(из Акафиста Страстем Христовым, кондак 9)
Неумолимость времени почти шокирует. Как недавнее позапрошлое лето вспоминаешь тот всемирный ажиотаж, который вызвал суперзвезда Голливуда Мел Гибсон, когда представил на суд общественности свой авторский режиссёрский кинопроект «Страсти Христовы». Ещё свеж в памяти глобальный медийный бум вокруг этого, казалось бы, прозаического экранного откровения, отнюдь не претендовавшего на большую кассу. Ещё до сих пор слышны скрежетания зубов противников сего австралийского американца, чья раздутая злоба от факта самого наличия данного фильма готова рассечь пополам прямо их изнутри. И вот 15 ЛЕТ с тех памятных кинособытий как не бывало.
Крестный путь Христа (Джим Кэвизел) на Голгофу с помощью Симона Киринейского (Джаретт Мерц)
Да, именно в эти апрельские дни Великого поста 2004 года - ровно полтора десятка лет назад - «Страсти Христовы», несмотря на все препоны большого еврейского жюри и подотчётного ему Ватикана, вышли на экраны, буквально взъерошив всю кинопрессу и положив на лопатки мировой кинопрокат.
Но этому предшествовали очень многие баталии. Главный раввин Израиля Йона Мецгер потребовал от тогдашнего папы Иоанна Павла II выступить с осуждением фильма Гибсона, чтобы «не допустить ухудшения отношений между христианами и иудеями» в связи с выходом на экраны этого фильма.
Пресс-служба ЦНЦ «Православная энциклопедия» сообщала: «Как отметил Мецгер в своем письме на имя папы, фильм Гибсона может представлять угрозу заключенному в 1965 году соглашению о примирении между иудеями и христианами, в котором Католическая церковь официально признала, что еврейский народ не виновен в смерти Иисуса».
Именно гневные требования иудейских диаспор с требованием запретить показ гибсоновской пассионарной кинопроповеди и спровоцировали, в результате, массовый наплыв зрителей в кинотеатры. Люди шли на фильм по принципу: уж если евреи не хотят, чтобы мы его смотрели, значит его надо непременно посмотреть.
Создалась парадоксальнейшая ситуация, когда по какому-то вмешательству Свыше «сильные мира сего» не смогли справится со знаменитым и решившим пойти на риск смельчаком-одиночкой, которого они когда-то и впустили в свой элитный клуб.
Режиссёр Мел Гибсон и исполнитель главной роли актёр Джим Кэвизел на съёмках картины
Понятно, что католик-традиционалист Гибсон, будучи амбициозным сорви-головой, живущим в богемном миру планомерно делал в Голливуде свою светскую карьеру. Понятно, что он постоянно снимался в вопиюще жестоких сквернословных опусах, много пил, курил и блудил как на экране, так и на натуральной адюльтерной стороне (как со своей молоденькой партнёршей по «Смертельному оружию-2» Патси Кенсит). Наверное, это всё-таки нереально - не попасть в греховный водоворот мерзких соблазнов, если ты встроен в Систему голливудского антимира. Тем удивительнее оказался факт резкого обращения высокооплачеваемого супермена и режиссёра (уже имевшего в своём активе двух «Оскаров» за исторический блокбастер 1995 года «Храброе сердце»), к теме крестных страданий Спасителя. К удивлению многих брутальный обаяшка Мел оказался довольно ревностным тайным христианином-католиком, хорошо разбирающемся в Новом Завете, в вопросах продажного лицемерия официального Ватикана и в теории заговора, как таковой.
И начался гевалт. Поначалу решение Мела о постановке задуманного им фильма о Христе взбаламутило только продюсерский консорциум «фабрики грёз», уверявшего независимого ослушника в теперешней коммерческой «нерентабельности» библейских сюжетов. Мол, времена «Бен Гуров» и «Камо грядеши?» давно прошли - теперь деньги делаются на совершенно других темах (которые мы сами и разрабатываем для одурачивания масс)...
