Настоятель больничного храма протоиерей Сергий Скороходов с матушкой Ольгой
Что может врач, а что — Бог
Домовый храм занимает небольшое помещение на первом этаже больничного корпуса. С улицы не приметишь, а без указателя и не найти. Забегают женщины средних лет, озабоченные, спешащие: «Сорокоуст о здравии», «Свечи сами поставьте, пожалуйста».
— Это мамы пациентов, — поясняет священник. — Кто из больных может ходить — заходит. Есть один раненый. Ездил в Донецк, попал под бомбёжку. Весь в ожогах, руки перебинтованы, но приходит, вот так свечечку держит. Я считаю: больничный храм — это кузница прихожан. Плохо ему, больно — храм увидел, зашёл, помолился. А потом домой приедет и там продолжит в храм ходить.
Отец Сергий приносит толстый журнал с десятками вписанных имён, поданных на поминовение о здравии и говорит:
— Смотрите, вот сила молитвы. Практически все они вылечились и выписались. Как говорят, «Врач может многое, Бог может всё».
Молиться труднее, чем картошку копать
Отцу Сергию — шестьдесят. Он местный, из Краснодона. Почти вся его родня — шахтёры: дедушка, дяди, родной брат. Священнический сан принял в зрелом возрасте, в 33 года окончил семинарию. А до этого работал в оркестре Луганского государственного цирка. Он профессиональный музыкант, трубач: «Да вот хоть сейчас сыграю!» Говорит, что многие выпускники музучилища священниками стали: «Студентами пели в храме, батюшки благодарили. Так и пошло».
— Здесь особенный народ, — продолжает отец Сергий. — Мы, может, в чём-то проще других. Но приходы в Донбассе были самые лучшие! Старые священники рассказывали: в советское время всегда в храмах народа было много. Партийные работники из городов приезжали в деревни своих детей крестить.
В храм пришёл благодаря матушке: она с юности в церковном хоре пела, потом возглавила одну из воскресных школ.
— Конечно, тяжело сначала было: правило, каноны, — рассказывает он. — Моя бабушка мне в детстве говорила: «Самое трудное, Серёжа, — молиться и ухаживать за старыми родителями». Вот когда я понял её мудрость. Копать картошку, ямы проще. А молиться нам всегда кто-то мешает — знаем кто. Всегда дела какие-то находятся.
Из Бурятии — все крещёные
Служение в больнице имеет свою специфику.
— Бывает, хочу зайти в реанимацию, а заведующий отделением вдруг останавливает меня. Мол, повремените, человек испугаться может: придёт в сознание, откроет глаза, а над ним — батюшка. И не поймёт, на каком он свете, испытает стресс. А иногда, наоборот, зовёт меня: «Ну-ка, будите его, отец Сергий!» Так что не я, Бог решает, а ещё — молитва и вера, — говорит настоятель.
Приходилось отцу Сергию и соборовать, и крестить.
— Недавно в реанимации военнослужащий лежал: «Я некрещёный. Зовите батюшку». Пришёл. А так вышло, что в это время начальство приехало. Заходят в палату два генерала. Но ничего: я не прерываюсь, они постояли и вышли. А вообще, редко бывает, чтобы солдат некрещёный, да ещё славянин, может, семья неверующая была, не знаю. А вот, кстати, из Бурятии военные все крещёные. Один часто заходил ко мне: у него здесь брат лежал раненый, а он приехал сопровождать его домой, в Бурятию.
Чеченцы лечились. Очень уважительные. Увидели, как я замок дверной менял, подошли: «Давайте поможем». А сейчас в основном лежат местные ребята. И большинство рвутся назад: «Вот вылечусь — и к своим». А тот военный, кого я крестил, тоже вылечился, выписали.
Разделена почти каждая семья
Особая боль для отца Сергия как священника и жителя Донбасса — мысли о жизни после окончания боевых действий. Зверства украинских неонацистов по отношению к военным и мирным людям Донбасса вызывают такой гнев у его земляков, что разговоры с ними о будущем пока не складываются.
— Противостояние страшное. Вот повторяют: «Не забудем, не простим». Ну как «не простим»? Говорю: это не по-христиански, надо простить, иначе как же нам потом всем вместе жить? Моя семья тоже от них пострадала: тёща в своём доме погибла. Завалило, не могли найти, — переживает отец Сергий. — Здесь почти каждая семья разделена по живому. Есть у меня знакомые: мама с папой здесь, а сын там. В 2014-м они вместе на антимайдан здесь ходили. А потом сын туда поехал — и всё! Остался. Ну вот как? Что там с ними такое делают? И детей научили говорить по-своему: кто герой, кто не герой. Всё перевернули…
Мечта о белоснежном храме
Мы прощаемся с отцом Сергием в залитом жарким солнцем больничном дворе. Он показывает площадку, которую более 10 лет назад освятили под будущий храм. Место хорошее, перед центральным корпусом, и проект давно разработан. Уже искали спонсора, но наступил 2014-й. Так всё и остановилось. Но отец Сергий уверен: храм здесь обязательно будет. Трёхкупольный, белоснежный, с кровлей цвета морской волны.
Текст: Татьяна ЩЕРБАКОВА
