В конце сентября ЦЗМ «Покров» провел семинар по доабортному консультированию в г. Ишиме. Основным спикером семинара выступила А. А. Карпенко – медицинский психолог, главный внештатный психолог по планированию семьи Департамента здравоохранения Воронежской области, тренер программы «Спаси жизнь» и программы «Святость материнства» Фонда Андрея Первозванного, директор АНО защиты материнства «Агатос». В перерыве между занятиями она дала нам короткое интервью.
Алевтина Анатольевна, статистика за последние два года фиксирует значительное снижение рождаемости в России, и Воронеж, к сожалению, не является исключением. Как вы пытаетесь изменить такую ситуацию?
– Да, это так, в Воронеже тоже есть проблемы с рождаемостью. Помимо общих причин её падения, в нашей области действует ряд специфических факторов, определяющих её негативную динамику. Например: Воронежская область, в отличие от Тюмени, находится значительно ближе к району боевых действий. Я думаю, вы знаете, что к нам залетали украинские беспилотники. Мы периодически получаем сообщения об их перехватах нашими военными. Кто-то, конечно, напуган, находится в состоянии стресса, тревоги, неопределённости. Но в нашей области разработали программу повышения рождаемости на 2023−2025 годы. Она включает в себя систему мероприятий, направленных на изменение репродуктивного поведения населения. В этой программе обозначен ряд задач, которые мы стараемся выполнить. Это и сокращение числа абортов, и поддержка многодетных семей, и семей, попавших в трудную жизненную ситуацию, и формирование ценностных установок на повышение рождаемости, организация доступной среды для семей с детьми. И вы знаете, в последнее время ситуация всё-таки меняется. Потому что, с одной стороны, женщины находятся в неуверенности, сомнении, нерешительности, с другой стороны, наши специалисты стараются поддержать их особо в такой ситуации. Сейчас мы организуем поддерживающие группы, где женщины попадают в другую атмосферу, в которой понимают, что они не один на один находятся со своими проблемами, и чувствуют себя гораздо лучше как психологически, так и морально.
Очень хорошо помогают нам в этом некоммерческие организации. Они объединяют в группы женщин, находящихся в состоянии психологического напряжения, где с ними работают, применяя, например, техники арт-терапии, предлагают поделать что-то своими руками, чтобы уходила их тревога и беспокойство. На этих занятиях они рисуют, перебирают песок, строят инсталляции, где-то вводятся элементы тренинга по коммуникации общения. У них на фронте самые близкие люди – мужья, отцы, сыновья. Ведь когда они одни, то оказываются в неком вакууме, не с кем разделить свои переживания и тревоги. А здесь женщины могут приходить и с детьми, и с другими членами своей семьи, и когда они видят, что это всё-таки некая общность, группа, у всех схожие проблемы, то им становится психологически гораздо легче, и что на самом деле не всё так страшно и не всё так плохо. Как бы там ни было, но такой подход к работе – всё- таки существенная поддержка нашим женщинам.
Спрос на психологов в вашей области, наверное, большой?
– Я бы сказала, очень большой. Вообще в нашей области психологическая служба осуществляет свою деятельность, можно сказать, в мобилизационном режиме. Минздрав выпустил приказ №668н, в рамках которого с первого июня, где-то месяц спустя, были созданы кабинеты медико-психологического консультирования. На сегодняшний день в нашей области эти кабинеты работают уже в 47-ми поликлиниках и райбольницах. В связи с этим ввели ставки клинических психологов, психотерапевтов, врачей психиатров. Сейчас есть возможность обратиться туда как участникам СВО, так и их близким. По возвращении домой военнослужащие могут пройти диагностику, консультацию психолога, а в случае посттравматического стрессового расстройства получить соответствующее лечение.
Сейчас очень большой спрос именно на клинических психологов, которые умели бы практически безошибочно различать людей с тяжёлой патологией от тех, кому нужно оказать коррекционную психологическую помощь, или где необходима лишь поддерживающая группа, чтобы проработать чувства, эмоции пациента. Но тут тоже есть проблемы. С чем мы столкнулись сегодня – клинические психологи есть, но у них нет специализации по кризисной психологии. Сейчас мы работаем над этим.
Чем нам еще помогает НКО. Государственные структуры предлагают только очные консультации, а некоммерческие организации практикуют дистанционные, они себе это могут позволить, и это очень удобная форма работы на данный период времени, она хорошо выручает. Консультации проходят в разных форматах – и очно, и в режиме видео, и с помощью аудиосвязи, голосовая консультация осуществляется с помощью любых программ для звонков или с обычного телефона. Запросы на такие консультирования поступают очень часто. Могу сказать о работе своей группы. Когда мы создали проект оказания помощи участникам СВО и членам их семей, то организовали несколько видов консультирования – очное, групповое и телефонное. Сначала мы запланировали 100 телефонных консультаций, а через три месяца у нас уже было порядка 200. За столь короткий срок количество обращений увеличилось в два раза. Это первый момент.
Второй момент. Очных консультаций у нас не так много, очень много дистанционных. У нас был какой-то месяц, когда мы провели около 80-ти таких консультаций. Важно отметить, к нам стали обращаться люди из других регионов. Как оказалось, не везде специалисты принимают бесплатно. Так, один молодой человек вернулся со специальной военной операции и попросил поработать с ним дистанционно, причем он не хотел, чтобы видели его лицо. Психолог может посмотреть на клиента в начале консультации, а потом камера убирается. Общение идет только по голосу. Наши специалисты работать могут и в таком формате тоже. Обращений много и поэтому спрос на психологов сейчас только возрастает.
Татьяна Николаева
