В первой части заглавия статьи пять слов. И два из них иностранные. Это, возможно, реальная пропорция русского сознания. Две пятых его части не свои, заимствованные.
И задача власти, как регулятора культурных процессов, видится в снижении доли иностранного в нашем сознании.
Взять те же выборы. Тоже ведь идея иностранная. Сколько бы не говорили о выборах по типу вече в Новгороде или Пскове, ведь там был обычный местечковый процесс, где все друг друга знают лично. Вроде демократии в греческих полисах, где население не превышало нескольких тысяч человек и право выбирать имели едва четверть жителей. Ограниченная группа может устроить выборы. Но в масштабах страны это нечто другое.
Уже сто лет у нас нет самодержавия. А матрица власти одного лица, по сути самодержавия, никуда не ушла.
Уж за сотню лет, казалось, можно было бы провести хотя бы одни выборы по западному образцу. То есть выборы кандидатов равных по возможностям. Так ведь не было такого ни разу. Меняются власти, режимы, идеологии, элиты, а суть остаётся. Общество всё равно консолидируются вокруг одного лица, выдвинутого национальной элитой. Если и появляется конкурент, то это иностранный агент. Каковыми были в 1917 году коммунисты, впоследствии просто поменявшие сами себя по личному составу на патриотов через механизм репрессий. Или в наше время тот же покойный Навальный.
Сама национальная, народная среда, включая элиту, политических конкурентов не растит, не создаёт, как ни старается администрация президента инициировать в нашем политическим поле множество мнений.
Мнения-то есть! Но центров силы больше одного не бывает. Так как это смертельно! Как смертельно это было когда, кроме Москвы, центр силы в 1990-х появился в Грозном. Как смертельно это сейчас, при появлении центра силы в Киеве.
Эти центры силы никогда не будут взаимодействовать по типу американских штатов. Так как штаты, как и породившая их островная Англия, это острова или оазисы в политической пустыне, не знавшие конкурентного окружения и военных угроз. У нас же разные центры силы предполагают снижение обороноспособности и неизбежную гибель от всегда стоящей у порога внешней агрессии. И потому они вынуждены уничтожать друг друга до победы одного из них.
Причём всякий раз у нас конкурентные силы возникают на базе иностранной помощи в финансах, оружии и поддержки на международном уровне.
Так было с коммунистами, у которых на фоне военного кризиса Первой Мировой войны на деньги иностранцев получилось захватить и удержать власть. Так было двадцать лет тому назад с Чечнёй. Тоже происходит сегодня с Украиной.
Заимствуя выборы властей как внешнюю форму выражения и формирования народного мнения – плебисцит, власть в России никогда не формируется на конкурентной основе. А только на основе консолидации.
Свобода слова и мнений и сегодня в насыщенной информационной среде реально помогает консолидации общества вокруг одной политической фигуры. При разумном законном подавлении экстремистских течений и осознанного отношения к рискам в политике, экономике и обществе, такая формула политического устройства, как показывает практика, может успешно существовать.
Но не очень долго... Потому что суть устройства общества и суть устройства власти у нас формально и практически не совпадают....
Так при появлении гражданского общества в эпоху самодержавия власть не смогла настроить общество таким образом, чтобы свобода мнений и модель самодержавия могли уживаться.
Оставаясь самодержавным государством, Россия пыталась подражать многопартийным республиканским или островным конституционно-монархическим моделям англосаксов, где центров силы традиционно всегда множество.
В результате из довольно либеральной самодержавной монархии Россия скатилась в жуткий, полный трагизма деспотизм и не прекращённую по сей день гражданскую войну.
Есть причины у трагизма и величия нашей истории...
То же было в сути СССР, воспроизводившего ту же проблему самодержавия. Множество республик, то есть множество потенциальных национальных политик, мнений и соответствующих экономически интересов, были, как при самодержавии, скреплены абсолютной властью руководства единой компартии.
Ныне также самодержавная по принципам создания и существования власть президента, формально описана конституцией в англосаксонской традиции, но фактически в русских традициях целиком зависит от эффективности личности президента, подобранного им ближнего окружения и, в конечном счёте, управляющей обществом элиты.
Парадоксально, но принцип одного центра силы создаёт проблему потенциально неизбежного во времени кризиса этого единственного центра.
При таком кризисе власть может обрушиться как карточный домик. Что двадцатый век множество раз доказал. Любой единственный центр силы в государстве рано или поздно можно подточить враждебными и вредными влияниями извне и изнутри. Отсутствие другого конкурентного центра силы не даёт возможности перехватить власть и избежать трагедии смены элитарного слоя.