А когда целеустремлённый Гибсон объявил, что будет ставить фильм за «свои кровные» и автономно от больших голливудских студий, т.е. на собственной студии «ICON» («Икона»), то против него сразу оскалилось ¾ тамошней тусовки. По таблоидам стали циркулировать слухи, что Гибсон своими христианскими кинопланами «плюёт против ветра» и что ортодоксальное самоуправство ему может дорого стоить, т.к. еврейские киноолигархи занесли его в свои «чёрные списки». Герою суперкассового полицейского киноцикла «Смертельное оружие» ещё на стадии подготовительного периода стали вменять ксенофобию. Но расчёт на то, что волна обвинений в антисемитизме выбьет почву из-под ног неожиданно воспротивившемуся еврейскому киносиндикату Мелу, не удался. Выделив на дело порядка 30 миллионов долларов, Гибсон не стал прибегать к помощи сопродюсеров и в Италии планомерно запустил свой проект в производство. Потом началось давление на независимых прокатчиков с требованием дать будущему фильму от ворот поворот. И снова сбой: деловым союзником Гибсона решила стать независимая кинофирма «Ньюмаркет филмз» (Newmarket films), начавшая организовывать «Страстям Христовым» прокатную сеть. Визжание одних кинодельцов, то и дело сменялось довольным потиранием рук других, сделавших ставку на рисковую шумиху вокруг картины. Так, один из самодостаточных кинопрокатчиков США, в самый разгар скандала сообщил о готовности предоставить «Страстям Христовым» 20 (!) своих мультиплексов (т.е. многозальных кинотеатров).
Судилище в синедрионе: Христос и первосвященник Каиафа (Маттиа Сбраджа)
Вообще, «Страсти Христовы» послужили в своё время (да и сейчас служат) «лакмусовой бумажкой», своеобразным тестом на христианство и антихристианство, на мужество и на подлость, на христолюбивую непреклонность и на пресмыкательство ради «страха иудейска», на чистосердечное желание следовать новозаветным Иисусовым заповедям и на малодушное принятие идеологии тех, чьи предки жестоковыйно распяли Богочеловека 2000 лет назад.
Ну не анекдот ли, когда в изначально христианской Франции не нашлось ни одного кинотеатрального предпринимателя-католика, захотевшего бы заработать на конкретном библейском суперхите очень популярного в этой стране лауреата «Оскара»? Монопольный французский прокатчик, глава Французской ассоциации дистрибьюторов Марин Мариц назвал «Страсти Христовы» не иначе как «фашистской пропагандой». Однако вместо коренных кинофранцузов, на «Страсти Христовы» обращает серьёзное внимание прокатчик-мусульманин, после чего делает там на них более чем хороший хороший заработок. Та же картина наблюдалась и в самих Штатах, когда вышеупомянутая малоимущая компания «Ньюмаркет» (в чьём активе был лишь один более или менее известный фильм - молодёжный триллер о тайных обществах «Черепа»), резко взлетела на вершину финансового успеха, сорвав на христианской кинопроповеди «безумного Макса» больше, чем на всех остальных, выпущенных ею до этого фильмах.
Нервозно наблюдая за денежным конвейером «Страстей Христовых», резко спохватились и некоторые еврейские киномагнаты и DVD-реализаторы, попытавшись войти в долю задним числом. Вспоминаю рассказ одного брата во Христе, когда он, желая купить лицензионный видеодиск «Страстей Христовых» от российского концерна «Централ партнершип» вынужден был натужно выслушивать от продавца видеолавки [израильской наружности] «предостережение» об «исторической лживости этого фильма». Тем не менее, DVD-позицию от Гибсона сей деляга с полки почему-то не убрал, а торговал фильмом открыто. Странные в ту пору наблюдались события, связанные с этой самобытной кровавой экранизацией Библии.
Бичевание Иисуса в претории у римлян
В моральном смысле, картина Гибсона как бы рассекла историю Голливуда на «до» и «после» «Страстей...». Тогда она поставила в тупик и Американскую киноакадемию, состоящую сплошь из... кабаллистов. А конкретнее - из христоборцев, резко возненавидевших и отчаянного католического киноапологета истерзанного 33-летнего Мессии, чьё экранное деяние во славу Христову оказалось во истину духовным подвигом. Ибо по своим художественным качествам фильм о крестных муках Божиего Сына оставил далеко позади всю остальную, претендующую на «Оскаров» непотребщину.
