Именно так и есть: «Магутны божа» – антихристианский и антинародный гимн БЧБ-революции – революции, направленной в своей основе не против Александра Лукашенко и «неосоциалистического режима», а против Христианства, Православной Церкви, Белой Руси и единого целого мира Святой Руси. Более того, гимн «Магутны божа» вполне законно назвать и сатанинским, то есть (по сущности самого понятия), – в отличие сатанистского, где зло воспевается прямо и открыто, – клеветническим, лукавый, в котором злой дух и злой умысел сознательно прикрываются благовидными словами и образами. И не просто благовидными, а даже благочестивыми – вплоть до имени Христова и Креста Господня.
Ново ли это для нас? Не под именем ли Христовым и под Крестом регулярно с начала XIII века на русскую землю и, в первую очередь, на земли Белой, Западной Руси (не говоря уже про земли Византийской Империи, Ближнего Востока) вторгались «крестоносцы» под благовидным предлогом ее «христианского оцивилизовывания»? Но всегда за этими предлогами стояли цели захвата земель, порабощения населения и, наконец, обращения его в псевдохристианскую веру – от латинско-папистской ереси до современных форм постхристианства (в сер. XX в.) и антихристианства (в нач. XXI в.). Даже когда они с крестами на знаменах и броне напали на частично помраченный марксистским соблазном под красной пентаграммой русский народ в 1941 году, даже когда они пытаются вторгнуться на западнорусские земли так и не возвратившегося толком к Богу и в Церковь народа в наши дни – цели их неизменны. Собственно, во время такого вторжения нацистских крестоносцев в 1941-1944 гг. и в условиях зверской оккупации ими и родился гимн «Магутны божа». И большая беда состоит в том, что не только государственные чиновники и даже деятели культуры (в том числе и вполне включенные годами в государственную систему государства Александра Лукашенко), но даже ряд священнослужителей не способны отличить «крестоносцев» от «крестоходцев».
В дни всё более неофашистского, антихристианского, антирусского БЧБ-майдана, лишь лукаво наслоившего на себя массу недовольных людей (возникшую в немалой степени по вине белорусских властей), вылез из-за кулис старый нацистский «Магутны божа», сменив изначально «нейтральную» песню «Разбурыць турмы муры», сворованную у каталонских борцов как раз против наследников гитлеровской коалиции и евроатлантического Четвертого Рейха. Вместе со старой прозападной антиправославно-русофобской оппозиционной гвардией, прятавшейся за новыми почтенно-привлекательными «прогрессивно-буржуазными» куклами Бабарико-Цепкало-Тихановскими (правда, изначально не скрывавшими своего антиправославного мировоззрения), «Магутны божа» заявил о себе, как о «гимне свободной белорусской нации» – рождающейся и древней одновременно. Вместе с нацистским гимном из тени вылезли и прятавшиеся (точнее спрятанные стратегами западного Гентштаба) за «белыми ленточками» и требованиями «честных выборов» (без участия представителей собственно белорусско-патриотических сил) коллаборационистские БЧБ-знамена и лозунг «Жыве Беларусь – Жыве!», внедренный в 1943 году через местное отделение гитлерюгенда «Саюз беларускай моладзi» в качестве кальки с «Хайль Гитлер – Зиг хайль!».
Вначале, в первые августовские дни «протеста против насилия» гимн «случайно» зазвучал со ступенек Белорусской государственной филармонии, далее подхваченный другими представителями сферы художественной культуры, который традиционно считают себя совестью нации и светочами духовной культуры и точно также традиционно мало что понимают в духовности вообще (уж точно меньше простых крестьян), подменяя ее в своем воображении элементарной и слеповатой душевной чувственностью. К духовному невежеству здесь добавилось и содержательно-историческое (точно так же белорусская молодежь, пропевая развратные и бунтарские рок- и иные поп-композиции на американском языке, не понимая их смысл, усваивает их дух). Вслед за «творческой элитой» «Магутны божа» по наущению телеграмм-дирижеров запели на площадях и в «инициативных» дворах.
Однако прямым нахрапом сделать «народным» доселе мало кому известный псевдомолитвенный гимн не удалось. И здесь подключились религиозные деятели. Причем одновременно – католические и «православные». К католическим никаких вопросов нет: как и на Украине, именно польско-католический Костел является изначальным создателем «беларуского национализма» со всеми его символическими атрибутами, включая сделанное на польский манер БЧБ-знамя. После поражения очередного Польского восстания 1863 года началось подлинное белорусское возрождение под водительством Моисея белорусской народности, подвижника Православия графа Михаила Муравьева: еще гродненским губернатором он подготовил возвращение белорусских униатов в православную Христову Церковь, начал впервые за 250 лет открывать народные школы на родном для белорусов наречии, строить множество православных храмов на окатоличенных землях, полякам и Костелу на Белой Руси, создал Виленскую археографическую комиссию для исторического просвещения белорусов на основе правды и разгребания лживой мифологии (задача, стоящая перед Церковью и государства и в наши дни).
