Донецк, Луганск и Крым" height="225" src="https://cdni-vm.gcdn.co/2022.03/original/700_6234633582682c7f57e616e8.JPG" style="float:left; margin:8px" width="400" />

Источник: Вечерняя Москва

Фото: Алексей Орлов / Вечерняя Москва

Президент России Владимир Путин заявил, что спецоперация на Украине идет по плану и будет доведена до конца. О ее политической составляющей высказывались многие эксперты. А что думают профессиональные военные? Мы побеседовали с капитаном запаса, известным военным публицистом, побывавшим во всех горячих точках Европы, постоянным членом Изборского клуба Владиславом Шурыгиным. Он рассказал о своем видении происходящих на Украине событий.

У многих, кто следит за событиями на Украине, возникло ощущение, что российская армия не воюет там в полную силу. А кто-то считает, что мы «топчемся на месте».

— Мы сами взяли на себя несколько обязательств. Главное из них — сохранить жизни мирных жителей, — рассуждает Владислав Шурыгин. — Украинская армия, напротив, взяла на себя повышенные обязательства по уничтожению гражданского населения — например в Донецке. Плюс ВСУ использует мирных жителей как живой щит. Все крупные города, которые нами блокированы, превращены в концлагеря, где вооруженные силы Украины выполняют роль СС-охраны, не выпуская никого. Простой пример — Мариуполь. Когда наши войска уничтожили блок-посты на выходе из города, всего за день оттуда выехало больше двух тысяч человек. А перед этим в течение недели кое-как выбирались по 10–15 человек. Как говорится, почувствуйте разницу!

Стремимся сохранить жизни

— Владислав, в начале спецоперации многие ваши коллеги, военные эксперты, утверждали, что все закончится в течение пяти дней.

— Это глупость. Плюс, надо понимать, стремясь сохранить жизни и военных, и гражданских, мы никуда не торопимся. Еще один важный фактор: мы действуем ограниченным контингентом — около 150 тысяч человек: контрактников и офицеров. И эти силы вполне сопоставимы по численности с украинской армией. Да, у нас есть существенное техническое превосходство, но нет существенного превосходства численного. Между тем, согласно военной науке, численность атакующих должна быть минимум втрое выше численности обороняющихся. У нас такого перевеса нет, потому что это не война, а именно спецоперация.

— Насколько, на ваш взгляд, она успешна?

— Вполне успешна. Мы не только уничтожили большую часть военной инфраструктуры Украины, но и обездвижили ВСУ. Украинские части просто не в состоянии организовать контрнаступление. Сейчас мы «расковыриваем» донбасскую группировку противника, которая восемь лет окапывалась, и берем Мариуполь. Это две главные задачи. Выполнив их, можно приступить к выполнению следующих.

— И долго спецоперация продлится?

— Давайте вспомним опыт Ирака. Там действовала группировка войск США и стран НАТО численностью 600 тысяч человек. Иракскую армию она превосходила в три раза. Она две недели шла до Багдада, а потом еще три недели воевала. На сокрушение армии Саддама Хусейна понадобилось полтора месяца. При этом союзники превосходили противника буквально по всем параметрам, а с мирным населением особо не церемонились. А вот второй пример — последняя война за Нагорный Карабах. Азербайджан, имея полное военно-техническое и численное превосходство почти 45 суток воевал в маленьком Карабахе. Поэтому представления о том, что Россия демилитаризует Украину за пять дней или неделю, могут возникнуть только в головах у тяжело больных людей.

Их натаскивали на войну

— Когда спецоперация начиналась, многие были уверены, что ВСУ просто не станут воевать и будут массово сдаваться. Мол, на Украине и армии-то нормальной нет.

— Ничего подобного. Во-первых, ВСУ — третья по численности — после российской и турецкой — армия в Европе. Во-вторых, она третья по мощности. Страны Запада готовили ее к войне с Россией восемь лет. Поставляли вооружение, присылали инструкторов. В-третьих, эта армия имеет немалый боевой опыт, пусть и сражаясь с собственным населением. Через так называемую АТО — антитеррористическую операцию на Донбассе — прошли около 600 тысяч военнослужащих. Еще один важный момент: украинская армия хорошо мотивирована. Ведь украинцы — это же русские, то есть люди упорные, да еще и с промытыми националистами мозгами.

В общем, ВСУ — это серьезный противник, он дерется отчаянно. Кстати, на день начала спецоперации в составе ВСУ состояло 250 тысяч человек, из которых 204 тысячи военнослужащих, еще миллион числился в мобилизационном резерве. В строю и на базах хранения находилось 2808 танков, 8215 бронированных машин, 3,5 тысячи артиллерийских систем, 230 летательных аппаратов — самолетов, вертолетов и беспилотников. Это очень серьезные силы.

К тому же с помощью США и стран НАТО Украина получила современную закрытую цифровую связь, были модернизированы органы боевого управления. Ударные части и соединения получили современную экипировку, приборы ночного видения, средства разведки и целеуказания.

