В Общественной палате РФ на днях состоялся Круглый стол по теме «Великая война: от патриотического подъема – к политическому кризису». Форум организован Фондом исторической перспективы.
Проблематика Первой мировой войны всё более актуальна не только в связи с современной геополитической ситуацией. Но также потому, чтобы объективно проанализировать выдающиеся успехи России в той войне и трагические ошибки этого периода, способствовавшие ускоренному нарастанию системного кризиса в Российской Империи в 1916-1917 гг. Такой подход востребован, чтобы избежать аналогичных ошибок и их последствий в максимально конфликтных геополитических условиях.
Причем немалое число ошибок упомянутого периода были обусловлены, прежде всего, двуличной – иезуитской политикой Антанты в отношении России и Русского – самого протяженного (свыше 3000 км, включая морские акватории), самого кровопролитного фронта Первой мировой: от Балтики и Карпат – до Черного моря, Закавказья и ирано-турецкого приграничья включительно. Напомним, что в отличие других фронтов, России одновременно противостояли все ведущие «центральные» державы – Германия, Австро-Венгрия, Турция и, соответственно, их колоссальная военная мощь.
Но западная Антанта не предпринимала НИКАКИХ военных операций, чтобы отвлечь с Русского фронта часть военных сил противников в периоды их наступлений на этом фронте. Как и в периоды наступлений Русской армии против германских и австро-венгерских войск.
В выступлении С.Н. Базанова (доктор исторических наук, Центр военной истории РАН) вполне объективно отмечается, что страна оказалась «не готовой к затяжной войне. Массовая мобилизация самой трудоспособной части населения страны привела к качественным экономическим и политическим сдвигам» в экономике, как и в целом, «в комплексе межклассовых и межнациональных взаимоотношений».
Поэтому нараставшее с 1915 г. негативное отношение значительной части населения «к ведению царским правительством войны – после военных поражений (в том же году на германском и австро-венгерском фронтах. – прим. А.Ч.) – не обошло и действующую армию». Эксперт подчеркивает, что позиционный характер войны с осени 1916 г. на европейском участке Русского фронта, недостаточное снабжение, всё более ущербные тяготы фронтовой жизни «вызвали падение воинской дисциплины и, как следствие, начало разложения армии». В совокупности, эти и смежные факторы привели к февралю 1917 года. Добавим: вкупе со всё более активной подрывной деятельностью спецслужб Германии, Австро-Венгрии и Турции с целью, в том числе, распада России на марионеточные государства.
В дальнейшем неудивительно, что внутриполитический либерализм в стране, поощряемый Временным правительством, и трагические военные ошибки на Русском фронте, нарастание финансово-экономического кризиса тем более ускорили разложение армии, деморализацию общества и, в результате, – «приближение к Октябрю. К которому большевики тщательно готовились, создавая и в действующей армии свои боевые органы по взятию власти ― военно-революционные комитеты».
Означенная ситуация быстро развивалась, что привело к неспособности оставшейся армии, уже напоминавшей, в буквальном смысле, шагреневую кожу, противостоять противникам. В сложившихся условиях «командованию Юго-Западного, Румынского и Кавказского фронтов ничего другого не оставалось, как вслед за Северным и Западным фронтами заключить перемирия» (октябрь 1917 г. – январь 1918 г.).
Но отметим в этой связи, что вскоре после тех перемирий Румыния более чем на 30 лет оккупировала Бессарабию и северную Буковину. А Турция практически без боёв вскоре заняла почти всю обширную территорию Западной Армении, освобожденную Русской армией в 1914 г. – начале 1917 г. Вслед за этим, Турция начала вторжение в Закавказье, захватив даже Баку – при намеренном попустительстве со стороны большевистской России и британских войск, предусмотрительно оставивших Баку в канун турецкого вторжения. А впоследствии – уже постосманская Турция, с подачи большевистских властей, получила (1920-21 гг.) почти все обширные территории, которые были освобождены Русской армией в войне 1877-78 годов…
Оценки ситуации того периода, в основном схожие с высказанными С.Н. Базановым, содержатся в докладе Е.С. Сенявской (доктор исторических наук, Институт российской истории РАН). Эксперт особо отмечает, что «катастрофическими оказались результаты недоучета русским правительством роли идеологического фактора в Первой мировой войне». Хотя предпринимались немалые усилия для возбуждения патриотических и антигерманских настроений в стране и в армии, такая работа оказалась недостаточно эффективной.
Небезынтересны оценки современным поколением респондентов возможных итогов Первой мировой, приведенные Е. Сенявской. Например, возросло число тех, кто считают неизбежной победу в той войне, если бы не революции 1917 года и не подрывная работа внутри страны.
