«Серые волки». Часть 2

Ведя ожесточенные бои и вырываясь из окружений, войска Красной Армии продолжали отступать на восток.

К середине октября 1941 г. была оккупирована вся Брянщина и часть Орловской области.

Германская авиация творила страшные преступления. Эти фашистские стервятники не щадили никого. Они громили санитарные поезда, бомбили и расстреливали колонны беженцев, автомашины и повозки, обозначенные красным крестом. Как потом стало известно, на таких целях мастерству учились молодые летчики Люфтваффе.

Наземные части гитлеровцев не отставали в своих разбойных действиях: грабили, убивали, вешали и сжигали людей в своих домах, зверски обращались с нашими военнопленными. Солдаты фюрера оказались верны идеям своих древних предшественников, призывавших сметать все на своем пути ради величия и господства Германии.

Не верьте тем, кто говорит, что этого не было.

ЭТО БЫЛО.

Этих фашистских вояк ничто не сдерживало - ни международные конвенции, ни простые человеческие чувства.

Преступления гитлеровцев толкали население на борьбу с захватчиками. Но организованное партизанское движение совершенно не было готово к активным боевым действиям в тылу матерого и хорошо оснащенного врага. В первые же дни оккупации в лес ушли партийные, советские и другие номенклатурные работники вне зависимости от возраста, пола и состояния здоровья. Боевые возможности этих первоначальных отрядов, как в смысле боевой подготовки личного состава, так и в вопросах вооружения, продовольствия и медикаментов, были очень ограничены.

Так в отряде «Смерть немецким оккупантам», созданном на базе Навлинского истребительного батальона, на трех человек приходилась одна винтовка и по 15-20 патронов к ней. О взрывчатке и гранатах и речи не шло. Ощущение было такое, что готовилось не боевое подразделение для борьбы с оккупантами, а место, где можно было пересидеть, переждать опасный период войны, а затем выйти и снова взяться за свои чиновничьи дела.

Те немногие базы, которые были заготовлены до прихода фашистов, не могли обеспечить всех желающих даже самым необходимым: продовольствием, одеждой, обувью.

Возникает закономерный вопрос: почему?

Во-первых, в расчете на кратковременную оккупацию и быстрый разгром немецкой армии были созданы только ограниченные запасы, которые хранились в землянках, не приспособленных для длительного хранения припасов. Во-вторых, многое, из того, что было припасено, было захвачено карателями в первые же дни оккупации райцентра Навля.

Наш молодежный отряд довольно быстро стал пополняться новыми членами - ребятами до 18 лет, по годам не призванными в Красную Армию. Большинство парней хорошо владели верховой ездой и имели своих (хоть далеко и не строевых) коней. Поначалу вооружаться пришлось за счет того, что осталось пригодного на поле боя или было брошено отступающими подразделениями Красной Армии - в основном, винтовками.

Основательную помощь в организации отряда сыграл мой бывший учитель по неполной средней школе, Сергей Федорович. Он преподавал нам в 7-м классе математику и физику и частенько подбрасывал мне задачки, выходящие за пределы школьной программы.

Это был уже пожилой, но очень бодрый и жизнелюбивый человек. Участник Гражданской войны, дважды раненый. С учениками Сергей Федорович был в меру строг, с наказаниями никогда не торопился. К нему я относился с большим уважением. С учителем мы неожиданно столкнулись на улице, когда незадолго до прихода немцев я оказался по делам в селе Соколово.

В разговоре я поведал Сергею Федоровичу о своей подходящей к концу председательской миссии. О ней, как оказалось, он уже был немало наслышан. Через бывших учеников дошла до него и информация о моих задумках по организации молодежного партизанского отряда. Очень скоро я почувствовал, что передо мной сидит не просто единомышленник, но и человек, на которого можно полностью положиться. Наша беседа была долгой и поучительной. Ведь на карту, образно говоря, была поставлена жизнь многих знакомых нам людей.

