Глава 3. Приговор привести в исполнение
Глава 5. Фрицы торопились к Москве
Пушка против паровоза
После соединения с головным районным партизанским отрядом, по решению его руководства, наш летучий эскадрон вынужден был одно время заниматься не столько работой по своему призванию и усмотрению, сколько осуществлять разъезды и блок-посты в местности близ железной дороги, проходящей через Навлю. Что называется и крылья есть, да некуда лететь.
Но с моей точки зрения и это время надо было использовать для дела, тем более, что нам неожиданно крупно повезло (хотя и говорят, правда, что «любая удача нахрап любит»). С помощью населения наш длительный поиск тренера по рукопашному бою вдруг увенчался успехом, который превзошел все самые смелые ожидания.
За солидную плату помочь нам откликнулся человек, который до оккупации работал тренером в одном из минских спортивных обществ. С приходом немцев он был зачислен в качестве инструктора в одну из спецшкол, где готовили диверсантов для заброски в тыл советских войск. Каким образом ему удалось выбраться за охраняемую территорию школы, мы не знали.
При первой же встрече мы попросили этого человека показать, что он умеет. То, что мы увидели, нас вполне устраивало. За свои услуги он, однако, потребовал высокую оплату - и не бумажками, а желтым металлом. Но, в конце концов, договорились.
Специальным распоряжением я обязал весь личный состав отряда присутствовать на тренировках. Ведь сила духа и тела всегда побеждают страх, а страх часто связан с бездельем. Учиться же надо было всем - работы предстояло много, и такой ценный опыт, несомненно, нам пригодится. Двух бойцов я отрядил фиксировать все приемы и навыки на бумаге. Сидя в укромном месте, один из них делал скорые зарисовки, а другой быстро записывал объяснения инструктора.
Результаты постоянных занятий с профессиональным инструктором довольно быстро принесли внушительные плоды - некоторые из ребят даже настолько поднаторели и преуспели, что и сами теперь могли выступать в роли инструкторов по отдельным приемам.
Хотя тренировки и порученное нам дело шли своим чередом, ко мне зачастили бойцы с жалобами, что им надоело «бездельничать»: отбывать свои посты, просто тренироваться, да есть и спать.
Давно не было живого, боевого дела.
С такими настроениями надо было считаться. Но что придумать? Кроме железной дороги, важных для противника объектов вблизи не было. Значит, придется еще раз подумать о «железке».
Но такие дела с ходу не делаются.
Бойцам была дана установка тщательно обследовать и изучить все, что делается на дороге: установить частоту и время движения поездов, тип составов (воинские эшелоны, цистерны, крытые товарные вагоны, открытые платформы, что везут (визуальная оценка), скорость движения поездов и прочее. Подробная информация должна была быть получена и об охране составов и железнодорожного полотна. Здесь интерес представляли стационарные и передвижные посты, разъезды на конях и дрезинах, численность охраны, ее вооружение, порядок и время смены.
Обследованию подверглись пути в направлении Навли и в обратную сторону на 15 км.
Многие доклады разведчиков не отличались какой-нибудь новизной и это меня не радовало.
Но наметилось и одно исключение.
Один очень въедливый, начитанный и любознательный парень, Федя Козлов, проявил смекалку. Он пронаблюдал не только за прохождением поездов вообще, но и внимательно изучил, как они движутся по ровной местности, а также на подъемах и спусках. В своих наблюдениях он пришел к выводу, что сложившееся мнение о том, что паровоз все время тащит за собой прицепленные к нему вагоны, не совсем правильное.
Да, на ровной поверхности и на подъемах так оно и есть. Что же касается спусков, то тут все наоборот - вагоны толкают паровоз, и ему приходится часто притормаживать (особенно в тех местах, где имеются хотя бы небольшие закругления рельс).
Такой интересный спуск как раз был неподалеку. Оставалось только найти способ как вовремя выключить паровоз из движения так, чтобы вагоны успели набрать необходимую скорость и ушли под откос.
Я поручил ребятам самым тщательным образом собрать информацию об этом возвышении. Чтобы окончательно убедиться в результатах разведки, я в удобное время и сам полежал в кустарнике, наблюдая за подъемом и спуском груженых эшелонов.
Наблюдения и выводы юного разведчика оказались точными. Ему была объявлена благодарность за столь ценную находку.
Началась разработка детального плана действий.
