Истина — это Естина, это то, что есть. Так, во всяком случае, утверждает наука корнесловия. А так как поистине есть только Бог, то Бог и есть истина. «Я есмь путь и истина и жизнь» (Ин.14,6).
Трудно нам, людям, это понять. Ведь мы не в бытии пребываем, а в бывании, не в сущем, а в существовании. Наше существование расходится с нашей сущностью. Здесь наша трагедия, Истина-для-нас не совпадает с истиной-в-себе. Прекрасное трудно, по слову Платона. А истина ещё труднее, и именно потому, что её никому не докажешь. Даже самому себе. Нет таких средств, ни логических, ни чувственных. Истина не выводится ниоткуда. Она аксиоматична. В Россию можно только верить, а в Бога — тем более. А всё, что не есть истина, дано нам здесь и теперь: вот оно, пощупай, погладь, понюхай. Как писал поздний Розанов, без обеда не проживешь, а без Бога очень даже можно. И миллионы людей живут.
Отсюда все разногласия и беды, вплоть до безумия.
С другой стороны, истина всегда с тобой, только руку протяни. Днём, утром, вечером и особенно ночью, когда не спится. Иван Ильин в «Аксиомах религиозного опыта» придавал большое значение бессоннице, и правильно делал. Есть время побыть наедине с собой. «Жизни мышья беготня, что тревожишь ты меня?» (Пушкин). А вот у Блока:
Повеселясь на буйном пире,
Вернулся поздно я домой;
Ночь тихо бродит по квартире,
Храня уютный угол мой.
Слились все лица, все обиды
В одно лицо, в одно пятно,
И ветр ночной поет в окно
Напевы сонной панихиды…
Вот тут придет к тебе истина, и спросит: как дошёл ты до жизни такой? Примерно так, как спрашивал своих буйных воспитанников — обитателей подросткового лагеря для «трудных» — воспитатель Паша (фильм «Пацаны» Динары Асановой): какое доброе дело ты сегодня сделал? И больше частью окажется, что никакого. Так себе, крысиные бега, мелочишка суффиксов и флексий.
Как Павел Иванович Чичиков, суетился по своим надобностям, вот и всё. Повседневность. Правда, Чичиков мёртвые души скупал, и вообще очень уж округленный, средненький был, что дало основание Мережковскому отождествить его с чёртом (черт = середина). Что ж, есть такой резон. И все мы отчасти Чичиковы — до тех пор, конечно, пока Господь не встряхнёт, как следует, то ли тебя лично, то ли всю Россию. Вот тогда истина и выявится.
Истину нельзя знать, в истине можно только быть. Знать можно, что дважды два — четыре, и что Волга впадает в Каспийское море. Однако это не истина, а наблюдение на уровне «здравого смысла». Выше его и ниже его и параллельные линии сходятся, и Чеширский кот пропадает раньше, чем его улыбка. В теории множеств часть не только равна целому, но порой и больше его. Совсем как в заповедях: первые станут последними, а последние — первыми.
Сказано ведь, что «как молния, сверкнувшая от одного края неба, блистает до другого края неба, так будет Сын Человеческий в день Свой» (Лк.17,24). Вот это и есть истина. А пока мы питаемся её энергиями, проливаемыми в мiр — нетварным светом, о котором писал свт. Григорий Палама. И благодарим за него Творца.
Александр Леонидович Казин, доктор философских наук, профессор, научный руководитель Российского института истории искусств