С апреля 2004 года ситуация стала стремительно уходить из-под еврейского киноконтроля: весь мир обсуждал данное событие из мира кино, христиане и даже нехристиане шли на него семьями и компаниями, постоянно возраставшие цифры котировок «Страстей Христовых» день ото дня вызывали недоумение у кинодельцов. При упомянутых выше 30 миллионах долларов бюджета, всемирная касса фильма к концу сезона подошла к 600 000 000 «зелёных». И на 12 000 000 даже перевалила через них. То есть на каждый вложенный в постановку доллар, лента принесла в свою копилку 20-ть долларов с мелочью. Под влиянием фильма люди стали чаще ходить в Церковь. СМИ то и дело фиксировали случаи покаяния преступников после просмотра этой жестокой, но воспитательной кинопроповеди (один из них после посещения кинотеатра прямиком направился в полицейский участок и признался в недавно совершённом преступлении). Как некогда фарисеи, весь иудейский Голливуд затаился, казнясь вопросом: что делать? «Этот Человек много чудес творит. Если оставим Его так, то все уверуют в Него, и придут Римляне и овладеют и местом нашим и народом» (Евангелие от Иоанна, г.11, стихи 47,48).
Постановщик Гибсон и актёр Кэвизел на съёмках в Италии
Гордиев узел разрубил сам постановщик ажиотажного проекта, заявив о своём нежелании выставлять свой фильм на оскаровскую гонку 2005 года. Лишь оператор-постановщик Калеб Дешанель, стилизовавший визуальное решение картины «под Караваджо», ради галочки, был номинирован академией на престижный приз (но не получил его). После предоскаровского заявления Гибсона еврейская киноэлита вздохнула с облегчением, однако злобу на него спрессовала в себе сильную: и начала как явную кампанию очернения главного создателя неудобного проекта, так и тайную операцию по его низвержению с голливудского пьедестала.
Помнится, что только партнёрша Гибсона по авантюрному вестерну «Мэверик» Джоди Фостер (к сожалению, приверженица лесбиянства) и угасавший от рака актёр Патрик Свэйзи выступили в открытую защиту опального Мела, когда в 2006 году началась его активная травля в масс-медиа по поводу алкогольного автоинцидента. Однако и в самый пик триумфального кинопроката весной-летом 2004-го желчных недругов у Гибсона тоже хватало. Например, в той же России свою грязную пену на фильм сплёвывали телеидол Владимир Познер, критиканствующий телекиновед [с имиджем Фантомаса] Сэм Клебанов и немало других соплеменников голливудских кинобонз, обвинявших режиссёра в намеренном смаковании необузданной жестокости и в... смерти одной американки, чьё сердце не выдержало созерцания жутких сцен пыток Христа, прямо в кинозале. А «Комсомольская правда» тогда отвела целые две полосы с рисунками, тужась доказать («с исторической точки зрения») технологическую неверность показа Распятия Христа в нашумевшем фильме.
Самое примечательное, что на «Страсти Христовы» обрушилась та самая публика, которая до сих пор производит на свет и специально способствует активному распространению в мире самых подрывных фильмов насилия, жестокости и отстойной порнографии. И которая через год-два начнёт вопить и превозносить на всех углах кощунственный роман Дэна Брауна «Код да Винчи», а потом с широкой помпой соорудит и его голливудскую экранизацию, стремясь вырвать из зрительских душ добрые семена, посеянные гибсоновским кинотрудом.
Все вышеописанные события констатировали собой экстраординарный случай, коий перерос чисто кинематографические и даже социологические рамки. Фильм «Страсти Христовы» не просто горячо обсуждался обществом, но чётко обозначил собой извечную расстановку нравственных сил в человеческой Истории, как таковой. Здесь речь идёт не о внутренних коммерческих распрях боссов киноиндустрии, но уже о духовных битвах апокалиптического свойства (да ещё в глобальных широтах, ибо фильм с успехом прошёл по всему миру). Для Голливуда и его сатанизированных правителей тогдашняя стычка с гибсоновским пробиблейским творением, как оказалось, была отнюдь не вопросом денег, а вопросом назревающей Божией кары, моментом эсхатологического напоминания о неизбежности воздаяния за безудержные грехи. Фильм Гибсона-режиссёра о муках Христа изначально был не нужен калифорнийскому кинокагалу, ибо здорово обличал правила жизни как их далёких предков, так и их самих.