Учитель сказал:

«Многое мне в тебе нравится, Степан. Действительно, кто-то из нас должен поднять меч против оккупантов. Но все же я опасаюсь, что по молодости и неопытности вы можете наделать глупостей, которые могут привести к трагедии».

Я возразил ему:

«Моя первоначальная задумка - создать разведывательно-подрывное конное подразделение. Будем действовать по принципу одного очень неприятного насекомого - осы. Каждый на практике имел возможность убедиться, чем примечательны осы. Если ты вторгся в их пространство, а то не дай Бог наступил на гнездо, то на тебя нападает сразу целый рой этих насекомых. Они безжалостно жалят и тут же улетают, чтобы вернуться и снова напасть. Жала осы, как пчелы, не выпускают, поэтому не гибнут и атакуют до тех пор, пока нарушитель не покинет их участок. А жалят они очень болезненно».

«И еще. Мы возьмем к себе далеко не каждого. Мало одной физической силы и сноровки. Наши условия: не пить алкоголь, не курить и перестать материться. Разведчику нужна вдумчивая и светлая голова. Кроме того, на нашей стороне будет один важный козырь - у нас нет ни жен, ни детей, о которых взрослые мужчины постоянно думают. Что касается друзей - то они должны появиться из нашей же среды, где главный принцип - один за всех и все за одного».

Сергей Федорович посмотрел мне в лицо и произнес:

«Вот смотрю на тебя и думаю: как же быстро взрослеет, умнеет и становится самостоятельной наша молодежь! Желаю тебе, мой юный друг, боевых успехов и радостных побед на очень сложном избранном тобой пути. Очень хотелось бы, чтобы эта наша встреча была не последней».

Мы уже встали со скамейки и хотели на этом попрощаться, как в это время Сергей Федорович окликнул проходившего невдалеке с друзьями одного долговязого подростка, Андрея. Тот быстрым шагом подошел к нам и поздоровался сначала с Сергеем Федоровичем, а затем со мной. Обращаясь к нам обоим, учитель спросил, знакомы ли мы друг с другом. Мы утвердительно что-то ответили и кивнули головами. Тогда Сергей Федорович, повернувшись к Андрею, сказал:

«Вот тоже один из лучших моих учеников. Мы с ним беседовали по одному очень интересному вопросу. Хочу сказать тебе, Андрей, следующее. Если вы подружитесь и будете помогать друг другу, то у вас многое будет получаться хорошо, исправно. Оба вы с думающими головами и руками-ногами, не знающими покоя. Тебе, Андрей, я даю добро на поставленный тобой вопрос. Хочу еще добавить, что я горжусь вами».

Так, в лице своего доброго учителя, с которым я общался всего один год в 7-м классе, я обрел нежданно-негаданно и хорошего советчика, и человека, неравнодушного к судьбе Родины. Много что тогда было сказано между нами. Его взгляды и суждения во многом помогли мне по настоящему, с критической стороны, взглянуть на происходящие в стране события.

Андрей же с того момента стал моей правой рукой и незаменимым спутником. Между нами установилось полное взаимопонимание. Трудно даже сказать, как сложилась бы судьба нашего отряда, если бы не этот промыслительный случай. Наш совместный с Андреем боевой путь продолжился и после окончания партизанской деятельности - в составе диверсионного батальона на оккупированной территории Белоруссии (Ю.О. - часть 3).

С помощью Андрея я еще энергичнее взялся за осуществление задуманного. В первую очередь это касалось наших с ним друзей и знакомых, живших в окрестных деревнях и селах. Все они обладали различными и полезными навыками, необходимыми для жизни в особых, суровых и самодостаточных условиях. Так, вместе со знакомыми Виктора, нас быстро набралось до десятка человек. Кроме того, было еще более десятка кандидатов. Широко мы себя не рекламировали, никого не призывали, но народная молва делала свое дело.

