Последний настоятель храма прп.Серафима Саровского в пос. Песочный - протоиерей Николай Меринов - был арестован 6 августа и расстрелян 24 сентября 1937 года на Левашовской пустоши в возрасте 44 лет (реабилитирован посмертно в 1990 году).
«Мы искали тебя 52 года»
Близкие
и родственники, спустя десятилетия узнавшие судьбу своих родных, устраивают на
Левашовской пустоши символические могилки, ставят кресты, надгробные плиты,
просто размещают на деревьях фотографии дорогих их сердцу людей. Эту надпись на
могильном кресте, установленном в память об убиенном протоиерее Николае Меринове,
невозможно читать без слёз: «МЕРИНОВ
Николай Иванович родился
23.12.1892 года, убит 24.09.1937 года.
Участник Великой войны 1914-1918 гг. Поручик. Был ранен.
Последний священник Серафимовской церкви (пос.Песочный). После
его ареста церковь была закрыта. Искали тебя 52 года, а
тебя загубили рядом с домом. Всегда помним. Дети. Внуки.
Правнуки».
А вот письмо Николая Викторовича Тарунтаева - внука расстрелянного протоиерея Николая Меринова: «О том, что мой дед был священником, я узнал от матери 17 августа 1967 года, в день 30-летия его ареста. Тогда ещё никто из близких не знал о его трагической судьбе. Его увели в никуда, не оставив о нём никаких сведений. Для родственников он просто исчез. Поиски не дали никаких результатов, а о репрессированных в бывшем СССР боялись говорить в присутствии стен. В России ХХ века в максимально сконцентрированном виде промелькнули все эпохально значимые события духовной жизни всего мира. Ни в одной стране не было столько мучеников за веру, как в ней. Тихий, мирный православный священник оказался для богоборческой власти настолько опасным, что борьба с Православием, т.е. с Богом, была возведена в ранг государственной политики. Репрессии, начавшиеся в 1917 году, достигли своего пика к середине 30-х. 2 июля 1937 года по постановлению Политбюро «Об антисоветских элементах» было принято решение о проведении широкомасштабной «операции по репрессированию активных антисоветских элементов». По плану, утверждённому для Ленинградской области, начиная с 5 августа в течение четырёх месяцев надо было приговорить к расстрелу 4000 человек. В их число попал и мой дед.
А родился он 22 декабря 1892 года в семье охтинского краснодеревщика в Петербурге. В 1915 году окончил Михайловское артиллерийское училище. Войну встретил на Кавказском фронте. Безстрашный офицер, любимец солдат, он дошёл до Эрзерума. Был ранен в ногу кинжалом турецкого янычара. За год войны он прошёл путь от прапорщика до капитана. Был награждён орденами Св.Анны и Св.Станислава. Но не довелось ему носить заслуженные награды и звания. Наступил 1917 год. Всех офицеров погрузили в товарные вагоны и повезли в Россию. Выгрузив из вагонов, загнали в подвал, а выход оттуда был только один. За одну ночь он поседел, но дал обет, что если выживет, то посвятит себя служению Богу. И выжил! После той ночи жизненный путь был для него определён... В 1920 году он закончил Богословский институт и был рукоположен митрополитом Петроградским Вениамином (будущим священномучеником). Служил в Ленинграде в Андреевском соборе, Троицкой церкви и др. Всё шло относительно хорошо до конца 20-х годов, но наступили тяжёлые для Церкви времена. Деду предлагали нелегально уйти в Финляндию, но не мог он бросить своих прихожан, а чтобы не поставить под удар своих четырёх маленьких детей, фиктивно развёлся с женой, моей бабушкой.
Последним местом его служения стала Серафимовская церковь в Песочном под Ленинградом, в 6 км от старой границы с Финляндией. Наступил 37-й год. Уже были арестованы почти все его сослуживцы, а в ночь на 17 августа пришли и за ним. Понимая, куда его уводят, он молча обнял двух сыновей, поцеловал обеих спящих дочерей и ушёл навсегда... Но цинизм политики государства тех лет не ограничивался только обречённым. Родственники боялись говорить о нём даже в присутствии детей. Самих их ссылали, не брали на работу. От них отворачивались соседи и друзья. Сыновей деда призвали в армию. Попав после ранений в госпиталь, они поменяли некоторые буквы в своей фамилии. Повзрослевшие дочери, выйдя замуж, взяли фамилии своих мужей.
