2 февраля мы открыли новый цикл лекций в Свято-Троицком монастыре города Чебоксары, посвящённый женщинам в культуре России. Первая лекция была посвящена Прасковье Кориной, деятельной женщине, посвятившей свою жизнь служению семье и Отечеству. Её провела Ольга Юрьевна Сергеева, кандидат педагогических наук и доцент Чебоксарского института (филиала) Московского политехнического университета.
В экспозиции Художественного музея ко Дню чувашской вышивки появился необычный портрет. На первый взгляд, ничего особенного: пожилая женщина с явными тюркскими чертами лица спокойно сидит, сложив руки на коленях, и смотрит на зрителя. На ней чувашский костюм, какие носили в начале прошлого века анатри: красное пестрядинное платье, передник с тканым узором. Широкий белый сурпан, богато декорированный на конце, закреплён специальным платком — сурпан тутри. Мягко мерцает серебром нагрудное украшение.
Только невольно задаёшься вопросом, как этот колоритный наряд оказался на модели — Прасковье Кориной, супруге известного русского живописца Павла Корина.
Прасковья Тихоновна Петрова родилась 2 (15) октября 1900 года в чувашской деревне Елань-Чишма Уфимской губернии, в крестьянской семье. Её мама умерла при родах, и двухнедельного ребёнка взял на воспитание её двоюродный брат.
Семья приёмного отца была православной и глубоко верующей, девочку-сиротку любили и баловали. Уже в преклонном возрасте Прасковья Тихоновна нередко вспоминала это время: учёбу в начальной сельской школе, детские игры, посещение прекрасной церкви и участие в песнопениях остались в памяти самым ярким периодом её детства. Молитвы на родном чувашском языке своим содержанием и напевностью усиливали религиозное настроение.
Смышлёная и трудолюбивая девчушка очень скоро начала догонять и опережать даже не ровесников, а старших учеников школы. И неудивительно, что именно на неё в 1910 году падёт выбор эмиссара великой княгини Елизаветы Фёдоровны, посланного в Чувашию за единственной от губернии девочкой-сироткой, достойной стать воспитанницей Московской Марфо-Мариинской обители.
Так 10-летняя Паша Петрова приедет в Москву, и перед нею откроется новый мир — мир христианского добра и сердечности, мир познания и подвижнического труда. Труд, как и вера, станет отныне естеством юной Параскевы, естественным, как дыхание, проявлением её существа.
Это отменное трудолюбие и добросовестность девушки вскоре подметит молодой Павел Корин, приглашённый в обитель самой великой княгиней в качестве преподавателя иконописи. Несмотря на свою молодость, 19-летний художник был уже сложившимся, зрелым мастером иконописания. Ученик и друг Михаила Васильевича Нестерова, Павел Корин уже к тому времени твёрдо определит своё жизненное кредо как подвиг служения искусству.
И вот, достаточно понаблюдав за своей старательной ученицей, Корин делает ей предложение. Так в 1926 году Паша Петрова станет женой и сподвижницей одного из виднейших художников России. Зорко подметив у юной воспитанницы удивительное чувство тона, отменную аккуратность и тщание, Павел Корин поможет своей супруге впоследствии превратиться в первоклассного реставратора масляной живописи.
В 1921 году Прасковья Тихоновна поехала на родину. Отец тогда сказал ей: «Желаю тебе счастья, жизни хорошей. Только запомни мои слова: где бы ты ни была, кем бы ты ни была, — возвысишься, упадёшь в счастье и несчастье, — помни, что ты чувашка, никогда не забудь».
И она помнила. И в светлые дни, когда Корин подружился с Горьким, ездил на Капри писать его портрет, получил наконец собственную мастерскую на Малой Пироговской, путешествовал по Европе. Помнила и в страшном 1937-м, когда имя художника очерняли в центральной прессе, а в Третьяковке сняли все его картины, в том числе и тот самый портрет Алексея Максимовича.
И когда Надежда Алексеевна Пешкова (невестка писателя и ученица Павла Корина) решила сделать её портрет, Прасковья Тихоновна стала искать чувашский костюм. С этим ей помог ещё один московский художник с чувашскими корнями — Иван Васильевич Дмитриев, уроженец села Матаки (отсюда и особенности наряда).
Уж не знаю, сберегло ли семью отцовское благословение и народные узоры-обереги, или просто судьба повернулась к Кориным лицом, но к 1939 году всё наладилось: появились заказы от Комитета по делам искусств, вернулась любовь зрителя.
А потом были «Александр Невский», хрестоматийный «Портрет маршала Жукова», спасение картин из фондов ГТГ, персональная выставка в Нью-Йорке и мировое признание.
Прасковья Тихоновна, последняя воспитанница Марфо-Мариинской обители, оказалась причастна к крупнейшим реставрационным работам XX века. Она участвовала в обновлении убранства плафона Большого театра зимой 1941–1942 годов и в восстановлении полотен Дрезденской галереи, в том числе возрождённого ею из небытия тициановского шедевра «Динарий кесаря».
Однако главным жизненным подвигом Прасковьи Тихоновны стало то, что она на десятилетие продлила жизнь своего супруга — могиканина русской живописи Павла Дмитриевича Корина. После каждого инфаркта она возвращала его к жизни.
Пережив своего мужа, Прасковья Тихоновна посвятила свою жизнь прославлению творчества Мастера и увековечиванию его памяти. Она инициировала создание мемориального музея Корина в Москве, который был открыт в июне 1971 года, и Дома-музея Кориных в Палехе. В июле 1975 года на Доме-музее в Москве была открыта мемориальная доска.
Прасковья Тихоновна соорудила добротное надгробие на могиле супруга и стала прилежной паломницей к его могиле и ревностной прихожанкой Успенского собора Новодевичьего монастыря, где в ноябре 1967 года было совершено архиерейское отпевание её мужа.
Прасковья Тихоновна, уважаемая виднейшими иерархами Русской Православной Церкви, стала певчей в левом хоре собора. Она сохранила до глубокой старости удивительный голос и музыкальный слух.
В конце жизни Прасковья Тихоновна вновь пережила радость непосредственного участия в православном богослужении.
Из памяти Прасковьи не стёрлась ещё одна удивительная встреча — с Николаем II. В 1913 году в России праздновали 300-летие Дома Романовых. В честь этого события настоятельница Марфо-Мариинской обители пригласила императора всея Руси.
Император приехал. Его встретили торжественно. Когда ему стали представлять воспитанниц, одна из них сказала: «У нас среди сестёр есть настоящая чувашечка».
Царь спросил: «Кто это?»
Прасковья вышла вперёд.
Николай II обнял её и спросил: «Скучаешь по дому?»
Прасковья ответила: «Да».
Царь снова спросил: «А что ты можешь прочитать по-чувашски?»
Девочка ответила: «Отче наш…».
Прасковья Тихоновна вспоминала: «Царю понравилось, как я прочитала, а главное — что помню чувашский язык».
Наши лекции продолжаются, следите за новостями!
Лариса Владимировна Иванова, директор АНО «Дети Отчизны — достойная смена»