Прежде всего мы занялись заготовкой всего необходимого для походной жизни. В первую очередь нам нужны были емкости для воды, посуда, инструмент (ножи, топоры, вилы и прочее), постельные принадлежности. Следовало подумать и о временном пристанище и запасе продуктов.

Питание было серьезной будущей проблемой. Ну, на несколько дней можно принести с собой кое-что из съестного, но это ведь мелочь для молодого человека - а что затем?

Кое-чем для начала я располагал: на колхозном забойном пункте осталось порядка пяти-шести бочек с консервированным мясом, которое не успели вывезти к месту назначения. Кроме того, своего перекопского мельника я попросил приготовить несколько мешков муки и по одному-два мешка различных круп из зерна, полученного за счет гарнцевого сбора с заказчиков. Не было особенных проблем с картофелем, столовой свеклой, морковью. Попали сюда даже некоторые соленья, квашеные овощи и фрукты.

С выбором временного жилища нам, на первых порах, скажем, очень повезло.

Мой первоначальный выбор пал на первую дебрю, расположенную вблизи поселка Перекоп. Эта дебря особенно изобиловала многочисленными оврагами и разнолесьем, в которых можно было найти естественное прибежище для людей, лошадей и грузов.

Первый наш въезд в дебрю состоялся под вечер одного из рабочих дней. У нас получился довольно солидный конный обоз. Кроме продуктов мы прихватили также фураж для коней: несколько возов сена и соломы.

Подъехали мы к входу в дебрю с большими затруднениями. Дороги здесь не было, все вокруг заросло мелколесьем, кустарником и густой, высокой травой. Обнаружилась лишь одна малозаметная тропинка, по которой, видимо, ходили очень редко.

Когда приступили к разгрузке телег, уже начало смеркаться. Конечно же, не обошлось и без шума - особенно при разгрузке бочек. Как-никак это были довольно увесистые контейнеры, до 75 килограмм веса. С одной стороны это радовало - ведь мы были обеспечены на достаточно солидный срок хорошим консервированным мясом. Но огорчало то, что они были довольно тяжелыми и неудобными для транспортировки. Ну да ничего - справились. Главное было освободить от них транспорт, а с их хранением со временем разберемся. По крайней мере, бочки не придется закапывать в землю - в дебре без труда можно было найти для них укромное место.

И вот, в этот самый момент нашей горячей и напряженной работы передо мной вдруг предстал человек. Впотьмах его трудно было сразу разглядеть. Это был мужчина выше среднего роста, еще не старый, но в годах, с бородой и густой шевелюрой. На голове у него была какая-то шапочка темного цвета. Его появление было настолько неожиданным, что я инстинктивно схватился за свой «Шмайссер», быстро сдернул его с плеча и выставил ствол навстречу незнакомцу. Мои недавние встречи с двумя диверсионными группами и бандитами меня уже многому научили. Опередить неприятеля значило остаться в живых.

Несмотря на мгновенную реакцию, я тут же отметил про себя, что мой встречный выглядит внешне безоружным и не проявляет никаких признаков агрессивности. Это уже хорошо.

Глядя мне в лицо, он на русском языке вдруг сказал:

«Молодой человек, я никаких злых намерений не имею по отношению к вам, хотя вижу, что вы пришли сюда с оружием и устроили какое-то шумное представление. Мы привыкли жить здесь в тишине, стремимся никого не обременять, и хотим, чтобы и нам никто не мешал».

При этом я подумал:

«Но ведь война идет, гибнут люди, кругом полно неразберихи - попробуй тут узнай, кто твой друг, а кто враг».

Незнакомец поднял было правую руку, как мне показалось с намерением осенить меня крестом, но вдруг передумал и протянул ее вперед ко мне.