Узнав о том, чьё имя дала мне мать, я начал поиски. Я посетил почти все приходы в городах, где он служил, и находил людей, чьих детей он крестил, прихожан, которых он исповедовал. Нашёл даже семью, которая до сих пор хранит абрикосовую косточку, которую он бросил через решётку тюремной камеры, приняв от них последнюю передачу... 30 октября 1989 года нас вызвали в КГБ. На стол легла тонкая папка. Из её содержания мы узнали, что дед на допросах виновным себя не признал, но «изобличён» показаниями стукачей, признан виновным и приговорён к расстрелу. Приговор приведён в исполнение 24 сентября 1937 года. Захоронен в братской могиле на Левашовской пустоши, в 5 км от родного дома.
Из официальной статистики тех лет я узнал, что 24 сентября 1937 года в Ленинграде было приведено в исполнение 403 смертных приговора, а во всём СССР - 934. То есть в Ленинграде в тот день уничтожили почти половину всех обречённых по стране! Я вошёл на территорию кладбища, где на нескольких гектарах земли только за два года, с 1937-го по 1939-й, были захоронены 40 тысяч человек, и вдруг услышал голос деда: «Ты меня искал? Вот ты ко мне и пришёл!..»
По телевизору шла передача «600 секунд». Неизвестный мне старик-палач рассказывал с экрана: «Мы стреляли в затылок, под мозжечок, снизу вверх на согнутой руке, чтобы наверняка. Рядом стояло ведро водки - для храбрости и ведро одеколона - чтобы не пахло кровью. Однажды я расстреливал священника. Выстрелил, а он стоит. Выстрелил ещё несколько раз, а он всё стоит. Когда поглядел ему в лицо - а он стоит мёртвый». Прошли годы, а мне всё кажется, что это моего деда не брали пули пьяного чекиста».
История тайного могильника
История
тайного могильника НКВД в поселке Левашово началась в 1937 году - в год
20-летнего юбилея Октябрьской революции. 2 июля 1937 года Политбюро ЦК приняло
решение о широкомасштабной операции по репрессированию. По плану, утверждённому
для Ленобласти, тройка УНКВД должна была осудить в течение 3 месяцев к
расстрелу 4000 человек, к заключению в лагеря - 10 000 человек. С 5 августа 1937
года началось выполнение этого дьявольского плана. Арестовывали по доносам. По
графе социального происхождения мог быть арестован любой священник и
монашествующий. Осуждали на основании подложных протоколов и допросов,
изощрённые пытки стали нормой следствия. К декабрю 1937 года планы на аресты и
расстрелы были выполнены и перевыполнены. Приговоры приводили в исполнение
сотрудники комендатуры УНКВД.
«Была на мне рука Господа, и Господь вывел меня духом и поставил меня среди поля, и оно было полно костей...» (Иез.37,1). Было такое поле и в русской истории XX века - Левашовская пустошь. Кладбище оставалось засекреченным до 1989 года. Но по Промыслу и милости Божией было явлено нам место последнего земного пристанища жертв репрессий: заметили люди, что между деревьями тянутся странные рвы - оказалось, что это просевшие от времени могильные ямы. В 1989 году было принято решение признать Левашовское захоронение мемориальным кладбищем. Дважды в году теперь оживает Левашовская пустошь - 30 октября, в День жертв политических репрессий, и 13 февраля - в день памяти новомучеников и исповедников российских. В первый день звучат речи, во второй - молитвы. Для захоронения небывалого количества убиенных требовался новый могильник близ Ленинграда. Им стал участок мелколесья Парголовского лесхоза у пос.Левашово, тут же обнесённый высоким забором. Тела казнённых свозили с августа 1937 по 1954 год. На Левашовской пустоши погребено 46 771 человек. Из них жертв политических репрессий - 40 485, в том числе расстреляно в 1937 г. 18 719 человек, в 1938 г. - 20 769 человек. С 1939 по 1954 г. расстреляно 716 человек. Левашовский тайный могильник НКВД-МГБ СССР в конце XX века стал олицетворением петербургской голгофы.
Подготовила Ирина НИКОЛАЕВА