Но повторюсь, Россия, так и задумана! И, похоже, что не людьми...
Поэтому, изжив элитарный потенциал единственного центра власти, потенциал политический и, соответственно, культурный, Россия приобретает кризисы, в ходе которых практически полностью меняется культурный, элитарный слой общества. На Западе, при множестве центров сил, элиты не меняются... Там просто меняются центры силы...
Но такая политическая культура влечёт неизбежный однажды кризис элиты, которая не умеет меняться... А это крах страны, государства и народа.
Россия обладает этим уникальным историческим опытом смены элит.
У нас такие смены элит чаще происходили через механизмы заимствования политической культуры извне. Иногда, как сейчас и как уже бывало в нашей истории, это происходит через механизм выражения собственного национального культурного потенциала.
Но это всё тот же механизм сноса, тотальной смены или жёсткой фильтрации элит и соответствующей им политической культуры, как и культуры в широком смысле. При воспроизводстве всё той же матрицы самодержавного устройства власти. Одного центра силы.
Мы привычно пеняем действующему президенту на то, что он не подготовил себе преемника. Так не он один готовит! Такую фигуру, в условиях практического самодержавия готовит и выдвигает элита, потенциально способная к развитию. Короля ведь делает свита...
У нас же фактически идёт смена или чистка элиты. Но без смены принципа правления, как практиковалось в 20 веке. И даже без смены первого лица, фактического самодержца.
История уплотняется во времени. И меняются политического технологии. Насилие ранее необходимое при осуществлении смены элит заменяют информация и основанные на ее потоках методы формирования общественного мнения.
К примеру, если ещё недавно изъять из общественного поля одиозного деятеля культуры, а уж тем более массы таких личностей, без репрессий было невозможно, то сейчас достаточно широко осветить какую-нибудь голую вечеринку...
Принцип самодержавного устройства страны сейчас, как и столетие назад, находится в противоречии с множественностью политических партий. Другое дело, что партии у нас сейчас ранжированы. Есть основная, провластная и второстепенные, выражающие спектр настроений в обществе.
При таком раскладе политическая система приобретает устойчивость, но опять же, до серьёзных кризисов. Так как принцип одного центра силы исключает выживание элиты в кризис.
Но кризис предполагает смену элит. Не смену центра силы, который не сменяем, так как один! А смену именно элиты!
При таких раскладах получается что вся система стоит не на писанных правилах или законах, а на людях! Но в кризисы люди меняются или заменяются.
А наши конституция и законы, если к ним обратиться для урегулирования проблем, описывают партийную, выборную, основанную на множестве центров силы англосаксонскую систему.
Таким образом, в кризис в России на законы опираться не получается. Только на людей. Новых, которые заранее должны быть готовы. И не по названию – новые, а по сути.
Получается, что механизм распада РФ также заложен в ее политическом устройстве. Как он был заложен в политическом устройстве СССР. Как он был в политическом устройстве Российской Империи после 1905 года. Как он существовал и ранее.
Эти кризисы страна переживала успешно в случае, если смена элит готовилась заранее. Как это сделали Романовы на стыке XVII-XVIII вв. Или Иван Грозный на стыке XVI-XVII вв. Пытались то же Романовы сделать и на стыке XIX-XX вв. Но, видимо, время было упущено на стыке XVIII-XIX веков.
Наполеновско-ротшильдские войны это ещё та загадка истории... Несомненно, что развитие России они «заморозили», при том что необходимость властью осознавалась...
Руководство КПСС эпохи позднего СССР не понимало кризисного состояния системы. И, конечно, не имело программы выращивания новой элиты в недрах старой. Силовые методы были основой их политической культуры. И от этой основы уйти не получилось. При том что исторический опыт не силовой, без гражданской войны смены элит у самодержавной России в ее политической культуре широко присутствует. У властей СССР не получилось осознать временность своей элитарной культуры диктата пролетариев. А накопленный историей страны, многие столетия живущей с одним центром силы, опыт не силовой смены элит своевременно увидеть и заблаговременно применить.
Кстати мировой ментор многопартийной системы – Великобритания – сама конституции не имеет. Так как политическую культуру не описать в правилах.
Сегодня плебисцит доверия к власти, названный выборами, по написанной англосаксами нашей конституции, лишь обеспечивает легитимность практически самодержавной власти российского президента.
А власть, как единственно возможный в России центр силы, сегодня понимает проблему кризиса элиты и необходимость ее смены новой элитой, заранее выращенной и подготовленной к роли управления. Понимает и решает вопросы. Доверию народа соответствует…
Павел Иванович Дмитриев, правовед, публицист