Костелу, польско-католической магнатерии и местной шляхте ничего не оставалось, как начать прикидываться «друзьями белорусов» (хлопоманами) и убеждать самих белорусов, что они никакие не русские и никакие не искони православные. Первым из таковых стал «отец беларускай мовы» поляк Франциск Богушевич (в честь которого намедни «кровавый режим Лукашенко» открыл станцию метро в центре Минска), прямо заявлявший, что вынужден использовать холопскую мову (в ее максимально полонизированном виленском изводе) – чтобы только не позволить белорусам осознать себя русскими. Хотя первым прибег к такой практике (и также безуспешно) в условиях самого Польского восстания 1863 года еще сам польский террорист Винцент Калиновский, которому посвящена одна из крупнейших улиц Минска (со знаменитым Всехсвятским собором), на которой, к слову, «антинародный режим Лукашенко» умудрился открыть демонический мемориал.
Притом, как напоминает нам обширной фактурой профессор А.Ю.Бендин, «события польского восстания 1863 г. в Северо-Западном крае Российской империи показали впечатляющую политическую силу римско-католического духовенства, его способность использовать иррациональное доверие паствы и свою каноническую власть над ней с целью подготовки и организации мятежа, направленного на разрушение Российского государства. Радикально настроенные ксендзы и монашествующие сумели превратить церковное вероучение в мобилизующую идеологию вооруженной борьбы за независимость Польши, продемонстрировав профессиональную способность духовенства формировать религиозную мотивацию для достижения насильственных политических целей. Миряне повиновались их духовной власти сильнее, нежели власти российского императора. Жестокость, проявляемая мятежниками в терроре против мирных жителей, основывалась на ненависти к “москалю”, антиправославный и русофобский образ которого целенаправленно формировался клерикальной и светской пропагандой». С чего бы чему-то поменяться, спустя каких-то 157 лет, за которые уход Костела из религии в светскую политику многократно усилился?!
В итоге все «беларускiя адраджэнцы» к. XIX – нач. XX вв., включая – внимание БЧБ-священству! – революционеров-социалистов, в числе коих – «второй отец беларускай мовы» и член первого ВЧК под руководством поляка Феликса Дзержинского «белорус» Бронислав Тарашкевич и «отцы БНР», многие из которых во главе с «белорусом» Вацлавом Ластовским были включены в большевистские органы власти в БССР и развернули ту самую лжебелоруссизацию, включая и почти всех видных нацистских коллаборационистов в 1941-1944 гг., включая, наконец, почти всё руководство получившей «независимость» Республики Беларусь в 1991-1994 гг., – были католиками. Уже в 1990-е годы, пользуясь постановлениями ультраобновленческого II Ватиканского собора, проклинаемого даже многими консервативными католиками, польско-католический Костел в Белоруссии, доселе столетиями огнем и мечем насаждавший Polska mowę, стал активно «беларусизировать» свои службы, проповеди, социальную деятельность. Одновременно Костел в лице своих адептов проникал в гуманитарные учреждения Беларуси (особенно связанные с исторической памятью), и почти в открытую заявлял о себе как о локомотиве «белорусского национального возрождения».
Совершенно естественно, что католический Костел сразу включился в начавшуюся БЧБ-революцию 2020 года, хотя и не спешил засвечивать понятную сведущим людям правду о том, что он вообще – вместе с религиозными либералами (в том числе в составе протестантских сект) – составляет ядро хладнокровно-идейного, религиозного и национал-фашистского Белмайдана (как и украинского Евромайдана), прикрывающегося разгоряченной массой недовольных по тому или иному поводу людей. Впрочем, постепенно, в условиях спада массовых и зачастую игровых протестов, идейный осадок БЧБ-маршей в разных городах всё чаще точкой сборов стал обозначать костелы – в частности, в почти полностью православных Витебске, Могилеве, Бресте, не говоря уже о минском Красном костеле, построенного польским националистом и революционером Войниловичем, к слову, одним из «героев» белорусской официальной «суверенно-патриотической» идеологии последнего десятилетия.
Эти католические точки сбора закономерно превратились и в главные сцены исполнения «национального гимна “Магутны божа”». При этом практически с самого начала БЧБ-революции польско-католический Костел стал и словом и делом утверждать данный гимн именно в качестве вкупе «национального и религиозного гимна белорусов», одновременно поддерживая его в качестве гимна самой БЧБ-революции. Так, еще в августе Имша с фестом в Браславе под руководством митрополита Тадеуша Кондрусевича и бискупа Олег Буткевича «завершилась белорусским религиозным гимном “Магутны божа” – искренней молитвой за Отечество в самый сложный момент ее новейшей истории». Вскоре прошедший в Минске «общегородской крестный ход» за «прекращение преследование Костела и возвращение арцыбискупа Кондрусевича» (любопытно, кто же при этом «преследовал» ни много ни мало «общегородской крестный ход» католиков?!) венчался «совместной молитвой “Магутны божа” как выражение общей просьбы о лучшей доли для многострадального Отечества». Под «многостраданием» здесь явно нужно понимать неудачу в повторении нацистского путча на киевском Майдане, начавшегося также с бытовых возмущений граждан и закончившийся бандеровско-евросодомской оккупацией Украины с восторгами в Ватикане.
