Проблема счастья, или лишний человек в русской литературе

Моим выпускникам посвящается...

Каждый человек, придя в этот мир, хочет быть счастливым. Мечта о счастье - самая сокровенная, самая дорогая, неслучайно слово «счастье» очень часто употребляется в нашей речи: его терпеливо ожидают, его искренно желают своим близким, о нем бесконечно рассуждают.

Когда в школе звенит последний звонок, учителя, провожая своих воспитанников, желают им счастья в этом большом и сложном мире.

Так что же такое счастье?

Сколько людей ищет его и не может найти. Это происходит потому, что в их представлении основание счастья коренится во внешних условий жизни, хотя оно полностью зависит от внутреннего устроения человека.

Кто имеет мир в своей душе, кто соблюдает основные нравственные законы, кого не беспокоит совесть, можно по праву назвать счастливым. Как правило, этот человек не одинок, он находится в тесном общении с Богом, который является источником всяких благ. В Священном Писании есть примеры истинно счастливых людей, любящих Бога и исполняющих его Святые Заповеди. Вся история Ветхого и Нового Заветов - это настоящая Академия счастья, в которой сам Господь обучает каждого прилежного ученика.

Истинное представление о счастье можно почерпнуть из произведений русской классической литературы, в которой отражен бесценный опыт человека в поисках счастья...

Интересным в этом плане будет обращение к роману М.Ю.Лермонтова «Герой нашего времени».

 

История души человеческой...

 

«История души человеческой... едва ли не любопытнее и не полезнее истории целого народа», - замечает Лермонтов в предисловии к журналу Печорина. Эту мысль подтверждает В.Г.Белинский, который в 1841 году писал: «Для меня теперь человеческая личность выше истории, выше общества, выше человечества. Это мысль и дума века!» [7, 102]. Проблема личности - центральная в романе «Герой нашего времени», в котором нашли наиболее полное выражение «тяжелые» думы Лермонтова о своем поколении...

Печорин - человек вполне определенного времени, положения, социально-культурной среды, это русский дворянин-интеллигент 40-х годов XIX столетия. Но есть в нем нечто большее, нечто вневременное, то, что делает его «полномочным представителем не только данной эпохи, но и всего великого семейства человеческого рода, а книге о нем придает общечеловеческий философский смысл» [8, 103].

Человек и судьба, человек и его назначение, цель и смысл человеческой жизни, свобода воли и необходимость - все эти вопросы получают в романе многогранное образное решение. Воплощенное в художественное полотно первого в России социально-психологического, нравственно-философского романа история души человеческой, интерес автора к внутреннему человеку дали реальное представление о сложности и многогранности личности.

 

Двойственность человеческой природы

«Между плотию и духом непрестанная брань...»

 

Печорин неоднократно говорит о своей двойственности. Некоторые исследователи объясняют это как результат столкновения «естественного» и «социального» и видят причину всех несчастий героя в эпохе, в которой ему суждено было родиться и жить. Но это, на мой взгляд, слишком поверхностное и очень простое решение столь серьезной проблемы, которую поставил перед собой автор. «Начальной ступенью концепции человека, развитой в романе, можно решать лермонтовское решение вопроса о соотношении природно-физиологического и духовного начал»[8, 103]. Примечателен в этом отношении отрывок из чернового варианта портрета Печорина: «...таков, казалось мне, должен был быть его характер физический, то есть тот, который зависит от наших нерв и от более или менее скорого обращения крови; душа - другое дело: душа или покоряется природным склонностям, или борется с ними, или побеждает их; от этого злодеи, толпа и люди высокой добродетели...».

Это высказывание подтверждает изречение святителя Русской Православной Церкви Тихона Задонского: «Между плотию и духом непрестанная брань; а от сих хотений противных двоякое восстает мудрование или действие плотское и духовное» [2, 1163].

А вот признание самого Печорина: «Я взвешиваю, разбираю свои собственные страсти и поступки... Во мне два человека: один живет в полном смысле этого слова, другой мыслит и судит его...»[8, 128]

Двойственность характера Печорина отражается в самой художественной структуре романа, равно насыщенного мыслью и действием, сочетающего в себе философскую глубину с почти приключенческими событиями.

