Человек чести

2 декабря 1867 года отошел ко Господу святитель Филарет (Дроздов), митрополит Московский и Коломенский. Почти полвека управлял святитель Филарет Московской епархией, и это время, по мнению многих церковных историков, «было самым блестящим периодом в ней, и вообще в истории русской Церкви».

«Дар напрасный»

Каждый грамотный человек припоминает стихотворение Пушкина: «Дар напрасный, дар случайный, жизнь, зачем ты мне дана?» Но далеко не каждому, наверное, был известен ответ современника поэта, митрополита Московского: «Не напрасно, не случайно…». Многие литературоведы утверждают, что пылающие устремленностью к Богу стихи Пушкина «И внемлет арфе серафима в священном ужасе поэт» — его покаянный ответ на послание митрополита. Трудным был путь нашего Александра Сергеевича и всех, для кого дороже всего на свете истина, к свету Христову в тот «жестокий», по мнению Пушкина, век (что сказал бы он о веке нынешнем?). Потому что самый больной век не тот, который страдает от заблуждений, но тот, который пренебрегает истиной, презирая ее.

Индифферентность, приходящая вслед за атеизмом (последняя из ересей), — это систематическое невежество, вольный сон души, противящейся собственным здравым мыслям, всеобщее притупление нравственных способностей, абсолютная утрата идей, которые человеку жизненно необходимо знать. Религиозная индифферентность общества не есть уже просто взаимное дурное влияние, как это было в начале XIX века, но индивидуализм и плюрализм, насаждаемые либеральной культурой, а также наукой, агрессивно претендующей на всезнание. Наше время отмечено не только отсутствием интереса к религиозным вопросам. Эта страшная система так называемой толерантности, которая полагает, что можно обрести вечное спасение, исповедуя какую угодно веру, составляет сегодня символ веры слишком многих. И утверждает в заблуждении тех причисляющих себя к православным, которые говорят, что если бы они родились в другом месте, они были бы сегодня буддистами или мусульманами. Индифферентность — это такая своеобразная приватизация вопросов религии, где каждый выбирает для себя «истины», которые кажутся ему подходящими — вне зависимости от какого-либо контроля общественного сознания или какой-либо принадлежности к Церкви.

Человек Церкви

Таким титулом сегодня слишком легко награждаются иные церковные деятели, но когда мы говорим о святителе Филарете, сами собой напрашиваются именно эти слова.

Вся жизнь святителя исполнена глубокой любви к Церкви, к православию, потому что он любит человека и знает, что без Церкви, без Христа, как напишет потом Достоевский, русский человек — дрянь. Церковь больше человека. Она больше неба и земли, ибо человек никогда не наполнял Церковь и не наполнит ее никогда. Единственный, Кто может наполнить ее, — Христос. Ибо Он Сам — «полнота Наполняющего все во всем» (Еф. 2, 23) — человека, пространство и время. Весь мир, небо и земля не могут вместить Церковь, а Церковь вмещает всю землю и все небо человека. Она — новое творение, новое небо и новая земля. Церковь больше, чем мир, со всеми его достижениями, чем земля, со всей ее энтропией, чем все события истории, от первого до последнего. Однако для святителя Филарета это ни в коем случае не может означать какое-либо пренебрежение к земному. Выдающийся богослов, он был и «мужем государственным». За помощью и советом к нему обращались императоры Николай I и Александр II. Им составлен был манифест об освобождении крестьян в 1861 году. Все помнят его столь актуальные сегодня слова: «Люби врагов твоих, поражай врагов отечества, гнушайся врагов Божиих». Или: «Кто не любит отечества земного, не может любить Отечество Небесное». Такова Церковь, во всем подобная Христу. Подобно тому, как Христос един в Своей личности, подобно тому, как Он Своей природой обнимает одновременно все — и временное, и вечное, то, что происходит на всяком месте, и то, что переходит границы пространства, — точно такой же должна быть и Церковь. Не напрасно она именуется единой и соборной. Слово «соборная», кафолическая, от греческого «каф» — согласно, и «олос» — все. Буквально это означает «полнота». Речь идет о высшей полноте, превосходящей всякое конечное существование. Эта полнота — неизменная, бесконечная, неограниченная. Эта полнота непоколебимо единая, как соединение божественной и человеческой природы Самого Христа, без разделения, без смешения, без изменения. Потому земное не должно быть упразднено, но преображено. И любовь к отечеству истинна, когда она во Христе. В каждом человеке и в каждом народе подлинно только то, что принадлежит Христу.