Вскинув автомат обратно на плечо, я освободил свои руки и попросил незнакомца представиться. Все это было сделано без суеты и всякой видимой внешней напряженности. Со своей стороны я не хотел показывать этому человеку какой-то страх или растерянность.

Гость шагнул ко мне навстречу, представился Мафусаилом и еще раз протянул правую руку для пожатия. Это имя мне показалось очень странным, и я повторил его про себя несколько раз на память. Не называя своего имени, я ответил на его приветствие. Его рука показалась мне очень сильной и широкой. Я еще подумал: «Такими руками подковы бы разгибать».

Мафусаил стал интересоваться, что это за суетню мы устроили в дебре, зачем закатываем какие-то бочки, заносим мешки с зерном, мукой, крупой. На эти вопросы я отвечать не стал, а в свою очередь стал расспрашивать неожиданного собеседника, что он за человек, и что он здесь делает в такое позднее время. Ведь случайный прохожий может оказаться и другом, и врагом, который долго ждал своего часа. В такой ситуации выкладывать правду было бы весьма опрометчиво.

Мафусаил стал отвечать на мои вопросы с того, что назвал кое-кого из сельчан и спросил меня, знаком ли я с этими людьми и знаю ли, чем они сейчас занимаются.

Он, в частности, назвал имя моего деда Федора, отца (Николая), дяди Сергея и ряда других мужчин из наших поселков Белгород и Перекоп. Я ответил, что Федор - мой дед по отцу, и он скончался несколько лет тому назад. А Николай - это мой отец, который имеет уже возраст за 50 лет. Он вместе с дядей Сергеем призван в армию, и от них до сих пор нет никаких известий.

После моих слов Мафусаил тут же сделал свое заключение:

«Так вот ты кто, мой юный собеседник, сын и внук достойных людей, которых я неплохо знал. Полагаю, что и дело, которое ты унаследовал, крайне необходимо и полезно людям. И правильно ты делаешь, что не сообщаешь об этом первому встречному. Я не в обиде».

На это я сказал:

«Теперь скажите, пожалуйста: Мафусаил - это, очевидно, имя, унаследованное Вами при посвящении в религиозный сан? Вы являетесь мирянином или священнослужителем?»

Он ответил, что в настоящее время совмещает и то, и другое.

Я заметил, что одно их наших древних преданий гласит, что эта дебря стала в свое время прибежищем для группы священнослужителей и верующих, не согласных с той политикой, которую проводила Московская Патриархия и Царь Петр I.

«Есть ли в этом доля правды, и как обстоят дела сейчас? Это не праздный вопрос. Дело в том, что с Запада на нашу страну движется огромная масса вооруженных до зубов католиков и прочих иноверцев. Их цель - уничтожить Россию, как независимое государство, и ее Православную Христианскую Веру. Вы, как я понимаю, находитесь в большой изоляции от окружающего мира и о многих событиях, которые сейчас происходят в нем, просто можете не знать. К сожалению, у нас много работы, которую мы должны выполнить в течение ночи, а времени очень мало. Я вижу, что у нас с вами есть о чем поговорить. Но возможно мы сделаем это во время перерыва, а сейчас, если сможете и захотите, помогите и посоветуйте нам, как и где лучше разместить наш груз. Это, в основном, продукты питания. Я чувствую, что вы наши друзья, а друзья должны помогать друг другу».

В ответ на мою просьбу отец Мафусаил начал нам показывать незаметные в темноте тропинки и дорожки, по которым мы сначала покатили наши бочки с мясом и соленьями, а затем протащили и мешки. С его помощью основная работа была закончена еще до полуночи. Главное теперь заключалось в том, чтобы хорошо замаскировать наше хранилище и не выдать его какими-то неосторожными ходами и подъездами.

После окончания работы мы с отцом Мафусаилом удалились в одну из келий общины, где уже сидя друг против друга, продолжили нашу беседу.

