Правильно говорят, что коронавирус во многом уравнял богатых и не очень. Конечно, сверхбогачи и здесь попытались выделиться, закупая ИВЛ для домашнего пользования. Но и им придётся изменить своим премиальным привычкам и как минимум отказаться от идеи, что они «граждане мира», поскольку именно государству придётся их спасать. И «гражданам мира» придётся, выбирая между жизнью и смертью, нехотя признать, что и у них есть отечество.
Думается, что социальное потрясение, постигшее «развитой мир», станет наиболее значимым. Догоняющее социальное развитие закончилось для «среднего класса» в лучшем случае карантином в одной палате с людьми, прямо скажем, небогатыми. Наличие дорогой страховки не спасло, и это – сильный удар по социальному самолюбию. Бедные, в особенности «новые бедные», уже приготовившиеся потреблять за счёт «минимального гарантированного дохода», вдруг осознали, что не интересны вообще никому. Вирус лишил даже сверхимущие классы ощущения неуязвимости, поставил под вопрос их мечту жить вечно, как учил любимый пророк глобалистов Юваль Ной Харрари.
Комфортное социальное пространство, разрушившееся (вот сюрприз!) в момент, когда пафос катастрофизма в Голливуде начал сходить на нет, погребло под собой всё: и институты, и традиции, и планы. Но главное – коронавирус погрёб под собой людей, искренне считавших, что они и есть этот самый мир.
С другой стороны, вирус стал и великим оптимизатором. Он избавил от культа потребительства значительную часть глобального сообщества, в том числе и причислявших себя основательно и безосновательно к «золотому миллиарду». Это, кстати, коснулось не только «продвинутых» слоёв, но и всех остальных. Оказалось, что довольствоваться можно куда меньшим набором благ: тёплым хлебом, молоком с пенкой, общением с живыми и здоровыми родственниками. Туалетной бумагой, наконец, вернувшейся в разряд предметов роскоши.
Новый мир поражает особым вкусом повседневных радостей. А ещё выяснилось: многое нельзя купить за деньги, но даже то, что купить можно, часто оказывается недоступным. Даже по премиальной кредитке. Можно, конечно, поехидствовать над «имущими», но это опять-таки коснулось всех, даже пресловутого «кредитного среднего класса», на последние центы своего банковского лимита покупающего макароны взамен потребления «ощущений», как учил трубадур креативного класса Ричард Флорида.
Этот хитрый вирус, оказавшийся ещё и социальным, если не найти против него социальную же вакцину, неизбежно сформирует в перспективе несколько человечеств. Естественно, с различным отношением к окружающему миру и его благам и ресурсам. И с различными векторами развития.
Одним из наиболее ярких вызовов современности станет мир виртуальной бедности. Мир, где качество жизни замещено доступностью ощущений. Мир, которому противостоит система ценностей, основанных на очных впечатлениях, контактных радостях. Это и будет то самое пресловутое столкновение цивилизаций. Ведь это, и правда, будут разные цивилизации.
Найти ответ на вопрос, как будут существовать эти разные социальные миры – и есть стратегическая задача посткризисного восстановления. А никак не борьба за цену нефти и устойчивость фондового рынка.
Чем станет для мира коронавирус – вопрос нахождения того самого «образа будущего», похоже, своего для каждой страны. Наверное, это понимание и будет самым ценным итогом нынешнего времени.
