Апология соборного покаяния

 

Часть 1

 

9.После смерти Царской семьи Россию пережила многочисленные бедствия, во имя чего тогда был совершен подвиг святого Царя?

 

«Лицо и сан христианского Царя являются на земле живым образом и подобием Христа Царя, живущего на небесах. Как человек по душе своей есть образ и подобие Божие, так и Христос Господень, помазанник Божий, по своему царскому сану есть образ и подобие Христа Господа»[1], – объяснял святитель Димитрий Ростовский. Царь Николай II уподобился Христу не только своим саном, но также и своим жертвенным подвигом. Путь Царской семьи с момента свержения Царя с престола и до мученической кончины символически повторяет путь Христа от Гефсимании до Голгофы. Царь был предан своими ближайшими верноподданными, добровольно отказался от силовой борьбы за власть в результате чего был отдан в руки убийц. Если Христос своей крестной жертвой искупил грехи всех людей на земле, то закономернен вопрос: что же своими добровольными страданиями искупил Царь Николай II?

Чтобы полноценно ответить на этот вопрос, надо вспомнить, какую цель своего существования после Крещения Руси постепенно приобретал русский народ. У истоков русской национальной идеи стоит митрополит Иларион и его труд «Слово о законе и благодати», в котором автор говорит о русском народе как о целостной общности, объединенной под властью Божией вокруг религиозного христианского начала, идеал которого воплощен в Православной Церкви. Следующим этапом формирования русской идеологии становится откровение инока Филофея, старца Псковской Елеазаровской пустыни, о Москве как о Третьем Риме, сделанное еще в царствование Василия Иоанновича, отца Иоанна Грозного. «Да веси яко вся христианские царства приидоша в конец, и снидошася в едино царство: два убо Рима падоша, а третий стоит, а четвертому не быти»^[2]. Данное пророчество было воспринято Иоанном Грозным, поддержано русским народом и Церковью. Так, первый русский патриарх Иов, в 1589 году принял поставление на Патриарший престол от патриарха Византийского, а в Соборной уставной грамоте, узаконившей патриаршество на Руси, всему миру объявлялось, что ветхий Рим пал от ереси, что новый Рим, Константинополь, порабощен безбожными племенами агарянскими и что поэтому третий Рим есть Москва^[3]. Это осознание себя Третьим Римом последних времен через два года было подтверждено Собором православных патриархов и таким образом утвердилось в качестве канонически закрепленного воззрения Вселенской Православной Церкви. В соборном постановлении первосвятителей подчеркнуто, что «главным и начальным» служением русского патриарха провозглашается обязанность «содержать апостольский престол Константина града...»^[4]. Эта мысль закрепилась в богословско-нравственных трудах того периода: на основании «Лицевого свода» и «Степенной книги» русскому народу определено хранить истины Православия «до скончания века» – Второго и славного Пришествия Господа нашего Иисуса Христа. В этом смысл его существования, этому должны быть подчинены все его устремления и силы.

Постепенный отход высшего общества, священноначалия Церкви и, как следствие, простого народа от этого идеала ставило под сомнение смысл дальнейшего существования России. Нарушение русским народом соборного обета на верность Дому Романовых окончательно становилось для России точкой невозврата к своему религиозно-нравственному идеалу, но добровольная жертва Царя Николая II дала России шанс возродиться в своем призвании быть хранительницей православной веры до скончания века.

Подробности жертвенного подвига Царя за свой народ раскрываются в откровении митрополита Макария (Невского):

«Заснувши вскоре, я вижу себя стоящим в той же арке, а за нею со Спасителем стоит Государь Николай Александрович. Спаситель говорит Государю:

— Видишь в Моих руках две чаши: вот эта, горькая для твоего народа, а другая, сладкая – для тебя.

Государь падает на колени и долго молит Господа дать ему выпить горькую чашу вместо его народа. Господь долго не соглашался, а Государь все неотступно молил. Тогда Спаситель вынул из горькой чаши большой раскаленный уголь и положил его Государю на ладонь. Государь начал перекладывать уголь с ладони на ладонь и в то же время телом стал просветляться, пока не стал весь пресветлый, как светлый дух.

На этом я опять проснулся.

Заснув вторично, я вижу громадное поле, покрытое цветами. Стоит среди поля Государь, окруженный множеством народа, и своими руками раздает ему манну. Незримый голос в это время говорит:

— Государь взял вину русского народа на себя, и русский народ прощен»[5].

По толкованию святых отцов и учителей Церкви (Василия Великого, Блаженного Феодорита), горящий уголь, взимаемый с Алтаря Божия, попаляет как огнь все нечистое в человеке – беззаконие и грех, – благодатию Божией очищая и просветляя. Манна небесная в Ветхом Завете является прообразом Евхаристии. Таинство принятия Тела и Крови Господа Иисуса Христа является Божественным Даром, не отнятым у русского народа. Таким образом, учитывая объективное состояние духовной жизни перед революцией, можно сказать, что если бы не царская жертва, то официальная Церковь в России превратилась бы в церковную организацию, лишенную божественной благодати, Россия бы утратила свое призвание быть Третьим Римом, а Христова Церковь ушла бы в катакомбы.

Важно отметить: как искупительная жертва Христа дает возможность спасения для тех, кто эту жертву принимает, так и подвиг святого Государя может стать для России путем возрождения, когда будет осознан и принят народом.

 

10.Искупителем грехов может быть только Христос. Человек, даже Царь, не может брать грехи людей на себя, это ересь царебожия.