Прежде всего, было ясно, что паровоз гранатами из строя не вывести - он слишком мощен.
Но где наша не пропадала. Внимание пало на конфискованную у полиции и стоящую длительное время без действия 45-мм противотанковую пушку. К борьбе против танков она годилась мало, а вот паровоз - другое дело. Если снаряд попадет в котел, то, несмотря на его прочность, эффект должен быть. Уточнив, что при этом мы располагаем пятью бронебойно-зажигательными и двумя неизвестного назначения снарядами, на том и порешили. На случай подхода охраны или появления солдат из поезда было принято решение выставить поближе к рельсам, под прикрытием автоматчиков, два ручных пулемета. Сигнал об окончании операции - зеленая ракета.
Пушку к месту боя доставили затемно. К утру засада была полностью организована - дело только стало за удобной целью. И она не заставила себя долго ждать - эшелоны в сторону Москву следовали часто.
Прямой наводкой первым же снарядом был выведен из строя котел паровоза. Затем несколько выстрелов из пушки было сделано и по пассажирским вагонам, в которых размещались фашисты. Те из них, кто успел на ходу выпрыгнуть из вагонов, были встречены плотным перекрестным огнем из пулеметов и автоматов.
После последнего снаряда пушку я приказал тут же эвакуировать с поля боя. Для прикрытия огневых точек (и особенно при отходе) нам здорово помогли «дымари» - трофейные дымовые шашки, которые удалось добыть незадолго до этого события.
Бой продолжался недолго, но урон противнику был нанесен ощутимый. По нашей оценке, немцы потеряли несколько десятков солдат убитыми и ранеными. Из строя был выведен паровоз, сожжены до десятка вагонов с военным имуществом. Противник лишился более 200 тонн жидкого топлива.
С нашей стороны потерь не было - лишь трое разведчиков получили легкие, поверхностные ранения от разрыва мин, но никакой опасности для жизни они не представляли.
Эта «наглая» операция стала в дальнейшем предметом обсуждения и изучения со стороны наших коллег из других отрядов. Ведь она в корне отличалась от предыдущих, где упор делался на минировании железнодорожных путей. Но эффективно сделать это было тогда очень трудно - земля была уже мерзлая, а по железной дороге постоянно разъезжали дрезины с охранниками.
Вывод был один - при планировании любой операции надо искать оригинальные пути ее решения.
Визит в Соколово
О той ранней поре нашей деятельности мне вспоминается такой несколько забавный эпизод.
Однажды, один из наших агентов сообщил, что в селе Соколово, которое находилось в 12 км восточнее Навли, в школе которого я учился в последних классах, распоясались двое полицейских из местных жителей. Им всего было мало, и с каждым днем они наглели все больше - обирали людей, требуя мясные продукты, яйца, масло, сало и самогон.
Это были хорошо известные мне по школе братья Коростышевские.
Я часто видел братьев на школьной игровой площадке, расположенной рядом с их домом, отгороженным от школы невысоким заборчиком. Одному из них было за 30 лет, а другой был старше меня на 2-3 года. Об их «подвигах» говорила вся округа. В смутные годы их отец занимался грабежом магазинов, складов и домов. Были замечены в этом промысле и сыновья.
А начиналось у них все с церкви, расположенной в саду, через дорогу от их дома.
В ее разрушении и разграблении они приняли самое активное участие: сбросили колокола, взломали двери и ворота, унесли много икон, ценную церковную утварь. Все это добро либо осело у них в доме, либо пошло гулять по окрестным рынкам.
Старшего из братьев я практически не знал - у него были свои интересы и круг знакомых. Зато младший, Павел, был хорошо известен и в школе, и в селе, как довольно рослый, но умственно недалекий подросток. К тому же он имел один весьма серьезный недостаток - так называемую «медвежью болезнь» (недержание мочи и кала).
Пользуясь защитой старшего брата, этот Павел любил поиздеваться над более слабыми ребятами младшего возраста. Во время игр он раздавал подзатыльники и затрещины за любую допущенную кем-то малейшую оплошность. Порой перепадало от его рук и мне (хотя чаще всего мне все же удавалось уклоняться от таких «благодарностей»).
