Старейшему луганскому поэту Борису Жарову, члену Союза писателей России – 90 лет!
Борис Павлович Жаров родился 10 ноября 1930 года в г. Попасная Луганской области в шахтёрской семье. После окончания средней школы учился в техникуме физической культуры, затем в Луганском педагогическом институте. Более сорока пяти лет работал на руководящей спортивной и педагогической работе. Отличник народного образования Украины. Стихи пишет со школьных лет, печатался в армейской печати, во многих газетах и журналах России и Украины, коллективных сборниках. Член Луганской писательской организации им. В.И. Даля Союза писателей России. Лауреат Всесоюзного фестиваля «Салют Победа» (1985), лауреат Литературных премий имени Владимира Даля и имени Бориса Гринченко. Автор ряда поэтических сборников. Живет в г. Луганск, Луганской Народной Республики.
ЗА ВСЁ В ОТВЕТЕ
Нет в мире важней
и прекрасней профессии,
Нет мер, чтоб мы тяжесть
труда её взвесили.
Избравшим её – и признанье
и честь,
Сердец благодарных вовеки
не счесть!
За всё, сколько создано
в мире прекрасного,
За всё, сколько в мире
свершилось ужасного,
Что было, что есть и что будет
на свете –
За всё ты, учитель, в ответе!
Так будь же ты дерзок
в своих начинаньях
И будь терпелив
В бесконечных исканьях.
Будь добрым, будь строгим,
уча, сам учись,
И станут прекрасными
люди и жизнь.
УЧИТЕЛЬ
Тебя по праву чтут,
Приветить всюду рады.
Гордись!
И верность долгу не нарушь.
Тебе народ уже вручил награды,
Доверив миллионы детских душ.
И ты, как скульптор,
В муках и сомненьях,
Твори шедевры весь свой славный век!
Твори и знай,
Твои произведенья
Важнее всех на свете –
ЧЕЛОВЕК!
БЕЗ ВЕСТИ ПРОПАВШИЙ
Я из без вести пропавших
На войне в чужом краю.
Не отмечен среди павших
В том отчаянном бою.
На заре, ещё живого,
Завалил землёй снаряд.
Из состава рядового
Исключил меня комбат.
Надо мной прошла пехота,
Танки грозные прошли,
Пронесли в санбат кого-то,
А меня вот не нашли...
Нет меня среди погибших,
Нет меня среди живых.
Так о нас, пропавших, пишут
В донесеньях фронтовых.
На листок, войной пропахший,
Слёз немало пролилось...
«Сын Ваш... без вести пропавший...»
Остальное всё слилось...
Мать-вдова, до самой смерти,
Вся надеждой извелась:
От сынка ждала конвертик,
Да, увы, не дождалась.
В том родном краю былинном,
Где любовь меня ждала,
Та заветная калина,
Уж в который раз цвела.
Фронтовые километры
Утаили мой приют.
Надо мной чужие ветры
Не по нашему поют.
У подножья обелиска
Пламень вечного огня...
Окажись к нему я близко,
Вдруг согрел бы он меня.
НЕИЗВЕСТНЫМ СОЛДАТАМ
Ни креста, ни надгробья в округе,
Ни фамилий, ни званий, ни дат...
Цепенеем, когда из-под плуга
Обнажатся останки солдат.
Сколько их по окопам, траншеям
В неизвестность ушло навсегда
По дорогам от Волги до Шпрее,
О себе не оставив следа.
Ветеранов и юных героев,
Не встречавших с любимой рассвет...
Нет и тех, кто землёю сырою
Их прикрыл под огнём без примет.
Как ни горько, уж нет и державы,
За которую жизнь отдана...
Только память не хочет быть ржавой –
Не осколок, не гильза она.
ВЛАДИМИР ДАЛЬ
Научный подвиг вечного значенья!
Цена ему не орден, не медаль.
Источник всенародного сплоченья
Державе подарил Владимир Даль.
Этнограф, лексикограф и писатель,
Поэт и славный флотский офицер,
Ученый, медик и всё это, кстати,
В одном лице! Достойнейший пример!
«Казак Луганский», гражданин России
Родной народ, родную речь любя,
Он, патриот, поверил в свои силы,
Отдавши славной миссии себя.