 

Образ Печорина: от мнения рассказчиков к самораскрытию

 

Жанровые своеобразие романа, композиционная сложность произведения, повествование от имени трех рассказчиков (некоего странствующего офицера, штабс-капитана Максима Максимыча и центрального героя- Григория Александровича Печорина) позволяет широко осветить события и раскрыть характер героя во всей полноте.

Впервые мы узнаем о Печорине от Максима Максимыча («Бэла»). Простодушный штабс-капитан отмечает в нем некую странность: резкие перемены настроения и совершенно непредсказуемые поступки, которые являются «причиной несчастья других». Далее офицер - рассказчик («Максим Максимыч») обращает внимание читателя на характерные детали портрета Печорина: походку, руки, глаза, взгляд - и отмечает не только его отличительные внешние признаки, но и подтверждает первоначальное впечатление читателя о холодном равнодушии Печорина к людям, которых справедливо можно назвать ближними. Важно заметить, что сам герой ощущает себя «не менее несчастливым», чем те, с которыми он встречается на своем пути.

Раскрытие «внутреннего человека» героя и осмысление происходящего с ним происходит на страницах дневника Печорина, опубликованного после его смерти.

В начале истории своей жизни герой необыкновенно энергичен, он полон сил и стремлений, разнообразные душевные движения волнуют и вдохновляют его действовать, искать, разгадывать чужие тайны. От своего предшественника Онегина он отличается не только темпераментом, но и степенью осознанности себя, своего отношения к миру, философским восприятием действительности.

Внешнее развитие действия сопровождаются постоянным внутренним самоконтролем героя, осознанием внутренних противоречий собственных стремлений и желаний, мучительными переживаниями. Размышления Печорина, или рефлексия, раскрывает нам его душевное устроение и помогает понять причины его несчастья, глубокой постоянной грусти.

 

Порок и грех

 

Рассказывая о себе, Печорин с откровенной последовательностью знакомит читателя с историей своей души. В своем знаменитом монологе, произнесенным перед княжной Мэри, он предельно искренен, но, раскрывая такие непривлекательные свойства своего характера, как злопамятство, зависть, ненависть к людям, Печорин обвиняет в этом светское общество, чьи уроки он так прекрасно усвоил. Безусловно, влияние среды на формирование характера отрицать невозможно, но где же ответственность самого человека, его самоконтроль, его собственное стремление к изменениям и, прежде всего, внутри себя? Но для самостояния, для формирования совершенной личности необходим внутренний стимул, некий механизм, способствующий стремлению человека к самоочищению и возрождению, восстановлению в собственном достоинстве. Это не что иное, как вера в Бога и стремление к исполнению Его святых заповедей. Печорин не может во всей полноте осознать причины своего внутреннего бедственного положения: «...ибо, к стыду вашему скажу, некоторые из вас не знают Бога» (1 Кор. 15, 34). Трезво осознающий свои пороки, но далёкий от Бога как источника света, он не видит в них греха, следовательно, не вступает в борьбу с ними и позволяет им беспрепятственно господствовать в своей душе: «Чем более человек удаляется от Бога, тем более превозносится» (свт. Тихон Задонский).

Перечисленные выше пороки духовно спящего человека (при всей внешней активной деятельности) получили своё развитие на «прекрасной почве» - на осознании и самоупоении собственным превосходством над окружающими его людьми.

На языке святых Отцов Церкви, это желание отличаться от других есть характерный признак гордости. Печорин весь «наполнен» этой страстью. «Быть для кого-нибудь причиной страданий и радости, не имея на то никакого положительного права, не самая ли это сладкая пища нашей гордости?», - эта дневниковая запись Печорина как нельзя лучше иллюстрирует высказывания свт. Тихона Задонского: «Гордость везде и всем ищет себя показать, возвыситься над другими», «в чужие дела самовольно мешается», «других людей презирает и уничижает», «в словах и поступках надменность и пышность некую показует...» [2,221].

