iStock /Getty Images
Do We Have Real Political Choices, or Is It All a ‘Uniparty’?
Ним Парвини, также известная как “Академический агент”, представила взгляд на политические события этого месяца, который не совсем отличается от того, что я отстаивал десятилетиями. В книге “Попытка убийства Трампа как попытка режима сбросить накал” Парвини настаивает на том, что нет существенной разницы между нашими явно враждующими кандидатами и идеологическими объединяющими сторонами в сегодняшней американской политике. По словам Парвини, левые на самом деле не ненавидят Трампа, а просто выступают против Плохого оранжиста. Эти фальшивые левые теперь объединяются с фальшивыми правыми, чтобы “утихомирить” подстрекательскую политическую риторику, которая угрожает их общим интересам. Чего желают обе стороны, так это оставаться частью правящего истеблишмента; и ни одна из групп не избегает пробуждения, чтобы стать модной для прогрессивной общественности.
По словам Парвини, МАГА - это:
... становимся все более разнообразными, выступаем за чёрных, за геев и так далее, достигая фактически того, что DEI [Разнообразие, равенство и инклюзивность] только обещало в теории. Опять же, хотя люди в лучшем случае смеются над этим или в худшем случае заявляют, что я занимаюсь каким-то антиамериканизмом, тем не менее, объективно так и произошло. "МАГА Америка " не будет проектом 2025 года, это будет Руфо Рейх, более либеральный, более демократичный, более разнообразный, чем когда-либо прежде, но завернутый в американский флаг, а не в радужный, в шляпах MAGA, а не в кепках pussyhats.
Я был бы последним человеком, который стал бы отрицать, что в аргументах Парвини есть доля правды. За последние 60 лет наша политическая культура катастрофически сдвинулась влево благодаря множеству пагубных влияний, включая академические институты Глубинного государства, популярную культуру и основные средства массовой информации. Более того, за последние 20 лет все наши жизненно важные социальные институты постепенно проснулись до такой степени, что для меня, молодого академика, это было бы невообразимо; и это пробуждение теперь объявлено сутью нашей демократической (читай: псевдодемократической) жизни.
Не менее обескураживающе то, что большая часть приемлемых правых в США попала под контроль неоконсерваторов (или того, что я называю консерватизмом, Inc.), а внешняя политика, основанная на распространении или “защите” демократии и прав человека за рубежом, стала гораздо более приоритетной, чем поддержание традиционных моральных и социальных норм у себя дома. Хотя правые оказали некоторое сопротивление этим событиям, этого сопротивления было недостаточно, чтобы остановить культурную революцию левых.
В чем я отличаюсь от Парвини, так это в том, как я оцениваю те различия, которые существуют в рамках нынешней политической ситуации. В отличие от него, я думаю, что эти различия реальны и ощутимы. Мне кажется, действительно важно, будет ли Дж. Ди Вэнс или тот, кого Камала Харрис выберет вместо себя на втором месте, следующим нашим вице-президентом, и, безусловно, важно, победит ли Трамп или Харрис в президентской гонке.
Хотя консервативный истеблишмент и СМИ безжалостно проводят чистки среди своих правых членов (включая меня), я по-прежнему нахожу СМИ Мердока более информативными, чем слушать вздор на NPR или MSNBC. Имейте в виду, я считаю, что только крупные, хорошо позиционированные, подлинно правые могут выиграть долгосрочные политические и культурные сражения. Тем временем, однако, я предпочту Трампа со всеми его очевидными недостатками левым тоталитаристам, которые выступают против него. Действительно важно, какая сторона победит на ноябрьских выборах, хотя, я признаю, не так сильно, как хотелось бы нам, истинно правым.
Существуют также важные различия между масштабом побед левых в этой стране и теми, которые были достигнуты в гораздо более продвинутых оплотах левых, таких как Канада или Германия. Недавно министр внутренних дел Германии-сумасшедшая феминистка Нэнси Фезер закрыла немецкий журнал Compact (не путать с одноименным “постлиберальным” американским онлайн-журналом). Фейзер оправдала свое подавление немецкого консервативного антивоенного издания, которое резко критиковало НАТО и Запад за войну в Украине, тем, что назвала его фашистским и антисемитским. Редактор Юрген Эльзассер раньше публиковался в Хрониках, и обвинения против него и его журнала имеют примерно столько же оснований, сколько жалобы демократов на то, что Трамп - новый Гитлер. Хотя после Второй мировой войны американское правительство и военные “перевоспитали” побежденных немцев, превратив их в роботов-антифашистов, американцы в то время были избавлены от такой агрессивной пропаганды. Более того, мы в США по-прежнему пользуемся большей свободой, чем наш немецкий сателлит, и у нас гораздо большая сила сопротивления левым.
Парвини можно грубо отнести к неореакционной школе политической мысли, которая подчеркивает важность власти элит (над властью идей или популистских движений, например). Он и другие придерживающиеся этой точки зрения оценивают текущий момент как тот, в котором враги подлинно правых повсюду у власти, только в несколько иных обличьях. Насколько я могу судить, на нашем декадентском Западе разные уровни зла, и не все они одинаковы. Утверждение, что все существующие политические партии по сути являются “однопартийностью” и что все очевидные различия являются фальшивыми, делает невозможным воспользоваться возможностями для замедления левых, то есть не дать нам превратиться в проснувшуюся выгребную яму, в которую погрузились — или продолжают погружаться - Германия, Франция, Великобритания, Канада и другие “либеральные демократии”.
Разница между нами и ними заключается не в том, что у нас более блестящие или мужественные правые, чем у немцев, французов, британцев или канадцев. Насколько я могу судить, у нас их нет. Европейские правые производят на меня, по крайней мере, такое же впечатление, как и наши собственные (и здесь я не включаю художников American Conservatism, Inc. и бла-бла). Что отличает нас от этих других мест, так это избирательный округ МАГА, который намного больше по размерам и влиянию, чем любое популистское движение где-либо еще в западном мире. Трамп, возможно, не самый принципиальный или красноречивый лидер такой значительной силы, но он вызывает гораздо большее сопротивление, чем во Франции, Германии, Испании или где-либо еще в оккупированной левыми англосфере. И это ничего не значит!
