В Беларуси более трёх месяцев продолжаются протесты, основная цель которых — прекращение насилия и проведение новых президентских выборов. Именно в это непростое для страны время снова начались разговоры об автокефалии Белорусской Православной Церкви.
Некоторые мнения были озвучены извне, в том числе от представителей неканонических церковных сообществ Украины. Однако эксперты и политики, ухватившиеся за религиозную тему, вероятно не совсем хорошо представляют себе положение дел в Белорусской Церкви, а возможно и в самой Беларуси. Дело в том, что в стране за автокефалию выступают, в основном, немногочисленные националистические (и обычно внецерковные) структуры. Конечно, если Лукашенко уйдёт (и у власти окажутся не столько центристские, сколько радикальные антироссийские силы), то имеется вероятность, что националисты-автокефалисты смогут влиять на повестку дня в гуманитарной сфере, в том числе в вопросах конфессиональной политики. Однако они неизбежно столкнутся с серьёзной для них проблемой: ничтожным запросом на автокефалию в самой БПЦ.
В рамках международного научного проекта «Религия и национальное строительство на постсоветском пространстве» мне довелось беседовать со многими священниками из разных уголков Беларуси. Здесь были и столичные батюшки (включая руководителей учебных заведений и образовательных организаций), и те, кто служит в провинции, вдали от минских баталий. В числе прочих вопросов я спрашивал и об автокефалии. Почти все мои собеседники высказывались против. Аргументы, звучавшие из уст белорусского духовенства, я бы хотел сегодня представить читателям. В некоторых случаях, по просьбе самих священников, сохранена их анонимность.
Архимандрит Сергий Акимов (Минск):
Когда сегодня рассуждают об автокефалии, то неизменно в этих рассуждениях присутствует политический подтекст. Мне самому хочется находиться не на стороне политиков, а на стороне Церкви, которая выше политики. Моё поколение, как и более старшее, имеет только один опыт — опыт пребывания в лоне единой Церкви, объединяющей родственные народы Беларуси, Украины, России. И рассуждения о родстве для очень многих людей не являются абстрактными. Например, в моей семье имеются соответствующие родственные, кровные связи.
Что могут значить слова об автокефалии для большого количества православных христиан, стремящихся исполнять заповеди Божии, регулярно участвующих в богослужении, причастных реальной церковной жизни? Могу предположить, что слово «автокефалия» для обычных верующих прихожан мало что значит. Кроме этого, у нас никто не заинтересован в искусственном порождении новых конфликтов и создании социальной напряженности. Для государства важно сохранение единства и общественного согласия, поэтому, при принятии решений в религиозной сфере, оно будет учитывать мнение большинства духовенства и церковного народа.
Протоиерей Алексий Васин (Минск):
Я считаю, что экклезиологически мы ещё абсолютно несозревшая церковь, если мы вообще церковью являемся. Мы не выполняем функцию церкви. Тридцать лет полной религиозной свободы в Беларуси мы, как церковное общество, просмотрели, мы оказались не готовы к этой свободе. Соответственно, сейчас нет смысла говорить о каких-то статусах. Мы внесли в церковную организацию, которую мы пытаемся называть церковью, не просто светскость, но полное безбожие и атеистические привычки советского бытия. Проповедь Евангелия Царствия Божия как главный элемент церковной жизни у нас напрочь отсутствует. Под проповедью Евангелия у нас подразумеваются какие-то отвлеченные разговоры — в лучшем случае на уровне пересказа евангельских сюжетов, без углубления. О проповеди Царствия Божия речи нет, хотя изначально церковная проповедь заключалась именно в этом. Церковное общество, не познавшее главную субстанцию и главный смысл своего бытия, но при этом оперирующее такими терминами как «автономия», «юрисдикция», занимается просто не тем делом. Поэтому сейчас понятия «патриархат», «экзархат», «автономия», «автокефалия» не имеют никакого смысла. К сожалению, у нас Церковь дистанцируется от понятий «Слово Божие», «жизнь с Богом», «благочестие» и превращается всего лишь в светский институт.
Священник Н. (Брестская область):
Прежде всего, я бы хотел, чтобы в этих вопросах не было насилия, чтобы всё было спокойно. Я вообще не вижу евангельских целей в провозглашении (или непровозглашении) автокефалии. Как говорил один богослов, нередко независимость от дальних становится жуткой зависимостью от ближних. Думаю, что в наших условиях автокефалия была бы вещью вредной, так как появилась бы зависимость от местных властей. Местные власти стали бы к нам относиться как к части белорусского госаппарата; я даже не исключаю, что наши митрополиты менялись бы как министры. При этом у нас была бы отнята возможность стучаться к кому-то за пределами Беларуси.