Никакой управы на него тогда не было. Учиться он не хотел. Помню, раза два-три директор школы, Сергей Дмитриевич, строгий и требовательный педагог, приводил Павла в наш шестой, а затем и седьмой класс. Он просто сидел за партой, ничего не записывая и не отвечая на вопросы учителя. Директор даже пытался «учить» его своей линейкой (которую он всегда носил с собой), но толку от этого не было никакого.
С началом войны в армию братья либо не были призваны, либо оттуда сбежали. Во всяком случае, с приходом немцев жители села Соколово вскоре увидели их с повязками с буквой «P» на левой руке и карабинами за плечами.
Подобно большинству своих полицейских собратий, они быстро освоились и начали грести под себя все, что представляло какую-нибудь ценность.
Но особую страсть братья имели к продуктам питания. Их они изымали в первую очередь у неугодных людей, припоминая им и не прощая все, что кто-то когда-либо сказал в их адрес.
Пили, ели, кормили нужных им людей, измывались над невинными.
За такие проступки их надо было серьезно наказать, но у меня в голове возникла другая цель для визита к этим новоиспеченным представителям власти.
Втроем мы въехали во двор братьев и спешились. Осмотревшись вокруг и никого не заметив, я открыл дверь амбара и ахнул. Меня поразило обилие всевозможных продуктов, обуви, одежды. Этот амбар был более похож не на подсобное помещение, а на склад сельского магазина.
Войдя в дом и увидев Павла, я произнес:
- Здравствуй, Павел. Вот мы и встретились с тобой. Наверное, не ожидал ты меня увидеть. Ты не смотри на мой автомат и пистолет. Я тебя убивать не собираюсь, но поговорить нам с тобой надо.
И тут, не докончив своей фразы, я почувствовал, как комната начала наполняться отвратительным запахом.
Я тут же приказал открыть все окна и дверь, и дал Павлу время на то, чтобы он сменил белье. Когда он снова появился в комнате, я спросил, лечится ли он от этой болезни. Он ответил, что лечится, употребляя сало и самогон, но это не помогает.
Дальше между нами состоялся примерно такой разговор:
- И не поможет. Этим не лечатся. Лучше поезжай в село Клинское, найди там бабушку Евдокию Сидоровну, расскажи ей все и попроси помощи. Он травница, многое знает и умеет. Только с пустыми руками к ней не показывайся. Она человек одинокий, доходов не имеет, живет впроголодь и питается только тем, что ей люди принесут. А у тебя этого добра целый амбар.
- Обещаю, что поеду и отвезу ей продукты.
- Ты мне не обещай. Это для твоей же пользы. Она тебя заставит пить отвары и настойки всяких трав, а не самогон. Кстати, ответь мне, почему вы с братом не в Красной Армии?
- Так идет война, а на фронте стреляют и убивают.
- А ты как хотел?
- Я еще мало пожил, вот поэтому мы с братом и сбежали.
- А ты знаешь, как раньше наказывали солдат за побег из своего полка? Били шомполами по голой заднице и спине. Давали до 50 ударов.
- А это очень больно?
- Ну-ка, Слава, покажи Павлу, что это такое. Один хороший удар пойдет ему на пользу. Поймет, что к чему.
Слава, один из моих разведчиков, быстро вынул из карабина Павла шомпол, приказал ему лечь на диван и разок опустил его ему на задницу - правда через штаны.
Завизжав от боли, тот сполз с дивана.
Я продолжил:
- Вот так раньше наказывали за дезертирство. Сейчас же все проще - на все, про все требуется лишь один патрон. Ну да ладно, поговорим с тобой о твоих проделках в роли полицейского. Почему ты обижаешь людей? Обкладываешь односельчан данью, отбираешь у них их имущество. Кто тебе дал такое право? Над одними издеваешься, дружков же не трогаешь. Ты что, мстишь?
- Пойдем далее? Обижаешь мальчишек, не даешь им играть в футбол. Ты бы им вместо тряпичного купил бы настоящий мяч, да показал бы, как надо играть по правилам. Они были бы тебе благодарны, а так ненавидят тебя.
- Обижаешь и стариков. Вот идет навстречу дед Аким, поздоровался с тобой. А ты ему в ответ: «Ты еще живешь, старый трухлявый пень? По тебе давно соскучилось кладбище!» Встречается тебе почтенная, с трудом передвигающаяся Анна Владимировна, здоровается с тобой. В ответ же слышит: «Здорово, старая карга, зажилась ты на этом свете, пора бы и на покой!»