В 1871 году великий старец Оптинский преподобный Амвросий дал свое истолкование одного знаменательного эсхатологического сновидения. Сущность этого сновидения, или откровения, была выражена словами уже почившего митрополита Филарета Московского: «Рим, Троя, Египет, Россия, Библия». Главный смысл толкования этих слов сводится к тому, что здесь показана кратчайшая история мира с точки зрения истинной Церкви Христовой: Рим с первоверховными апостолами Петром и Павлом; Троя, то есть Малая Азия с семью малоазийскими церквами святого Иоанна Богослова и Константинополем святого Андрея Первозванного; Египет с отцами-пустынниками. Четыре страны — Рим, Троя, Египет и Россия — символизируют эту Церковь. После расцвета жизни во Христе и падения первых трех показана Россия, после России иной страны не будет. И преподобный Амвросий пишет: «Если и в России ради презрения заповедей Божиих и ради ослабления правил и постановлений Православной Церкви, и ради других причин оскудеет благочестие, тогда уже неминуемо должно последовать конечное исполнение того, что сказано в конце Библии, то есть в Апокалипсисе святого Иоанна Богослова». Предреченное преподобным Амвросием Оптинским о России вскоре исполнилось и продолжает исполняться на наших глазах. Все предельно просто и реально, и близко — слишком многое зависит от нас.

«Береги 19 число»

Жизнь святителя Филарета Московского — уникальный сплав строгого подвижничества, кипучей административной деятельности и высокого богословия. В этом смысле она — такое же удивительное явление, как подвиг древних столпов Церкви: Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоустого, или его предшественников на Московской кафедре — Петра, Алексия, Ионы, Филиппа и Ермогена. Говорят, что Пушкин — это «русский человек в его наивысшем развитии». Несравненно больше это определение подходит святителю Филарету. Или любимому им святому — преподобному Сергию Радонежскому. Поистине Христово смирение — единственное основание подлинного богословия. Взвешенность, тонкость, прозрачность, точность — вот что мы можем видеть во всех его высказываниях, действиях и мыслях. Митрополит Платон говорил о нем: «Я пишу по-человечески, а он пишет по-ангельски». А святитель Игнатий (Брянчанинов) восклицал: «Он умен, как летний полдень».

Рассказывают, что прежде чем ответить собеседнику, святитель задумывался. Потому что ум его находился в постоянной напряженной сосредоточенности. Лучше сказать, потому что он постоянно молился.

Еще одна его замечательная черта. Он имел близкое общение с царями и при этом был независим как человек, всегда помнящий о достоинстве служителя Церкви. Вся его жизнь — непрестанный труд ради Господа. По его собственным словам, он отдыхал только «на разнообразии занятий». Непрерывная погруженность во внешние дела удивительно сочеталась с устремленностью к отшельнической жизни. И все определяла память смертная. Память о Крестной смерти Спасителя и Воскресении, и о предстоящей встрече с Ним.

Незадолго до смерти Святителю явился отец и сказал: «Береги 19 число». С тех пор Святитель девятнадцатого числа каждого месяца служил литургию. 2 декабря (19 ноября по ст. ст.) 1867 года после совершенного им со слезами богослужения он тихо отошел ко Господу. Он был погребен в дорогой его сердцу Троице-Сергиевой Лавре. Ныне мощи святителя Филарета находятся во взорванном в 1931 году и недавно восстановленном храме Христа Спасителя в Москве.