Такие оценки обусловлены, в том числе, массированной кампанией многих экс-советских историков – распространявших противоположные оценки в советские годы… – и постсоветских историков, проводимой уже более 30-ти лет. Но зачастую в этой кампании замалчиваются вышеупомянутые – стратегические – факторы, отмеченные С.Н. Базановым, Е.С. Сенявской и рядом других экспертов, участвовавших в Круглом столе.
То есть, западные союзники фактически способствовали тяжелым поражениям Русской армии, с очевидными последствиями для внутриполитической ситуации в России. Известно в этой связи, что западные союзники, пользуясь военно-технической и особенно финансовой зависимостью России от них, нередко навязывали русскому командованию те или иные операции с конкретными сроками проведения. А это приводило, в основном, к военным поражениям – по крайней мере, к тяжелым – большей частью невосполнимым потерям российских войск. В то же время не было разработано комплексной социально-экономической программы при сценарии затяжной войны, явно недостаточной была и государственная пропагандистская работа в стране.
Упомянутые и смежные факторы в эскалации кризиса в России подробно отражены в выступлении А.Ю. Тимофеева (Сербский Институт новейшей истории, Белград): «Разочарование военной верхушки Русской армии в верховном главнокомандующем и результатах войны: путь к перевороту в сентябре-октябре 1917 года». Эксперт вполне обосновано утверждает: «Состояние русской армии в сентябре 1917 г. было печальным. Офицеров не хватало, а те, кто был в армии, не хотели воевать и были охвачены различными левыми волнениями. Такое положение, сложившееся уже в 1916 г., представляло угрозу порядку в столице и было основным резервом силы для переворота февраля-марта 1917 г.».
Вдобавок с января по сентябрь 1917 г. инфляция поглотила около 50% стоимости рубля, а в октябре 1917 г. его курс «упал еще на 25%». Военные припасы «были разворованы, дезертиры бежали по домам не только в фурах, но и на крышах, армия превратилась в толпу».
В то же самое время, А. Тимофеев отмечает, что начальник Русского генерального штаба с весны до октября 1917 г. включительно генерал-лейтенант В.В. Матушевский (1874-51 гг.) еще в канун марта 1917-го планировал (!), оказывается, «прибытие огромных запасов военной техники в Швецию» (видимо, имеются в виду поставки от западных союзников в Россию через Швецию), которая была нейтральной. Но эти поставки не были осуществлены.
В свою очередь, О.С. Поршнева (доктор исторических наук, Уральский госуниверситет) сакцентировала внимание на феноменальном патриотическом подъеме в России в 1914 году, который позиционировался как «Вторая отечественная война». Но такая тенденция, заметим, была характерна, прежде всего, для русских и русскоязычных регионов страны. Ибо приоритет именно «защиты единокровных-единоверных братьев-славян», отражённый в манифестах Николая II (Германии и Австро-Венгрии), косвенно – если не впрямую – оставлял как бы за скобками вовлечение нерусских народов/этнических групп в начатую войну. К тому же, Николаем II указывалось, что «Россия, единая по вере и крови с славянскими народами, никогда не взирала на их судьбу безучастно». Насчет судеб других народов – не указывалось.
Но в виду военных поражений 1915-го и усугубления социально-экономических проблем в те годы, эксперт отмечает на рубеже 1916/17 гг. «состояние конфронтации между властью и обществом, усугубление продовольственной, особенно хлебной проблемы, рост протестных настроений и усталость от войны». Что, по данным О. Поршневой, наглядно демонстрируют документы официального и личного происхождения. Соответственно, власть и общество прошли, как отмечает эксперт, путь от единения к конфронтации, завершившейся свержением монархии, а впоследствии – ввиду быстрорастущей недееспособности постмонархической власти – наступил октябрь 1917-го.
Впрочем, следует отметить, что уже в самом начале войны самодержавие, осознавая важнейшую роль в ней польского фактора, выступило за широкую автономию в составе России «всех земель Польши». Хотя точные границы такой Польши не были обозначены. То есть, в Манифесте Великого князя Николая Николаевича 14 августа 1914 г. указывалось, наряду с предстоящей широкой автономией польских земель: «…Хотя сто пятьдесят лет назад Польша была разорвана на части, её душа выжила, и она жила в надежде, что для польского народа наступит час возрождения и примирения с Россией». Но очевидно, что оккупация Германией и, частично, Австро-Венгрией в 1915-м польского региона России не могла способствовать, в контексте этого Манифеста, пророссийской ориентации поляков (тем более в польских районах Германии и Австро-Венгрии).
Свою точку зрения по упомянутым и сопутствующих проблемам изложили другие участники форума – известные историки и политологи. Хочется надеяться, что проблематика Первой мировой войны, весьма актуальная в современных геополитических условиях, будет и впредь среди приоритетных тем историко-политических форумов.
Алексей Алексеевич Чичкин, историк, публицист
2. Ответ на 1, Русский Иван:
1. Увы