14/27 декабря - промелькнула очередная годовщина попытки государственного переворота 1825 года, Восстания декабристов. Порой эта дата воспринимается как первая вспышка, как предвестница грандиозной бури 1917 года. Все помнят: «Декабристы разбудили...» Мы знаем, что они разбудили, какие сущности. Господь повёл нас, Святую Русь, этим путём.
Как частью жизни человека является его жизнь во грехах, порой в кромешных, в духовных болезнях, так частью общественной жизни является участие общества в бунтах, государственных переворотах, революциях. После кризиса, как известно, болезнь может завершиться по-разному: исцелением, инвалидностью или гибелью пациента. В судьбах людей той поры, после разгрома восстания, мы видим, что многие жаждали исцеления и находили его, пройдя через страдание к покаянию. В этом видится и спасение нашей цивилизации, нашей Святой Руси, которая имеет свойство возрождаться буквально из пепла.
+++
Когда Пушкин двух друзей своей молодости в известном письме П.Я.Чаадаеву (1836) охарактеризовал как «посредственные христиане», - после суда над декабристами прошло десять лет. Первый из упомянутых - М.Ф.Орлов (отделался полугодовалым сидением в крепости), второй - А.Н. Раевский (много меньшим, причастность к заговору не доказана). Они и через годы, при всех своих блестящих светских достоинствах, остались «посредственными», практически не пострадав, какими и были в молодости.
Но были и другие. Историки показывают, что «возвращение к интенсивной духовной жизни характерно для большинства декабристов, оказавшихся сначала в крепостях, а затем и в ссылке...»
Изначально религиозное воспитание получили все будущие заговорщики - в военных и светских учебных заведениях, которые они заканчивали, оно было обязательным. Но, как оказалось, недостаточным: с 1817 Министерство народного просвещения было преобразовано в Министерство духовных дел и народного просвещения, дабы «христианское благочестие было всегда основанием истинного просвещения». Среди декабристов подавляющее большинство - это природные православные, но были и те, кто в детстве воспитывался в католических пансионах, были природные католики и лютеране.
Но отпали, фактически отпали, замыслив цареубийство, нарушив освящённое Церковью: «Не прикасайтесь к помазанникам Моим» (Пс.104.15) и заповедь: «Не убий!»
Церковь оценила восстание декабристов как преступление безумцев, как бунт безбожников. Святитель Филарет (Дроздов) в 1834 году писал: «Сказывают о некоторых, что смирились и занимаются религиею; слава Богу! Но дух покаяния требует, чтобы они признались не в ошибке и заблуждении, в чём и гордость иногда признаётся, а в безумии и преступлении». Святитель сомневался, что «из голов, которые почли себя способными перестроить целый мир... может выйти вон вся сия огромная дурь без остатка».
Отрицательное отношение к восстанию в церковных кругах было общим. Известному в то время проповеднику и законоучителю А.И.Малову принадлежит сравнение декабристов с «собаками, взбесившимися с жиру». Впрочем, всё это не только не исключало, но именно подразумевало христианскую любовь к государственным преступникам. Князь С.П.Трубецкой (несостоявшийся диктатор) писал о самом известном священнике из окормлявших декабристов, о Петре Мысловском: «Отец Пётр был, видимо, неприязненно настроен против арестованных, но когда в течение Великого поста он от большей части из них принял исповедь, расположение его совершенно изменилось, он сделался их другом и вёл себя в отношении всех, которые принимали его с благорасположением, как истинный служитель алтаря, исполненный христианского милосердия». Иерей о. Пётр Мысловский (†1846) явил им себя буквально живым Евангелием, истинной любовью (это и нам всем урок). Следственная комиссия позже констатировала, что о. Пётр «трудами своими, терпением и отличными способностями действовал с успехом на сердца преступников, многих из них склонил к раскаянию и обратил к вере». Открытого безбожника И.Д.Якушкина, человека яркого и даровитого, о. Пётр убедил исповедаться, а М.И. Муравьева-Апостола, впавшего в отчаяние, отговорил от самоубийства. Трое из пятерых приговоренных к казни - К.Ф.Рылеев, М.П.Бестужев-Рюмин, С.И.Муравьев-Апостол - добром помянули о. Петра в своих предсмертных письмах и завещаниях. Рылеев в прощальном письме говорит жене: «Я ни разу не взроптал во всё время моего заключения, и за то Дух Святый давно утешил меня!.. О мой друг, спасительно быть христианином!.. Благодарю моего Создателя, что Он меня просветил, и что я умираю во Христе...»