Если читателю кажется сия точка зрения огульной, то задумайтесь, пожалуйста, над фактом того ПОЧЕМУ заведомо алчный до денег западно-американский киноконгломерат после такого потрясающего коммерческого рекорда «Страстей...», достойных Книги Гиннеса, не стал дальше разрабатывать найденную Гибсоном «золотую жилу» (?). Ведь его железным правилом всегда было: куй железо, пока горячо! Почему Голливуд потом не захотел снимать трогательные картины каноничного евангельского содержания? О дне святой Пятидесятницы, например: т.е. о дне схождения Святаго Духа на 11 учеников Христа в сионской горнице, когда апостолы - простые рыбаки и мытари - внезапно исполнились красноречия и начали проповедовать о воскресшем Христе на тех языках, которых до этого не знали? О тех чудесах, что они творили именем Христовым - об исцелении обречённых больных, о прозрении слепых, о наказании неправедных мздоимцев, о воскрешении мёртвых. О духовных сражениях первых христиан с фарисеями и книжниками в синедрионе, наконец. Казалось бы, какая благодатная почва для зрелищных историко-библейских киноповествований. Ведь коммерческий риск в таких случаях обычно сводится к минимуму.
Понадобилось долгих 12 лет, чтобы американский кинобизнес решился на запуск похожего фильма (да и то независимого) «Воскресший» (Risen, 2016) режиссёра Кевина Рейнольдса, достаточно пиететно рассказавшего историю римского центуриона, расследовавшего по приказу Пилата факт исчезновения тела Христова из гроба-пещеры и уверовавшего в воскрешение Спасителя после встречи с Его апостолами. И хотя этот 20-миллионный проект был заведомо не раскручен широкой рекламой, тем не менее, финансового провала он достойно избежал, заработав в итоге 46 миллионов долларов. - Что доказывает востребованность широкой публикой искренне сделанного евангельского кино.
Джозеф Файннс в фильме «Воскресший» (2016) режиссёра Кевина Рейнольдса
Возвращаясь к «Страстям Христовым» отметим, что даже для ортодоксальной православной кинопублики фильм всё же не был для всех шедевром из шедевров. Он вызвал споры не только на предмет эфемерного антисемитизма. Начальные сцены моления и ареста Иисуса в Гефсиманском саду воспроизведены авторами не без театральной манерности. Стоит открыто признать и то, что Мел Гибсон имеет-таки слабость к показу на экране запредельной жестокости. Она словно приносит вдохновение его творческому началу, эстетическому темпераменту. Как подметил российский писатель и историк Михаил Назаров: «Этот фильм больше подходит для экзальтированной мистики католиков, чем для православных».
К слову, в их глазах - большинства строгих восточных христиан - определённо не состоялся чисто католический по духу «флэшбек» из середины повествования. Имеется ввиду бытовая зарисовка плотницкой жизни Иисуса, делающего стол некоему богачу в присутствии Девы Марии, которая с заботливой строгостью зовёт его на трапезу.
Но не выискивая для произведения Гибсона-режиссёра особых поблажек, от себя скажем: тот, кто в мирском творчестве отважно идёт богоугодными творческими тропами имеет своё моральное право и на некоторые чистосердечные ошибки. И первопроходцу Мелу Гибсону тот небольшой перечень его «страстных» изъянов вполне извинителен, поскольку в целом он показал себя на впечатляющей творческой и идейной высоте.
Начиная с эпизодов резкого тревожного пробуждения Божией Матери и спящей с ней рядом Марии Магдалины и дальнейшего ночного судилища Христа в имении первосвященника Каиафы фильм постепенно набирает интригующий темпоритм, приобретает оригинальную страдальческую эмоциональность, превращаясь в мощное миссионерское оружие. Определённо удачны, на наш взгляд, все сцены с Иудой (Лука Лионелло) - от его предательства своего Учителя за 30 сребренников до его самоповешения на верёвке от дохлого осла. Интересен и неожиданный ход с допекающими Иуду детьми и карликами, обернувшимися в результате уродливыми бесами, гонящими проклятого изменника на свою предательскую «голгофу». Но Мел Гибсон прослыл и новатором в ещё одном аспекте, выпустив своё творение на так называемых «мёртвых языках». Все герои и персонажи «Страстей...» - без особого ущерба для зрительского восприятия - органично общаются на арамейском (жители Палестины) и на латыни (римляне), чем здорово удивили деловую кинобратию, злорадно думавшей, что и по данной части фильмопроизводства проект Гибсона потерпит крах. Но увы, в разных уголках земного шара субтитрированные латынь и арамейский зрителей вовсе не напрягали.