 

Действительно, в онтологическом смысле единственным Искупителем всех грехов всего человечества является Господь наш Иисус Христос. Это догмат православной Церкви, который никто не смеет оспаривать. В этом контексте сразу хотелось бы оговориться, что никто не пытается уравнять Царя с Богом: для спасения в вечности необходимо и достаточно принятие Христа как личного Спасителя ­– другие искупители не нужны. Для святого Царя так же, как и для любого человека, спасение в вечности осуществилось только благодаря искупительной жертве Христа.

 

 

Правильному отношению к искупительной жертве мучеников нас учит Патриарх Московский и всея Руси Кирилл. В проповеди в праздник Воздвижения Креста Господня 27 сентября 2019 года он сказал: «Тайна Божественного искупления, тайна крестного страдания Спасителя никогда не будет до конца понята, осмыслена, по крайней мере, в пределах нашей земной жизни. Но через опыт Церкви мы приближаемся к пониманию того, что всякая жертва, которая приносится во имя высших интересов, во имя жизни, во благо других людей, имеет огромное духовное значение, некую искупительную силу. А если бы не так, то действительно были бы непонятны пути истории, непонятна гибель миллионов людей, защищавших свою Родину. Почему умирает один ради другого, чем жизнь одного лучше жизни другого? Но ведь никто не задавался этим вопросом, когда шел в атаку на грозного врага и погибал на поле брани! Это казалось само собой разумеющимся. И понимание того, что жертва есть нечто необходимое для полноты человеческого бытия, что без жертвы во имя другого человека не может состояться человеческая жизнь, наполняет смыслом наше бытие и наши межличностные отношения»[6].

Из слова Святейшего Патриарха Кирилла, после литургии в монастыре Новомучеников и исповедников Церкви Русской в Алапаевске 15 июля 2018 года: «Думаю, после Голгофской Жертвы очень важной частью нашего Церковного Предания стало понимание жертвы как искупления грехов. Господь через крестную жертву искупил грехи всего человеческого рода, потому что Он был и Бог, и Человек. Но каждый, кто проходит через страдания, будучи невинным, тоже приносит жертву Господу. И, наверное, не о своих только грехах он приносит жертву, как агнец непорочный, закалаемый силами зла…»[7].

Суть искупительного подвига непосредственно святого Царя раскрыли православные архиереи. Епископ Скопинский и Шацкий Питирим (Творогов) в интервью порталу «Православие.ру» сказал: «В абсолютном смысле царь Николай II не может называться искупителем, подобно Христу – Искупителю грехов всех людей, Спасителю. Но его, как подражателя подвигу Христа, мы можем назвать искупителем русского народа. В богослужебных текстах мы часто встречаем такие слова по отношению ко многим святым мученикам. Они подражают искупительному подвигу Христа, но они не являются в догматическом смысле искупителями. И Господь милует народ, за которого предстательствует перед Престолом Божиим этот царь»[8].

Аналогичную мысль выразил и митрополит Екатеринбургский и Верхотурский Евгений (Кульберг) в интервью телеканалу «Союз»: «То, что произошло в ипатьевском подвале в ночь с 16 на 17 июля 1918 года, тоже своего рода жертва и искупление грехов нашего народа. И мы понимаем, что не какого-то народа, а нашего народа; и я не человек, который под лопухом родился и вырос, а мы все – русский народ, и эта жертва за нас была принесена. Если мы правильно воспринимаем это, верно относимся к тому, что произошло, мы имеем возможность соприкоснуться c этой победной силой, которую в себе несла Царская семья. Это встреча с победой над злом»[9].

Никто не поспорит с тем, что, несмотря на совершившееся на Кресте искупление, последствия грехов продолжают тяготеть над каждым человеком. По этому поводу профессор А.П. Лопухин поясняет: «так как сатана, хотя и осужден (Ин.16:11), но еще не связан и не брошен в бездну (Откр.20:3), а, как рыкающий рев, ищет кого поглотить (1Пет.5:8). Поэтому Св. Писание иногда говорит об искуплении, как о будущем факте (Лк.21:28; Рим.8:23), имеющем произойти при втором пришествии Искупителя, которое дополнит дело первого, присоединив к нравственному искуплению телесное и свободу от всяких уз (Кол.3:2). Таково библейское учение об искуплении»[10]. Даже исповеданный, а значит прощенный грех все равно имеет свои последствия в жизни человека. Именно поэтому Священное Предание православной Церкви изобилует примерами того, как святые брали на себя бремя грехов других людей. Но нужно понимать, что совершить такое возможно только для совершенных в вере по воле и благодати Божией. Ни один святой сам по себе, без Христа, не достиг бы святости, даже просто спасения: сам по себе никто не преподобный, никто не мученик, никто не святитель – всё через Него совершается, и Царь, как и все вообще святые, достиг святости и благодатных даров только через Христа. И свой искупительный подвиг по отношению к греху нарушения соборного обета 1613 года он совершил только благодаря искупительной жертве Христа.

Христоподражательность, к которой настойчиво призывает нас апостол Павел: «...посему умоляю вас: подражайте мне, как я Христу» (1 Кор 4.16), достигается не только через участие в Таинствах, но и через совершение подвига, который апостол Павел называет «ежедневным умиранием» (1 Кор 15. 31), «мертвостью Господа Иисуса» (2Кор 4. 10). Этот ежедневный подвиг следования за Христом заключается в соблюдении евангельских заповедей и в познании и исполнении святой воли Божией. Христианское совершенство заключено во всецелом предании себя воле Божией, которое, по замечанию прп. Никодима Святогорца, является принесением себя Богу во всесожжение[11]. Апогеем христоподражательного подвига является мученичество, которое делает человека величайшей и всесовершеннейшей жертвой Богу. Подтверждение жертвенному характеру подвига мучеников мы находим во множестве богослужебных текстов и творениях святых отцов.

