Общее впечатление от села Вязовка Татищевского района можно было бы выразить одним словом — ухоженное. И оно еще более усиливается, когда подъезжаешь к храму в честь Рождества Христова — церкви с почти двухсотлетней историей.
Батюшка с фотоаппаратом
На момент нашего прибытия в храме и вокруг него кипела работа: два бойких отрока сновали то в алтарь, то в подсобное помещение, выполняя указания настоятеля. Прихожане бережно выносили на улицу огромный подсвечник — на солнце лучше видны загрязненные свечным воском места, несколько женщин внутри храма протирали трубы отопления, кто-то трудился на прихрамовой территории — в общем, приход готовился к празднику. Настоятель — иерей Алексий Новичков — в Вязовку прибыл совсем молодым человеком, вскоре после рукоположения, и вот уже восемь лет живет бок о бок с местными жителями. Судя по страничке храма в социальной сети «ВКонтакте», ни одно событие в Вязовке не обходится без священника и его внимательной камеры. Первые звонки и выпускные балы, все сельские праздники, собрания, концерты — все это всесторонне и многообразно запечатлено и сохранено. Отец Алексий — победитель епархиального фотоконкурса, говорит, что фотография для него — хобби, а со стороны видится, что еще и форма служения — благодаря его неустанным трудам Вязовка обладает одной из самых высокохудожественных и подробных в истории саратовских сел фотолетописью.
Спрашиваю у настоятеля, что самое сложное в служении сельского пастыря? Он отвечает:
— Созидать приход. Даже храм построить или восстановить не так сложно, как собрать общину, сплотить людей.
— И как же это достигается?
— Многими трудами… А вообще, это чудо Божие.
Действительно, узнав историю храма, понимаешь, что одними человеческими усилиями церковную общину не собрать и не удержать. Но когда добрую людскую волю благословляет Господь, получаются вещи, которые кажутся немыслимыми. Даже если до этого воля злая, казалось бы, приложила все усилия, чтобы стереть дом Божий с лица земли.
История одной картины
В сокровищнице Саратовского краеведческого музея имеется небольшое полотно, написанное маслом, — «Старая Рождественская церковь». Благодаря ему мы можем видеть, какой была церковь в селе Вязовка 177 лет назад. Картину эту написала либо супруга, либо мать (сведения на этот счет разнятся) Петра Августовича Нордена, у которого здесь, в Вязовке, была усадьба.
О Норденах хотелось бы рассказать отдельно. В Саратовскую губернию представители этого древнего дворянского рода, происходившего из Эстонии, переселились в середине XIX века. В 1851 году в Саратов приехал доктор Август Гаврилович Норден. Здесь же он и прожил до самой смерти, оставив о себе добрую память в сердцах пациентов и коллег — врачей городской больницы. В этой больнице на сто коек половина мест была бесплатной для бедняков. Август Гаврилович трудился в ней старшим врачом. Он был одним из учредителей первого Саратовского Ученого общества «Беседа врачей». Дослужился до чина действительного статского советника.
Его супруга, Любовь Людвиговна Лелонг, прямой потомок Абрама Петровича Ганнибала, состояла в родстве с Пушкиным.
У супругов было три сына и две дочери. Один из сыновей, Петр Августович Норден, — известный саратовский юрист и общественный деятель, член Саратовской судебной палаты и Городской думы — и выбрал Вязовку для обустройства здесь семейной усадьбы. Располагалась она недалеко от Христорождественской церкви, которая послужила натурой для художницы.
В 1921 году Петр Августович был арестован и расстрелян. Усадьбу спалили. Вероятно, картина уцелела только потому, что незадолго до трагедии ее подарили горничной, служившей в доме. По крайней мере, такую версию предложил бывший псаломщик церкви Илья Васильевич Григорьев, который и передал эту картину в 1988 году в сельский музей.
Единственный уцелевший из Норденов, чье детство прошло в Вязовке и о ком сохранились сведения, — это Александр Петрович Норден (24.07.1904–13.12.1993). На момент убийства отца юноша только окончил школу. Мечтал учиться дальше, но дорога в науку для «классово чуждого элемента» была закрыта. Однако спустя несколько лет он все-таки поступил на физмат Московского университета, позже окончил аспирантуру. Сохранилась выписка из рекомендации, данной ему его наставником — профессором Веньямином Каганом: «При ближайшем знакомстве со студентом Норденом я очень скоро убедился, что это молодой работник, который успел приобрести знания, далеко выходящие из рамок университетского курса…». Александр Петрович стал большим ученым, автором уникальной теории биаксиальных и биаффинных пространств. Кафедру геометрии в Казанском университете Александр Петрович возглавлял 36 лет. Он был блестящим преподавателем, воспитал более тридцати кандидатов физико-математических наук. А еще Александр Петрович был очень эрудированным человеком, любил русскую поэзию, сам писал стихи.
