Вопрос
телеканала «Дождь» - «Нужно ли было сдать Ленинград, чтобы спасти сотни
тысяч жизней?», обнародованный накануне 70-летнего юбилея снятия
блокады, как и следовало ожидать, вызвал шквал возмущения.
По уровню кретинизма этот вопрос можно поставить в один ряд с не менее сногсшибательным вопросом Николая Сванидзе: «А кто Гитлера на Урал пустил? Сталин или Пушкин?»
Но вопрос Сванидзе, члена Общественной палаты Российской Федерации, бывшего члена уже несуществующей Комиссии по противодействию попыткам фальсификации истории в ущерб интересам России, был всего лишь очередным свидетельством упоительного невежества автора доноса на профессоров Московского университета.
А вопрос «Дождя» - это своего рода диагноз умственного и душевного состояния определенной части нашего общества. Страшный диагноз.
Уверенность в том, что сдача Ленинграда означала бы неминуемое «спасение сотен тысяч жизней» вколачивается в массовое сознание давно. Подленький вопрос «Дождя» - лишь эпизод пропагандистской войны.
Например, в 2012 году Наталья Иванова, «культуролог, критик и эссеист», заявила в «Открытой студии» на пятом телеканале, что распоряжение Сталина не сдавать Ленинград было зверством. По её мнению, ничего бы страшного не произошло, если бы фашисты взяли город: «Никто бы Эрмитаж не уничтожал, безусловно, как не уничтожили Лувр».
Откуда же либеральной «культур-мультурше» знать о судьбе памятников и иных культурных ценностей на захваченной гитлеровцами территории?
С точки зрения русскоязычного либералитета, узнав о капитуляции Ленинграда, Гитлер прежде всего кинулся бы кормить ленинградцев. Добрые эсэсовцы, вероятно, принялись бы обеспечивать горячим питанием жителей «города Ленина». А гуманисты из зондеркоманд, надо полагать, озаботились бы снабжением детей молоком и шоколадом, а также организацией экскурсий в нетронутый Гитлером по распоряжению Натальи Ивановой Эрмитаж.
Вот бы еще понять - «общечеловеки» и в самом деле в это верят, или только придуриваются? Кто их знает.
А ведь в приказе Гитлера № 1601 от 22 сентября 1941 года «Будущее города Петербурга» со всей определённостью говорилось, что фюрер принял решение стереть город с лица земли, поскольку «после поражения Советской России дальнейшее существование этого крупнейшего населённого пункта не представляет никакого интереса».
И судьба ленинградцев в случае капитуляции была предрешена: «...Если вследствие создавшегося в городе положения будут заявлены просьбы о сдаче, они будут отвергнуты, так как проблемы, связанные с пребыванием в городе населения и его продовольственным снабжением, не могут и не должны нами решаться. В этой войне, ведущейся за право на существование, мы не заинтересованы в сохранении хотя бы части населения».
Неужели тем, кто рассуждает о сдаче Ленинграда, как о пути к спасению ленинградцев от голода, никогда не хотелось узнать о снабжении продовольствием населения захваченной фашистами территории Ленинградской области?
Вот что там творилось зимой 1941-42 годов: «...Можно жить, вернее, умереть, по полной своей воле. Управа выдает своим служащим раз в неделю да и то нерегулярно или по килограмму овса или ячменя... или мерзлую картошку...»
«24 декабря. Морозы стоят невыносимые. Люди умирают от голода в постелях уже сотнями в день. В Царском Селе оставалось к приходу немцев примерно тысяч 25. Тысяч 5-6 рассосалось в тыл и по ближайшим деревням, тысячи две - две с половиной выбиты снарядами, а по последней переписи Управы, которая проводилась на днях, осталось восемь с чем-то тысяч. Все остальные вымерли. Уже совершенно не поражает, когда слышишь, что тот или другой из наших знакомых умер. Все попрятались по своим норам, и никто никого не навещает без самого нужнейшего дела. А дело всегда одно и тоже - достать какой-нибудь еды...
27 декабря. По улицам ездят подводы и собирают по домам мертвецов. Их складывают в противовоздушные щели. Говорят, что вся дорога до Гатчины с обеих сторон уложена трупами. Это несчастные собрали свое последнее барахлишко и пошли менять на еду По дороге, кто из них присел отдохнуть, тот уже не встал... Обезумевшие от голода старики из дома инвалидов написали официальную просьбу на имя командующего военными силами нашего участка и какими-то путями эту просьбу переслали ему. А в ней значилось: «Просим разрешения употреблять в пищу умерших в нашем доме стариков». Комендант просто ума лишился. Этих стариков и старух эвакуировали в тыл. Один из переводчиков, эмигрант, проживший все время эмиграции в Берлине, разъяснил нам... что эта эвакуация закончится общей могилой в Гатчине».
Это не описание происходящего в блокированном Ленинграде. Это выдержки из дневника немецкой пособницы Лидии Осиповой, находящейся на оккупированной территории. Советской пропагандой написанное ею никак не назовешь - настроена она была яростно антисоветски, сотрудничала с немцами.
Все объясняется особенностями этого региона. Ни Санкт-Петербургская губерния, ни Ленинградская область никогда не славились изобилием продовольствия. Здесь просто невозможно было прокормить население без организованного подвоза продуктов извне.
И кормить немцам сдавшийся Ленинград, плененный Ленинградский фронт и Балтийский флот нечем было, со всеми вытекающими из этого страшными последствиями.
Сдавшись, ленинградцы просто остались бы даже без минимального пайка в 125 граммов хлеба. Не были фашисты «заинтересованы в сохранении хотя бы части населения».
