Тренд народовластия

При всей видимости истории как борьбы государств и народов за экономические преимущества в ней усматриваются и такие тенденции как борьба народов против самодовлеющей политики элит внутри стран, так и консолидации элит против народов. Олигархия или ее более сложное проявление в виде транснациональных корпораций стремится организовать существование людей по законам, направленным на подчинение поведения человека экономической выгоде элит.

В этом контексте социалистический тренд мировой и национальной политики, который наиболее ярко выразился в СССР и его сателлитах, и своеобразно продолжен Китаем, был и остается интересен как способ координации экономической деятельности, в том числе энергии предпринимательства и больших государственных или частных финансов, с интересами масс простых людей.

Общество настоятельно нуждается в ограничении власти элит, естественной при их финансовом доминировании по отношению к массам, но неприемлемой с точки зрения интересов самих масс.

Народы, как это, к примеру, происходит в Англии, подают сигналы элитам о том что время их доминирования проходит, что следует добровольно уходить  «с рынка» принятия жизненно важных для человечества решений, так как в век информатики  множеству простых людей уже очевидно, что эти решения принимаются на основе коррупционного использования инсайдерской информации и преимущественно в пользу элитарного эгоизма.

Способ корректировки методов управления при неразумном упорстве элит хорошо известен (например, 1917 г.), но его цена может стать привлекательной только при согласии широких масс на распад государственности, чем уж конкретно в России, наевшейся в последнее столетие всякого рода революций и перемен, привлечь всерьез людей невозможно.

Состояние исторического шока народов от социально-политических потрясений остается ведущим мотивом их согласия на управление элитами мародеров, называемых в зависимости от масштабов присваиваемых доходов олигархами или владельцами транснациональных корпораций.

Но тренд народовластия при молчаливом согласии масс на мирный исход тлеющего конфликта с элитами, в целях реализации этого молчаливого соглашения, должен проявляться в реальных последствиях действующей человеческой энергии, направленной снизу вверх по системе иерархии обществ.

К примеру, в России, в контексте грядущих через год парламентских выборов, это должно было бы выглядеть как отказ власти от манипулирования избирательным процессом.

Конечно, нельзя не учитывать, что демократия, как способ организации жизни, внутренне чуждый народу, живущему по преимуществу в патриархальной ментальности, не может действовать эффективно, то есть гарантированно не разрушительно, без некоей корректировки.

В стомиллионном и более того обществе, в котором нет самостоятельных низовых  общественных структур, эту  функцию выражения народного мнения просто некому реально осуществлять. Корневые общности народа ранее выражались независимо от режима власти по преимуществу либо в сельских общинах,  либо в трудовых коллективах, то есть реальных низовых общественных структурах.

Сейчас значение таких структур сведено к минимуму, если есть вообще. Других же структур не возникло. Люди атомизированы, что собственно и является чистой демократией, идеальной для небольших обществ, но в условиях больших стран и народов, утративших  по ходу истории национальные способы низовой организации, она (демократия) выглядит  чуждой системой. Поскольку влиять на политические процессы в громаде стомиллионного общества без посредства естественно исторически сложившихся общественных структур практически невозможно.

Поэтому ее (демократии) политически вынужденное (при историческом отказе от авторитаризма или царизма)  функционирование неизбежно влечет  возобновление тех же форм авторитаризма, но в неочевидной форме, что и проявляется через манипулирование  избирательным процессом.

Народу, исторически привыкшему перекладывать бремя решений на верхи, было бы наплевать на манипулирование, если бы деятельность элит не была бы явно коррупционна и ее практика зачастую не шла бы явно вразрез с общественными интересами.

Но манипулирование, первоначально выступая как бы техническим средством обеспечения устойчивости власти и общества, неизбежно становится системным элементом  неприемлемых элитарно-эгоистических процессов.

Что же делать в условиях весьма ожидаемой через год в ходе выборов сшибки интересов верхов и низов? Естественным не радикальным решением проблемы для власти в таких случаях бывает небольшая внешняя война. Но лимит войн всегда жестко ограничен внешними условиями и внутренними возможностями.

Ожидания демократических уступок верхов маловероятны, хотя, конечно, будут исподволь в народе  поддерживаться. Тут дело еще в том, что общество решительно не хочет никакой бузы в виде общественных противостояний, так как люди кожей чувствуют опасность такого выплеска эмоций для стабильности общества в целом. То, что любые публичные протесты будут использованы зарубежными «партнерами» путем вбрасывания денег и террористов на усугубление беспорядков, ни у кого не вызывает сомнения. И никто в это дерьмо якобы свободы наступать не собирается.

Реальным способом изменения ситуации видится нормальный выборный процесс, в котором ставка будет сделана на компартию как единственно альтернативную политическую силу.

Здесь, конечно, требуется согласительная работа общественности с компартией, потому как многое из ее традиционных подходов, в частности к вопросам религии, издавна восприняты людьми как негативные. Однако видимо сейчас в этом вопросе не все так плохо.

Что и необходимо для людей четко сформулировать и озвучить.

Но что же может обеспечить чистоту выборов? Думается, что гарантом этого процесса могла бы выступить...армия, значение которой по мере роста напряженности в мире, все более возрастает.

Доверять процедуру подсчета голосов чиновникам избиркомов под контролем спецслужб было бы опрометчиво. При таком подсчете результат предугадать не трудно.

Для армии эта роль важна еще и потому, что в случае возобновления власти ЕР многие проблемы страны придется решать не экономическим, а военным путем, что имеет прямое отношение не только к зарплатам  и жилью, но уже к самой жизни военнослужащих.

Поэтому политическое и юридическое решение вопроса участия армии в обеспечении выборов было бы весьма к месту, тем более что  решение военными вопросов обеспечения выборов в Крыму было весьма успешным, хотя там военные решали исключительно вопросы безопасности.

Собственно выборы в России неизбежно становятся видом войсковой операции, где вопросы безопасности и честности при подсчете голосов избирателей становятся предметом защиты жизненно важных интересов страны.

По сути, над каждым чиновником должен стоять офицер и бесстрастно докладывать начальству обо всех манипуляциях с бюллетенями.

И желательно боеприпасы у военных изъять, а то, увидев, что там творится, еще по простоте душевной палить начнут...