Среди трагичных страниц истории села есть еще одна — история церкви. Каменное здание было построено в 1842 году на средства прихожан. Причем в этом благом деле участвовали жители семи близлежащих сел. Храм был просторным, на колокольне — двенадцать колоколов, самый большой из которых весил 202 пуда (3323 кг). После революции прекрасный белостенный храм 1842 года постройки стал мозолить глаза новой власти. В 1930 году был арестован последний вязовский священник — отец Сергий Вязовский. Он был осужден на пять лет и вскоре умер в тюрьме из-за нечеловеческих условий содержания. Священническая династия Вязовских, три поколения которой служили в этом селе, прервалась. В том же 1930 году церковь закрыли, колокольню снесли, алтарь разрушили, а в здании устроили кинотеатр.
Полезные жалобы
— Я ведь сюда по молодости в кино бегала, как и другие, — вспоминает прихожанка Христорождественского храма Наталья Ивановна Яковлева. — Мы же и не знали, что тут раньше церковь была. Но однажды мне сон странный приснился: захожу я в клуб, смотрю, вроде все, как обычно, посередине кресла стоят, а на стенах иконы, иконы!
В 90-е годы Наталья Ивановна работала главой сельской администрации. Трудилась на совесть, отдавая все силы любимому селу. Каково же было ее удивление, когда она узнала, что на нее поступают жалобы от односельчанина:
— От церковной темы я тогда была очень далека. Все были заняты одним — выживанием. И вот наш житель Сергей Попов ни с того ни с сего, как мне казалось, начал бомбардировку жалобами. Он требовал открыть храм. Я сначала его просто слушала, но действий особых не предпринимала. А потом стала задумываться: здание-то ведь и правда пустует. Промыслом Божиим, не иначе, к этому времени оно не было никем ни занято, ни приватизировано. И мы начали готовить технические документы.
Наталья Ивановна помнит, как приезжала из Саратова реставрационная комиссия, проводила исследование фундамента и стен здания (специалисты вынесли резолюцию, что оно еще сто лет простоит), как в 1995 году начались первые богослужения. На них собиралось до сорока человек — так вдохновенно служил протоиерей Николай Агафонов, тогда — ректор Саратовской духовной семинарии, затем клирик Петропавловского храма в Самаре, преподаватель Сретенской семинарии, известный писатель, автор рассказов и исторических романов, почивший в июне 2019 года.
Но самое значительное событие в жизни храма произошло в 2000 году — он обрел свою главную святыню — старинное Распятие.
«Он все Сам для Себя приготовил»
В то время в Вязовке служил священник Сергий Захарья, сейчас он клирик Покровской епархии. Батюшка поделился с нами воспоминаниями о событии, которое стало, по его словам, главным в его священническом служении. Рассказывая об этом, он даже сейчас не может удержать слез:
— Прихожанка вязовского храма Нина Федоровна Сорокина пригласила меня в свой дом, чтобы его освятить. Я совершил службу и пошел по комнатам с кропилом и святой водой. Зашел в спаленку хозяйки, поднял руку с кропилом, да так и застыл — в углу Он стоит в красном хитоне! (Это было скульптурное изображение Иисуса Христа, вырезанное из дерева, сильно поврежденное. — Авт.). Меня всего как будто током ударило. Я сразу понял, что это святыня, что ее необходимо реставрировать и она, конечно, должна быть в храме.
Батюшка записал свидетельства главных участников этого события, благодаря чему мы можем сейчас услышать их голоса, хотя их самих уже нет в этом мире.
