В информационном пространстве появилась статья «Белорусский политический кризис как предпосылка для взросления православного церковного сообщества» Натальи Василевич, опубликованная ранее в итальянском журнале «Религии и общество» и заставляющая обратить на себя внимание. Претендуя на статус аналитической, она в значительной мере является программной, проектной. Причем за ней стоит далеко не одно только авторское видение, несомненно убежденное и которое сама публицистка считает «христианским», но и чаяния могущественных сил, которые носят множество разных, но в значительной мере равно справедливых имен – коллективного Запада, коллективного Сороса, масонского интернационала.
Сама Наталья Григорьевна – отнюдь не рядовой публицист и хорошо известна в церковной и политико-оппозиционной среде. Известность эта, увы, не благоприятная для Церкви, хотя сама Наталья, несомненно умный и одаренный человек с несколькими гуманитарными образованиями. Вместе с тем характер этих образований отражает в целом тот глубокий кризис отечественного гуманитарного знания, который сложился еще с советских (и даже дореволюционных) времен и выражен в сильном эпигонстве по отношению к Западу – глубокой подчиненности его духу, идеям и идеалам, далеким и даже противостоящим христианским. Даже если они Христианством прикрываются.
Собственные взгляды Натальи Василевич, отражающиеся в рассматриваемой статье, также хорошо известны. Во многом они выражены институционально – её переходом из Русской Церкви в Константинопольский патриархат, ныне имеющий крайне сомнительный канонический статус после вступления в устойчивую блудную «евхаристическую» связь с раскольниками и самосвятами, не говоря уже об обширном наборе взглядов и практик, в корне чужеродных для Церкви и христианского мира. Это и воинственный экуменизм, и настойчивое обновленчество в церковной жизни, канонах (в частности, касательно устройства Вселенской Церкви), общественных и нравственных учениях, и решительная коллаборация с антихристианскими глобальными силами в лице элит Запада и, прежде всего, США, где находится львиная доля приходов, прихожан и источников доходов стамбульского Фанара. В сущности, Константинопольский патриархат полностью разделяет неолиберальную идеологическую повестку, соглашаясь быть покорным апологетом воли и глашатаем проводников «нового мирового порядка», горячо поддерживая в этом своего собрата из католического Ватикана.
Во всем этом дух Фанара, ведомого патриархом Варфоломеем Архондонисом, близок Наталье Василевич, которая последовательно подчеркивает своё глубокое западничество, приверженность феминизму и идеологии гендерного равенства, либеральному культу гражданских свобод и рыночной демократии, более того, продвижению ЛГБТ-«богословия», антитрадиционализму в целом. К ним добавляется такой же фанариотский евроатлантический геополитический глобализм, нескрываемая ненависть к Русскому миру, русской цивилизации и благосклонность к русофобскому украинскому и литвинскому национализму, в частности, церковному автокефализму, основанному на этнофилетизме, к тому же ложном (отрицающим единство восточных славян, русского народа).
Есть и еще одно общее искушение относительно склонения к греческой церкви – интеллектуальное. Действительно, греческая теология сильно и утонченно интеллектуализирована и зачастую может многим поделиться с Русской Церковью и отечественной богословской мыслью. Однако греческому Православию, в свою очередь, традиционно и ныне как никогда не хватает главного – сердечности и горячей преданности вере, всегда отличавших Православие русское. В итоге, умствования зачастую заводят греков в лукавства, самообман и отступления от самого Православия, что особенно ярко наблюдается в последние годы. Символом такого отступления в современной теологии является авторитетная для греков фигура митрополита-модерниста Иоанна Зизиуласа. А на практике – политика Фанара как таковая. Наталья Василевич и близкие ей по духу белорусские священники модернисты-западники, напротив, обольщаются греческим схоластическим интеллектуализмом и часто посмеиваются над простосердечной русской духовностью, связывая с ней и русское общественно-политическое богословие (в частности, учения об апостасийном Западе, имперском Катехоне и русском Третьем Риме, триаде Православия-Самодержавия-Народности) как-де «такое же суеверное» и «угодливое властям». Закономерным является неприязнь к в основном «мракобесному» русскому монашеству, особенно старцам и даже святым преподобным и святителям, в своих поучениях всегда выступавшими такими «мракобесами».
В целом очерченные выше взгляды Фанара и Натальи Василевич отражаются во всех ее частных постах и развернутых публикациях, в частности, в указанной статье о «политическом взрослении белорусского православного сообщества». Они полностью согласуются с идеологией естественных политических врагов Церкви, Святой Руси и белорусского государства, служа их незамысловатым, но коварным планам. Напомним, что Наталья не только ожидаемо активно поддержала БЧБ-революцию 2020 года, но и вошла в состав революционного Координационного Совета, да еще и создав и возглавив при нем «религиозный департамент», формируя на его базе межконфессиональный религиозный революционный актив. Ныне, пребывая в политической эмиграции, она, подобно своим знаменитым предшественникам от Герцена до Ходарковского, ведет усердную деятельность по продвижению революции и с ней западной цивилизации в умах. В частности, посредством ресурсов «Христианское видение» и «Царква i палiтычны крызiс у Беларусi». Этой цели явно служит и рассматривая статья.