Все это сразу направлялось в зону АТО, где испытывалось и изучалось войсками. А сами войска проходили обкатку огнем, получали боевой опыт, закалялись. Безусловно, далеко не все части смогли получить современное вооружение, экипировку и бронетехнику. Часть войск, особенно на западе и в центре, остались на уровне 2015 года, являясь, по сути, мотопехотой на грузовиках с урезанными артиллерийскими парками, состоящими из устаревших артсистем. Но боевое ядро сухопутных войск — около 80 тысяч солдат и офицеров — вполне отвечает требованиям современного боя.

— Именно поэтому мы и не стараемся воевать «лоб в лоб», а делаем упор на уничтожение военной техники и инфраструктуры?

— Совершенно верно. Ведь в последние два месяца США и страны НАТО постарались по максимуму насытить их современными противотанковыми средствами американского и британского производства, переносными зенитно-ракетными комплексами. Еще более мощные изменения прошли в качестве ВСУ. После 2014 года была запущена программа «укрепления» ВСУ, по которой прошедшие бои 2014–2015 годов военнослужащие, особенно представители нацистских батальонов и члены «Правого сектора», направлялись в военные училища и академии, откуда возвращались в войска уже офицерами. И сегодня большая часть младшего и среднего офицерского состава — это высокомотивированные националистически настроенные командиры, что обеспечивает упорство и стойкость ВСУ.

И еще один немаловажный факт: боевая подготовка ВСУ велась под руководством американских и натовских инструкторов и была специально «заточена» на противодействие российским Вооруженным силам. Учитывалась российская тактика, изучались российские боевые уставы, отрабатывалась тактика боя с российскими подразделениями. Фактически мы были обречены на войну. И если бы она не началась сейчас, она неминуемо произошла бы через год-полтора, но уже в куда более трудных для нас условиях. Повторю: армия Украины была заточена на войну с единственным противником — Россией. К этой войне Украина готовилась, и эта война была ее «исторической миссией».

 Фото: Алексей Орлов / Вечерняя Москва

Из котла не выпустят

— Сейчас большая часть украинской армии сосредоточена на Донбассе. Военные обстреливают мирное население, есть много жертв. Почему мы не можем ее уничтожить?

— Примерно потому же, что советские войска под Сталинградом не смогли быстро уничтожить группировку Паулюса. Чтобы окружить и заставить сдаться его войска, нам понадобилось 4,5 месяца. Не все так быстро делается, как хотелось бы. К тому же, не будем забывать, многие из тех, кто в донбасской группировке находятся — и военнослужащие, и националисты, — совершили военные преступления. Они прекрасно понимают, что в случае сдачи в плен ничего хорошего их не ждет, поэтому дерутся и будут драться до последнего.

— Кто-то говорит, что донбасская группировка — это 100 тысяч человек, кто-то — что 120 тысяч. А сколько их на самом деле?

— По моим данным — около 75 тысяч. Это тоже немало: две полноценные общевойсковые армии. И они рассредоточены по территории 150–200 километров. Иными словами, никто не собрался в кучу, не закрылся в крепости и не ждет, что мы их сейчас накроем «Градами». И шапками не закидаем, как многие диванные эксперты сначала рассчитывали. Все значительно сложнее. Повторю, противник хорошо мотивирован, хорошо обучен, имеет опыт боевых действий и хорошо вооружен. Поэтому чтобы не ходить в лобовые атаки и не терять людей, мы идем аккуратно «поджимая» позиции противника там и тут.

— И хорошо ли, на ваш взгляд, получается?

— Достаточно посмотреть на карту. Где были наши войска две недели назад и где сейчас. И все сразу станет ясно.

— В том-то и дело, что из карт ничего не ясно! И вообще информация с фронта крайне противоречивая. Кто-то говорит, что донбасская группировка ВСУ окружена. Кто-то, что вышла из окружения и идет к Днепропетровску, где окопается, чтобы не пустить наши войска на правый берег Украины. А как на самом деле?

— На самом деле есть разные виды окружения. Самый привычный — это когда под каждой кочкой стоит солдат или пушка. Но чтобы окружить донбасскую группировку ВСУ таким образом, нужно привлечь не меньше 100–150 тысяч военнослужащих. А это значит, что придется оголить все остальные участки. У нас просто нет столько людей. Против донбасской группировки ВСУ мы воюем такой же, как у нее численностью, а может быть, даже меньше. На нашей стороне полное военно-техническое превосходство, и донбасскую группировку мы окружаем не живой силой, а военной мощью.

— Что это значит?

— Это значит, что мы контролируем противника с воздуха. Наши военно-космические силы просто не дают украинской армии «поднять головы», пресекаются любые попытки пробиться на правый берег. Недавно, например, в сторону Волновахи ВСУ отправили батальонную тактическую группу, но за сутки ее «размотали» так, что от группы практически ничего не осталось, кроме отдельных разбежавшихся во все стороны укробойцов.

— Получается, что отход к Днепропетровску невозможен?