Нина Федоровна Сорокина (1930 г. р.), прихожанка Христорождественского храма в Вязовке:
— В нашем доме образ Распятого Господа появился в середине XX века. Жили мы в Саратове, позади Сенного рынка, в собственном доме. Моя свекровь — Екатерина Васильевна Сорокина — была женщиной богомольной. Хотя мы с ней хорошо понимали друг друга, в эту сторону ее жизни я не вникала, не интересовалась. В церковь она ходила регулярно — утром и вечером — вместе с другой верующей старушкой, чей дом был неподалеку. Не знаю, как звали ту женщину. Только теперь я понимаю, как это было непросто: сперва на трамвае, потом пешком добираться до Духосошественского собора каждый день, в любую погоду. Когда приятельница моей свекрови поняла, что конец ее близок (а глубоко верующие люди это чувствуют), она призвала Екатерину Васильевну. «Катя, доверяю тебе тайну. У меня хранится образ Распятия Спасителя, он из дерева вырезан. Когда меня не станет, Распятие или выкинут, или сожгут. Я доверяю только тебе: ты сохранишь. Но у меня есть условие — переносить образ должен мужчина». И вот мой сын, ему тогда было около 16 лет, принес образ в наш дом. У свекрови была отдельная комнатка, в уголке иконостас. Она сшила из голубой материи плащ и что-то вроде капюшона. Надела на образ и поставила среди икон. Екатерина Васильевна умерла в 1958 году. Я укутала образ Спасителя в материю и подняла его на чердак дома. Вскоре соседка моя попросила меня отдать ей Распятие. И я отдала. Но через какое-то время она мне его возвратила. Потом мой сын, а он был военным и жил отдельно, взял образ в свою квартиру. Но через год возвратил. Я опять завернула Распятие в материю и положила в ящик дивана, на котором когда-то спала свекровь.
В 1990 году мы переехали в Вязовку. Я развесила иконы по стенам, а среди них поставила образ, надев на него красное покрывало со старинной вышивкой. Господь сотворил со мной перемену. Не наказал за то, что Его святой образ то на чердаке, то под диваном хранила, а помиловал верою. Уж как я была рада, когда начали восстанавливать, а потом и открыли церковь в нашем селе. Некоторые несли туда иконы, но я не могла предложить образ Спасителя, так как он был искалечен, хотя уже задумывалась — кому поручить Его хранение. И когда в конце 2000 года настоятель нашей церкви сказал, что образ необходимо реставрировать и место его в церкви, я согласилась с радостью. Теперь радуюсь еще больше. Я считаю, что в нашей церкви особая благодать Божия. Пусть стены не так благообразны, это, может быть, со временем исправится. Но образ Распятого Господа нас охраняет, и благодать от Него живет во всех нас».
— 5 декабря 2000 года мы с Ниной Федоровной поверх красного хитона укутали образ Спасителя белым покрывалом, и я бережно перевез его в свой дом в Покровске, — продолжает отец Сергий. — Оценивая повреждения скульптуры, я определил срок реставрации — год-полтора. Я не ориентировался в среде художников, реставраторов, а мне надо было найти скульптора-реставратора, который умел бы работать с деревом и знал бы традиционное религиозное искусство. Кроме того, я даже не представлял, сколько могла стоить реставрация, а приходские доходы вязовского храма были очень скудны. Но человек предполагает, а Бог располагает. И расположил Он так быстро да так ладно, что сомнений в Его помощи быть не могло! На второй-третий день после доставки образа в Покровск мне надо было повидаться с настоятелем Троицкого храма. Там ко мне подошли люди, которые работали над внутренним убранством церкви. Оказалось, что один из них — художник — дальний родственник Нины Федоровны Сорокиной. Они знали и об образе Спасителя, и о проблеме, которая стояла передо мной. Они и предложили кандидатуру реставратора. Как только я его увидел, то совершенно спокойно доверил ему эту работу.
Владимир Михайлович Чибисов (1952 г. р.), скульптор, реставратор. Образование: Саратовское художественное училище и два курса Абрамцевского художественного промышленного училища:
— Такое бывает один раз в жизни — прикосновение к святому. Я согласился на реставрацию, плохо понимая всю значимость этого. Сейчас (воспоминания записаны отцом Сергием спустя семь лет после событий. — Авт.) я бы, наверное, не рискнул повторить что-то подобное. Страшно быть самонадеянным. Ведь тогда при реставрации мне помогала высшая сила.
Если бы отец Сергий знал, каково было мое внутреннее состояние, он, возможно, и не доверил бы мне реставрацию. Долгий творческий застой, безденежье возбудили во мне гордость. Ответом на это душевное состояние стали проблемы с алкоголем, а следом тяжелый нейродермит, серьезные болезни внутренних органов. Чудо началось с первого мгновения, когда отец Сергий привез в мою мастерскую укутанную в белое фигуру и развернул материю. Передо мной лежала не скульптура, не произведение искусства. Это было дышащее Тело, изуродованное людьми и ненадлежащим хранением. Как к Нему прикоснуться?
