. В этой глуши вдруг закопошились бандеровцы. Обеспокоенное начальство решило расположить в селе гарнизон - взвод автоматчиков. Так мы очутились в Горянском.
Разместились на окраине села в большом доме бежавшего полицая. Как-то поздним вечером из недалекой хаты послышались истошные крики: «Не открою!»
С дежурным нарядом поспешили на место. Пока бежали, мужик вопил не переставая. На наш стук буквально зашелся в крике. Солдаты переглядывались, пожимали плечами.
- Сержант, - повернулся один ко мне, - он, наверно, чокнутый.
Парень как в воду глядел. На другой день первый же селянин, спрошенный мною, подтвердил это:
- То наш Михась. Он божевильный.
Божевильными здесь называют умалишенных.
Вскоре мы увидели и Михася. Помешанный как помешанный. В селе от него никакого беспокойства не было. Подаяния Михась не просил. Как-то остановился около нашего дома и смотрел на обедающих солдат. Повар позвал его к себе, подал котелок, ложку, хлеб. Михась взял, отошел в сторонку. Ел бережливо, не спеша. Другой раз долго смотрел на солдат, гоняющих мяч во дворе.
В одно утро еще до подъема поспешно подошел к часовому и спросил, не видел ли он, куда ушла Леся, которая за ним присматривала. Не один раз с такими же вопросами подходил и позднее.
Опрятностью Михась не отличался, а в хате у него было чисто. Оказывается, у него прибиралась соседка - молодая дивчина Леся. Случайная встреча с Лесей заставила меня задуматься. Как будто я ее где-то видел, но где, когда - так и не вспомнил.
О банде пока не было никаких известий. Она затаилась где-то в глуши. Однако вскоре из леса прилетела первая весточка. На ночной дозор натолкнулся какой-то человек, был без оружия, бежать не пытался, на вопросы отвечал охотно. Сообщил, что в банду был вовлечен силой. Неделю назад бежал. Все это время скрывался в лесу. Решился явиться с повинной. Банда численностью человек сорок. Где она сейчас находится, он не знает. Командира банды никто, кроме 2-3-х человек, в лицо не видел и даже голоса не слышал. Приходит он по ночам и опять исчезает. Среди бандитов ходят слухи, что их командир волк-оборотень.
Суеверие бандитов нас позабавило.
- В дикое место попали, - шутили солдаты. Поживем здесь подольше: то ли еще будет.
Если бы знали, что будет, не шутили. Мы не очень-то опасались нападения банды. Взвод бывалых автоматчиков - крепкий орешек. Даже крупная банда не рискнет открыто напасть.
Гарнизонная жизнь шла своим чередом, день за днем, неделя за неделей. Надо сказать, что с нами в Горянское была направлена медсестра Лиза. Веселая, жизнерадостная Лиза стала душой гарнизона, хотя и оказалась не у дел: перевязывать было некого. Начальство хотело уже отозвать наше «медицинское обеспечение» обратно в санчасть. Однако местная власть попросила оставить медсестру в селе. В Горянском никогда не было медпункта, а до ближайшей больницы день езды. Узнав, что в гарнизоне есть «докторша», селяне стали звать ее к заболевшим. Вскоре Лиза стала, наверное, самой уважаемой личностью в Горянском.
Обычно Лиза начинала обход больных с утра и к обеду возвращалась. В тот день она не пришла. Лейтенант послал дневального разыскать Лизу. Посыльный вернулся с вестью: «Ее в селе нет». Гарнизон встревожился. Солдаты рассыпались по селу, расспрашивая селян. К вечеру стало известно: Лизу похитили бандеровцы. С какой целью? Мы терялись в догадках. Только что делать - вопроса не было. Группа в двадцать человек с лейтенантом пошла в горы. Нашелся и проводник. Он поведет нас по старым тропам, о которых знают немногие. Девять человек останутся в селе. Этого достаточно, чтобы отбиться в случае нападения. Займут круговую оборону; позиция лучше не надо; местность вокруг простреливается; ночи светлые. Главное - быть настороже.
Вопреки опасениям, с нами на пути ничего не произошло. Лизу нашли сидящей на камне у пастушьей хижины. Нашему приходу она не удивилась:
- Мне сказали, что вы за мной утром придете.