О последнем часе жизни казнённых существует свидетельство охранника, позже ответившего на вопросы церковного журналиста и писателя Н.А.Благовещенского: «Ну, что же, они были бледны, встревожены?» Удивительно, братец ты мой, нисколько!.. Кажется, как будто один Каховский был немного побледнее. Я думаю, ему трудно было умирать, потому что он не раскаялся так искренно и не исполнил, как другие, как должно, христианского обряда. Его тоже причастили, ну, да он не от сердца это все делал, а как по приказанию... Когда пришла их очередь, к ним опять подошел Мысловский, говорил с ними, напутствовал их еще раз к отходу и дал приложиться к кресту. Они на коленях молча помолились Богу, смотря на небо. Тяжело было, братец мой, смотреть на них!..» Лютеранин П.И.Пестель уже на эшафоте попросил от о. Петра предсмертного благословения. В своём последнем письме (1 мая 1826) Пестель писал родителям: «Я должен был раньше понимать, что необходимо полагаться на Провидение, а не пытаться принять участие в том, что не является прямой нашей обязанностью в положении, в которое Бог нас поставил, и не стремиться выйти из своего круга. Я чувствовал это уже в 1825 году, но было слишком поздно!»
Но не всем было поздно. Например, попав на каторгу Нерчинских заводов, не имея возможности ходить в церковь, целая группа декабристов объединилась в религиозную «конгрегацию». «До 20 членов конгрегации (во главе с П.С. Бобрищевым-Пушкиным) собирались по воскресным дням для чтения и обсуждения Евангелия и других книг Священного писания». Впрочем, были и те, кто до конца жизни гордился своим участием в движении, готовностью уничтожить Династию, и видел в этом Божию волю. С.И.Муравьев-Апостол и М.П.Бестужев-Рюмин сочинили под себя «Православный катехизис», в котором заключили, что «избрание Царей противно воле Божией, ибо один у нас Царь должен быть - Иисус Христос». При этом Бестужев-Рюмин, бравшийся перестроить Россию, даже русского языка почти не знал, просил следователя разрешить ему отвечать по-французски, «потому что я, к стыду своему, должен признаться, что более привык к этому языку, чем к русскому». Действительно, русский для многих не был родным, на котором говорят и думают. При всём при этом декабристы сделались в Сибири великими тружениками на благо русского народа - строили, лечили, учили и воспитывали детей, занимались науками, изобретали, сочиняли, каялись... М.А. Фонвизин написал работу «Краткое обозрение пути, ведущего к Богу, и соединение с ним», лютеранин В.К.Кюхельбекер оставил «Толкование на молитву Господню».
+++
У каждого из них был повод к недовольству общественной жизнью, как почти у всех и всегда. Вот и Пушкин в упомянутом письме: «...я далеко не восторгаюсь всем, что вижу вокруг себя; как литератора - меня раздражают, как человек с предрассудками - я оскорблен, - но клянусь честью...» (далее, кажется, все на память знают как любимый псалом: «...но клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, какой нам Бог её дал»).
Фамилии целого ряда декабристов были частью истории России; в 1812 году многие из них лично стали олицетворением героической русской истории, пройдя путь под солнцем Бородинских полей и взяв Париж. Они исполнили свой долг, не допустив иноплеменных властвовать в России. За свой воинский подвиг они получили награды, имения, звания, оружие «За храбрость». И с этим вчерашние христиане, а ныне еретики, масоны, попросту безбожники, «правдоискатели» вышли на бунт...
Хорошо бы определить момент, когда в пространстве между Бородинским полем и Сенатским майданом декабристы перестали быть русскими, перестали исполнять позитивную роль в истории русского народа? Хочется сказать: в тот момент, когда золотой шпагой «За храбрость» они вознамерились разрушить историческую Русь, пожелали «перестроить целый мир». Для упрощения картины вполне соблазнительно вычеркнуть революционеров, всех чохом, из русских, из «граждан святой Руси» (как и их духовных наследников - атеистов и либералов, нынешних русофобов всех калибров). Но... «Две бездны, две бездны, господа, в один и тот же момент, - говорит у Достоевского один персонаж. - ...Мы широки, широки как вся наша матушка Россия...»
Возможно, поэтому у нас понятие русскости непостоянно и даже имеет свойство расширяться. Как, например, расширяется перед нашим взором звёздное небо при усовершенствовании приборов наблюдения. С чистым сердцем сегодня мы можем признать русским того, кто и сам себя вряд ли вслух таковым называл. Например, полковник Николай Карлович Стюрлер - командир лейб-гвардии Гренадерского полка, участник Бородино, перед тем как пасть на Сенатской площади от руки мятежника, - ответил ему (не вполне хорошо владея русским): «Я присягал императору Николаю и остаюсь ему верен». Он, рождённый в Швейцарии, для нас ведь более русский, чем так же плохо владевший русским языком, декабрист М.П. Бестужев-Рюмин, рождённый в Нижегородской области? Или нет? «Две бездны, господа, в один и тот же момент...»
