9 августа – день празднования великого христианского святого, великомученика и целителя Пантелеимона, люто пострадавшего от нечестивых языческих властей Римской империи прямо на пороге её обращения к Богу света, истины и добра. В этот же день престольный праздник ежегодно празднует полковой храм знаменитой войсковой части спецназа внутренних войск МВД РБ 3214 в Минске.
Поверхностный взгляд может увидеть в святом Пантелеимоне только покровителей врачей. И действительно, его иконы можно найти практически у каждого православного врача, в каждой больничной часовне, а также в каждом православном храме: в наше время туда в большинстве своём спешат люди с физическими болезнями, в том числе те, кто ещё вчера кичился своим «рационализмом», «гордо звучащим именем человека», «не нуждающимся в Боге не-рабом».
Но Церковь и христианские государственные умы всегда видят глубже. В Ромейской Империи (Византии) великомученик Пантелеимон почитался как покровитель имперского православного воинства, его лик порой наносился даже на боевые шлемы. И не только потому, что его первоначальное имя было Пантолеон («лев во всём»), а сами воины более всех в мире знают цену здравоохранения и исцелений, но потому, что для христианина как такового, для христианского воина – в отличие от его языческих визави – сила, меч, кровь и сама смерть являются лишь оружиями милосердия (Пантелеимон – «всемилостивый»), оружиями утверждения правды, добра, без которых не может быть и никакого прочного мира. Христианское воинство – орудие мира и добра, а не насилия и злобы.
Протекающие ныне боевые действия на русских землях Донбасса и Слобожанщины являются составной частью, с одной стороны, сатанинского плана «всадников» олимпийского «бледного коня» по взаимному истреблению русского народа и славян в целом, с другой стороны, Божьего Промысла по возвращению заблудшего русского народа к Богу и самому себе. И на данный момент пока перевес на стороне первого «чёрного плана»: как верно отмечает доктор социологических наук Игорь Романов, «многие ведь уже видят, как грубо разыгран трагический спектакль с жестоким кровопролитием на нашей земле. Многие видят, а не желают понять, что мы попали в этот дьявольский капкан в результате своей грязной, разнузданной жизни. Жизни без Христа, без истинной Любви… Сколько бы ни кидали сейчас ракет, истинная цель, истинный наш враг не пострадает… Если мы не хотим спасения, если не хотим идти ко Христу, а желаем уповать лишь на собственные силы и верить болтунам из телевизоров и интернетов, то сгинем все. Сгинем, потому что наши ракеты будут лететь в нас самих… Одному Богу под силу рассеять этот кошмар и спасти Россию, весь наш Триединый народ и всё человечество от упырей, нагло и дерзко утверждающих свою дьявольскую власть на земле… Чтобы не сгинуть нам в братоубийственной бойне, устроенной силами дьявола на нашей земле, нам нужны ценности Евангельские».
Православное русское воинство всегда было опорой не только русских государств, но самой Церкви, Святой Руси, – всегда шедшее на войну с иконами, под хоругвями со Спасом Нерукотворным, с молебнами и Причастием до битв, молитвами в их ходе, христианским благородством по их завершении (как правило, победном). Символом этого воинства является «Благословенно воинство Небесного Царя» – «икона, написанная по заказу Ивана Грозного в память о его Казанском походе 1552 года». Сами войны русского православного воинства никогда не носили захватнического характера, но только – защитного или освободительного.
Вестернизационные реформы Петра I не могли не запустить и постепенный процесс утраты русским воинством своего священного образа и духа. Вначале служилое дворянское воинство было сильно разбавлено иноверцами и дополнено рекрутированием солдат из закрепощённого крестьянского сословия, нарушив многовековое справедливое сословное устройство русского общества. Вскоре армейская гвардия стала субъектом государственных переворотов и средством самосохранения властителей (точнее властительниц). Далее, получив Манифест о вольности дворянства от 1762 года, русская военная аристократия превратилась в шляхту польско-германского образца и стала ускоренно разлагаться западными нравами и обычаями.