Зрак раба

Церковь, как и ее Господь, имеет «образ раба» (Фил. 2, 7). Она не только мудрость мира — в самом великом смысле, которого ему недостает. Церковь — мудрость Духа Святого. Святитель Филарет — великий иерарх, изящный богослов, человек высокой духовности, но Церковь — не академия ученых богословов и не горница утонченной духовности, не собрание сверхчеловеков. Совсем напротив. Хромые, убогие, несчастные всякого рода спешат к ней, и множество самых средних, ничем не примечательных людей чувствуют себя в ней, как дома, и даже нередко задают тон. Это дает повод обвинить Церковь в посредственности ее членов, в той обыкновенности, которая является ее каждодневной жизнью. При желании легко можно найти множество примеров. Но было бы затруднительно и даже невозможно для не знающего благодати человека увидеть в этом завершение спасительного уничижения Христова и драгоценные следы Его смирения. Вспоминается рассказ о том, как святителю Филарету являлись души умерших без покаяния людей, умоляя вернуть им их заступника. Речь шла о запрещенном за пьянство священнике. Он был вызван митрополитом, и на вопрос, как он молится об усопших, признался, что имеет огромную жалость ко всем погибающим, и хотя грешен сам, со слезами молится об их прощении. Еще раз взяв со священника обещание не пить, святитель восстановил его в служении, и тот действительно избавился от своего недуга.

Перевод Священного Писания на русский язык

Совершая память святого, мы должны молиться ему, чтобы он помог нам усвоить преподаваемые им уроки. И узнали, какой ценой обретается подлинное слово.

Неслучайно делом всей жизни святителя Филарета был перевод Священного Писания на русский язык. Он ясно понимал, как важно Слово Божие для православного народа. Когда христианину благодатно открывается тайна Креста и Воскресения Христова, все Писание внезапно обретает единый смысл. Весь мир обретает смысл. Все, абсолютно все, в том числе, разумеется, и богословские труды Святителя, обращены к источнику Слова. Потому «в его уроках богословия, — как писал о нем епископ Ладожский Гермоген, — всегда проповедовалась чистая истина Христова — не было колебаний, не было "да" и "нет", но всегда твердое "да"». Мы должны воспринимать Писание в его целостности и полноте. Мы не можем ничего делать, пока это слово не начнет созидать нас в наших сокровенных глубинах. Оно дает нам разумение всего — от творения мира и далее во всех событиях истории, до завершения его в тайне Самого Бога. Знаем ли мы по-настоящему Писание? Вот вопрос, который задает Святитель всем, кто почитает его память. Стало ли оно для нас пищей, укрепляющей нас во Христе? Вкушаем ли мы это слово вместе с таинством Евхаристии как Хлеб, без которого нам невозможно жить? Мы должны испытывать глубокую потребность питать себя каждый день Писанием. Святитель Филарет постоянно напоминает, что невозможно быть христианином, не погружая свой ум в Писание. Он учит нас читать Писание как книгу нашей собственной жизни, книгу, в которой речь идет о нас, книгу, в которой Крестные страдания Христовы и Его Воскресение предлагаются всему миру. Возглавляя дело российского духовного образования, будучи ректором Санкт-Петербургской духовной академии, а затем, занимаясь реформированием Московской духовной академии, он непрестанно напоминал о самом главном. Мы должны просить у Господа открыть нам ум к уразумению Писаний изнутри, в самых сокровенных глубинах. Надо начать учиться слушать слово Божие всей нашей жизнью, это слово непостижимое, всегда новое, всегда потрясающее — слово, к которому нельзя привыкнуть. Конечно же, мы многое знаем из Писания, например, то, что читается за воскресной литургией. Но соизмеряем ли мы то, что содержится в этих текстах с нашей жизнью? Стремимся ли к тому обязательному очищению сердца, без которого невозможно воспринять крепость, пламенность, силу этого слова? Надо дать этому слову взорваться внутри нашей жизни, раскрыть всю свою мощь, всю свою энергию, всю свою силу. Тогда слово Божие будет на служении нашего спасения. Оно существует только для этого. Мы должны войти в Страдания Христовы, стать участниками Его Креста, который находится в сердце жизни каждого человека. Именно поэтому мы не можем его избежать, и только идя крестным путем, мы можем обрести подлинную веру в Воскресение. Христос воскрес, чтобы мы стали воскресшими, чтобы величие тайны Божией явилось в нас. Мы должны противостоять любому отчаянию, среди каких угодно скорбей, пока не откроется нам тайна Бога нашего. Таковы заветы святителя Филарета, светильника Христова.