Думается, что сам режиссёр во время создания этого кульминационного - для своей карьеры - фильма был раздираем не только прессой, но и собственными духовными противоречиями. Имея обоснованные личные претензии к теперешней папской канцелярии, погрязшей в гомосексуальных скандалах, роскоши и тайных контактах с масонскими ложами, Гибсон так и благоволил (может быть неосознанно) к ангажированию в данный проект выходцев из Восточной Европы. Судя по кастингу, постановщик намеренно создал для съёмок интернациональную команду, где, в основном, главенствовали итальянские киноработники. Но... с одной румынкой - Майей Моргенштерн: примечательно, что эта ортодоксальная иудейка, будучи беременной, согласилась на предложение Гибсона в пику своим соплеменникам и смогла вытянуть на себе сложную роль Девы Марии, несмотря на весь катарсис, испытанный её героиней.
Голгофские страдания Девы Марии (Майя Моргенштерн, в центре), молодого Иоанна Богослова (Христо Живков, справа) и Марии Магдалины (Моника Беллуччи, слева)
- И... двумя болгарами с символическим именем Христо, т.е. Христо Живковым (довольно спорный молодой Иоанн богослов) и Христо Шоповым (а вот его сдержанно мятущийся Понтий Пилат, упорно не желающий казни окровавленного Праведника, но малодушно уступивший орущим синедрионским нечестивцам, производит более чем серьёзное впечатление, являясь творческой удачей картины).
Сдержанно харизматичный болгарин Христо Шопов в роли Понтия Пилата переиграл самого Рода Стайгера (исполнявшего этот образ в фильме Франко Дзефирелли «Иисус из Назарета»)
Но настоящим открытием здесь явилась роковая киноразвратница (да, увы, именно так мы определяем главную магистраль её кинокарьеры) Моника Беллуччи, до этого засветившаяся в массе престижного, но аморально вопиющего ширпотреба - от «Малены» и запредельной «Необратимости» (где её героиню тошнотворно насилуют на экране целых 9 минут) до «Матрицы: перезагрузки». По автору, роль Марии Магдалины в «Страстях Христовых» - самая лучшая и богоугодная работа Беллуччи в кино. Гибсон и сам удивлялся: «Ведь у Моники в этой роли почти не было реплик. В кадре действовала лишь её фактура. Я постоянно просил гримёров сделать её более чумазой. Но чем больше на неё лепили грязи, тем прекраснее и убедительнее она становилась».
Моника Беллуччи в роли Марии Магдалины
Так и есть: фильм предложил совершенно неожиданное прочтение красивой внешности 40-летней черноволосой кинообольстительницы, которая под влиянием дотошного постановщика незаметно перевоплотилась в надрывающуюся от чёрных событий покаявшуюся грешницу, неотступно поддерживающую Божию Матерь и Самого своего Учителя в их земных эпохальных скорбях на Голгофе. Беллуччи-Магдалина преисполнена на экране того миссионерского магнетизма, который и позволяет постичь, в некоторой степени, преданный женский героизм бывших блудниц, которые не убоявшись смертельно опасной звериной истерии, прошли крестный путь своего Богонаставника до самого конца.
------------------------------------
ОКОНЧАНИЕ
Персона же актёра-католика Джеймса (Джима) Кэвизела, дерзнувшего взвалить на свои плечи образ распинаемого Христа, со временем, стала вызывать изрядную долю сочувствия (по крайней мере, у автора этих строк).
Но продолжим свою мысль. Дело даже не в том, что роль истязаемого Спасителя покорилась Кэвизелу лишь частично, поскольку, как верно подметила одна российская ТВ-зрительница программы «Православная энциклопедия» (кажется): «В фильме показан лишь страдающий человек. Как БОГОЧЕЛОВЕК Иисус в фильме не показан». Тут камень преткновения кроется в том существенном обстоятельстве, что людям православной духовной закваски и мироощущения всегда трудно принять любую экранную имитацию Христа. Ибо это предприятие априори неподвластно грешной человеческой натуре. Поэтому всякие попытки кинематографистов, какими благими побуждениями они ни были исполнены, изобразить «своего Иисуса», так или иначе, оказываются в их глазах, в лучшем случае, напряжённо терпимыми. В худшем - провальными. Подлинный Христос, в их ортодоксальном воззрении (и это правильно), не должен выносить по отношению к Себе лицедейского грима и прочей мимикрии со стороны безнравственной актёрской тусовки.