К концу XVIII века праздность в среде высшей военной аристократии и беспорядок в армии достигли значительного масштаба, а попытка пресечь их благочестивым императором Павлом I закончилась путчем. Праздность и интриганство в офицерской среде создало «благодатную» почву для внедрения в него антихристианского масонства (вначале, на своих низших ступенях, мимикрировавшего под «гуманистическое дополнение» к православной вере), которое приобрело угрожающие масштабы после западного похода русской армии после Отечественной войны 1812 года. Венцом эпохи разложения головной части русского православного воинства стал масонский декабристский путч, ставивший себе целью свержения православной самодержавной власти и дехристианизации России.
На тот момент болезнь не зашла глубоко и сатанинский заговор потерпел поражение. Ещё до этого император Александр I пришёл в себя и развернул консервативные преобразования с опорой на графа Алексея Аракчеева, включая уголовное преследование масонской секты с центром (по сей день) в Лондоне. Их продолжил император Николай I, одновременно подготавливая условия для ликвидации крепостного права и преодоления сословного раскола в русском народа, переносящегося на армию. Сделать, однако, вполне это не удалось по причине сохранения европейской ориентации государственного строительства (с отрывом от старорусских катехонических корней) и её двух взаимосвязанных производных: а) утраты (формализации) полноценной церковной жизни в народе и особенно в высшем сословии (и его военном костяке); б) глубокого эпигонства Западу российского гуманитарного образования у сего высшего сословия.
Новую волну чужебесия, запущенную либеральными реформами 1860-х и захватившую армию со всем народом, не удалось уже погасить даже русским возрождением последних двух царских правлений. Даже оплот русского православного воинства в лице донского и кубанского казачества голосовал на выборах в Государственную думу за либеральные партии, а свержение Помазанника Божьего возглавили царские генералы. Когда же в армии «новой свободной России» была отменена обязанность участвовать в Таинстве Евхаристии, продолжили своё участие лишь 1 из 10 русских офицеров. Это был приговор. Впрочем, лелеемые ими – некогда опорой монархии – кадеты, на мгновение дорвавшиеся до власти, будучи масонскими либералами, ввели либеральные порядки в самой армии, подчинив офицеров солдатским комитетам, которые закономерно возгнушались «свободным» офицерством и ещё до установления диктатуры большевиков стали их свободно и массово насаживать на штыки. Как верно свидетельствовал выдающийся митрополит Вениамин (Федченков), Белая армия (точнее преобладающая её часть), духовником которой являлся лично он сам, была в своих нравах крайне далека от русского православного воинства, хотя, по мере развития катастрофы, осознание приходило в её ряды, разворачивая её к забытым идеалам Святой Руси.
Новые, попущением Божьим, хозяева России – большевики и стоящий за ними мировой иудейско-финансовый интернационал с центром в Нью-Йорке, идейные наследники иллюминатов и якобинцев Робеспьера, Марата, Дантона и Эбера, – доктринально поставили задачу полного уничтожения Святой Руси и её авангарда – православного русского воинства. Истинное православное офицерство и военное священство было объявлено ими первейшим из «буржуазных» классовых врагов, подлежащих уничтожению. Новый главнокомандующий «пролетариата» Лейба Бронштейн (арендатор из Херсонской губернии, посланник Уолл-стрит, прибывший на нью-йоркском пароходе под протекцией британских властей) поставил задачу создать новую «Красную армию» как абсолютную противоположность предыдущего русского православного воинства – и, прежде всего, непосредственно против такового: если последнее было армией Катехона (врага Мировой революции, хранителя христианского мира и его идеалов или, на языке Запада, ненавистного «жандарма Европы»), то первая должна была как раз стать гвардией «Мировой революции» (венца либеральной цивилизации Запада), как и весь русский народ – её хворостом. Построить «Красную армию» полагалось (по формуле троцкиста из будущего Збигнева Бжезинского) из русского народа, за счёт русского народа и против русского народа. Разумеется, сделать такую армию из в большинстве своём православного русского народа было крайне тяжело – для этого над ними нужно было воздвигнуть институт антихристианских комиссаров.
На практике «бледно-красный всадник Мировой революции» ограничился подавлением сопротивления русского народа и установлением в самой России богоборческо-инородческой коллективной власти Бронштейна-Свердлова-Радомысльского-Бриллианта-Розенцвейга с участием Ленина, Джугашвили и Дзержинского. «Всемирная революция» на тот момент остановилась на восточной границе II раздела Речи Посполитой, хотя центры её продолжали находиться далеко на Западе. По мере взаимной диффузии революционно-антихристианской власти и православного русского народа с политическим переходом от «мировой революции» к «социализму в отдельно взятой стране» менялся и характер Красной армии. Однако антихристианская идеология марксизма-ленинизма находилась на её знамёнах до самого начала Великой Отечественной войны.