- Ну, скажи, какое отношение людей будет к тебе? Думаешь, что полицейская повязка и карабин тебе дали право так обращаться с людьми?
- А что ты скажешь, когда скоро сюда придет Красная Армия? И кто скажет хотя бы одно доброе слово в твою защиту? По законам военного времени за все это тебя бы следовало строго наказать, а не только дать полсотни шомполов. Свою вину ты можешь искупить только добрыми делами.
- Ответь, ты способен на добрые дела?
Тут Павел громко завопил:
- Что скажете, то и сделаю!
Далее я сказал примерно так:
- Помни, дал слово - выполняй! Есть люди, которые нуждаются в продуктах питания. Тебе задание. В свою большую повозку погрузишь продукты вот по этому списку. Этого добра у тебя навалом, а если не хватит, позаимствуешь у старосты. Запряжешь своих коней и отвезешь на засеку деда Платона, что в зарослях молодого леса и кустарника недалеко от деревни Новые дела. Привезешь и сдашь ему все в целости и сохранности. Разгрузишь повозку и вернешься на ней обратно. Там она не нужна. Если кто встретится по дороге и спросит, что везешь, то скажешь, что рассчитываешься по старым долгам. Так возможно и сойдешь за порядочного человека.
Напоследок я поинтересовался у Павла, где его отец. В ответ узнал, что он отбывает в Сибири большой срок наказания. Говорит, что просился на фронт, но его не отпустили - не верят.
Я сказал Павлу, чтобы он передал наш разговор и старшему брату. Пусть и он ведет себя пристойно - не то управу найдем и на него.
- О том же, что куда-то отвезли продукты, помалкивайте. Если найдутся слишком любопытные, то скажите, что решили погулять компанией на природе.
На этом наша встреча с Павлом Коростышевским закончилась.
В тот вечер мы благополучно вернулись на свою базу. Больше жалоб на братьев к нам не поступало.
Досуг разведчиков
Партизанская жизнь, какими бы суровыми сторонами она временами к нам не оборачивалась, не могла обходиться и без коротких часов отдыха. Не все же время участвовать в боевых операциях. Людям, особенно молодым, надо иногда и развлечься.
Для этой цели нам удалось добыть ценный трофей - граммофон с набором пластинок, особенно с записями песен. Ведь без песни русскому человеку жить нельзя. Она рядом с ним и в счастливое для него время, и в минуты горести и горя. Это «сокровище» досталось нам нелегко (после длительных уговоров и обхаживаний его бывшего владельца), зато и берегли его как зеницу ока! Даже был назначен ответственный за патефонное дело, который никого к нему не допускал.
С самых первых дней у нас возникла своя, походная библиотека. Почин положил я, переместив в отряд самые интересные книги из домашней библиотеки. Ведь умная книга - это вечный источник знаний, верный спутник человека в его жизни. Выдача книг была поставлена на контроль заведующими нашего книжного фонда (их было несколько), которые строго следили за обязательностью их возврата и осторожным обращением.
Не забывали мы отмечать и главные православные и советские праздники: Новый Год, Рождество Христово, Пасху, Первое мая и Седьмое ноября.
Но особенное внимание отводилось дням рождений наших бойцов.
Хотя такие события старались не откладывать, проводили их, по возможности, одновременно для нескольких человек. У знакомых хозяек заказывали пироги с разнообразной (мясной, рыбной и фруктовой) начинкой, накрывали безалкогольный стол (вместо вина у нас было много компота) и весело, с песнями, танцами, частушками, розыгрышами и шутками чествовали виновников торжества. Это ведь очень важно - помнить о своих товарищах, а также вовремя, в шутливой и доброй форме, иметь возможность напомнить другу о замеченных огрехах. Скажу прямо - «на орехи» доставалось всем без исключения, но без обиды и насмешек.
Со своей стороны, я, как командир отряда, старался не пропускать любого повода для поощрения успехов своих разведчиков в ратном деле - изучении оружия и техники, стрельбе, овладении приемами самообороны, проявлении инициативы и начальных командирских способностей.
Особенно мне запомнился первый наш совместный вечер - день рождения паренька по имени Дима Савосин. В короткое время он овладел снайперской стрельбой из винтовки, освоил стрельбу из ручного пулемета и научился далеко и довольно метко бросать гранату. При этом он всегда был спокоен, весел, дружелюбен и ответственен за порученное дело. Такие ребята впоследствии становились командирами отдельных групп и своим поведением подымали боевой дух остальных бойцов отряда.