Венец его трудов – «Словарь толковый»,
Язык ты русский светом озарил.
Он огранил для новой жизни слово,
Как ювелир, и в путь благословил.
Как археолог, слой найдя культурный,
Проник с любовью до его корней.
И русичей язык литературный
Стал ещё краше, чище и родней.
Великий Пушкин – друг его опальный
На смертном ложе раною зиял.
И в этот час, для всех славян печальный,
У изголовья лекарь Даль стоял.
Пройдут столетья, канут в лету годы,
Откроет мир сияющую даль...
А в сердце благодарного народа
Навеки будет жив Владимир Даль!
ТРЕНЕРЫ
Нас не так уж и много
И сомнения нет
В том, что тренер от бога
Как художник, поэт.
Нам важны для работы
Одержимость, талант,
Чтоб меж капелек пота
Засверкал бриллиант.
Пьедесталы, медали,
Тот неистовый взлёт,
Что смогли – всё отдали
Измотались и вот:
В заключительном круге
Угасает кураж.
Семеним друг за другом
В тот последний вираж.
Ну а вот и прямая...
Где же спурт? Где рывок?
Ковыляем хромая,
Под всеобщий зевок.
Толь уставшие нервы,
Толь дыханье не то,
Толь на «финише» первым
Быть не хочет никто?
Всё ж горды мы под солнцем,
Наблюдая борьбу,
Когда нашу питомцы
Повторяют судьбу.
НЕ ЗАБУДЕШЬ ТЫ!
Ветерки ласкают седину курганов.
Высоко над степью жаворонка звон.
И встают картины грозных ураганов,
И стучат подковы по вискам времен.
Нет, не может память позабыть то время,
Зарева пожарищ, диких банд разгул.
Новая эпоха ставит ногу в стремя.
На фронтах Гражданской орудийный гул.
Закружилась земля в вихре лютой погони,
И багровый закат рассекали клинки.
И не каждый увидел, как красные кони
Пили красную воду из красной реки.
Здесь на крыльях мчались красные тачанки, –
Ни снега, ни ливни их не смоют след.
И белеют в поле ветхие останки,
Где металась грива в кумачах побед!
Пусть пройдут столетья, поутихнут войны.
На других планетах зацветут цветы.
Станет мир счастливым, добрым и спокойным,
Но лихое время - не забудешь ты!
Как кружилась земля в вихре лютой погони,
И багровый закат рассекали клинки,
И не каждый увидел, как красные кони
Пили красную воду из красной реки.
ПАМЯТЬ
На курганах седых
Часовыми стоят обелиски
И печальные стеллы
Венчают красу площадей.
Для сердец молодых
Здесь былое становится близким.
Благодарным теплом
Наполняются души людей.
Всё, что отдали Вы,
Всё, что Вы в грозный час испытали, -
Ни гранит и ни бронза
О том не расскажут сполна.
У героев живых
На груди ордена и медали,
А погибших в боях
Под курганы укрыла война.
Бухенвальдский набат
Не смолкая, звучит так же громко,
И плывут над планетой
Унёсшие души дымы.
На века будет свят
В доброй памяти ваших потомков
Победитель-солдат,
Спасший мир
От фашистской чумы.
* * *
Мы на разных широтах
Колобродим по свету...
Мне не встретился кто-то,
Ты замешкалась где-то.
Озарилась с рассветом
Необъятная просинь...
У тебя ещё лето,
У меня уже осень.
Всё скуднее запросы,
Всё тусклее ответы.
И холодные росы
Студят душу поэта.
У меня уже осень,
У тебя ещё лето.
ДИРИЖЕР
Одушевлённый дивный инструмент
Чарует зал палитрою гармоний.
Вот на верху голосовых симфоний
Небесной невесомости момент.
То вдруг возникнет тяжесть монумента,
То старый бор листвой зашелестит,
То грянет гром, то море заблестит –
Всё по-плечу живому инструменту.
Поёт большой многоголосый хор –
Бортнянский, Шуман, Моцарт, Глинка
У нас в гостях... И тонкая былинка
У девушки в руке – у пульта дирижер.
За взмахом палочки её глазами
Огромный хор внимательно следит...
Она руководит их голосами,
Она их душами руководит.