Я прямо сказал, что об общине, кроме дальних былых разговоров, возникавших время от времени в нашей местности, я информирован очень слабо. Был разговор о каких-то кудеярах, то есть людях, преследовавшихся в некоторых местах из-за разного подхода к вероисповеданию. Но я глубоко не вникал в эти вопросы, хотя к таким людям отношусь уважительно - сказалось семейное воспитание.

«Что касается нынешнего нашего положения, взять отдельного человека или все общество и страну в целом, то мы оказались в крайне тяжелом положении. К войне все готовились - много о ней говорили и на Западе, и на Востоке. Но видимо наши руководители и военачальники допустили много ошибок, и страна уже понесла тяжелые потери. Наш враг, фашизм, одурманил немецкий народ и посеял в нем сумасбродные идеи о превосходстве германской нации над другими народами. Германия уже подчинила себе почти все страны Европы. Эта технически развитая страна сумела мобилизовать, обучить и вооружить современным оружием мощную армию. С такой силой бороться будет очень трудно. Но у нас другого выхода просто нет».

Я спросил также у своего собеседника, имеются ли у него и у общины какие-то серьезные претензии к советской власти? Отец Мафусаил ответил, что ни у него, ни у членов общины каких-то серьезных причин для отрицательного отношения к советской власти нет. Им, конечно, известно отношение власти к вере вообще, будь-то Православие или другие религии. Но она их на жительство в эти катакомбы не загоняла.

Я, со своей стороны, отметил, что мы не строим никаких планов в отношении их людей и владений, будь то помещения или хозяйственные постройки.

Время было уже позднее, мой собеседник начал показывать признаки утомления, и на этом мы закончили нашу первую обстоятельную беседу с глазу на глаз.

В эту ночь мы планировали осуществить еще одну очень важную операцию.

К нам попала информация о том, что на базу в узловое (Навлинское) сельпо райпотребсоюза накануне поступила крупная партия товаров, в том числе тканевая материя серого и защитного цвета, теплое белье, а также специальная утепленная одежда: шапки, рукавицы, обувь. Не исключено, что при той неразберихе, которая господствовала в Навле накануне, на следующий день все это добро может попасть в руки захватчиков, основные силы которых быстрыми темпами продвигались к райцентру, в то время как отдельные подразделения уже были замечены в нескольких местах района.

Наш обоз состоял из нескольких телег с вооруженными возницами и хорошо вооруженными сопровождающими. Паролем мы владели - пропуск в райцентр нам был обеспечен. Казалось бы, все должно пройти нормально.

Операция сдачи-приемки груза на базе знакомыми людьми была сведена к минимуму, и скоро наш обоз двинулся в обратном направлении. Однако в двух местах произошли задержки нашего транспорта.

Сначала одна вооруженная группа решила проверить, куда, что и по какому приказу мы вывозим. До вооруженной стычки, слава Богу, не дошло. Один из проверяющих опознал меня, и дело быстро решено было миром.

Встреча со второй «группой заграждения» оказалась более неприятной. Эта группа людей, хотя и владела паролем, была оснащена несколькими авто-гужевыми транспортными средствами с грузом. В целом она представляла собой какое-то рыхлое воинское подразделение. Нам было приказано не дергаться, разгрузить наши телеги, выпрячь лошадей и отойти от повозок с руками за голову.

Под направленными на нас стволами винтовок и карабинов дело принимало довольно серьезный оборот.

Главное, мы не знали, с кем имеем дело: это то ли какие-то отставшие или сбежавшие из воинских частей солдаты, то ли уголовники, вышедшие на свой промысел. Мы, конечно, немного потянули - сделали вид, что готовы им во всем повиноваться, сошли с повозок и подошли к лошадям. Таким образом миновали минуту напряженного критического противостояния.

Затем знаками я подал ряд команд своим бойцам. Они быстро схватили в руки свое оружие и развернули повозку, на которой был установлен готовый к бою ручной пулемет, в направлении наших противников.