Уверенно могу сказать, что образ Спасителя был варварски оторван от Креста, так что руки Его по плечевые суставы и стопы с лодыжками остались на том неизвестном кресте. Одна нога была повреждена жучком. Краска и мастика почти полностью исчезли. Так что только по крошечным фрагментам удалось впоследствии установить первоначальный тон. Образ был сотворен в XVIII веке замечательным мастером. Это видно по тому, как вырезана фигура: инструмент касался дерева только однажды. Никаких повторных улучшающих скребков! Выразительность в каждой мышце и каждом изгибе. Соразмерность не анатомического тела, а духовного образа. Как мне пригодилась Абрамцевская школа, которая зиждется на древнерусском искусстве! И что-то меня вело. Исчезли все сомнения. Приходили правильные решения, появлялись нужные материалы (в 2000 году это еще было проблемой). Я беспокоился, что, когда буду накладывать мастику и лак, на поверхность могут попасть частицы моей экземы (в момент, когда Владимир приступил к работе, из-за нейродермита у него сильно шелушилась кожа. — Авт.). Но, когда подошло время для этой процедуры, оказалось, что мои пальцы очистились, а позже прошла и вся болезнь.
Всего десять суток занял процесс реставрации. Я совсем не покидал мастерскую. Во-первых, боялся, что Распятие украдут, во-вторых, я не мог от него оторваться. Не помню ни дня, ни ночи. Не то что об алкоголе, но даже о том, чтобы поесть, не вспоминал. И ничего не болело. Немного успокоился только, когда отреставрированный образ отец Сергий увез из мастерской. И я стал делать Крест.
Но потом настал день, которого я страшился с самого начала реставрации. Я плохо помню, как повязками мы прикрепили образ Спасителя ко Кресту и как везли его в вязовский храм. Очнулся, когда мне надо было просверливать отверстия в ладонях и лодыжках Спасителя и прибивать образ ко Кресту. Ошибиться было нельзя, чтобы не расколоть дерево. Ужас был в том, что за время реставрации усилилось ощущение, что передо мной не скульптура, а дышащее духовное тело. И когда поставили Распятие на положенное место, меня совсем оставили силы.
— Когда мы привезли Распятие, в церкви нас ждали прихожанки, — вспоминает этот момент отец Сергий. — Предстояло неизбежное — пригвоздить Спасителя ко Кресту. Владимир Михайлович был в страшном смятении. После долгих уговоров он взял благословение, и неизбежное, но тяжелое дело было завершено. Мы все были потрясены. Владимир Михайлович забился в угол и зарыдал.
По словам отца Сергия, весь процесс реставрации и изготовления Креста занял около двух месяцев. Необходимые материалы — четыре липовых круглых брусочка — уже два года как лежали в мастерской Владимира, словно только ждали своего часа. Денежные средства поступали ровно в то время, когда были нужны, и ровно в том объеме, который требовался. «Он все Сам для Себя приготовил», — говорит батюшка. И за все время работ между всеми участниками процесса не возникло ни одного конфликта. Прихожанин, который перевозил Голгофу из Покровска в Вязовку, позже принял сан.
Но и это еще не все. Когда Голгофу установили на положенное место, отец Сергий отслужил благодарственный молебен. По завершении батюшка в красном пасхальном облачении молитвенно приложился к святыне. И этот момент был запечатлен на цветной фотопленке. А когда фотографии напечатали, все были поражены: вокруг Распятия на полу, в том месте, где святыня лежала, когда образ Спасителя пригвождали ко Кресту, явственно виднелись красно-коричневые пятна, очень похожие на кровь. При этом совершенно точно никаких пятен не было на полу во время установки Распятия. Никто так и не смог объяснить этот феномен, но фотографии эти хранятся в домах многих местных жителей, и верующие относятся к ним с большим благоговением.
Зафиксировано множество случаев исцеления людей, которые приезжали помолиться перед Распятием. А самый первый случай исцеления произошел еще в Покровске, в доме отца Сергия. Об этом тоже имеется письменное свидетельство, сохраненное батюшкой: «В конце 2000 года отец Сергий пригласил нас к себе домой, чтобы мы могли увидеть уникальное скульптурное изображение Господа нашего Иисуса Христа. Найдено оно было изломанным и восстановлено скульптором. Было велико искушение не пойти. Погода была плохая, гололед, да еще у мужа болела нога — обострилось хроническое заболевание. Но Господь направил нас на путь истинный. Нечто необъяснимое нам, мирянам, исходило от святыни. Приложились мы к ней с трепетом. И с трепетом отошли. Затем отец Сергий рассказал об истории находки, показал фотографии образа до реставрации. Возвращались домой, бурно обсуждая увиденное. Нас переполняли чувства и эмоции, вдруг муж неожиданно остановился и сказал: “У меня не болит нога. Я совсем не заметил, как это произошло!”. Больше болезнь не повторялась».