ЗАПИСНАЯ КНИЖКА
В суете извечной жизненного круга,
В бешеном потоке, в сутолоке дней
Записная книжка - милая подруга,
Верная помощница памяти моей.
Свет весенних радуг уж давно растаял,
Поутихли страсти под шатром седым.
Записная книжка, я тебя листаю,
И кружит тихонько прожитого дым.
Сотни телефонов, адресов, фамилий...
К большинству навеки оборвалась нить.
И ни в самолёте, ни в автомобиле
К ним уж не домчаться, и не позвонить.
На страницах густо, на страницах тесно,
Даже на обложках, что - не разобрать.
Молча блекнут строки отзвучавшей песни.
Пыжусь я, да ты мне не даёшь соврать.
Время тебя бросить в первую же урну.
Да купить в культторге новенький блокнот.
Смотришься уж слишком ты макулатурно,
А меж тем дороже золотых банкнот.
Будем мы, как прежде, колесить по свету
Я тебя не стану, милая, бросать.
Ты храни подольше, тех, кого уж нету.
Только жаль вот новых некуда писать.
* * *
Соловьи дробили вечер
На чарующие доли.
И несли, как хлеб из печи,
Облака луну в подоле.
Плыл с прохладой голубою
Аромат садов цветущих.
О свидании с тобою
Я мечтал в весенней пуще.
Как я жаждал этой встречи,
Как душа огнём пылала.
Обнимал тебя за плечи...
Только ты о том не знала.
ТЕЛЕФОННЫЙ ЗВОНОК
Телефонный звонок…
Телефонный звонок –
Автоматная очередь в сердце.
Что я смог, что не смог
В жизни, полной тревог?..
Чаще грел, сам не смея согреться.
Телефонную трубку прижму поплотней.
Голос твой как родник,
Утоляющий жажду.
Говори, говори.
Хоть брани, хоть жалей…
Как тогда не исчезни однажды.
Эта музыка слов,
Как живая вода
Исцеляет души моей раны.
Телефонный звонок,
Не блуди в проводах,
Не замри…
Жду тебя непрестанно.
СКИФСКИЕ МАДОННЫ
Посланцами глубокой древности,
Преодолев эпох кордоны,
Как эталоны вечной верности,
Стоят гранитные мадонны.
Кто их ваятели далёкие?
За что бессмертье даровали?
Молчат мадонны камнеокие,
Замкнувшись в каменном овале,
Привыкшие к ветрам неистовым,
Морозу, зною и дождям,
Все лихолетья твёрдо выстояв,
Вовек не кланяясь вождям.
О них ломались стрелы острые,
И сабли кровью их кропили,
А рядом всадники раскосые
Хлыстами пленниц торопили.
К ним доносились стоны тяжкие,
С воронок новою войною,
И танки, с явною опаскою
Их объезжали стороною.
Пусть груди резаны осколками,
И пуль следы хранят надбровия –
Мадонны оставались стойкими
И не страдали от бескровия.
Но вот, «научно обоснованной»,
Той прихотью бесцеремонной,
Собраться за решёткой кованной
Им повелел «совет учёный».
Степей бескрайних долгожителей
С просторов скифского кочевья
На задний двор людской обители
Приволокли для «попеченья».
В объятья зданий заключёнными,
Стоят не в поле, а под ветками.
Под ними ярко золочёнными
Блестят бутылки этикетками.
Не только из-под «Пепси-колы».
А рядом – вот ещё, «предметы».
Ни дать, ни взять – для протокола…
Всё это времени приметы.
В чём истина? В каких законах?
И всё ж, о чём поведал стих?
О древних каменных мадоннах?
Как знать, и только ли о них?
* * *
Не обольщайтесь похвалой,
Не обольщайтесь.
И незаслуженной хулой
Не огорчайтесь.
Не озлобляйтесь от измен,
Не озлобляйтесь.
За ветром модных перемен
Не устремляйтесь.
Не сокрушайтесь с пустяков,
Не сокрушайтесь.
А услыхавши звон клинков,
На бой решайтесь.
Не осуждайте простаков,
Не осуждайте.
Взамен насмешек и пинков
Им руку дайте.
Не обижайте слабаков,
Не обижайте,
Их превосходством кулаков
Не унижайте.