Будучи рабом гордости, этого «тяжкого недуга души», он энергичен в общении с людьми по причине того, что они его «забавляют», «волнуют кровь». Сколько сил, душевного напряжения ему необходимо, чтобы «ловить каждый взгляд, значение каждого слова, угадывать намерения, разрушать заговоры». Всё это Печорин называет «жизнью», тратя на это лучшие годы своей молодости, жар души, свои дарования и таланты. Такое «искусство», предпринимаемое им для своего счастья, стало причиной тяжёлой душевной муки, внутреннего страдания и мрачного отчаяния, ибо гордыне, согласно святоотеческой мудрости, сопутствует тайная мука.

Печорин, способный на мужественное признание своих пороков, на исповедальную искренность в своём дневнике, не в состоянии познать в себе своего истинного «внутреннего человека» (Еф. 3, 16) и победить самого себя, то есть искоренить из души всю мерзость греховную. Для этого необходимо осознать свою немощь перед Богом, смириться, обнаруживая в себе слабости и падения, возненавидеть грехи и объявить им войну. На поле этой битвы, этой невидимой брани, тоже нужны искусные воины, но они побеждают только под водительством Небесного Полководца.

 

 «Гордость - корень и источник всякого беззакония». Свт. Иоанн Златоуст

 

«Погубляет человека не количество, не множество грехов, но нераскаянное и ожесточённое сердце», - эти слова свт. Тихона Задонского, по мнению М. М. Дунаева, можно поставить эпиграфом ко всему роману.

Исследователь отмечает нарушение героем почти всех 10 заповедей Божиих, среди них «не укради», «не прелюбодействуй», «не убий», которые предупреждают человека о должном отношении к ближнему как условии его благополучия. Очень часто действия и поступки Печорина или разрушительны, или смертоносны по отношению к окружающим его людям: разбитая жизнь княжны Мэри, гибель Бэлы, смерть Грушницкого. Не слишком ли высокая цена за удовлетворённую гордыню?

Перелистывая страницы дневника Печорина, прослеживая его путь, утверждаешься в мысли, что нераскаянные грехи являются источниками новых и сопровождаются многочисленными злодеяниями. «Грех - тьма духовная, она душевно помрачает и ослепляет так, что грешник... ходит, как слепой: не знает, куда путь ведёт его», - предупреждает свт. Тихон [2, 243].

Печорин называет себя «нравственным калекой», но это очень поверхностное и слишком «лёгкое» определение, данное себе человеком, не просвещённым светом Христовой истины и не осознающим себя в плену демонических сил. Совершая свои преступления, он становится своего рода нравственным садистом, находящим особое удовольствие от созерцания душевных мучений тех, кто вверял ему свою душу (прежде всего женщин, любви которых он добивается). «...я любил для себя, для собственного удовольствия: я только удовлетворил странную потребность сердца, с жадностью поглощая их чувства, их нежность, их радости и страдания - и никогда не мог насытиться»[7,135]. Как далеки эти откровенные признания от истинной любви, которая «не гордится, не бесчинствует, не ищет своего... не мыслит зла» (1-Кор.13, 4-6).

Порабощенный алчными страстями и не объявивший войну ни одному из своих грехов, Печорин пожинает «достойные» плоды : «...удвоенный голод и отчаяние». По мнению свт. Тихона Задонского, подлинное счастье «человек внутри себя имеет», когда «благочестие и сокровище добродетелей носит»[2,1028]. С грустью можно осознавать о невозможности существования счастья в ожесточенном, эгоистичном сердце героя романа Лермонтова. Эта мысль является лейтмотивом всего произведения.

 

«И жизнь уж нас томит, Как ровный путь без цели...»

 

Печорин, иронически отзываясь о вере «людей премудрых» прошлого, мучительно осознает где-то в глубине своей страждущей души утрату веры в высокие цели и идеалы: «А мы, их жалкие потомки, не способны более к великим жертвам ни для блага человечества, ни даже для собственного нашего счастья...» [7,145]. В этих словах слышится горькая интонация лермонтовской «Думы», в которой поэт выносит беспощадный приговор своему поколению, своему веку. В 1842 году Белинский писал: «Наш век... это век... разъединения, индивидуальности, век личных страстей и интересов».