Здесь необходимо сделать важное дополнение: искони неотъемлемой частью русского православного воинства были его внутренние отрасли – органы государственной безопасности и правоохранения. Долгое время – со времён княжеских дружин – они были организационной частью самого русского воинства, однако постепенно выделились в самостоятельные силовые учреждения, начиная с, соответственно, Преображенского и Разбойного приказов и впоследствии неоднократно то сливались между собою, то вновь разъединялись. Российская полицейская служба почти всю свою историю была, сравнительно с Западом, весьма немногочисленной в силу высокой степени добропорядочности православного русского народа. Однако в предреволюционное время ей довелось ощутить на себе всё бремя охраны Катехона, – когда на неё обрушился террор обезумевших под воздействием западных идей социал-революционеров.
Особое место в этом противостоянии принадлежало русским органам госбезопасности. Их окончательным превращением в стражу Катехона следует считать учреждение царём Николаем I в 1826 году III отделения канцелярии Императора как часть системного ответ на декабристский путч масонской антицеркви. По духу миссии был и её многолетний начальник – Александр Бенкендорф: глубоковерующий православный христианин, герой передовой ряда войн во главе с Отечественной 1812 года, главный инициатор преследования масонства ещё в начале 1820-х, учредитель христианско-державной цензуры в конце 1820-х, многодетный отец, включая двух приёмных детей, во время Петербургского наводнения, будучи генералом и начальником императорской гвардии, бросился в воду и весь день лично спасавший простых людей, видевший главную угрозу госбезопасности не в горячих патриотах, а в чиновниках-бюрократах, «сословие, пожалуй, являющееся наиболее развращенным морально…, боящееся введения правосудия…, ненавидящее тех, кто преследует взяточничество…, систематически порицающее все мероприятия правительства и образующее собою кадры недовольных; но, не смея обнаружить причины своего недовольства, выдающее себя также за патриотов».
К большому сожалению, но и до сих пор отцом и наставником отечественных служб госбезопасности (как в России, так и Белоруссии) почитается не данный эталон хранителя христианской государственности от революционных сил глобального зла, а его антагонист – горячий соратник и коллега отца «армии мировой революции» Троцкого-Бронштейна и основатель революционного же ВЧК и ОГПУ Феликс Дзержинский. Польский католик (еврей по отцу-выкресту Рувиму бен-Йозефу), собиравшийся стать ксендзом, однако пришедший к атеизму, материализму и дарвинизму, выросший в семье участников польского восстания «Калиновского» 1863 года в атмосфере «стихов Адама Мицкевича, Юлиуша Словацкого, Марии Конопницкой, песней польских повстанцев», даже в гимназии едва говоривший по-русски (в семье – только по-польски), по собственным словам, «будучи ещё мальчиком, мечтавший о шапке-невидимке и уничтожении всех москалей», переехавший вначале в Ковно, где возглавил только что разгромленную ячейку Польской социалистической партии, потом в Варшаву, где наладил антирусскую революционную агитацию среди польских рабочих и создание польских боевых групп (боювок), ставший членом ЦК РСДРП на проходившем в Лондоне V съезде, разжигатель революции (характерные яркие партийные клички: красный палач, кровавый, Яцек, Франек, Юзеф), после неё возглавивший «красный террор», массово и без разбора уничтожая не только воинов Белой армии, но целые сословия священников, монашествующих, дворян, казаков, а также с личной ненавистью возглавлявший уничтожение Церкви – скажем прямо: с данным «светлым образом» на знамёнах крайне сложно выстраивать стратегию русского сопротивления силам мирового зла, имеющие и ныне те же взгляды, методы и даже социальные параметры, что и у самого «железного Феликса».
