Знакомство с Пушкиным у значительной части современных людей, к сожалению, часто ограничено программой школы или вуза. Более того, многие, даже получив высшее гуманитарное образование, не имеют представления о творческом наследии национального гения в полном объёме, во всей многомерности.
К чему приводит «урезанное» знание? Оно, на мой взгляд, порождает поверхностное, формальное отношение и к личности поэта, и к его произведениям.
«Ну, как же! – воскликнет иной поклонник. – Разве я не знаю Пушкина? Могу наизусть прочесть: «Мороз и солнце, день чудесный…». Или ещё: «Я помню чудное мгновенье, передо мной явилась ты…»… Не, я не забыл Пушкина!».
Другой какой-нибудь читатель сразу перечислит названия повестей, пьес, поэм, сказок Александра Сергеевича, что само по себе, наверное, уже хорошо. Но если завести разговор о содержании – главных и второстепенных героях, сценах, эпизодах, то, вряд ли, услышим вполне исчерпывающие ответы. Ну, и самое главное: он не признается, чем же запало в душу произведение Пушкина, чем взволновало, какие мысли подарило, какие уроки преподало?
Едва ли не всё, что вышло из-под пера Пушкина, несёт мощную образную и мыслительную энергию. Из-за нашей внутренней лености и «окаменелости сердца» эта энергия порой проходит мимо, не вызывая отклика и сочувствия. Непременно следует преодолеть инерцию, ощутить сполна глубину и очарование пушкинских строк. Особое изобилие оценок, суждений, выводов, характеристик по разным поводам находим в публицистике Александра Сергеевича, о которой продолжаем разговор.
Это – настоящий кладезь мудрости!
Задержим взгляд на некоторых публикациях, затрагивающих «ключевые» темы – историю России, назначение русского языка, роль литературы в обществе.
Появление сочинения писателя Николая Полевого «История русского народа» (два тома) было событием в литературной среде Петербурга. На него поспешил откликнуться и Пушкин. Скрупулёзно исследуя большой труд, он отмечал удачи и промахи автора. Николай Полевой, создавая эпопею, не избежал сильного влияние писателей Запада, прежде всего Вальтера Скотта и Тьери. И поэтому критик имел основание бросить упрёк: «Первый том «Истории русского народа» писан с удивительной опрометчивостью».
По мнению Пушкина, писателю следовало «не противоречить» Карамзину, а продолжить его «линию» в исследовании истории Отечества. Полевой же предпочёл «приноровить систему новейших историков к России».
«История древняя кончилась Богочеловеком, говорит г-н Полевой, – отмечал Пушкин, делая разбор 2-го тома. – Величайший духовный и политический переворот нашей планеты есть христианство. В сей-то священной стихии исчез и обновился мир…
…Гизо объяснил одно из событий христианской истории: европейское просвещение. Он обретает его зародыш, описывает постепенное развитие и, отклоняя всё отдалённое, всё постороннее, случайное, доводит да нас сквозь тёмные, кровавые, мятежные и, наконец, рассветающие века.
Вы поняли великое достоинство французского историка.
Поймите же и то, что Россия никогда ничего не имела общего с остальное Европою; что история её требует другой мысли, другой формулы (выделено – Г.С), как мысли и формулы, выведенные Гизотом из истории христианского Запада. Не говорите: иначе нельзя было быть».
Невольно подумал: хорошо бы приведённые слова русского гения вывесить на стенде в нынешней Государственной Думе. Чтобы «представители народа» помнили о России, а не бубнили, как попугаи в своих выступлениях: «А вот в Америке, а вот в Европе…».
Излюблённую мысль об особом пути России в Истории человечества Пушкин не раз обозначал и развивал в самых разных по тематике своих публикациях. Смею утверждать, что данная мысль (а в ней легко открыть целую философию!) составляла «краеугольный камень» его творчества. Это легко обнаружить в статьях и очерках «Мои замечания о русском театре», «О предисловии г-на Лемонте к переводу басен И.А.Крылова», «Если звание любителя отечественной литературы…», «Письмо к издателю «Московского вестника», «Отрывок из литературных летописей» и ещё в целом ряде.
Словно драгоценный жемчуг, нахожу в публицистике Александра Сергеевича щедрые россыпи высказываний о литературном труде, языке, призвании литератора. Просто даже упомянуть их все – дело нереальное.
Отмечу лишь некоторые.
«Народность в писателе есть достоинство, которое вполне может быть оценено одними соотечественниками, - считал он, - для других оно или не существует, или даже может показаться пороком.
Климат, образ правления, вера дают каждому народу особенную физиономию, которая более или мене отражается в зеркале поэзии. Есть образ мыслей и чувствований, есть тьма обычаев, поверий и привычек, принадлежащих исключительно какому-нибудь народу».
В отзыве на книгу поэта Николая Гнедича (он перевёл с греческого на русский язык и выпустил великую поэму Гомера «Илиада») Пушкин обозначил признаки литературного таланта.
«Когда писатели, избалованные минутными успехами, большей частью устремились на блестящие безделки, когда талант чуждается труда, когда поэзия не есть благоговейное служение, но токмо легкомысленное занятие, – с чувством глубокого уважения и благодарности взираем на поэта, посвятившего гордо годы исключительному труду, бескорыстным вдохновением и совершению единого, высокого подвига, – писал он. – Русская Илиада перед нами. Приступим к её изучению, дабы со временем отдать отчёт нашим читателям о книге, долженствующей иметь важное влияние на отечественную словесность».
Поэт укорял «наших писателей» за то, что признавали «за низость изъяснить просто вещи самые обыкновенные», но сами же «оживляли» повествование «вялыми метафорами». «Точность и краткость – вот первые достоинства прозы, – наставлял Пушкин. – Она требует мыслей и мыслей – без них блестящие выражения ни к чему не служат».
Теперь редко вспоминают, что Александр Сергеевич Пушкин волею Божьей, волею таланта, стечением обстоятельств явился создателем современного литературного языка. На нём продолжают писать нынешние авторы и говорить все люди. Язык – стержень культуры, дивный обруч, удерживающий народ от распада. Наверное, потому видим у Пушкина постоянное, напряжённое внимание к родному языку. Он горой вставал на его защиту, осуждая моду времени: «… все наши знания, все наши понятия с младенчества почерпнули мы в книгах иностранных, мы привыкли мыслить на чужом языке (выделено – Г.С.)».
Хотя вот он, рядом, свой родной язык, только, как говорится, протяни руку. «Как материал словесности, язык славяно-русский имеет неоспоримые
превосходства (выделено – Г.С.) пред всеми европейскими: судьба его была чрезвычайно счастлива».
В заметках «Опровержение на критики» Пушкин добавлял: «Разговорный язык простого народа (не читающего иностранных книг и, слава Богу, не выражающего, как мы, своих мыслей на французском языке) достоин также глубочайших исследований. … Не худо и нам иногда прислушиваться к московским просвирням. Они говорят удивительно чистым и правильным языком».
Да, чистый и правильный язык – великое достояние народа!
Будем же помнить предостережения Пушкина и начнём беречь русский язык от посягательств и с Запада, и с Востока.
Геннадий Алексеевич Сазонов, член Союза писателей России, Вологда