- Сщмч. Киприан Карфагенский: «И без того, вы совершаете и приносите жертву Богу сколько драгоценную, столько же и славную, которая много послужит к воздаянию нам наград небесных, так как Божественное писание говорит: жертва Богу дух сокрушен, сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит (пс. 50, 19). Таковую жертву вы приносите Богу; соделавшись жертвами для Бога, вы беспрестанно совершаете эту жертву и днем, и ночью, представляя самих себя святыми и непорочными жертвами»^[12].

- Свт. Григорий Богослов: «...не менее поучительны для нас мученики — сии словесные всесожжения, совершенные жертвы, приятные приношения, сие проповедание истины, обличение лжи, исполнение духовно-разумеваемого Закона, разрушение заблуждения, гонение порока, потопление греха, очищение мира».

Особенный интерес для понимания подвига мучеников имеют слова апостола Павла: «Ныне радуюсь в страданиях моих за вас и восполняю недостаток в плоти моей скорбей Христовых за тело Его, которое есть Церковь» (Кол. 1. 24). Блаж. Феофилакт Болгарский так толкует это место: «По-видимому тщеславно и безумно это слово, но нет, напротив, оно полно великой любви ко Христу. Ибо он желает убедить их, что Христос и теперь еще за них страждет, и что не через нас, апостолов, вы приходите (к Богу), но через Того (Христа), хотя и через наше посредство… Смысл его слов таков: если еще должен был Христос страдать за вас, но удалился и не отдал сего долга, то я исполняю Его долг; подобно тому как в отсутствие полководца помощник его, оберегая фалангу и занимая его место, получал бы вместо него раны…Он настолько любит нас, что и после своей смерти, как будто недостаточны прежние страдания, страдает в моем теле... Итак, Павел, не превознося себя, говорит это, но из желания показать, что Христос еще и ныне печется о них.

За тело Его, еже есть Церковь. Сказав, что хотя и я страдаю, но на самом деле это — страдания Христовы, он придает достоверность этим словам, говоря, что и эти (страдания) происходят ради тела Его. Итак, не почитайте хвастовством эти слова, но верьте, что Тот, Который не презрел соединить с Собою церковь, и теперь еще ради ее страждет в моей плоти» ^[13] Подобное толкование мы встречаем и у святителя Феофана Затворника: «скорби Христовы признаются скорбями, которые Христос терпит, только не Сам в Себе, а в лице верующих, в настоящем месте — в лице святого Павла, — «во плоти моей; лишение скорбей Христовых» понимается как недостаток сих скорбей, как бы Христос Господь не все еще претерпел, что нужно, и продолжает дотерпливать то, не в том смысле, чтоб страдания и крестная смерть Господа не содержали достаточно искупительной цены, а в том, что приложение дела искупления к людям требует страдания, которое Христос и терпит в теле Церкви по таинственному, но тем не менее живому союзу с нею, как Глава»[14]. Именно поэтому мученический подвиг мы можем трактовать, как участие в страданиях Христа, как об этом говорит краткий словарь агиографических терминов: «мученичество – это следование путем Христовым, повторение страстей и искупительной жертвы Христа»[15]. Мученики, по мысли свт. Иоанна Златоуста, приобщаются страданиям Господа и соделываются сообразными смерти Христа[16].

Жертва мучеников — это не всегда жертва за свои грехи, хотя и эту сторону исключать нельзя[17], но и жертва примирительная, искупительная, за других людей. В последовании памяти сщмч. Харалампия, епископа Магнезийского, есть такие слова: «Кровь твою честную, юже ты излиял за верныя Христу, принесе за ближняя своя...» (Стихира на утрени по 50-м псалме). Богослужебные тексты – выразители литургического предания и богословия Церкви – пестрят утверждением искупительного характера мученического подвига: жертва мучеников «от прелести человек свободи»[18], «сокрушиша и демонов немощные дерзости»[19], «струями своих кровей множество бесов удавиша… идольскую разрушиша прелесть», «вражие мучительство разрушиша»[20] .

О возможности терпеть страдания за ближних говорится и в «Православно-Догматическом Богословии» митрополита Макария Булгакова. В параграфе 153 разбираются те критерии, которые требуются от человека, чтобы он, по образу Господа нашего Иисуса Христа, мог быть искупителем грехов других людей: «Возможность, вообще, такого заменения одного лица другим пред судом Правды Божией, такой уплаты нравственного долга одним лицом вместо другого или других, необходимо должна быть признана здравым смыслом:

 а) когда на эту замену есть воля Божия и согласие самого верховного Законодателя и Судии;

 б) когда лице, принявшее на себя уплатить долг вместо других неоплатных должников, само не состоит пред Богом в таком же долгу;

 в) когда оно добровольно решается исполнить все требования долга, какие только предложит Судия, и –

г) когда, наконец, действительно, принесет такую плату, которая бы вполне удовлетворила за долг».

Несложно заметить, что Царская семья удовлетворяла всем четырем критериям, описанным святителем Макарием. При этом они не единственные святые, которые пострадали за других людей. Священное Предание дает нам множество примеров искупительного подвига святых.

- Славянское слово «искупление» есть буквальный перевод греческого λύτρωσις или ἀπολύτρωσις, означающего освобождение из рабства путем выкупа, и предполагает состояние несвободы, рабства. Пророк Моисей за вывод еврейского народа из Египта именуется в славянском тексте Библии «избавителем» (Деян. 7.35). В греческом подлиннике стоит слово «искупитель» (λυτρωτής). И он таковым, по существу, и является, ибо просил изгладить его из книги Божией, если Господь не простит грех народа (Исх. 32.32). И Бог прощал не один раз народ еврейский ради самоотвержения Моисея и его молитвенного предстательства. Особо примечательно, что эта цитата из книги Исход («прости им грех их, а если нет, то изгладь и меня из книги Твоей, в которую Ты вписал» (Исх. 32.32) подчеркнута рукой Николая II в его личной Библии.