Здесь важно добавить, что сформированная Дзержинским карательная структура ВЧК-ОГПУ, подхваченная далее поляком Менжинским и, наконец, иудеем Енохом Йегудой (Ягодой), в 1920-1930-е проводила нарастающий террор, завершившийся «Большим террором» 1937-1938 гг. Причём в этом терроре весьма важно различить расправу над сотнями тысяч невинных людей, включая физическое уничтожение почти всего священства, и чистки от антинародных революционеров-космополитов высшего партийного аппарата, включая политические органы НКВД, ответом на который во многом изнутри системы и был сам Большой террор. При Ягоде и до назначения в сентябре 1938-го Лаврентия Берии более 90% высшего руководства НКВД и его политико-репрессивных органов (политический отдел ГУГБ и ГУЛАГ) составляли евреи, прибалтийцы и поляки (с общей их долей в численности всего населения в 3,5%). Лишь Берии за несколько месяцев удалось почти поголовно заменить личный и этнический состав (на почти полностью русский) с почти мгновенным прекращением Большого террора, отменой троек и мгновенной реабилитацией нескольких сотен тысяч лагерников: данное замещение началось с замены начальника охраны Сталина и Кремля еврея Израэля Дагина на белоруса Николая Власика. Таким образом НКВД периода ВОВ и далее МГБ имеют минимальное родство с ЧК-ОКПУ-ГУГБ Дзержинского-Ягоды. Тем не менее, дорвавшись до власти, троцкист Хрущёв понизил обратно статус министерства (из которого Сталин хотел сделать новую патриотическую гвардию) до комитета, а его ставленник и идейный западник Андропов сделал КГБ орудием демонтажа СССР, включая сдерживание Церкви и патриотической интеллигенции при одновременном покровительстве либералам-космополитам, даже неоязычникам и экстрасенсам, взращивание националистов (вплоть до покрывания бандеровцев) и создание «национальных фронтов».
Однако вернёмся к вооружённым силам русского воинства. В Великую Отечественную войну коммунистическая Россия входила с молодой постреволюционной Красной армией Троцкого и безбожной уставной идеологией, только начавшей вместе со страной обращаться (в том числе в культуре) к образам святых Александра Невского и Дмитрия Донского, только пережившей чистки высшего командного состава. И эта армия претерпела невиданный в истории разгром, сдаваясь в плен сотнями тысяч, за несколько месяцев пропустив сатанинский оккультный Рейх от Бреста до Москвы (а потом и до Волги), – ибо не могла сопротивляться ему без Бога. И только известный поворот к Церкви, возвращение из Сибири прямо в Красную армию поколений ещё из христианской Царской России вплоть до восстановления царских званий и наград (во главе со свято-георгиевской лентой) обеспечило спасение и Победу русского народа.
Из Великой Отечественной войны Россия вышла с русским воинством, в значительной мере уничтоженным в 1920-х, с соответствующим духовно-нравственным подъёмом. Такой дух был несовместим с теми марксистско-ленинскими принципами и понятиями, на которых до Войны строился СССР: весь вопрос заключался в том, какой из антагонистов возобладает. С победой и «оттепелью» Хрущёва начался процесс постепенного разложения русской армии и её духа. Этому, в частности, поспособствовало умышленное вливание в неё уголовников, привнесшее с собою туда дедовщину и мат, ставших с тех пор неотъемлемой частью «кодекса чести» некогда православного воинства. Дедовщина и мат вкупе с алкоголем и блудом стали в некогда православном воинстве самым настоящим греховным бичом в офицерской среде по сей самый день.
После развала СССР оставшееся патриотическое офицерство (особенно генералитет) закономерно стало едва ли не главным классовым врагом воцарившегося русофобского компрадорско-глобалистского олигархата во главе с Семибанкирщиной. Оттуда начался длительный процесс демонтажа «излишней» российской армии с избавлением от её элиты (немалую часть которой вытолкнули в систему ЧВК) и отрицательным отбором наверх коррупционного генералитета, – который своими качествами и обликом просто не мог бы служить угрозой для нового правящего класса. Именно в таком виде мизерная 200-тысячная российская армия без достойного командования и предстала общему взору к началу СВО в 2022-м году.
Совершенно очевидно, что не правительство, а Промысел Божий через «саму жизнь» будет и уже начал восстанавливать русское православное воинство (как и народ) до его катехонического уровня (как в России, так и в Белоруссии). Хотя либерально-компрадорская элита этому всячески препятствует (как и победе в войне с Западом, даже локальной). Однако восстановление это должно и будет происходить не только в численности и вооружении армии, но, прежде всего, в её духе. Этот дух должен стать не неистовым и отчаянным (как у ИГИЛ или иных языческих варваров), а чистым и возвышенным.