Индивидуализм Печорина делает его фигурой эпохальной, героем своего времени. На какой же почве развился столь не характерный для русского человека тип сознания? «Есть переходные полосы государственной жизни,- писал в 1845 году Герцен,- где религиозная и всякая идея нравственности теряется, как, например, в современной России»[ 8,105].

По словам историка В.О.Ключевского, русское общество еще в XVIII веке подверглось влиянию просветительской философии и культуры Запада. Утрачивая «простейшие нравственные связи», постепенно «потеряв своего Бога, заурядный русский вольтерьянец уходил из его храма, как человек, ставший в нем лишним «[ 8, 105].

То миропонимание, которое формировалось в Западной Европе столетиями и породило тип человека - потребителя, заинтересованного прежде всего в удобствах своей земной жизни, сосредоточенного на своих желаниях и выгодах, а «от христианского учения о человеке как образе и подобии Бога оставило лишь форму и фразу,- это миропонимание будучи единым махом пересажено на почву православной России (где многовековой традицией было совсем иное - превосходство духовного над материальным), дало во многих человеческих душах уродливые всходы и горькие плоды» [6, 296].

В русской культуре конца XVIII - начала XIX веков понимание счастья стало сводиться к категориям чувственного удовольствия. Желание первенствования, господства, стремления получить, а не отдать характерно для людей такого типа. В устремлениях к удовлетворению своих потребностей и достижениях ложных целей обессмысливается жизнь, и такой человек становится лишним: «...зачем я жил? для какой цели я родился? А, верно, она существовала, и, верно, было мне назначение высокое... Но я не угадал этого назначения, я увлекся приманками страстей пустых и неблагодарных; из горнила их я вышел тверд и холоден, как железо, но утратил навеки пыл благородных стремлений - лучший цвет жизни» [7, 153].

 

Человек всегда ощущает связь со своим временем, и как часто он не в силах противостоять власти внешних обстоятельств жизни. И только с помощью Божией возможно преодоление законов и духа времени. Наблюдая за своим поколением, уходящим от Бога в «страну далече», Лермонтов попытался в своем романе обнаружить «болезнь времени», вынести ей диагноз, не зная средств к исцелению: «...а как ее лечить - это уж Бог знает».

Дума Лермонтова обращена к судьбе каждого русского человека, его скорбь о своем поколении и судьбе России передается каждому думающему и неравнодушному читателю нашего времени. Подвиг поэта и гражданина, создавшего вершинное произведение русской литературы и раскрывшего в нем трагедию молодого человека своего времени, был совершен во имя будущего русского народа и своего Отечества. Лермонтов, вероятно, не знакомый с творениями Святых Отцов Церкви, наблюдая за происходящим, в своем романе поднимается до высоты осмысления духовно - нравственного состояния своих современников и знакомит читателей с историей жизни Печорина, показывает смертельную опасность безбожного, безблагодатного состояния человеческой души.

Как нужны сегодня нашим детям эти уроки русской классической литературы...

Светлана Александровна Щелкунова, учитель русского языка и литературы школы N22 г. Сергиев Посад

Литература

Священное Писание Ветхого и Нового Завета.

Святитель Тихон Задонский. Собрание сочинений в 3-х томах. Т 2. М., 2005.

Схиархимандрит Иоанн (Маслов). Симфония по творениям св.Тихона Задонского. М.,2003.

В.Г.Белинский. Литературная критика. М., 2005.

М.М.Дунаев. Православие и русская литература. М., 1996, ч 2.

В.С.Непомнящий. Да ведают потомки православных, М.,2001

Лермонтовская энциклопедия. М.,2003.

М.Ю.Лермонтов. Собрание сочинений. Т 2. М.,1992.

Православная энциклопедия. Т 1. М., 2006.

В.Ю.Троицкий. Словесность в школе. М., 2002.