- Сербский князь Лазарь героически погиб на Косовом поле 15 июня (28 н. ст.) 1389 года в битве с турками. Накануне сражения святому князю явился Ангел и спросил, что он предпочитает, – земную власть или Царство Небесное. В том случае, если он избрал бы царствие земное, ему обещалась победа в схватке с турками и благополучное существование государства, однако не далее, чем до его кончины. А если князю угодно было бы избрать Царство Небесное, то Ангел предрёк, что в таком случае битву он проиграет, но в пределах Сербии навеки сохранится святая Православная вера, а народ сербский никогда не утратит помощи Божией и своего места в Царстве Небесном[21]. Примечательно, что крест святого князя Лазаря, найденный на Косовом поле и красиво украшенный сербскими ювелирами, был преподнесен в дар императору Николаю II в день его коронации.

- Отрывок из беседы Григория Паламы в день памяти великомученика Димитрия Солунского свидетельствует об искупительном характере подвига святого: «Приличествует же мне ныне сказать о нем то, что божественный Павел говорит о Христе. Ибо и великий Димитрий показывает свою любовь к нам тем, что тогда, когда мы еще были нечестивыми (язычниками), он в надлежащее время умер за нечестивых; конечно, совершил он это благодатью Владычней и в подражание Ему; и вот, благодаря его смерти, весь наш город примирился с Богом»[22].

- В слове похвалы священномученику Игнатию Богоносцу святитель Иоанн Златоуст свидетельстует: «Вы, по благодати Божией, не нуждались более ни в каком доказательстве, уже укоренившись в вере; а жители Рима, где великое тогда было нечестие, имели нужду в большей помощи. Посему и Петр, и Павел, и после них этот муж, все там были принесены в жертву, как для того, чтобы этот город, оскверненный кровью идолов, очистить собственной кровью, так и для того, чтобы самым делом представить доказательство воскресения распятого Христа»[23]

- В житии апостола Иоанна Богослова описывается случай, когда он приехал к своему ученику, ставшему разбойником. Бывший ученик при встрече начал убегать от святого, а апостол Иоанн, догоняя, кричал ему такие слова: «... я за тебя отвечу пред Богом; я душу свою положу за тебя, как положил Свою душу Христос за всех нас. Не бойся, сын мой! Сам Господь послал меня, чтоб объявить тебе прощение грехов! Я сам за тебя пострадаю, и пусть с меня взыщется кровь, которую ты пролил, и я сам на себе понесу бремя грехов твоих!»[24]

- О блаженной Паше Саровской известно, что она очень тяжело умирала, сильно болела перед смертью, многие удивлялись, как такая великая подвижница и так тяжело отходит, но некоторым сёстрам было открыто, что этим она выкупила некоторых своих духовных чад из ада.[25]

- Серафим Саровский благословил свою духовную дочь Елену Мантурову умереть за своего родного брата. Этот случай упоминается в летописи Серафимо-Дивеевского монастыря: «Вот, видишь ли, матушка, Михаил Васильевич, братец-то твой, болен у нас, и пришло время ему умирать... а он мне еще нужен для обители-то нашей, для сирот-то... Так вот и послушание тебе: умри ты за Михаила-то Васильевича, матушка!» «Благословите, батюшка!» – ответила Елена Васильевна смиренно и как будто покойно. Отец Серафим после этого долго-долго беседовал с ней, касаясь вопроса смерти и будущей вечной жизни. Елена Васильевна молча все слушала, но вдруг смутилась: «Батюшка! Я боюсь смерти!» «Что нам с тобой бояться смерти, радость моя! Для нас с тобой будет лишь вечная радость!»[26]. Матушке Елене было 27 лет, брат ее, Михаил Васильевич Мантуров, дожил до 60 лет.

- Можно вспомнить и мытарства блаженной Феодоры, которые она смогла преодолеть благодаря тому, что часть ее грехов была искуплена с помощью «сокровищ» (духовных подвигов и полученных за это Божиих даров) старца Василия, которому она служила при жизни. Для этого святой Василий «вынул из-за пазухи золотой мешочек, весь полный, как я думала, чистым золотом, и отдал его святым Ангелам, сказав: «Когда будете проходить воздушными мытарствами и лукавые духи начнут истязывать эту душу, выкупайте ее этим из ее долгов; я по благодати Божией богат, потому что много сокровищ собрал себе своими трудами, и дарю этот мешочек душе, служившей мне»[27].

- Оптинские старцы также брали на себя грехи тех, кто приходил к ним за духовным советом... Когда старца Нектария Оптинского спросили, обязательно ли ему это делать, брать на себя грехи других, он ответил: «Иначе облегчить нельзя. И вот чувствуешь иногда, что на тебе словно гора камней – так много греха и боли принесли тебе, и прямо не можешь снести ее. Тогда приходит благодать и разметает эту гору камней, как гору сухих листьев. И можешь принимать снова»[28]… Как видно из слов прп. Нектария, только в Благодати Божией возможно принятие на себя грехов других людей.

- Сам духовный механизм искупления грехов одного человека другим весьма подробно описал старец Паисий Святогорец:

«– Геронда, а всегда ли полезно полностью брать на себя вину за какой-то чужой грех?

– Да, если ты можешь понести это бремя, то польза от этого немалая. За все укоряй себя. Забирай у ближнего вину за грех, взваливай ее себе на плечи и проси Христа, чтобы Он давал тебе силу ее понести. А беря на себя бремя более тяжкое, чем твоя действительная вина (да хоть бы даже на тебе и вовсе не было вины, но ты находишь способ доказать себе, что она все-таки есть), ты никогда не будешь приписывать своим собственным силам то, что несешь на себе чужой грех. [Значит] ты не будешь гордиться и сможешь стяжать богатую Благодать Божию. Однако требуется с осторожностью соразмерять свои силы и рассчитывать: а сможешь ли ты понести на себе больший груз? Ведь если надорвешься, то заработаешь себе грыжу, сорвешь поясницу»[29].