Не забывайте матерей,
Не забывайте,
К сердечной нежности
Не закрывайте.
Не улещайте зло судьбы,
Не улещайте,
За счастье праведной борьбы
Не прекращайте.
НЕТ РОДИНЫ ДРУГОЙ
У взлётной полосы нет суеты эскорта,
А лайнер мчит сквозь строй прожекторов.
Ночной аэропорт, как вскрытая аорта
Струит в простор родной державы кровь.
В салоне на борту отчаявшихся души.
Куда? Зачем? Нет родины другой!
Поверили в тот блеф, что там где нет нас – лучше.
Расплата будет слишком дорогой.
Вас провожает порт бетонным равнодушием.
Но детство, юность, университет...
Вам обернутся ностальгическим удушьем:
Вы проклянёте визу и билет.
Вы дрогнули душой, страшат вас перемены,
Грязь лживой политической борьбы.
И вы пытаетесь, не брезгуя изменой,
Спасти себя от собственной судьбы.
Капризный интеллект достоин сожаления,
Ведь вы сбылись в отечестве своём.
Но в вашем сердце нет сыновьего волнения,
Вас не спасёт тот новый «водоём».
Не в моде нынче долг и дух патриотизма,
Но убежать пытаясь от корней,
Вы подло предаёте в коме эгоизма,
Мать-Родину, которой нет родней.
* * *
Январской ночью, тихой звёздной
Стоим под сенью фонаря.
В хрустальном воздухе морозном
Снежинки лёгкие парят.
Уснувших зданий силуэты,
Громадами теснят простор.
Нам мерно желтоглазым светом
Подмигивает светофор.
С величественным мирозданием
Душой улавливаем связь.
И кажется живым созданием
Снежинка, что кружит, искрясь.
Седыми космами клубится
Заиндевелый Млечный путь.
Как знать, быть может там таится
Ответ искомый – жизни суть.
ДЕТИ ВОЙНЫ
Отрывок из поэмы
…Мы были зелены и хрупки
В те роковые времена,
Когда корявые зарубки
На нас поставила война.
Мы – что? Воистину досталось
Всем тем, кто стал в солдатский ряд,
И тем, кто был постарше малость
От нас, а в общем – всем подряд.
Всё было: дикие налёты,
Вокзальных окон чернота,
В крестах чужие самолёты
И смерти близкая черта.
И грохот слившихся разрывов,
Стук сердца «заячий» в груди,
И вой сирен без перерывов,
И неизвестность впереди.
Теплушек десять тесных, грязных
Тащил к востоку эшелон,
Отсчитывал железным лязгом
За перегоном перегон.
Тянулся «с толком, с расстановкой»,
Всем уступая, не спеша…
И к нам пристраивались ловко
Болезни, впроголодь и вша.
Эх, ты, уральский, лютый, колкий,
Сорокаградусный мороз.
К утру чубы примёрзли к полке –
Не встать, и смех, и боль до слёз.
Эвакуация – то слово
Вполне понятно было нам.
Вот он, причал теперь наш новый:
Сплошная степь по сторонам.
И в казахстанском Приуралье,
Сквозь зыбь степного ковыля
Нам чудился Донбасс наш дальний,
Отцов и прадедов земля.
И всяк, кто мог, вовсю старался
Помочь Отчизне в той войне,
Как говорится «упирался»,
Валился, снова поднимался,
Не оставался в стороне.
Ну, были сволочи, конечно,
Не без того, их совесть – грош
И нынче, и потом, и вечно,
С таких подонков шиш возьмёшь.
Война людей топила в горе,
Лила из смертного ковша,
В окопах, в поле, в небе, в море,
В тылу, в плену, со смертью споря,
Сражалась русская душа.
Откуда в ней такая сила?
Геройство – выше всех наград!
…А похоронок сколько было?
«…Ваш муж…», «Ваш сын…», «Ваш брат…»
А дети той поры военной?
«Что дети? – скажет хлюст иной. –
Они всегда обыкновенны,
Как дети, и в мороз, и в зной».
Ну, нет! Мальцы из грозной дали
Познали тот суровый час.
Все голодали, меньше спали,
В тринадцать у станков стояли.
Пусть в наши годы меньше знали,
Но были как-то старше вас.
г. Луганск, 2020 г.