Одновременно я обратился с требованием к бойцам неизвестной нам команды:

«Немедленно бросить оружие, лечь на землю и не шевелиться! Вы имеете дело с летучим партизанским разведывательно-диверсионным отрядом. Наше слово - приказ к исполнению. Неповиновение - смерть. Повторных приказов такого рода у нас не бывает».

Наши противники, очевидно, не ожидали такого оборота дела - растерялись, быстро легли на землю.

Мы собрали все их оружие и боеприпасы. Трофеи оказались небогатыми - винтовки образца 1883-91 годов. Среди их поклажи, однако, было много ценных и нужных нам вещей: консервы, хлеб, сухари, сахар, спирт и другие интересующие нас товары. Они, конечно, нами были реквизированы. Заменили и две наши лошади на более молодых и выносливых. Руководителю этой банды посоветовали не попадаться больше нам под руку.

На свою базу в дебре дальше мы добрались без приключений. Несмотря на нашу договоренность, при въезде нас никто не окликнул и не спросил пароля. Виновных пришлось показательно наказать.

Не считаясь с предельной усталостью и напряжением после произошедших ночных событий, все привезенные нами грузы были разгружены и размещены по назначению. Лошадей выпрягли из повозок, стреножили и выпустили до утра на ближайшие поляны, поросшие сочной травой. Установив дежурство (1-1,5 часа), мы расположились на отдых прямо рядом с конями. Чтобы дать ребятам побольше времени на восстановление, дежурным было дано указание подъем устроить на час позже, чем обычно. Тем более, что спать пришлось в «полглаза» - ведь для нас было еще очень много неясного на новом месте.

Рано утром, однако, нам устроили побудку не наши дневальные, а представители общины. Перед нашим взором предстали с десяток мужчин, все в одинаковом одеянии - преимущественно в удлиненных кожаных костюмах-пальто одного и того же темно-коричневого цвета.

После того, как наша ночная команда привела себя в порядок после сна, они пригласили нас пройти за собой. Так мы проследовали через целую анфиладу помещений, расположенных в подземных пещерах и на склонах дебри недалеко от нашего импровизированного склада.

В это время у меня в голове, словно запутавшаяся в волосах пчела, застряла и шевелилась одна неприятная мысль:

«Неужели отец Мафусаил после вчерашней нашей ночной беседы посоветовался со своими старейшинами и членами общины и решил отделаться от нас - выселить из своих владений? По характеру нашего разговора, его реакции, вроде бы, никакой бури не должно быть. Ну а там неизвестность, чужая душа, как говорится, потемки... В любом случае, даже если и случится что-то неприятное - переживем, безвыходных положений, как говорит отец, не бывает. Пусть будет, что будет. Дебря у нас хороших размеров, найдем для себя другое место и оборудуем его».

Наконец, мы пришли в одно довольно большое, сколько по площади, столько и по объему помещение, где увидели отца Мафусаила в окружении нескольких пожилых людей. Члены общины прочли молитву - мы в ответ перекрестились. Я отметил нашу радость встретить здесь в здравии и благополучии старейшую славянскую православную общину, члены которой, несмотря на все невзгоды, сохранили твердость духа и преданность Земле Русской.

Когда первоначальные разговоры улеглись, старейшина общины, отец Мафусаил, обратился ко всем присутствующим. Изложу только смысл и краткое содержание его речи.

«Похвально для вас, очень молодых людей, ваше дело. Вы вступили на путь борьбы со злобными иноверцами, пришедшими с Запада на покорение Матушки-России, которая уже много веков является оплотом Православия в мире».

«Немцы, да и ряд других европейских охотников до чужого добра, давно точат мечи и зубы против нас. Еще в середине 13-го века юный князь Александр Невский вставал во главе русских дружин и громил чужеземцев на берегах Невы и на Чудском озере. Его имя прославлено в веках. Поднялся русский народ и на разгром огромной наполеоновской армии. Я уверен в том, что не уйдут от возмездия и нынешние завоеватели, раз даже такие юные русские люди встали на защиту нашей Родины».