В практике древних христианских монастырей прощение грехов происходило усилиями двух сторон – и принимавшего исповедь, и самого грешника, при этом принимавший исповедь брал на себя бремя грехов кающегося.

Принятие на себя чужих бремени грехов исповедующегося могло быть полное или частичное. Один инок исповедал свои тайны прп. Варсанофию и услышал от него: «Беру теперь на себя половину твоего бремени и вперед Бог также поможет». Инок умоляет старца «даровать ему совершенное прощение о Христе», и тот соглашается, объясняя, что не сказал он «все понесу» потому, что это дело совершенных… «Если же ты хочешь все возложить на меня, то ради послушания принимаю и это»[30]. Возложение своих грехов на совесть старца и принятие их последним на свою ответственность означало совершенное прощение их. «Вот я взял на себя твою тяготу, бремя и долг, – говорит тот же старец другому иноку, – и вот ты стал человеком неповинным, чистым. Пребудь же отныне в чистоте»[31].

Другой пример описан уже в книге «Лествица» святого Иоанна Лествичника. Монах, тревожимый демоном хулы, целых двадцать лет напрасно боролся с искушением, наконец описал на хартии свою немощь и пошел на исповедь к старцу. Отдав ему свое писание, монах повергся на землю. «Старец, как скоро прочел, улыбнулся и, подняв брата, говорит ему: «Возложи руку твою, чадо, на выю мою». И когда инок сделал это, великий старец говорит: «На вые моей, брат, да будет грех сей, сколько лет он ни продолжался и ни будет продолжаться в тебе; только ты вменяй его за ничто». И этот монах подтверждал, что, прежде нежели вышел он из келлии старца, немощь его прекратилась»[32].

Данная практика зафиксирована и в древнейшем источнике канонического права — Номоканоне патриарха Иоанна Постника. Если духовник увидит чадо омраченным от сильной печали после исповеди, ему следует утешить его: «Да будут на мне, сын, все эти грехи твои, и дам ответ за них Господу нашему Иисусу Христу, а ты будешь чист от всего, если только будешь иметь покаяние и послушание и отныне со страхом и раскаянием пред Господом направишь жизнь свою»[33].

В древнерусских чинах исповеди встречается формула отпущения грехов, очень сильно напоминающая старческую исповедь, описанную в Номоканоне: «На моей вые согрешения твоя, чадо. И да не истяжет тебе о сих Христос Бог, егда приидет в славе Своей на суд Страшный. И каяйся соймет руку свою с духовника»[34].

Таким образом, идея заместительства пред судом Правды Божией имеет свое отражение и в практике монашеской жизни древней Церкви.

Так как догмат искупления не содержит в себе никакого упоминания о возможности совершения людьми искупительного подвига, то этим доводом оппоненты пытаются перечеркнуть всю приведенную выше аргументацию, базирующуюся на Священном Писании и Предании православной Церкви. Следует отметить, что догматы в православной Церкви детально раскрываются лишь в ответ на возникающие ереси. Так как «в древней церкви не появлялось ни одной ереси, которая была бы прямо направлена против этого центрального пункта христианства, почему вселенская церковь и не дала полного разъяснения тайне искупления, выразив веру свою в Иисуса Христа, как Спасителя мира, в краткой форме в 3–7 членах Никейского Символа»[35].

При этом после победы над иконоборчеством, которое так же, как и нынешнее цареборчество, строилось на отрицании Предания православной Церкви, по итогам VII Вселенского Собора, был выработан следующий орос, уравнивающий Священное Предание с церковными догматами:

 «Храним ненововводно все церковные предания, установленные для нас письменно или без писания. Одно из них есть изображение иконной живописью, как согласное с рассказом о евангельской проповеди, служащее нам удостоверением подлинного, а не призрачного воплощения Бога Слова; ибо вещи, которые указуют взаимно друг на друга, без сомнения, и уясняют друг друга.

Поэтому мы, шествуя как бы царским путём и следуя богоглаголивому учению святых отцов и преданию кафолической церкви и Духу Святому, в ней живущему, со всем тщанием и осмотрительностью определяем:

<В Определении (оросе) Собора далее указывается:>

«Осмеливающихся же иначе думать или учить, или согласно с нечестивыми еретиками отвергать церковные предания и измышлять какое-то нововведение, или отвергать, что-нибудь посвященного Церкви, Евангелие или изображение Креста, или иконное живописание, или святые останки мученика, или замышлять с хитростью и коварством для ниспровержения какого-либо из принятых в кафолической Церкви преданий, или давать профанное употребление священным сосудам или святым монастырям, постановляем:

Если будут епископы или клирики – извергать из сана, если же монахи или миряне - отлучать от общения»[36].

Важно отметить и то, что сам Государь называл предуготованные ему и его семье страдания искупительной жертвой ради спасения России: «Быть может, для спасения России нужна искупительная жертва. Я буду этой жертвой. Да будет воля Божия[37]

 

 

Так как именно православный Царь, согласно церковным преданиям, а также статье 46 Основного Закона Российской Империи, несет ответственность «за чистоту догматов Православной Церкви и всяческое благочиние», назвать Государя Императора Николая Александровича, считающим свой подвиг искупительной жертвой, еретиком-царебожником, мы никак не можем. Не можем таковым считать и старца Николая Гурьянова, который благословил написание двух фресок святому Царю на острове Талабск, на которых утверждается искупительный характер его подвига.