По сему откровенно несостоятельными оказывались работы Макса Фон Сюдова («Самая величайшая история, из когда-либо рассказанных на Земле», 1965), Джеффри Хантера («Царь царей», 1961), Брайана Дикона («Иисус», 1979) или же конфузного француза из «Жанны д`Арк» (2000) Люка Бессона.
Таким увидел Христа эпатажный итальянский режиссёр-извращенец Пьер Паоло Пазолини для своего фильма «Евангелие от Матфея» (1964, малоизвестный актёр Энрике Ирасоки)
Мы уже не говорим о намеренно издевательских трактовках Священного Образа по типу шакалообразного Уиллема Дефо в кощунственном «Последнем искушении Христа» (1988) Мартина Скорсезе и тому подобных сатанизирующих неврастеников, открыто вставших на путь конфронтации с каноничным Евангелием. (Ой, недаром не захотел играть сию роль активно званный на неё своим другом Скорсезе популярный Роберт Де Ниро, учуявший неподъёмность этой Глыбы для своей атеистической похотливой натуры, так же как и Её опасность для собственной карьеры).
Уиллем Дефо в зловонном «Последнем искушении Христа» (1988) Мартина Скорсезе
Разве что англичанин Роберт Пауэлл в заказной ватикановской телесаге «Иисус из Назарета» (1976) в деланной постановке Франко Дзефирелли был относительно приемлемым экранным Христом, но чисто внешне. Вся же 4-серийная лента, несмотря на обилие звёзд, была монотонна и пафосно скучна. Если не сказать больше.
Британец Роберт Пауэлл в «Иисусе из Назарета» (1976) Франко Дзефирелли
Картина же «Страсти Христовы», безусловно, выигрышно отличается от многих перечисленных киноинтерпретаций событий Нового завета. По сравнению с вышеназванными зрелищами и именами Мел Гибсон и Джим Кэвизел явили миру, по истине, серьёзное, страстное, даже захватывающее экранное действо, до сих пор не имеющее аналогов в истории кинематографа. Как ни смотри, но их совместной работе, даже при наличии некоторых промахов, попросту не откажешь в талантливой реконструкции жестоковыйной правды Голгофы. Остервеневшие от зависти и злобы «первые люди Израиля», лицемерно углублённые в изучение Закона Божиего, ослеплённые властью и самомнением, учуяв удобный момент для мести сошедшему с Небес и неудобному им Божиему Сыну, тиранят Его, как последнего грешника, сооружая вокруг Мессии клеветническую стихию зла, где нет намёка даже на видимость справедливости. И хотя под давлением иудейских корпораций режиссёр вырезал из окончательной версии памятную многим реплику свирепых линчевателей из Евангелия от Матфея - «Кровь Его на нас и на детях наших» (гл.27, ст.25), тем не менее, обличительная сторона фильма оказалась и без того сильной (хотя эти слова дали бы зрителю ключ к пониманию истинной природы трагедии еврейского народа, рассеянного потом по миру с 70 года нашей эры). Подкупает простое - и вместе с тем пронзительное - визуально-монтажное решение ряда эпизодов, будь-то ворон, прилетевший на крест кричащего на Иисуса дурного разбойника, и тут же покаравшего кощунника выклёвыванием у него злобных очей. Или капля первой слезы невидимого Бога Отца после того, как Его распятый Сын испустил на кресте последний вздох. Или же окровавленный глаз изнемогающего Христа, наблюдающий за поносящей Его толпой жителей Иерусалима и вспоминающий эту же самую толпу, которая ещё пять назад восторженно постилала пред Ним пальмовые ветви в Его легендарном въезде в сакральный город.