Исходный же уровень очень низкий, «наши воеводы в основе своей безбожники, или в лучшем случае агностики», откуда и нравственные плоды: оценивают как 1 к 10 (хоть обращение к свету уже идёт). А мат и сквернословие в целом – это молитва к бесам и губительна для души и тела. Очевидно, что пока русское воинство не станет твёрдо если не православным (по вере и по поведению), то на путь к таковому (как в 1941-м), никакой победы ему дано не будет: напротив, враг будет только усиливаться: немецкие Леопарды уже в 75 километрах от Прохоровки, а Вермахт НАТО (в котором теперь уже вся Европа с Турцией) ещё даже не вступал в войну. И однако же, когда русское воинство (со всем народом) обратится к Богу, то, как пророчествовал знаменитый афонский старец Иосиф (когда сама мысль о новой войне для большинства была абсурдной), «небесное воинство вступит в сражение на стороне России, и будет сбивать вражеские самолеты и крылатые ракеты. Вот после такого чуда весь мир узнает, что победил Бог, и что он пребывает с Россией!» Ибо не могучий Саул может победить недосягаемого Голиафа, а только благочестивый Давид, даже без крепких доспехов, – кротостью подобный покровителю воинству Византийской Империи великомученику Пантелеимону.
9 августа 2020-го в свой день рождения мне по традиции довелось быть на престольном празднике в полковом храме спецназовской элиты внутренних войск МВД. Это было воскресенье – день президентских выборов, вечером которого уже неизбежно должно было начаться восстание под бело-красно-белыми знамёнами. Вне зависимости от того, как его себе представляла власть и вся пестрота участников протестов, это был лишь очередной выпад антихристианского Запада против духовно ослабленной Руси на одном из её фронтов. На службе в то утро не было ни одного офицера или рядового – все были уже в движении, хотя было ясно, что до вечера будет затишье перед бурей. Но и в другие годы на богослужении главного религиозного праздника части, который в дореволюционные времена отмечался торжественнее (как её святые именины), чем любой иной, можно было увидеть лишь нескольких офицеров и солдат. Однако в тот день дело обстояло ещё печальнее: не было даже архиерейской службы и традиционного водосвятного молебна с благословением построенных бойцов. Божье благословение оказалось не востребованным, и, как известно, в итоге, правоохранителям в целом не удалось избежать вспышек взаимного насилия, которым ловко пользовался враг для того, чтобы разжечь революцию и, более того, гражданскую вражду на будущее: озлобленность от тех столкновений глубоко затаились у очень многих людей и ещё дадут о себе знать. Неслучайно и то, что главный храм части в честь Смоленской иконы Богородицы (охранительницы западных рубежей Руси) так и не удалось начать строить за много лет по причине нехватки средств…
Болезни, глубоко проникнувшие в русское воинство, одни и те же что в России, что в Белоруссии, – доставшиеся во многом в наследие от хрущевских времён и в целом атеистической эпохи: неверие, мат, алкоголь, блуд, за которыми неизменно тянутся жестокость и тщеславие. За ними следует и искажение представлений о мужественности: её воплощение начинает видеться не в нательном кресте, а в грозной татуировке, и вместо кроткой христианской веры привлекательной становится гордое язычество (распространение которого ярко проявилось в истории ЧВК Вагнер, которая чуть не завершилась всеобщей катастрофой). А это и есть бездуховность – как бы кто ни думал, что «сильный дух» – это готовность и желание сражаться.
Армия Российской Империи фактически разгромила врага к 1917-му, но, в итоге, уничтожила саму себя из-за духовного оскудения как генералитета и офицерства, так и солдат. Армия и спецслужбы СССР казались непобедимыми, а государство неприступным, но рассыпалось как карточный домик без единого выстрела извне. Государству и его вооруженным силам, если они отворачиваются от Бога и Его заповедей, – особенно, когда им противостоят инфернальные силы Запада, всецело обращённые к своим тёмным «богам», – не устоять. Но стране и воинству, которые смогут и успеют прийти к осознанию истины, будет дана та победа, которая была дарована в неравной битве с Максенцием у Мульвиевого моста ещё языческому равноапостольному императору Константину, когда он нанёс на щиты своих воинов и своё собственное сердце лабарум, услышав свыше: «Сим победиши».