 

 

«Царь Николай искупитель России» — именно так повелел старец подписать образ Царя на Никольской часовне иконописцу монаху Псково-Печерского монастыря Алипию (Оборотову). А надпись на свитке в руках Царя на второй фреске гласит:

«Владыко, Царю царствующих и Господь господствующих!

Приими кровь мою и моей семьи во очищении всех вольных и невольных прегрешений народа моего, Тобою мне вверенного, и возведи его из глубины падения нынешнего.

Вем правосудие Твое, но и безграничную милость благоутробия Твоего!

Вся прости, и милостиво помилуй, и спаси Россию!»

         После смерти старца надписи на фресках «подновили», убрав упоминания про искупительный подвиг святого Царя.

Для борьбы с почитанием жертвенного подвига святого Царя был введен термин «царебожие». Соборного определения «ереси царебожия» нет, никто не был персонально осужден Церковью в приверженности к этой «ереси». Все это дает основание полагать, что царебожие – это искусственно созданное понятие. Аргументированное обоснование причин, почему царебожия не существует, дано в одноименной статье историка Егора Холмогорова[38].

Адепты существования «царебожия» строят аргументацию на отрицании искупительного характера подвига мучеников. Как уже было показано выше, в том числе и на словах Патриарха Кирилла, искупительная жертва мучеников имеет место быть, но носит христоподражательный характер, то есть совершается не вместо Христа, а в подражание и благодаря Ему.

 

 

Что касается Царя, то в силу своего особого царского служения его подвиг тоже носил особый характер, который, как и вся его жизнь, был неотделим от русского народа. Его царское послушание имело незримый отпечаток мистического венчания с русским народом, совершившегося в священнодействии миропомазания на царство. В чине венчания на царство Государь молится об обретении Божественной премудрости для управления по воле Божией вверенным ему народом. Перед лицом Правды Божией после миропомазания на царство Царь и народ становятся как бы равновеликими величинами (недаром к каждому народу Господь приставляет Ангела-хранителя согласно учению православной Церкви), поэтому своей мученической жертвой, по милости Божией, Цари могут определить дальнейшую судьбу своего народа. Только православный Царь может пострадать за свой народ, о чем еще в IV веке сказал святитель Иоанн Златоуст: «Добрый Царь полагает душу свою за подданных»[39].

 

11.Царская власть не может являться благословением Божиим, потому как при ее установлении Бог прямо сказал пророку Самуилу: …не тебя они отвергли, но отвергли Меня, чтоб Я не царствовал над ними (1Цар. 8,7–8). И в другом месте Господь свидетельствует: Я дал тебе царя во гневе Моем (Ос. 13,11). После таких слов говорить о значимости царской власти – неуместно.

 

До появления в Израиле Царя он управлялся через пророков и судей, которые возвещали народу волю Божию. Книга Судей показывает картины общего своевольства, беззастенчивого произвола сильных над слабыми и крайней распущенности нравов этого периода (главы 19, 21 Книги Судей). Описывая эти беззакония, бытописатель постоянно повторяет: в те дни не было царя у Израиля; каждый делал то, что ему казалось справедливым (Суд. 17,6; 18,1; 19,1; 21,25), то есть причину беззаконий приписывает отсутствию царской власти.

Теократия (то есть форма правления, при которой Бог управляет обществом напрямую) существовала в израильском народе, когда он был представлен всего одной семьей, а также в период скитания по пустыне, когда евреи были изолированы от всяких контактов с иноплеменниками. Когда же они вошли в землю обетованную и оказались в окружении жестоких языческих народов, сохранять теократию стало невозможно. Поэтому Господь многократно предвещал Аврааму и Иакову, что в награду за их твердую веру от них произойдут цари (Быт. 17,6 и Быт. 35,11). Точно так же в своем благословении Иуде, Иаков предсказывает, что в его потомстве царская власть не прекратится до пришествия Вечного Царя (Быт. 49, 10). То есть царская власть является благословением и обетованием грядущего процветания Израиля. Почему тогда Господь гневается на Свой народ за желание иметь царя, если Он Сам же им этого царя много раз обещал? Их просьба иметь царя, как у прочих народов, быть, как прочие народы (1 Цар. 8,5; 20), показывала слабость веры и надежды на Бога. Они проявили малодушие и нетерпение, предвосхитив Божие определение в изменении своих законов и установлений. В тот момент, когда израильтяне начали требовать царя, в их среде еще не было такого человека, мужа по сердцу Божию, достойного стать вождем народа Господня. Согласно пророчеству Иакова, царская власть должна была принадлежать колену Иудину. Нетерпеливость и малодушие израильтян привели к тому, что они получили царя из колена Вениаминова, – вместо кроткого Давида им был дан строптивый и жестокий Саул.

Именно предвосхищение Промысла Божия в деле избранничества царей стало не только причиной нестроений периода царя Саула в Ветхом Завете, но и основой русской Смуты XVII века. Вот как рассуждает на эту тему митрополит Иоанн Снычёв в своей книге «Самодержавие Духа»: «В суете и беспорядках, сопровождавших невиданное ранее, диковинное для Руси дело – смену династии, народ не сумел удержать смиренное сознание промыслительности русской жизни. Вопреки богоустановленному порядку он восхитил себе Божие право – счел себя источником власти, присвоил право решать, какой быть России далее». Не в этом ли корень и нынешних нестроений в России?

 

12.Но в Новом Завете про нас, христиан, сказано, что мы не имеем здесь постоянного града, но ищем будущего (Евр. 13,14). К чему тогда все разговоры про монархию?

 

Поиск Небесного града и есть, по сути, духовная идеологема монархической концепции «Москва – Третий Рим», смысл которой в иерархическом подчинении материального духовному, временного земного – вечному небесному.