+++
Здесь вкратце глянем, как понятие русскости менялось во времени, в том числе на фоне Революции, за последние полтора века.
Ф.И.Тютчев в статье «Россия и революция» (1848): «Россия прежде всего христианская империя; русский народ - христианин не только в силу православия своих убеждений, но еще благодаря чему-то более задушевному, чем убеждения. Он - христианин в силу той способности к самоотвержению и самопожертвованию, которые составляют как бы основу его нравственной природы. Революция - прежде всего враг христианства! Антихристианское настроение есть душа революции; это ее особенный, отличительный характер...»
Время шло. Разбуженный декабристами ад действовал, ширил свою агитацию. Лев Тихомиров о временах своей народовольческой молодости (о 1870-х) вспоминал: «Что мир развивается революциями - это было в эпоху моего воспитания аксиомой, это был закон. Нравится он кому-нибудь или нет, она придёт в Россию, уже хотя бы по одному тому, что её ещё не было; очевидно, что она должна прийти скоро: революция считалась неизбежной даже теми, кто вовсе её не хотел».
В другую эпоху, исходя из реалий приблизившейся катастрофы, по максималистской формуле Союза русского народа (Устав СНР, 1905): «Русский народ - народ православный». Антихристианство и русофобия Революции проявилось у нас в полной мере сразу после её победы. Революция отказалась от русскости даже и в названии нового государства. Идеологи проявили крутую ловкость ума, сочинив название «СССР» безо всякого использования корней «рус-рос»; так же успешно они избавились от «рус-рос» при придании топониму «Украина» статуса государственного образования; историческое название «Малороссия» было проклято и забыто.
Через век после Первой революции, в 2007 году, философ Геннадий Шиманов, давая ответ на вопрос «Кто русский?», сказал замечательную вещь: «Правильный ответ, на мой взгляд, возможен при соблюдении следующих условий:
1. Русский это тот, кто сам сознаёт себя русским. Это главный признак, но не единственный.
2. Русский это тот, кто подтверждает свою принадлежность к русскому народу своими делами на его благо.
3. Русский это тот, кого сами русские признают своим. Ибо нельзя принадлежать к тем, кто тебя не признаёт своим.
4. И, наконец, последнее. Чтобы иметь право судить о том, кто русский, а кто не русский, надо быть самим полноценными русскими. Т.е. обладать развитым национальным сознанием...»
В канун новых грандиозных испытаний, в 2014 году, на Всемирном русском народном соборе была принята Декларация русской идентичности: «...русский - это человек, считающий себя русским; не имеющий иных этнических предпочтений; говорящий и думающий на русском языке; признающий православное христианство основой национальной духовной культуры; ощущающий солидарность с судьбой русского народа». Упоминание о православии вернулось, но не как о смысле русской жизни, а лишь как об основе национальной духовной культуры.
Рано или поздно придётся установить, что для нас есть православие - смысл жизни (доступный не всем) или лишь культурное историческое прошлое (которое некоторых тяготит), возможно, с вытекающими юридическими последствиями для ряда лиц, с радикальным обновлением элит. Декларация стрелковского «Комитета 25 января» (2016) трактует русскость шире: «Членом русской нации может стать каждый, вне зависимости от этнического происхождения, кто владеет русским языком, знаком с русской культурой, считает своей Родиной Россию и лоялен интересам России и русского народа».
Следующим расширением может быть просто положительная причастность человека к истории России. Но что есть положительное или отрицательное в истории?
Положительно то, что соответствует замыслу Божиему, то, что не разрушает матрицу Святой Руси, - как это доступно понимать нам, с нашим историческим опытом; положительно то, что отодвигает нас, а вместе с нами и всё благонамеренное человечество, от конца истории, от погибели и ада. В пути мы совершаем ошибки, порой, перемахивая в поступках через край. Но поскольку мы не растворяемся пеплом во времени, а всякий раз возрождаемся к жизни как дивная птица Феникс, то можем предположить, продолжая отыскивать правильные пути, что общее направление жизни и развития Святой Руси - угодно Богу.
К сожалению, пока нет такой научной дисциплины как «История русского народа». Может, в этом и причина, что мы пока не можем стереоскопически увидеть все стадии нашей жизни как жизнь единого организма - без многозначительных разделений на «красную», «белую» и прочие стадии, увидеть себя как единую Святую Русь, ищущую правильные пути к исполнению Божией воли.
2. Re: Декабристы
1. Re: Декабристы