Социокультурная и политическая легитимация патриотизма в конфликтных условиях российского переходного общества

Патриотизм как интеграционное основание идентичности российского общества переходного периода органично связан с приоритетным типом идентичности, социокультурными формами конструирования доминирующей идентичности (гражданской, национальной, конфессиональной), политическими технологиями разрешения конфликтов этнонациональных интересов и ценностей в рамках искусственного формирования государственно-управленческими и властными структурами социума новых типов идентификации конкурирующих в рамках знаково-символической реальности идентичностей.

Патриотизм в конфликтных условиях российского переходного общества приобретает разные формы выражения и определенную специфику.

Во-первых, актуален тезис о многоликости, многоуровневости, многоаспектности патриотизма. Чувственная форма патриотизма, содержащаяся во всех понятийных формулировках, является одним из уровней осмысления ценностной значимости патриотизма и не отражает его целостного содержания. В этой связи заслуживает внимания определение патриотизма через установление его связи с государством как политической формой отечества (И.А. Ильин), что обычно не вызывает критики в рамках других интерпретаций. Подобное восприятие государства означает изменение смыслового содержания патриотизма, дополняет его чувственный уровень политическим образом родины в государственной форме.

В качестве одной из форм государственного патриотизма выступает советский патриотизм, возникший путем целенаправленного идеологического формирования сверху и отразивший определенный интеграционный запрос общества, приобретая наднациональное значение с собственной спецификой.

Чувственная и государственная формы патриотизма находят свое выражение в трактовках этнофилического и гражданского патриотизма, которые обозначают сменяющиеся и дополняющие друг друга качественные уровни патриотизма в его национальной и космополитической субъектности.

Во-вторых, понятие «национальный патриотизм» используется для обозначения характера конкретной направленности любви к родине и ее религиозного, духовного и иных аспектов освоения. Взаимодействие национального патриотизма с государственным отражает способность гармоничного сочетания чувственной значимости патриотизма с его формируемым государственным (советским, российским и т.д.) и политическим (коммунистическим, либерально-демократическим, социал-демократическим, национал-патриотическим и т.д.) содержанием.

Сложность взаимодействия государственной и национальной форм патриотизма состоит в том, что они могут совпадать друг с другом или находиться в противоречивых отношениях, это зависит от способа их социокультурной легитимации.

В таком контексте эвристично понятие «конституционного патриотизма», предложенное Ю.Хабермасом и обозначающее готовность субъекта идентифицировать себя с политическим порядком и принципами Основного закона с одновременным расширением содержания патриотизма и изменением форм национальной идентичности.

Отсюда все попытки определить сущностные признаки патриотизма в пределах его государственного, политического и национального измерений односторонни и антиномичны.

В-третьих, одной из самых спорных перманентных тем российских научных дискуссий стало обсуждение иррациональной природы патриотизма, обоснование происхождения патриотизма вне этики. Детальное исследование основных субъективно определенных составляющих патриотизма в форме национального эроса, его религиозных, этических и эстетических параметров приводит к разному содержательному и функциональному значению патриотизма.

В целом патриотизм представляет собой форму этического и эстетического самоопределения личности в рамках духовного опыта и национально-культурного единения народа, осваивающего самобытные формы его жизнедеятельности в границах единого государства.

В-четвертых, российский патриотизм в рамках его социально-философской реконструкции за десятилетний период (1993-2003 гг.) включает в себя специфику и партийную структуру национально-патриотического измерения российского политического процесса, которая адекватно институционализируется на основе следующих критериев: самоназвание, национальная идеократичность программных документов, организационное самовыражение и электоральная эффективность деятельности партии или движения.

Электоральная эффективность патриотизма определяется не столько итогами выборов, сколько спецификой каждой избирательной кампании: неожиданный результат, новая политическая технология, поведение временно созданных бутафорских патриотических структур, сочетание безликой идеологии с патриотическими лозунгами и т.д. Политические модификации патриотизма в современном избирательном процессе оформляют его идеологическую востребованность при  построении предвыборных платформ, а также инструментальную направленность в конкретных политических действиях.