Практику отмечать памятные дни мы впоследствии даже расширили. Например, когда группа наших разведчиков возвращалась с успешно выполненного задания, мы старались не оставлять такое событие незамеченным. Ибо выход бойца в разведку - это всегда поход в неизвестность и своего рода игра в прятки со смертью. Так радостно было встретить их в добром здравии или же потрепанных, усталых, но все-таки живых!
Были, к сожалению, тяжелые и траурные дни. Но и тогда мы старались не оставлять друг друга в одиночестве и горе. Один за всех и все за одного.
Свои традиции мы старались сохранить во всех местах нашего базирования. Но в ряде случаев от некоторых старших бойцов и командиров (особенно после нашего объединения с головным Навлинским отрядом) в наш адрес исходили несправедливые упреки. Говорили, что идет война, гибнут люди, а «они себе веселятся».
Но в таком случае надо было и в тылу прикрыть все театры и запретить фронтовые концерты, на которые выезжали как большие группы артистов, так и отдельные исполнители.
Таким товарищам мы старались разъяснять, что бойцам, особенно после боя, нужна разрядка. И часто она важнее желания поскорей набить свой желудок. Мы всех приглашали в гости на наши импровизированные вечера, а также предлагали принять участие в их проведении.
Но, откровенно говоря, не так просто было существовать рядом с людьми, много лет проработавшими чиновниками и привыкшими только всех поучать и требовать с других.
Партизанская пасека
В жизни всякое бывает. Порой сгущаются тучи, блещут молнии, гремит гром. Ждешь бури, ливня. И вдруг набегает легкий ветерок - и где ты, грозовая туча? Опять заголубело небо, опять светит солнце.
Хочется мне поведать и об одном занятном и светлом явлении нашей лесной жизни.
В зоне расположения партизанского лагеря была одна интересная площадка, заросшая в центре мелколесьем, а по обочинам кустарником. Наши хозяйственники решили что-то здесь построить, но для этого сначала нужно было расчистить это место - убрать все ненужные и мешавшие растения.
Рабочие, наряду с зелеными растениями выкорчевали и остаток ствола одного погибшего дерева. А когда к нему внимательно присмотрелись, да постучали, то оказалось, что это было не что иное как дуплянка - место обитания диких пчел.
Конечно, такой ценный продукт, как мед, нам был очень нужен, особенно в лечебных целях. Но сохранить пчелиную семью в разрушенной дуплянке в наших условиях было практически невозможно. Так или иначе, пчелы были обречены на гибель. Мед решено было изъять и передать в госпиталь, а дуплянку сохранить до весны, предварительно вычистив ее внутреннюю часть.
Это событие натолкнуло меня на некоторые размышления. Я еще раз внимательно осмотрел эту площадку. Она мне показалась идеальным местом для размещения пасеки - почва сухая, пространство со всех сторон защищено от ветров взрослым лесом. Строительству здесь всяких помещений я воспротивился, убедив командование в том, что это место во чтобы то ни стало надо сохранить в первозданном виде для создания здесь своей собственной пчелиной колонии.
Для столь важного дела надо было и подготовиться основательно. Одной дуплянки было мало - да и неудобна она для отбора меда. К тому же, пчелиная семья после такого отбора, как правило, погибала.
Я вспомнил, что в близлежащей деревне где-то на задворках видел лежащие старые порожные ульи. Либо для их использования на дрова не дошла еще очередь, либо хозяева сохраняли их на случай лучших времен, надеясь на отмену налогов на содержание пчел.
Поговорив с хозяевами двух подворий, мы получили согласие на то, чтобы присмотреть для себя здесь по два-три улья, которые можно было бы отремонтировать и использовать по назначению.
Пришлось очень хорошо поработать столярным инструментом (важно было не оставить мышам возможности проникнуть в улей через всякого рода трещины и сучки), и вскоре пять домиков для пчел готовы были принять к себе на жительство новых переселенцев.
Побывали на пасеке и у одного очень интересного человека - довольно пожилого, но не дряхлого. Он поселился на окраине поселка Перекоп в казалось бы самом неприглядном для огорода месте - оно все было изрезано оврагами, выступами, промоинами. Однако, для пасеки, после некоторого окультуривания, это место оказалось очень удобным.