Не дожидаясь расспросов сказала:
- Двое их было. Сказали, что надо перевязать раненого, посадили на лошадь и привезли сюда. После перевязки, рана была пустяковая, раненого увезли, а эти двое оставались со мной до рассвета, чтобы я не боялась. Ой, ребята! - засмеялась Лиза, - какие они потешные! Всю ночь рассказывали мне сказки. А когда я попросила пить, один сходил к родничку за водой. Потом после меня сам напился из этой кружки. Другой засмеялся: «Теперь, - сказал, - вы влюбитесь друг в друга». Оказывается, у них поверье: если парень и девушка попьют воды этого родничка из одной посудины, то они полюбят друг друга. Родничок так и называется Вода Любви, по местному Кохай-вода.
Кохай-вода! Я же слышал эти слова! Их прошептал в последние минуты жизни растоптанный конями бандеровец.
Было это в Тернопольщине у села Явор. В нем мы ночью окружили банду Опрышка. Опрышко в переводе разбойник, «бандит». Состояла банда из бывших полицаев. Как заговоренная была эта банда. Не раз и не два загоняли ее в тупик. И каждый раз она находила лазейку и уходила. Но на этот раз ей будет конец! Так нам казалось. Однако недаром говорят: у бандитов сто дорог, а у тех, кто ловит, только одна. Ушли опять, да еще как! Посадили в повозки женщин, те кричали от страха, живой щит - не выстрелишь. Повозки промчались мимо нас, взлетели на пригорок и скрылись в низине.
В нескольких километрах от села к тракту подходит край Черного леса. Там бандиты бросят повозки и скроются в его дебрях - ищи ветра в поле. Так бы и было, да вмешался Его Величество Случай. Ночью на пути к селу один взвод сбился с маршрута, а в лесу окончательно заплутался. Только утром незадачливый командир сумел сориентироваться и повести взвод ближайшим путем к тракту. По странному совпадению к этому же месту мчались бандеровцы.
Оставив повозки на дороге, бандиты направились к лесу. Шли беспечно, уверенные, что находятся в полной безопасности. В отличие от банды, взвод из леса выходил осторожно. Еще в лесу командир, услышав стрельбу, выслал вперед дозорных. И если на марше он оплошал, то сейчас действовал умело. Пока бандеровцы переходили поле, взвод скрытно выдвинулся на опушку и занял выгодную позицию.
Бандитов подпустили почти вплотную. Шквальный огонь в упор, атака. Не ушел ни один. Но главаря Опрышко среди них не оказалось. Не было его и среди растоптанных на дороге. При бегстве банды одна повозка опрокинулась, седоков выбросило под копыта коней и колеса мчавшихся за ней упряжек. Мы бросились помочь пострадавшим. Вот там, склонившись над умирающим, я и услышал: «Кохай-вода». Потом он прошептал: «Светлая поляна» и затих. Тогда я не придал значения этим словам. А, оказывается, такое название есть. И не об этом ли родничке вспоминал умирающий? Голос Лизы прервал мои мысли:
-... у родничка на Светлой поляне... - рассказывала она.
- Что ты сказала? - вырвалось у меня.
- Я говорю, - терпеливо повторила Лиза, - что ночами на Иванов день у родничка веселилась молодежь. От костров было светло, поэтому поляну и называли Светлой.
После этих слов сомневаться уже не приходилось. Тот, так нелепо погибший, был из здешних мест. Перед глазами отчетливо встала картина: на дороге лежит труп молодого парня с лицом Леси. Это же невероятно! И вдруг в мозгу искрой сверкнула догадка: так вот почему мне казалось, что я ее где-то видел! Это я видел ее брата, которого угнали в Германию. Ведь я же слышал, что они близнецы и очень похожи друг на друга. Только, видно, не в Германии, а в полицаях были горянские парни. Поэтому и не вернулся никто из них домой: нашли свой конец под Явором.
А где был Михась? В селе он появился после разгрома банды полицаев. В это же время здесь появилась банда Волка-оборотня. Что еще? Там женщин везли в повозках, живым щитом прикрылись от наших пуль. Здесь Лизу увезли.
Нас бандиты провели, как маленьких. Мы сами ушли из села, оставив его бандеровцам. Сейчас они там полные хозяева.