В-пятых, социально-философский анализ показывает, что институционализация российского патриотизма в политике выражает:

- народные интересы как безусловный приоритет общественных обязанностей человека - такую позицию занимают сторонники партий коммунистической и социалистической направленности;

- национальные интересы, которые первичны, отражают позицию этнокультурной основы российского общества (нация создает государство, а не наоборот), - такова позиция классических национал-патриотов;

- личностные интересы как доминанта в осознании своего единства с Отечеством, которое происходит путем духовно-творческого возвышения личности. Служение государству - это необходимость, в которой первостепенная роль отводится субъекту патриотизма (личности) и второстепенная - объекту (государству). Данная позиция характерна для представителей либеральных партий в различных трансформациях.

В-шестых, современное партийно-программное выражение русского вопроса различно. Политическое измерение русского вопроса в современной России включает в себя, кроме незначительных попыток его адекватной постановки, огромную степень декларативности, мистифицирования и спекуляций. Преодоление существующего политического негатива по русской проблематике возможно лишь при более пристальном внимании и научном изучении рассматриваемого вопроса, поскольку одной из главных причин такого положения дел является ослабление властного центра и отсутствие последовательной национальной политики, учитывающей интересы русского народа.

Новое законодательное оформление политических партий игнорирует этнокультурное измерение политического процесса, т.к. запрещает указание в уставе и программе политической партии целей защиты профессиональных, расовых, национальных или религиозных интересов, а также отражение указанных целей в наименовании политических партий.

В целом, специфика патриотизма в современном российском политическом процессе сводится к противоборству его либеральных, социалистических (коммунистических) и национальных форм, институционализирующих индивидуальные, народные и национальные политические процессы.

В-седьмых, русская национально-патриотическая идентичность традиционно обеспечивалась сильной государственностью (прежде всего самодержавной и имперской), ее социокультурная и политическая легитимация как государственного патриотизма отличается особым цивилизационным статусом (наднациональной государственностью, межконфессиональной диалогичностью и суперэтничностью, объединяющей универсальность межкультурного дискурса с уникальностью этнонационального культурного разнообразия), не допускающим политизации этничности и отчасти реализующим свой интеграционный потенциал путем встраивания в общий социокультурный контекст различной степени развитости самобытных культур и их ценностных ориентаций.

В-восьмых, суверенная демократия как альтернативная модель государственного патриотизма базируется на принципе согражданства в широком культурно-цивилизационном контексте (приоритет ценности прав человека, свободы творчества, равенства перед законом, гражданского общества) и реализует модернизационную версию российской самоидентификации в противовес неоимперской (возвращение к традиционной государственности) и этнократической (создание государственности на основе ведущего этноса) моделям преодоления советской согражданственности путем строительства российской гражданско-политической общности нового типа, лишенной конфликтогенного потенциала и сохраняющей национально-культурный плюрализм.

В-девятых, евразийский патриотизм в интеграции этнонациональных интересов утверждает консервативно-революционную парадигму социокультурной и политической легитимации русского национализма в формате новой империи, конкретная государственно-правовая форма которой может быть любой, но воспроизводящей и укрепляющей субстанциональные признаки русской нации: служение мессианской идее, выстраивание адекватной модели взаимоотношения русских с другими этническими группами (ротация элит, этнонацональная иерархия и мобилизация, геополитическая статусность, идеократический тип взаимоотношений в обществе и т.п.).

При этом имперский патриотизм реализует свою консолидирующую природу на основе принципа евразийского согражданства, решающего две важнейшие задачи: сохранение и приумножение территориальности, отличающейся поликультурностью и поликонфессиональностью, и нейтрализация русского и нерусского вариантов национализма на идеологически-цивилизационном уровне.

Таким образом, патриотизм обнаруживает антиномическую природу в конфликтных условиях российского переходного общества, связанную с балансом этнонациональной и гражданской идентичности различных антропологических сообществ, социокультурной легитимацией форм разрешения конфликта национальных интересов и ценностей в рамках сохранения традиционной национально-государственной идентичности.

Татьяна Викторовна Беспалова, доктор философских наук, кандидат политологических наук, профессор Южного федерального университета (Ростов-на-Дону)