Его ульи были размещены так, что к ним трудно было подступиться. Но пчелы были защищены от ветра, и им хватало солнца и тепла. Они раньше других поспевали к медосбору, так что у деда Ковалька (так его прозвали, потому что он прихрамывал на одну ногу) всегда был самый ранний, ароматный и вкусный мед. Вот к нему я и обратился с просьбой выделить немного рамок с откачанным медом в качестве будущей приманки для пчел.
Наконец, ульи были доставлены на площадку и размещены на ней в удобной для полета пчел форме, то есть таким образом, чтобы пчелиные семьи не мешали друг другу, но при этом чувствовали и «видели» присутствие других семей.
С наступлением теплых весенних дней мы с нетерпением стали ожидать новых поселенцев. Интересно также было знать, на чем пчелы остановят свой выбор - на старой дуплянке или новых ульях?
Чтобы привлечь пчел в новые жилища, в каждом из них была помещена приманка. Рядом были вставлены рамки с искусственной вощиной (они задают профиль для новой рамки, где создаются соты для вывода новых пчел особого назначения - сборщиков нектара, охранников, обслуги, и других работников).
Первый рой прилетел к нам довольно рано. Очевидно, в старом улье оказалось много живности, и матка, довольно энергичная, вывела часть пчел в свободный полет. Пчелы обследовали сначала дуплянку, затем рядом расположенные улья ... и выбрали для поселения последние.
Я понаблюдал за их первыми, ознакомительными вылетами. Они оказались благоприятными - погода стояла сухая и безветренная.
Мне пришла мысль, что бродячие рои могут запросто миновать нашу полянку, не заметив всех наших приготовлений. Надо как-то их привлечь к себе. Для этого решено было подвесить на двух высоких деревьях, росших у входа на поляну, по кусочку сотового меда. Не знаю, подействовала ли наша приманка, или что-то еще, но скоро у нас были заселены четыре улья. Лишь один улей и дуплянка оставались свободными.
Перед выходом на длительное задание я встретился с заведующим нашей здравницы и передал ему управление всем пчелиным хозяйством.
Сначала он воспротивился этому, но доводы с моей стороны были неотразимыми:
«Мед, прополис и другие продукты нужны твоим пациентам - и раненым, и больным. Не хочешь - не надо. Передам это хозяйство в роты, но тогда там и ищи мед. Решай».
Получив утвердительный ответ, я его проинструктировал:
«Забота небольшая. Наблюдайте за ульями, чтобы здесь не было посторонних. Пчелы не любят беспокойства. Проведывайте их и ночью, когда может появиться какой-нибудь любитель меда. Гнать таких в три шкуры, если он из отряда. Если нет - задерживать и передавать охране. Когда я буду в лагере, то обязательно наведаюсь к вам».
Наша лесная пасека из пяти ульев просуществовала вплоть до занятия лагеря фашистами и их союзниками - мадьярами (Ю.О. - глава «Выход из окружения»). Для этой операции с фронта была сняты немецкая и венгерская дивизии, а также ряд спецподразделений. К ним были присоединены несколько батальонов карателей из республик Прибалтики и Западной Украины. Вся эта свора охватила огромные лесные массивы и уничтожала все живое, что встречала на своем пути при прочесывании леса. Особенно изобретательны в пытках и беспощадны в расправах над людьми были каратели из прибалтийских республик.
Печальной участи не избежали и пчелы - улья были разорены, остатки меда изъяты. Случайно уцелел лишь самый последний улей, расположенный в густом кустарнике. Его спасло то, что он был серо-зеленого цвета и не бросался в глаза.
Ну что же, на новом месте пришлось все начинать сначала - тем более, что в отряде после длительных непрерывных боев и выхода из окружения оказалось много больных и раненых. Однако возникла одна серьезная проблема. Если ранее пасека располагалась на месте пролета пчелиных роев, то теперь, когда отряд ушел глубже в лесной массив, отделенный обширным болотом, пчелам было гораздо труднее найти нас.
Выход был один - отловить рой на старом месте, поместить его в улей, а затем транспортировать на новое место жительство.
Этот план сработал, и партизанский госпиталь продолжал получать свежий мед (хотя и не в таком количестве, как раньше) вплоть до освобождения нашего района от фашистов.
