Существуют три основных подхода для определения события искусства — классика, модерн и постмодерн. В каждой из этих эстетических систем событие искусства — артефакт — определяется принципиально иначе, чем в другой. Классика, модерн и постмодерн суть ключевые характеристики художественного события (произведения), без различения которых разговор о нем становится бессмысленным.
В наиболее общем плане под классикой следует понимать определенную традицию, унаследованную русской культурой от Византии и составляющей её ценностное ядро на всем протяжении истории, независимо от смены политико-экономических укладов. С такой точки зрения, классическое искусство — это вечное во временном, бесконечное в конечном, символика божественного присутствия — будь то храм Покрова на Нерли, «Пророк» Пушкина, «Всенощная» Рахманинова, «Не рыдай» Свиридова или «Прощание с Матерой» Распутина.
Такая трактовка классики является достаточно широкой и вместе с тем ценностно-конкретной, что позволяет ей служить методологическим ключом при изучении наиболее значимых творений отечественного искусства.
Второе понятие, оппозиционное относительно классики, — это модерн. Снова подчеркнем, что дело идет не об отдельных художественных школах, а о целостных художественно-культурных и мировоззренческих системах. В такой перспективе модерн предстаёт как антропоцентрическая норма искусства, переносящая — вопреки теоцентрической классике — смысловой центр культуры (и всей цивилизации) с Бога на человека. Зародившись в Европе в эпоху Возрождения, Реформации и Просвещения, модерн как принцип творческого сознания достиг своего апогея в начале ХХ века в лице так называемого авангарда («черный квадрат»), и завершился, по существу, во второй половине прошлого столетия, после двух мировых войн, причиной которых во многом послужила сама модернистская экспансия социально-экономического и идеологического плана.
Наконец, третья позиция эстетического сознания и художественно-культурной практики — это постмодерн, игроцентричная версия искусства и культуры, их направленность на самое себя. Как таковая она имеет место уже в авангарде, но там она по большей части остается средством, а не целью. В постмодерне подобная направленность самоцельна. В культурологическом смысле постмодерн — это «целесообразность без цели», «игра стеклянных бус», не зависящая от конечного результата и не ищущая его. Это искусство, покинувшее дух, и само покинутое духом. Пользуясь средствами как традиционных, так и новейших «технических» муз (виртуальная реальность, «симулякр»), постмодерн не создает законченного эстетического объекта, предпочитая коммуникацию по его поводу. Как раз этой цели служат разнообразные инсталляции, перформансы, флешмобы и просто «акции», конвертирующие упомянутую коммуникацию в информационный и финансовый капитал — итоговую оценку того или иного проекта в условиях массового общества и спекулятивного артрынка.
Существует ещё один, последний вариант постмодерна – он играет со смертью. Это искусство перед лицом ничто, небытия, точнее, бытия с отрицательным знаком. Это открытый инферногенез, символика преисподней. Интересующихся отсылаю к «Розе мире» Даниила Андреева.
Сущность художественного события есть, таким образом, мировоззренческий и миротворческий акт. Событие (произведение) искусства — это экзистенциально-эстетический и, в конечном счете, религиозный выбор человека. Выбирая (выделяя, маркируя) художественное событие как таковое, читатель, зритель, слушатель выбирает свой идеал, а значит и судьбу.
Своеобразие России ХХI века в этом плане заключается в активном состязательном взаимодействии — борьбе — классических, модернистских и постмодернистских проектов, конкурирующих друг с другом, от исхода чего зависит будущее всего мира.
Александр Леонидович Казин, доктор философских наук, профессор, научный руководитель Российского института истории искусств
.jpg)