Как и «Ще не вмерла Украина» в украинских псевдохристианских нацистских сектах УГКЦ и ПЦУ, созданных при активном участии Ватикана, в польско-католическом Костеле в Белоруссии «Магутны божа» стал заменять собой собственно религиозные песнопения. С его исполнения начался учебный год в центральной католической духовной семинарии, им завершалась Имша в центральном минском иезуитском Архикафедральном соборе в честь польского изгнанника-бискупа Т.Кондрусевича под руководством еще более революционного бискупа Кособуцкого, он прозвучал даже в Туринской базилике в самый момент жертвоприношения монахов (судя по всему, речь идет о моменте мнимого превращения облаток и вина в Тело и Кровь Христа!) «в знак солидарности с белорусским народом и Католическим Костелом на Беларуси» – то есть, с антибелорусской польско-католической БЧБ-революцией. Наконец, «Магутным богам» началось форменное кощунство и оккультно-революционный ритуал по разжиганию гражданской вражды религиозными средствами под руководством лично бискупа Кособуцкого, названный «Имшой по убитому Роману Бондаренко» (при том, что погибший, был православным по крещению и отпевался в храм!).
Наконец, печально известный ксендз из Россон Вячеслав Борок, революционный БЧБ-националист, люто ненавидящий и клевещущий на Православную Церковь и порочащий Победу над гитлеровским Третьим Рейхом, угрожающий «апостольской властью» Генеральной прокуратуре в рамках того же «культа сакральной жертвы», прямо признаёт нацистский «Магутны божа» сугубо католическим гимном, обвиняя митрополита Вениамина, назвавшего его светской песнью, в «оскорблении религиозных чувств всех католиков Беларуси и многих протестантских церквей, которые считают этот гимн очень важной молитвой», указывая митрополиту на «неприемлемость пренебрежительного тона» и требуя от него публичных извинений в условиях необходимости сохранения якобы «многовековой в Беларуси религиозной толерантности» в якобы «многоконфессиональном белорусском обществе» (где около 85% составляют крещеные православные христиане). Правда, однако, в сухом остатке прозвучала: «Магутны божа» – католический религиозно-национальный гимн – гимн Всходних Кресов, которые агенты Польши и Ватикана стремятся вернуть в «родное лоно Речи Посполитой и Костела».
Здесь, повторимся, никаких вопросов быть не должно: эта история тянется уже много столетий – по меньшей мере, с русского религиозно-освободительного народного восстания в ВКЛ 1434 года с образованием на белорусских землях первого Великого княжества Русского в условиях предательства Церкви и русского народа частью литовско-русских князей во главе с проклятым иудой Ягайло (на 3/4 великороссом по крови) и перехода их в католическую ересь со сдачей Литовско-русского государства под польскую политическую, религиозную и языковую оккупацию. Вопросы же появляются в отношении части белорусского «православного» священства, которое не просто поддержало возвеличивание «Магутнага бога», но и, активно поддержав антицерковный и антинародный БЧБ-майдан, само стало инициатором по превращению этого лже-гимна в его символ и духовный клич.
Речь, разумеется, идет о всё том же сообществе либерально-националистических по духу и убеждениям священников и вдохновленных ими мирян, для которых характерно обмирщенное сознание (и, разумеется, образ жизни далекий от церковного) и вытекающие из него революционные настроения – против власти как таковой, без особой привязки к ее конкретным лицам, что ясно показал архимандрит Савва (Мажуко), тут же за разоблачение удостоившись от них злобы и проклятий аки Савл-перебежчик. К сожалению, это сообщество, составляющее меньшинство в церковной среде (нельзя сказать «в Церкви», принадлежность к Которой их весьма сомнительна), весьма консолидировано – в отличие от разрозненных и расточенных по городам и весям священников-ревнителей и охранителей, что, увы, долгие годы никак не пытались преодолеть архиереи.
Это сообщество по целому ряду параметров всё более напоминает либерально-националистическую, экуменическую, революционную секту (впрочем, эпигонную по отношению к украинским, с которыми тесно связано), особенно активную пока в виртуально-сетевом пространстве, где к нему открыто прибивается множество совершенно чуждых Церкви лиц и даже иноверцев, в основном католиков, протестантов и иудеев. Только в этом году оно особенно проявило себя в процессе раздувания коронавирусной истерии с требованием ограничения богослужений (вплоть до закрытия храмов) и выставлением белорусской власти «убийцами своего народа» (но забыв обо всех ограничениях для массовых скоплений участников «священной революции свободы»), а также постоянными гапонскими революционными воззваниями к народу, органам власти и, наконец, лично митрополиту Вениамину (обвиняемом в оппортунизме) – с требованиями поддержать революцию и принудить государственное руководство к «диалоговой» передаче власти «народу» в лице заслуженных врагов Церкви, христианской нравственности и Руси Белой как части единой Святой Руси.
Пантелеймон Филиппович