При всей каноничной строгости многих церковных иерархов и клириков к разбираемой кинокартине, мы всё-таки не можем не признать очевидного. Да, главный актёр отработал свою роль, наверное, небезупречно (а кто вообще безупречно смог бы сыграть Спасителя?), но... по максимальной профессиональной искренности (насколько мог). Вывихи плеча, неосторожные бичевания по спине или удар по нему молнии прямо на съёмках Кэвизел перенёс, как говорят, даже с некоторой покорностью. Хотя и вспышки «ненормативного» гнева также слышались от него после очередного перебарщивания со стороны экранных палачей. Свою порцию глобальной кинославы Кэвизел заслужил - в прямом и в переносном смысле - потом и кровью. И этого у него не отнять.
Джим Кэвизел в официальном образе добропорядочного актёра-католика
Удручает другое. То, как христоненавистнический Голливуд начала III тысячелетия стал исподволь деформировать, даже демонизировать дальнейшую карьеру нетипичного для своих нравов артиста. Уже практически через год отсутствие ролей столь высокого ранга, как у Гибсона, привело Кэвизела к сомнительной ситуации. Закреплять своё христианское реноме было нечем. Зато другие, т.е. «отрицательные», предложения пошли от кинобоссов, что называется, валом. Отсутствие достойной работы вынудило его снова оказаться в жерновах большой Киносистемы. И в 2006 году в мудрёном блокбастере Тони Скотта «Дежа вю» Кэвизел, подыгрывая суперзвезде-негру Дэнзелу Вашингтону, появляется в роли главного злодея - нью-орлеанского татуированного психопата, серийного убийцы, цитирующего Библию.
Ещё больше официальный Голливуд опустил образ актёра-христианина в брутальном боевике «План побега» (2013), предложив ему роль тюремного антихриста, а именно - бездушно жестокого начальника технотронной зоны, относящегося к заключённым, как к биомусору. И снова Кэвизел был там на подпевках, ибо на его «садистском» фоне там положительно блистали звёздные старики, бывшие конкуренты по жанру «фильмов действия» Слай Сталлоне (в первых кадрах вырывающий из Священного Писания несколько страниц и сжигающий их для дальнейшей настенной надписи!) и Арни Шварценеггер. Последний же морщинистый старпёр также не остался в богохульном долгу перед своим партнёром по съёмкам. По приказу сверху он учудил следующий спич: в одной из предфинальных гадких сцен седовласый усыхающий Терминатор, кривляясь и поясничая, стал читать перед экранным Кэвизелом «Отче наш», да ещё пересыпать всем известную молитву скабрезными сексо-туалетными словесами. За всей этой помойной чехардой чётко вырисовываются козлиные рога и копыта люциферского кинополитикума современной Америки, решившего лукаво скомпрометировать культового исполнителя роли Иисуса Христа в глазах массового зрителя.
Кадр не для слабонервных (пригвождение ног Иисуса ко Кресту)
Как бы то ни было, но история с данной картиной до сих пор продолжается. Появление «Страстей Христовых» - свидетельство озабоченности отдельного представителя западной творческой интеллигенции тем апокалиптическим ходом событий, который давным давно нагнетают в человеческом мире его многие коллеги-христопродавцы. Хочется верить, что на гибсоновской почве постепенно начнёт возрождаться та миссионерская воспитательная традиция кинематографа, которая развивалась в 30-е, 40-е, 50-е годы ХХ века (в связи с библейскими суперпостановками режиссёра Сесиля Блаунта Де Милля или с уникальным киномонументом «Бен Гур» Уильяма Уайлера, 1959), а потом надолго пресеклась [от натиска подрывных тем и сюжетов].
Как единственное в своём роде произведение «Страсти Христовы» продолжают тревожить умы миллионов зрителей по всему миру, несмотря на свой 15-летний стаж. Особенно в период Великого поста, когда его не устают пересматривать многие христианские семьи. Как говорил один из православных клириков в дни выхода фильма в русскоязычный прокат: «Да, сцены пыток здесь заслонили собой искупительный смысл Евангелия. Но тот факт, что фильм Мела Гибсона, несмотря на некоторые свои недочёты, вызвал такую реакцию во всём мире, говорит о том, что человечество жаждет Христа. Оно истосковалось по евангельскому слову Истины. И если фильм кому-то поможет задуматься о Вечности или, подобно апостолу Фоме - лично прикоснувшемуся к ранам воскресшего Христа - обрести Веру, то это значит, что он достиг своей цели».
Борис Швец (специально для сайта «Легендарное кино: нравственная оценка фильмов»), 20 апреля 2019 г.
 схиархим ВП.jpg)