«Господь промыслительно свел нас вместе в борьбе с общим врагом. Поэтому наша община приняла вашу сторону, и мы будем помогать вам всеми нашими средствами и возможностями».

«Мы отводим в ваше распоряжение часть наших помещений для приготовления и приема пищи, отдыха и занятий. Если потребуется, соорудим и новые. Для друзей и союзников в этой жестокой борьбе нам ничего не жалко. Мы вынуждены несколько пересмотреть свои отношения с миром, хотя наша вера и остается незыблемой. Но жизнь течет и поступать надо сообразно с тем, что происходит. У меня имеется одна лишь просьба к вам - содержать все эти помещения в порядке. Мы берем на себя обязательства в приготовлении еды и стирке белья. Это надо будет делать по согласованию ваших и наших ответственных людей. Начнем с сегодняшнего дня. Что касается продуктов питания, об этом нам всем надо заранее побеспокоиться. Одним словом, в общем нашем доме должен быть общий образцовый порядок».

Кроме того, отец Мафусаил сообщил, что у них в общине не принято употреблять алкогольные напитки и курить.

Закончил он свое обращение примерно такими словами:

«Я думаю и надеюсь на то, что у членов нашей общины и бойцов вашего отряда будет достигнуто полное взаимопонимание и между нами установятся дружеские отношения. Мы также рассчитываем и на вашу помощь, если она потребуется».

Затем обратился к собравшимся и я.

В первую очередь, я поблагодарил отца Мафусаила, старшин и всех членов общины за такое мудрое и очень нужное для нас решение - в это трудное время быть вместе и помогать друг другу. Для нас, особенно на первых порах, очень важно иметь надежный и крепкий тыл. Тогда и воевать с врагом будет легче.

Своих бойцов мы приучаем к порядку в общежитии. В отношении спиртных напитков и курения я отметил, что отказ от них также является одним из наших правил. Спирт мы будем иметь с собой во фляжках, но строго для неотложных медицинских целей - для дезинфекции ран в случае ранений. Для этих целей нам также необходимо создать запас перевязочных, дезинфицирующих, обезболивающих и других медицинских средств. Наша разведка работает в плане обнаружения мест, где все это можно приобрести.

Я также отметил, что нынешние условия для борьбы с врагом во многом осложняются неблагоприятным исходом боевых действий на фронте. Красная Армия оставила уже большие территории, сдала врагу немало крупных городов и промышленных центров. Немцы сумели хорошо подготовиться к этой войне. У них на вооружении много различной и надежной техники: самолетов, танков, артиллерии, а также стрелкового и автоматического оружия. Они подмяли под себя почти всю Европу, обзавелись союзниками, научились грамотно воевать. Но даже при всем при этом у них с самого начала далеко не все получается, как было задумано. И они местами терпят поражения, теряют своих солдат и технику. Бойцам Красной Армии приходится воевать и одновременно учиться. А это очень трудно. Но чем дольше война, тем больше чаша весов будет склоняться на нашу сторону. Наш народ терпелив, долго запрягает, но ездит очень быстро. И наш отряд, в меру своих сил, ставит задачей внести свой вклад в Победу над фашизмом».

«Мы - народ дисциплинированный и все договоренности будем соблюдать строго. Главное сейчас - не дать врагу обнаружить нашу базу. Надо определить и установить внешние посты, а также соблюдать меры безопасности как на поверхности, так и внутри. Особенно это касается громких звуков (выстрелов), скопления людей и дыма от костров. Следует позаботиться и о наших конях - их надо выводить за водопой и прогулку. Но если выводить сразу табун, то быстро образуется новая тропа, которая может привлечь внимание противника. Следовательно, коней надо выводить ночью, по одному, по лугам в сторону реки Навля. В дождливую погоду все следы на песке смываются. Главное, надо постоянно помнить о том, что в случае обнаружения у вас пребывания вооруженных людей новая власть ни вас, ни нас в покое не оставит».