Государства земные сотворены народами по воле Божией, чтобы легче было укрощать силу диавола и сынов погибели, извечно воюющих с Богом. И раз мы не отрицаем необходимость государства как такового, то не можем отрицать и того, что лучшая форма государственного устройства должна быть подобна существующей во граде вечном, в Царствие Небесном, где всё иерархически подчинено одному Богу, Которого никто не выбирает и не назначает. Весьма полно эта мысль отражена у святителя Филарета Московского: «Как небо, безспорно, лучше земли, и небесное лучше земного: то также безспорно лучшим на земле должно быть то, что устроено по образу небесному, чему и учил Бог Боговидца Моисея: виждь, да сотвориши по образу, показанному тебе на горе (Исх. 25, 40), то есть на высоте Боговидения.

Согласно с сим, Бог, по образу Своего небесного единоначалия, устроил на земле царя; по образу Своего вседержительства – царя самодержавного; по образу Своего царства непреходящего, продолжающегося от века и до века, – царя наследственного. Благо народу и государству, в котором единым, всеобщим, светлым, сильным, всепроникающим, вседвижущим средоточием, как солнце во вселенной, стоит царь, свободно ограничивающий свое неограниченное самодержавие волею Царя Небесного, мудростью, великодушием, любовью к народу, желанием общего блага, вниманием к благому совету, уважением к законам предшественников и к своим собственным».[40]

Без Меня не можете творити ничесоже (Ин. 5,15), – говорит Господь. Но возможность «творить с Богом» земным правителям подается в виде Божественной благодати в таинстве Миропомазания при венчании царей на царство. Если человек хочет жить с Богом, он заключает с Ним завет в таинстве Крещения и живет по Его заповедям; если народ хочет жить с Богом, он испрашивает себе царя – Помазанника Божия, который создает благие условия для жизни народа по воле Божией ради жизни вечной.

Само слово «царь» в переводе на русский язык с арамейского и санскрита означает «защитник, покровитель, руководитель», а слово «царство» – это, соответственно, «защита, ограждение» народа и его веры, которые являются главным смыслом существования христианских государств: «Земные царь и царство могут быть истинно благословенны и благоденственны только тогда, когда они угодны Небесному Царю и Его верховному владычеству; угодны же Ему могут быть несомненно только тогда, когда право исповедают и деятельно хранят веру, которая есть сила, и средство, и цель Его Божественного владычества»^[41].

Идея о царе как защитнике Православной Церкви и ее святых догматов канонически отражена в теории симфонии Церкви и государства. Неслиянное и нераздельное соединение Божеского и человеческого начала во Христе показывает пример правильного взаимоотношения власти церковной и государственной, о чем сказано в 6-й новелле святого Юстиниана: «Величайшие блага, дарованные людям высшею благостью Божией, суть священство и царство, из которых первое (священство, церковная власть) заботится о Божественных делах, а второе (царство, государственная власть) руководит и заботится о человеческих делах, а оба, исходя из одного и того же источника, составляют украшение человеческой жизни. Поэтому ничто не лежит так на сердце царей, как честь священнослужителей, которые со своей стороны служат им, молясь непрестанно за них Богу. И если священство будет во всем благоустроено и угодно Богу, а государственная власть будет по правде управлять вверенным ей государством, то будет полное согласие между ними во всем, что служит на пользу и благо человеческого рода. Потому мы прилагаем величайшее старание к охранению истинных догматов Божиих и чести священства, надеясь получить чрез это великие блага от Бога и крепко держать те, которые имеем»[42]. Исходя из идей симфонии, каноны в православной империи имеют силу государственных законов, а сама теория Юстиниана канонически закреплена в актах VII Вселенского Собора[43] и 42 главе Кормчей книги[44]. Симфония властей утверждает две ветви власти – духовную и светскую – как церковные послушания, направленные на то, чтобы взаимными гармоничными усилиями устроить жизнь народа Божия во всяком благочестии и чистоте ради вечного спасения души.

 

13.Я считаю, что мое личное спасение никак не зависит от формы правления в стране и отношения к Царю Николаю II.

 

 

На этот счет преподобный Паисий Святогорец сказал следующее: «Раньше, если монах интересовался политикой, его надо было бы посадить в башню. А сейчас - посадить надо было бы в башню того монаха, который не интересуется политикой.

– Почему так, геронда?

– Потому что раньше весь мир вокруг был языческий и от него надо было удаляться. А сейчас мир вокруг полон христианских святынь, к судьбе которых мы не можем быть равнодушны или безучастны»[45].

Относительно формы правления святые поясняли, что нельзя уравнивать самодержавную монархию с другими формами государственного устройства. Так, святитель Серафим Соболев говорит: «Не будем смущаться и тем мнением, что для Православной Церкви будто безразлично, какая государственная форма правления будет в нашей России. Для Церкви не может быть одинаковой власть, покровительствующая ей и власть богоборческая…

...Православная Церковь не может предпочесть власть народа царской власти по той причине, что народоправство не есть Богоустановленная власть, ее нельзя отнести к той, о которой сказал апостол Павел: несть бо власть, аще не от Бога; сущия же власти от Бога учинены суть (Рим 13,1). Говоря эти слова, апостол имел в виду форму существующей («сущей») в его время власти, т. е. царскую самодержавную, или единодержавную власть и все ея разветвления в лице отдельных начальников, подчиненных царю…

Совершенно напрасно под апостольскими словами: несть бо власть, аще не от Бога, некоторые подразумевают, наряду с царскою единодержавною властию, власть республиканскую и конституционную. Самый текст апостольскаго учения о власти свидетельствует, что здесь все время говорится только о царской самодержавной власти.