После того памятного дня прошло девятнадцать лет. Уже давно отошла ко Господу Нина Федоровна, сохранившая образ. В прошлом году на Пасху Господь призвал реставратора Владимира Чибисова, который, по словам отца Сергия, с того момента больше никогда не прибегал к алкоголю и, хотя до конца жизни его преследовали денежные затруднения, жил благочестиво, сберегая в душе воспоминания о тех удивительных днях. Сам отец Сергий благоговейно хранит все рассказы участников событий, фотографии, записи об исцелениях и надеется, что однажды, если будет на то Божия воля, они лягут в основу книги, которая сохранит для потомков историю о чудесном обретении вязовского Распятия.
Поющее семейство
Но вернемся в день сегодняшний. В вязовском храме необычно многолюдный для сельского прихода хор. Причем из девяти певчих у пятерых одна фамилия. «Без рассказа о семье Павловых ваш репортаж будет неполным», — заверил меня отец Алексий Новичков. В день приезда мы их в селе не застали, пришлось встречаться в Саратове. Павловы — дачники, но храм в Вязовке им настолько полюбился, что они ездят в него круглый год.
— У нас шестеро детей, и мы очень хотели, чтобы они почаще бывали на свежем воздухе. В 2004 году купили в Вязовке дачу, — рассказывает глава семейства Павел. — Летом жили там, в Саратов на службы не наездишься. Стали ходить в местный храм. А вскоре и наши друзья — тоже многодетная семья — купили дом в Вязовке и тоже влились в общину. Так и получилось, что половина прихода — это наши две семьи.
Павел и Наталья — в прошлом военнослужащие. Сейчас Павел работает в православной гимназии заместителем директора по административной работе. Наталья — домохозяйка. Старший их сын уже женился и живет отдельно, а остальные — с родителями, так что если родители — в храм, то и дети в храм, если старшие — на клирос, то младшие там же. Даже самая маленькая трехлетняя Параскева, пусть и на руках у мамы, но тоже поет: «Господи, помилуй!».
Пелагея, которой 14 лет, уже определилась с выбором будущей профессии, она хочет стать регентом. Учится в Покровской гимназии, поет в хоре, а в вязовском храме порой уже и регентует. В этом году к Рождеству с малышами разучила рождественский тропарь на шести языках — вот уж порадовали прихожан необычным концертом!
— Рождество Христово — наш любимый праздник, — говорит Наталья. — Это же престольный праздник в храме. Собираемся, грузимся в наш старенький микроавтобус и едем. Для детей эта ночная служба — главное событие в году! И после службы никого по домам не разгонишь, все хотят общаться, трапезничать вместе.
По словам Павловых, приход в Вязовке очень дружный и отзывчивый. Летом отец Алексий окормляет два детских лагеря, причем в одном из них — детки с ментальными нарушениями.
— Это особенные дети, но как же они любят, когда к ним батюшка приезжает, — продолжает Наталья. — Бегут со всех ног, облепляют его со всех сторон, и он каждого по головке погладит, доброе слово скажет.
Для многодетных семей и для детей из лагеря прихожане регулярно готовят подарки: продуктовые наборы, игрушки — в общем, все, что может облегчить и даже немного раскрасить трудную жизнь.
Особая забота и о стариках. Если кто-то на службу вдруг не придет, ему сразу звонят: что случилось? Помощь нужна?
Отец Алексий показал мне проект реконструкции Христорождественской церкви. Сейчас храм выглядит совсем не так, как до 1930 года. Но стоимость проекта — более 30 миллионов рублей. Вязовцы ищут жертвователя, который помог бы вернуть древнему храму исторический облик.
Спрашиваю, а оправданны ли такие вложения, вот все говорят, что село вымирает. Кто будет ходить в этот храм, если людей не будет?
— Село вымирает?! Это не про Вязовку! — горячо уверяют меня Павловы. — Наоборот растет, молодеет. Все больше семей приезжают, многие покупают дома. Здесь же великолепная природа: богатые леса, пруды, грибы, социальная инфраструктура прекрасная, даже школа искусств есть! И до Саратова на машине — полчаса всего! Вы на приход наш посмотрите! Это же видно невооруженным глазом — омолаживается приход. Когда мы только начинали в храм ходить, большую часть прихожан составляли бабушки. Увы, они уходят. Но сколько пришло молодых! Нет, Вязовка жить будет! И храм здесь не опустеет.
Фото из архива Христорождественского храма
Журнал "Православие и современность", № 45 (61)
Источник:Православие и современность
.jpg)