— Возможен, но, во-первых, только пешим путем, без техники, а во-вторых, ночами. Если украинские военные двинутся днем, с военной техникой, то их просто уничтожат с воздуха. Вот это и есть окружение в его новом понимании. ВСУ не могут выйти из котла и не потерять при этом немалой части боеспособности. Пехота без пушек, БТРов и прочей техники уже не так сильна.

— Стоит ли перед российской армией задача уничтожения ВСУ?

— В Мариуполе и на Донбассе такая задача, безусловно, стоит. Вряд ли им кто-то даст оттуда спокойно уйти. В Мариуполе все нацики будут уничтожены, кроме тех редких, кого возьмут в плен — если вообще будут брать. А ВСУ, воюющие на Донбассе, я думаю, тоже ничего хорошего не ждет. Особенно после того, что они устраивали все эти годы. А уж последние три недели и подавно. Лично я сомневаюсь, что хоть кто-то, например, из артиллеристов окажется в плену. Мне кажется, что донбасскую группировку ВСУ будут сносить образцово-показательно.

 Фото: Алексей Орлов / Вечерняя Москва

Причины донецкой трагедии

— Почему украинские военные продолжают обстреливать Донецк? Ведь очевидно же, что в военном плане они ничего не выигрывают. Последний обстрел «Точкой-У» можно назвать только терактом. Что ВСУ делают? Мстят напоследок?

— Стрельба по населенным пунктам — это одна из задач, которые ставятся им из Киева, а точнее, с польской границы. Эти удары должны показывать Украине и всему миру, что ВСУ сражаются, что они находятся на пике своей формы и что их ждет победа. На самом же деле многие нацики сидят в окопах и думают, как бы им можно будет правильно сдаться. Они боятся, что их просто-напросто не будут брать в плен и начнут уничтожать. Сейчас их главная задача — дождаться какого-то результата переговоров или перемирия, чтобы выскользнуть из этого мешка и попытаться избежать кары, которая им светит.

— Почему средства ПВО и противоракетной обороны не сработали и не смогли предотвратить теракт?

— Ни ПВО, ни ПРО, к сожалению, не дают полной гарантии. Обстрел ракетами идет постоянно, и в условиях войны, которая идет на Донбассе, какое-то их количество прорывается через любые заслоны. Это огромная трагедия, потому что десятый или двенадцатый боеприпас все равно достигает города. Из этой трагедии, я уверен, будут делать выводы, будут усиливать ПВО, завозить из России дополнительные средства.

Это долго не продлится

— Владислав, вы упомянули о переговорах. Для чего, на ваш взгляд, они проводятся?

— В моем представлении это некий фон. Потому что рано или поздно на Украине с кем-то придется договариваться о капитуляции или о тех условиях, которые мы выставили. Это сохранение некоей форточки, в которую невозможно залезть, но через которую можно хотя бы слышать друг друга. Пусть переговоры идут, но лично я в реальный результат не верю. Мы ведем диалог, но это не означает, что мы можем о чем-то договориться. Просто мы понимаем, что есть некие международные обязательства, которые требуют от нас поддержания контакта.

— Насколько на исход переговоров могут повлиять ВСУ?

— Вооруженные силы Украины уже не являются активной силой, которая может поменять судьбу своей страны. За это время мы не увидели не то что наступления, но и ни одного контрудара. Они запираются в городах и сидят в глухой обороне. Мы будем их оттуда выковыривать и приводить Украину до такого состояния, когда у нее будет выбор — либо опуститься в средневековье, либо принять наши условия, чтобы мы решали ее судьбу.

— Ходят слухи, что спецоперацию планируют завершить к 9 мая. Это было бы символично.

— Нет, это бред. Даты, конечно, перед военными ставятся, но — исключительно с точки зрения решения боевых задач. Одна задача решена, затем решается следующая. Когда мы решим все задачи, мы будем считать военную кампанию близкой к завершению целей, которые мы перед собой ставили. Будет ли это 9 или 25 мая — не знаю. Но судя по той динамике, которую мы видим, спецоперация продлится не очень долго.

ДОСЬЕ

Шурыгин Владислав Владиславович. Родился в Евпатории. В 1984 году окончил Львовское высшее военно-политическое училище по специальности «военно-политическая журналистика». Воинское звание — капитан запаса. С декабря 1991 года — редактор военного отдела еженедельника «Завтра». С 1991 по 2003 год более ста двадцати раз выезжал в качестве корреспондента в ряд горячих точек. Работал в Карабахе, Южной Осетии, Приднестровье, Абхазии, Таджикистане, Сербии, Чечне, Ираке.

В октябре 1993 года участвовал в известных событиях в Москве на стороне защитников Верховного Cовета, был ранен. Воевал добровольцем в Сербии и Приднестровье. Был трижды ранен. Награжден орденом «За личное мужество», медалью «Защитнику Приднестровья», знаком Сербской Краины «Боевое отличие». С июня 2000 года — заместитель главного редактора газеты «Завтра». С апреля 2012 года Владислав Шурыгин ведет военное обозрение — передачу «Комендантский час» — в эфире канала «День ТВ». Увлечения — рукопашный бой, подводное плавание, кулинария, поэзия.

Беседовал Никита Миронов