За это говорит и здравый смысл: как могли апостолы разуметь под Богопостановленной ту власть, которая царскую Богопостановленную власть ниспровергает»[46].

Эти мысли подтверждает и святой Исидор Пелусиот: «…мы вправе сказать, что самое дело, разумею, власть, то есть начальство и власть царская, установлены Богом, чтобы общество не пришло в неустройство.

Но если какой злодей захватил сию власть беззаконно, то не утверждаем, что он поставлен Богом, но говорим, что попущено ему или изблевать все свое лукавство, как Фараону, и в таком случае понести крайнее наказание, или уцеломудрить тех, для кого нужна и жестокость, как царь вавилонский уцеломудрил Иудеев»[47]. Следуя этой же логике, святитель Филарет пишет, что языческие цари суть те, за которых «надобно молиться со скорбию или утешением», а истинные православные монархи таковые, «за которых, как за драгоценный дар Божий, должно благодарить Бога с радостию»[48]. И это действительно так, потому что при демократическом, социалистическом или республиканском строе человеческая личность не может найти поддержки в осуществлении своих высших религиозно-нравственных запросов. Человек трансформируется в физическое лицо и выступает как экономическая единица государственной машины, при этом религиозная сторона жизни полностью игнорируется или даже подавляется государством. И только православная монархия дает человеку возможность жить в государстве, в котором физическое и материальное подчиняется духовному – высшие потребности и ориентиры становятся движущей силой благочестивого устроения всех сфер человеческой жизни.

 

 

14.А вы не думали, что сейчас неподходящее время для подобной дискуссии? О каком соборном покаянии может идти речь, если люди и в храм-то толком не ходят?

 

Учение о царской власти – это часть Священного Предания, которая после свержения Государя Императора Николая II с прародительского престола была серьезно искажена.

Действительно, нет четко сформулированного догмата о царской власти, но каноны (Кормчая книга) и Церковные Предания (цитированный анафематизм дерзающим на бунт и измену царской власти, таинство Миропомазания на Царство, мнения святых отцов и учителей Церкви), а орос VII Вселенского Собора, уравнивает церковные неписаные Предания и писаные догматы :

«Осмеливающихся же иначе думать или учить, или согласно с нечестивыми еретиками отвергать Церковные Предания и измышлять какое-то нововведение, или отвергать, что-нибудь посвященного Церкви, Евангелие или изображение Креста, или иконное живописание, или святые останки мученика, или замышлять с хитростью и коварством для ниспровержения какого либо из принятых в кафолической Церкви преданий, или давать профанное употребление священным сосудам или святым монастырям, постановляем:

Если будут епископы или клирики – извергать из сана, если же монахи или миряне отлучать от общения» [49].

Если мы действительно хотим, чтобы русский народ начал массово ходить в храмы, то мы должны очистить нашу веру от ложнобогословских искажений, умаляющих божественную благодать в Церкви. Где нет истины, нет и благодати, поэтому и людей в храмах мало. Божественная природа власти присуща только православному самодержавному монарху, который несет ответственность за вверенный ему народ не перед мертвой буквой закона, а перед Богом, и отвечать он будет не только за материальное благополучие своих подданных, но и за их вечную участь, а именно были ли созданы все необходимые условия для духовной жизни народа во вверенном ему государстве. Мы наглядно видим, что сколько бы Церковь ни выступала с призывом остановить духовно-нравственное разложение русского народа, сделать это без политической воли, выраженной в монархической форме правления и освященной Божественной благодатью, не получается.

Когда Помазанника Божия свергли с престола, храмы опустели, и наполнятся они тогда, когда русский народ во главе со своим священноначалием вернет незримые скипетр и державу Царю Николаю II через покаяние за его предательство, клятвопреступление и попущение убийства. Для того, чтобы исправить ситуацию внутри Церкви, не нужно ждать, пока храмы наполнятся молящимися. Начинать нужно с малого стада верующих, потому что верующие – это именно та соль, которая может осолить все общество, если не потеряет силу.

 

Эпилог

 

 

В качестве эпилога к приведенным ответам на часто задаваемые вопросы по теме покаяния в грехах вероотступничества, клятвопреступления и попущения цареубийства мы решили привести пророчество духовника Царской семьи, святителя Феофана Полтавского, которое является квинтэссенцией всего, что было сказано святыми о будущем России и русского народа. Уже после революции, живя в Болгарии, одному посетителю святитель сказал: «О Россия, Россия!.. Как она страшно погрешила перед благостью Господней. Господь Бог благоволил России дать то, чего ни одному народу на земле не давал. И этот народ оказался таким неблагодарным. Оставил Его, отрекся от Него, и потому Господь предал его бесам на мучение. Бесы вселились в души людей, и народ России стал одержимым, буквально бесноватым. И все то, что мы слышим ужасного о том, что творилось и творится в России: о всех кощунствах, о воинственном безбожии и богоборстве, – все это происходит от одержимости бесами. Но одержимость эта пройдет по неизреченной милости Божьей, народ исцелится. Народ обратится к покаянию, к вере. Произойдет то, чего никто не ожидает. Россия воскреснет из мертвых, и весь мир удивится. Православие в ней возродится и восторжествует. Но того Православия, что прежде было, уже не будет. Великие старцы говорили, что Россия возродится, сам народ восстановит православную монархию. Самим Богом будет поставлен сильный Царь на престоле. Он будет большим реформатором, и у него будет сильная Православная вера. Он низринет неверных иерархов Церкви, он сам будет выдающейся личностью, с чистой, святой душой. У него будет сильная воля. Он придет из династии Романовых по линии матери. Он будет Божьим избранником, послушным Ему во всем. Он преобразит Сибирь. Но эта Россия просуществует недолго. Вскоре будет то, о чем говорит апостол Иоанн в Апокалипсисе»[50].