Сумерки мешаются со светом

С древних времен в христианских храмах горят светильники в знак присутствия Божия среди верующего народа. Окруженный невежеством и яростью язычников, он нуждается в просвещении этим светом. Никакая тьма — какой бы ни была тирания над личностью человека, над народом, над государством — не может противостоять этому свету, если только Церковь сама не отвернется от него, чтобы укрыться в безопасной тени. Ныне духовная война достигает предельного напряжения. Сумерки мешаются со светом. Пламя свечи, которую держит в руке проповедник слова Христова, порой колеблется и, кажется, может погаснуть. Горе нам, если светильники наши не наполнены елеем из хранилища благочестия и благодати, изливающейся в сердце того, кто проповедует слово. А у святителя Филарета оно исходит как бы из уст Божиих — «как от Бога, пред Богом, во Христе» (2 Кор. 2, 17). Речь, наверное, не идет о том, чтобы все мы достигли высоты и святости великих угодников Божиих. Но слово, отягченное избыточным интеллектуализмом, особенно там, где утрачена простота жизни во Христе, не может быть созидательным. Одного изученного слова недостаточно, чтобы тронуть человеческие сердца. Ныне Церковь больше всего нуждается «в явлении Духа и силы» (1 Кор. 2, 4), в проповеди Христа Живого — Христа распятого и воскресшего. Только такое слово способно заполнить пустоту мысли и сердца современного человека, ищущего и не находящего избавления от отчаяния.

Еще раз повторим, что Церковь должна осознать себя рабом по отношению к народу. Не слугой даже, а рабом. Ибо у слуги есть какие-то права, а у раба нет никаких прав. Он служит верно, не ожидая никаких наград за свое служение и за свою верность. Довольно для него быть счастливым в доме своего Господина и быть всегда готовым отдать свою жизнь за Него и за Его чад. Так Церковь живет в готовности к мученичеству. Так святители Филарет Московский, Игнатий (Брянчанинов) и Феофан Затворник своим благодатным словом уготовляют ее к этому подвигу в ХХ веке и в последующих испытаниях.

В Апокалипсисе Церковь — источник воды живой, благодаря Духу Святому, присутствующему в ней. «И Дух и Невеста говорят: прииди! И слышавший да скажет: приди! Жаждущий пусть приходит, и желающий пусть берет воду жизни даром» (Апок. 22, 17). Если в Церкви иссякнет источник Духа, любви, благочестия и истины, о чем будет возвещать она? И если все-таки она будет возвещать о Христе, кто услышит? Кто придет? Кто будет пить? И куда пойдут жаждущие правды? Если они отвернутся от Церкви и будут искать утешения у чуждых источников, кто сможет обвинить их? Кого надо будет обвинять, если не нас? Мир переполнен знаниями, науками и идеологиями, им же несть числа, но есть только один источник, доверенный Богом Церкви, текущий в жизнь вечную. Если мысль Церкви уклонится от простоты во Христе, подобно тому как Ева была соблазнена хитростью змия, если Церковь склонит свое сердце к славе мира сего, если она будет опираться на богатство, на силу и на множество дел века сего, будет ли ее слово той драгоценной жемчужиной, найдя которую человек все продает, чтобы обрести ее?

Протоиерей Александр Шаргунов, настоятель храма свт. Николая в Пыжах, член Союза писателей России