Протоиерей Сергий Мовсесян (Минск):
Белорусскому православию нужно стремиться ко Христу. И наши усилия должны быть направлены на это. Да, у нас
могут возникать какие-то вопросы частного порядка. Например, есть церковный суд. В судопроизводстве есть дела, в которых финальной инстанцией является Минск. А есть те дела, которые решает Москва. Это прикладные вещи. Но у меня такое ощущение, что, зачастую, разговоры об автономии, автокефалии, независимости имеют не какой-то прагматический характер, но политический. И об этом я не готов говорить. Потому что я живу в другом православии. Мне оно дорого. И я защищаю уместными способами православие Христово.
Священник К. (Минск):
Моя позиция по этому вопросу менялась. Размышляя об этих вещах, нужно прежде всего спросить: кому это выгодно? Первоначально мне казалось, что это хорошее дело, что его можно поддержать, что мы созрели для церковной независимости. Но затем, рассматривая примеры, когда Церковь получала даже не автокефалию, а, скажем, автономию (как в Эстонии), я заметил, что всё это побуждалось политической ситуацией, нередко просто ради сохранения Церкви. Вроде бы в Беларуси есть и независимое государство, и многие древние кафедры—Полоцкая, Туровская. Но сейчас, в условиях политизированности, когда обсуждается в том числе и вопрос отношений с Россией, многие люди (в особенности далёкие от Церкви) восприняли бы провозглашение автокефалии как наш разворот от России в сторону Запада. И тогда нам могли бы начать преподносить тот уклад жизни, который есть во многих странах Европы, но который совершенно неприемлем для нас, как для христиан.
Иерей Святослав Рогальский (Минск):
Сейчас я не вижу какой-то необходимости в автокефалии; я даже не предполагаю, что такая необходимость должна быть. В своё время я много лет служил иподиаконом при митрополите Филарете (Вахромееве). Я помню то время, когда здесь в Беларуси были церковные волнения, похожие на украинские (хотя и не в таком масштабе). И тогда очень мудрой оказалась позиция владыки Филарета, направленная на сохранение церковного единства. Благодаря этому у нас есть единая каноническая Православная Церковь. Любые искусственные попытки что-то поменять (не в своё время) могут привести к такой же церковной трагедии, катастрофе, как и у наших южных соседей.
Священник Павел Сергеев (Гродно):
Наша Церковь маленькая, она не настолько сильна, чтобы отделяться и быть автономной или автокефальной. У нас, к примеру, всего две семинарии. Да и давайте, скажем, сравним нашу ситуацию с католиками. Глава РКЦ—Папа римский, находится в Ватикане, в Италии, и при этом ни одна католическая юрисдикция не является самостоятельной, все строго подчиняются Риму. И в Беларуси католики этим не возмущаются, хотя нынешний Папа вообще из другой страны, говорит по-испански и никакого отношения к Восточной Европе не имеет. Конечно, наш патриарх—в Москве, но он по крайней мере говорит с нами на одном языке и из одного культурного слоя, славянского. Так что у православных, в отличие от католиков, в этом плане всё гораздо либеральней и, думаю, нет никаких причин возмущаться и что-то менять. Хотя, на мой взгляд, рано или поздно любая поместная церковь в своем развитии приходит к структурным преобразованиям, и одним из таких преобразований является автокефалия.
Священник И. (Минская область):
Как приходской священник скажу, что я полностью удовлетворён тем статусом БПЦ, который сейчас есть. Я вообще не понимаю, как перемена статуса может на что-то серьёзно повлиять. На страсти наши, может, и повлияет. Потому что, наверное, когда тебе дают самостоятельность, ты был экзархом, а вдруг стал предстоятелем автокефальной церкви, это, конечно, «круче». Кто-то в этом видит средство национальной самоидентификации. Но какое отношение это имеет к христианству? Никакого. Это чистая политика, чистое самоутверждение, чистые страсти. Это светские вещи. И делать то, что нам Господь заповедал, нынешний статус БПЦ никак не мешает. Напротив, в любом случае перемена статуса либо в одну сторону, либо в другую, либо в сторону большей самостоятельности, либо в сторону меньшей, на данный момент ничего кроме смущения и даже бури в Церкви не вызовет. Да, есть люди, которые считают, что нам нужно двигаться в сторону большей самостоятельности. Но, опять же, я для себя, именно как приходской священник, никаких аргументов не услышал. Я считаю, что мы просто ищем решение проблем там, где его, в принципе, быть-то не может. Это всё равно, что я с женой ругаюсь, я не могу с ней жить по-христиански, ну дайте мне тогда статус автономии. И я сразу со своей женой буду жить замечательно. Всё у нас будет хорошо. У нас и правда много проблем всяких, в том числе и в Церкви. Как говорил отец Андрей Кураев, нам нужна реформа любви. Все остальные реформы нам непонятно чем помогут. Может и не помешают. Ну и не помогут точно.