Один из присутствующих членов общины спросил меня:

«Если потребуется, вы, как командир, поможете нам организовать самооборону?»

Я ответил, что мы с большой радостью поможем воинам из общины овладеть боевым искусством. Одна только проблема крепко связала нас по рукам и ногам - мало оружия, боеприпасов и особенно взрывчатки. Эти вещи мы пытаемся разыскать на месте боев.

Тут я обратился к отцу Мафусаилу с просьбой:

«Не могут ли члены вашей общины под видом монахов и монахинь побывать в разных местах и определить, где и что делается, где возможно еще осталось оружие. Нам бы также хотелось бы знать и о том, где начала действовать полиция и как она ведет себя с населением. Особенно нас интересует информация об озверевших полицейских и хороших людях, с которыми можно установить добрые отношения. Делать все это надо тайно - о себе ничего не сообщать».

При этих словах отец Мафусаил встал, и обведя взглядом своих старейшин, пригласил всех следовать за собой.

Мы продолжили свой поход по подземельным ходам и открытым площадкам. Видели огороды и загоны для скота, расположенные на плоских склонах дебри. Наконец, достигли некоторого помещения, где нашим удивленным взорам предстали два тачанки времен Гражданской войны с установленными на них станковыми пулеметами «Максим».

Увидев такое чудо, мне, как и тогда, в разговоре с отцом перед его убытием на фронт, в голову пришла та жа мысль - умеют же наши люди надежно прятать и хранить такие вещи до востребования!

Кроме тачанок с пулеметами и боеприпасами к ним, там было много и других полезных вещей, включая до 30 штук винтовок, патроны к ним, а также несколько небольших ящиков с веществом, похожим на мыло. Все это богатство отец Мафусаил благословил поступить в наше распоряжение.

При этом он сказал:

«За сохранность этих вещей мы никакой ответственности не несем. Подготовкой и закладкой их на хранение занимались другие люди, которые больше здесь не появились».

Я попросил разрешение у отца Мафусаила пригласить сюда еще своих бойцов, и вскоре, совместно с молодыми ребятами из общины, мы принялись за раскрытие этих складов.

Ребята из общины оказались очень толковыми и физически сильными. Они взялись за дело довольно сноровисто. Вскоре к нам начала поступать продукция из этих складов: лошадиные дуги, оглобли, седла и другая полезная утварь. Оставалось проверить их исправность и, если надо, исправить кое-что.

Сложнее оказалось дело со взрывчаткой.

Она, хотя и находилась в ящиках с фабричной упаковкой, пролежала без действия 20 лет. Здесь нужны были специалисты, которыми мы пока не располагали. На совместном совете нашей команды и части мужчин общины я объяснил, что взрывчатка, тем более, очень старая, может быть опасна даже для тех, кто ее устанавливает. Нам для этого дела нужны профессиональные саперы-взрыватели, некоторые из которых (так называемые «окруженцы») сейчас обосновались в окрестных деревнях. Кроме того, это вещество в брусках или пакетах, по незнанию, под видом мыла может оказаться и в руках у крестьян (выходящие из окружения солдаты, бывало, меняли бруски тротила на продукты у селян). Поэтому разговор надо вести о мыле, а затем испытывать бруски на мыльность.

Таким образом, основные вопросы, связанные с первоначальным базированием нашего отряда и его хозяйственными нуждами, были неожиданным для нас образом решены. В лице членов общины мы приобрели надежных помощников и верных друзей. Становление нашего летучего эскадрона происходило на крепком основании. И все это, конечно, не могло не вселять в нас, будущих разведчиков, надежду и уверенность в завтрашнем дне.