Меня охватила тревога. Еще раз прервав Лизу, я высказал свои опасения. Получилось сбивчиво, но меня поняли, беспокойство передалось всем.
- Немедленно возвращаемся, - решил лейтенант. Мы поспешно двинулись назад, с каждым километром ускоряя шаг. И с каждым шагом росла тревога.
Вопреки опасениям, на улицах было тихо. Тихо и безлюдно было и у нашего дома, даже часового не видно: «Спят, а мы то... !» Напряжение перерастало в раздражение: «Мы бежали, сломя голову, а они...»
С такими мыслями приближались к дому. Все дальнейшее промелькнуло, как в кошмарном сне. В памяти остались только отдельные картины. То, что мы увидели, войдя в дом, потрясло даже тех, кто прошел всю войну. На залитом кровью полу лежали полуодетые, исхлестанные пулями, люди. Их расстреляли в упор, потом, не жалея патронов, стреляли в мертвых. С улицы принесли часового, он был убит ударом ножа в сердце. Мы не сразу домыслили, что здесь произошло. Многое было непонятно: кого мог подпустить к себе часовой на удар ножом, зачем бандиты разбудили спящих, почему стреляли уже в мертвых? И, главное, с какой целью совершили нападение? Гибель десятка солдат им ничего не давала.
Однако скоро все выяснилось. Рассказы селян помогли понять замысел нападения бандитов. Они намеревались взять солдат живьем и увести в лес. В этом случае бандеровцы среди местного населения широко бы разгласили, что советские солдаты не хотят воевать с ними и переходят на их сторону.
Замысел был коварным. Бандеровцы действовали умело. Не решались напасть на весь гарнизон, они похитив Лизу, разделили взвод. Они просчитали: оставшиеся солдаты, ожидая нападения, проведут ночь в напряжении. Утром, когда опасность минует, расслабятся. Оставив для охраны часового, уйдут в дом и уснут. Тогда бери их как слепых щенят голыми руками.
Но бандеровцы просчитались. Перед ними были солдаты, которые живыми врагу не даются. На нарах мы обнаружили две гильзы от пистолета, а в расщелине изголовья пистолет пулеметчика. В обойме не хватало двух патронов. Вырисовывалась такая картина: в поднявшейся суматохе пулеметчику удалось схватить пистолет. Он успел выстрелить два раза и не промахнулся: селяне видели, как бандеровцы выносили из дома двух убитых. Безоружные, полуодетые ребята бросились на бандитов. Скошенные свинцом, они упали, не добежав до врага. Бандеровцы стреляли и в павших, мстя за страх и провал замысла.
Но как бандитам удалось убить часового? Кто мог подойти к нему белым днем на удар ножом в грудь? Только один человек - тот, кто и раньше подходил к часовым, - Михась. Но умалишенный не мог нанести такой точный удар. Это способен сделать только профессионал. Так кто же он есть в действительности этот Михась? И кто скрывается в банде под видом Волка-оборотня? Ответов на эти вопросы тогда не было. Михась и Леся исчезли из села в тот же день; ушла куда-то из окрестных лесов и банда со своим командиром-оборотнем. Поредевший взвод отозвали из Горянского, а вскоре я был в другой части, далеко от этих мест. Горянская драма осталась тогда незавершенной. Но завтра в этой драме поставят точку.
- Какую точку? - раздалось рядом. На меня, подняв голову, с любопытством смотрел внук чухломского деда Василия. Видимо, последняя фраза была сказана мною вслух.
- Точку на оборотне, - пояснил я. - Спи.
Он непонимающе поморгал и опустил голову. Его земляки уже все спали. Завтра они увидят настоящего «оборотня». Банда в лесу надежно блокирована. Все пути, выходы плотно перекрыты. С утра кольцо начнет сжиматься.
Сегодня в нашу группу влилось пополнение - команда из спец- подразделения контрразведки. Крепкие ребята, ухватистые. Оказывается, в банде находится бандеровский эмиссар, недавно прибывший сюда из-за границы. Им приказано взять его живым. Нам строго наказали ни при каких обстоятельствах в него не стрелять. Чтобы могли отличить эмиссара от других бандитов, назвали его приметы и раздали фотокарточки. Когда я взглянул на снимок, то невольно вздрогнул. Со снимка на меня смотрел Михась из Горянского. Михась-оборотень.