Протодиакон Павел Бубнов (Гродненская область):
Белорусская Православная Церковь – часть автокефальной Русской Православной Церкви. Наша Церковь автокефальная уже более 500 лет. Тот внутренний статус, который есть у БПЦ, вполне достаточен. Он не создаёт никаких препятствий для нормальной церковной жизни, для спасения каждого верующего, для деятельности священнослужителей. И если в будущем возникнут такие чрезвычайные обстоятельства, которые потребуют изменения этого статуса, то оно должно быть направлено только на духовную пользу. Мы же видим, как всё происходило, например, на Украине, где была создана «автокефальная» церковь. Первые попытки там имели место в 1920-е годы, потом во время немецкой оккупации, затем в конце 80-х – начале 90-х годов. И к чему это всё привело? Никакой духовной пользы, никакого развития, но только конфликты и отчуждение. Проезжаешь украинское село, а там два храма разных юрисдикций; то есть село, по сути, разделено пополам. Кому от этого польза? Только диавол радуется, что у православных разделение. Мы знаем, что и в Беларуси была попытка создания автокефальной церкви, во время немецкой оккупации. И сегодня некоторые люди, зачастую далёкие от православия, говорят, что им «не хватает» автокефального или автономного статуса. Но ведь у нас есть всё, что нужно: святыни, монастыри, храмы, священнослужители, духовные школы. Каждый может свободно приходить в храм, молиться, спасаться. И нынешний канонический статус Белорусской Православной Церкви никаких препятствий для этого не создаёт.
Протоиерей Сергий Гордун (Минск):
Вопрос о предоставлении автокефалии (или автономии) Белорусской Православной Церкви считаю неактуальным. Прежде всего по той причине, что он поднимается людьми нецерковными. Был, правда, один случай в 2014 году, когда митрополит Павел, в то время Патриарший Экзарх всея Беларуси, на собрании духовенства Минской области озвучил идею о предоставлении автономии Белорусской Церкви. На следующий день ко мне, как к белорусскоязычному священнику (я проповедую почти всегда по-белорусски) обратились журналисты с просьбой прокомментировать это заявление митрополита Павла. Они, конечно, надеялись, что я его горячо поддержу. Но я сказал тогда журналистам, что не согласен с митрополитом и выступаю против автономии или автокефалии, поскольку не вижу для этого причин и не усматриваю в этом пользы для Церкви. Митрополит тогда убедился, что так думает большинство духовенства и верующего народа и через пару недель взял свои слова обратно. Некоторые из тех, кто продвигает идею автономии или автокефалии Белорусской Церкви, считают, что это укрепит государственный суверенитет Беларуси, или что после этого все священники заговорят по-белорусски, или что белорусы будут больше любить и почитать наших белорусских святых. Я не согласен с этим. Статус Церкви и государственный суверенитет мало связаны между собой. Такие страны с католическим населением, как Литва, Франция, Испания, Португалия, где нет автокефальных Церквей, ничуть не менее суверенны, чем Болгария, Греция, Румыния, где есть автокефальные Церкви. Разговаривать по-белорусски, использовать белорусский язык в проповеди или в преподавании Московская Патриархия не запрещает. И я это делаю. Это же можно сказать и о почитании белорусских святых.
А вот вред от автокефалии (или автономии) очевиден. Сама идея сепаратизма вредна. Она сеет недоверие, отчуждение, разъединение. Нужно нам это? Нет. Православные белорусы убеждены, что белорусский, русский и украинский народы глубоко родственны между собой. Это историческая правда. Для нас, православных, характерно желание самого тесного общения с нашими братьями и сёстрами в России и на Украине. Это самые близкие нам люди по общности исторической судьбы. Мы дорожим этим единством и искренне переживаем, когда оно нарушается из-за вмешательства посторонних нецерковных сил, как это имеет место в братской Украине.
фото на заставке © Sputnik / Виктор Толочко