Сама статья, как и прочие подобные, оставляет впечатление двоякости: с одной стороны, выдавания желаемого за действительное и одновременно отнюдь не безобидного намерения посодействовать превращению первого во второе. Можно сразу выделить основные направления идеологической «проповеди»: а) всемерное уничижение священноначалия Русской Церкви и непосредственно епископата ее белорусского Экзархата; б) внесение раскола между священноначалием и монашеством с одной стороны и священством и особенно мирянами с другой стороны; в) вдохновление «независимого» (от пастырей) низового движения мирян по отстаиванию «свободно» понимаемых ими нравственных идеалов; г) в целом «проповедь» «православного» протестантизма, который она (как и Фанар и Ватикан) de facto и представляет, с уничижением «архаичного православия»; сюда же входит и воинственный экуменизм с преодолением всех «предрассудков исключительности»; д) превознесение гражданских свобод (от политических до культурных и гендерных) и охлократической демократии (то есть, не права на добродетель, а право на своеволие) в качестве якобы «христианских ценностей»; е) соединение указанной «новой теологии» с апологией геополитического евроатлантизма с его клише свободного и прогрессивного Запада, жестоких и кровожадных диктатур в России и Беларуси, безобидной и невинно страждущей Украины, защищаемой тем же Западом, «добрым, благородным и пушистым»; ж) эксплуатация действительных заблуждений политики белорусского руководства в десятилетие, предшествующее революции 2020 года, и в самые ее дни, а также некоторые упущения церковных властей.
Мечтой и целью Натальи является то, чтобы данный новый «символ веры» разделило как можно большее число священников и мирян Православной Церкви в Белоруссии. При этом в своих чаяниях она опирается на тот действительный круг лиц, которые активно заявили свои несогласия «с официальной Церковью» в период БЧБ-революции 2020 года и начавшейся в 2022 году войны на Украине. Более того, с этими двумя событиями Наталья связывает как надежды, так и уже видимый для нее сдвиг в православном церковном сообществе в сторону «свободного и правильного христианства» или, говоря ее собственными словами, «демократический и экуменический потенциал массового маломасштабного протеста священнослужителей и верующих, мотивированного их христианской совестью и убеждениями, которые могут стать достоянием общественности, когда откроется следующее окно возможностей». Под этими словами, несомненно, подпишется и коллективные Байден и Сорос.
В первом разделе статьи про «Бело-красно-белый 2020» Наталья разворачивает свой дискурс вокруг «фальсифицированных выборов» и «жестоких полицейских насилия и пыток», который был подробно разобран и развенчан в двух частях статьи «Христианская правда Церкви о БЧБ-революции в Беларуси и истеричное лукавство “церковных” либеральных “правдоборцев”» – о «фальсификации и насилии» и о «либеральном разжигании “не-насилия” и православном миротворчестве». При всей внешней неприглядности произошедшего и небезупречности власти правда, как всегда, была совсем не на стороне революционной толпы, а Церковь поступила мудро. По мнению же автора, «заявления, сделанные официальными церковными властями, были слабы и недостаточно артикулировали легитимность требований протестующих касательно честных выборов, прекращения насилия и ответственности режима за насилие» и потому «не удовлетворили православных участников демократического движения». И именно последних, а не молитвенников и православных консерваторов, Наталья и считает подлинно «взрослыми православными».
Всему епископату белорусского Экзархата Наталья противопоставляет уже покойного гродненского епископа Артемия, «выступившего с публичным обличением лжи и насилия», став «для православных христиан с демократическими убеждениями важным ориентиром в формировании собственных взглядов», да еще и «благодаря позиции которого православные священники в Гродно могли без опасности для своего внутрицерковного статуса открыто выражать свои взгляды в социальных сетях» и, добавим, на улицах. Правда же в том, что владыка Артемий, нуждающийся сейчас отнюдь не в панегириках, а в молитвах о нем, просто-напросто был убежденным западником, безоговорочным антисоветчиком (включая период ВОВ), бело-красно-белым националистом, поборником автокефального отделения Церкви в Белоруссии от Русской Церкви, сторонником украинского фашистского режима, экуменистом, противником церковно-государственного сотрудничества, покровителем всяческого церковного вольнодумства (любимыми «богословами» публично называл протт. А.Шмемана и Г.Митрофанова). При нем церковный Гродно действительно превратился в очаг обновленчества и русофобии, с выдвижением на высшие должности соответствующих клириков, массовым их обучением в Варшавской экуменической академии. Ряд из них позже по идейным соображениям эмигрировали на Запад, а настоятель Кафедрального собора протоиерей Г.Рой перешел в раскольнический Константинопольский патриархат.
Наталья искренне верит, что «в целом иерархия испытала катастрофическое падение авторитета с 2020 года», а «направленность руководства Православной Церкви на сохранение иерархической дисциплины, стабилизируемой и поддерживаемой вертикальным давлением, монополизирующей право представлять Церковь и публично выступать от ее имени, уже не находит понимания среди духовенства и мирян». Более того, – что «белорусская революция, запустившая процесс рефлексии о важности демократических процедур в государстве и необходимости гражданского общества как противовеса институтам власти, также повлияла на аналогичную рефлексию о церковных структурах и лидерстве». При этом «давление и сужение пространства для самовыражения [!] церковных профессионалов и активистов, дисциплина, вступающая в конфликт с совестью, а также репрессии приводят к “утечке мозгов” из официальных церковных структур в самостоятельное церковное сообщество, для которого они могут стать точками сборки». То есть, от либеральной революции в государстве – к либеральной революции в Церкви и наоборот!
Отсюда закономерны и не менее красноречивы ее откровения относительно революционных надежд относительно канонических перспектив Православия: «Православные верующие Беларуси также активно участвовали в различной экуменической деятельности, сотрудничестве и кампаниях. В результате социально-политического кризиса отношение православных к другим христианам существенно изменились, открыв горизонты за пределами типичного православного эксклюзивизма. Молчание православных иерархов и их неспособность осмысленно и пророчески реагировать на кризис подтолкнули православных к тому, чтобы прислушиваться также к голосам католических иерархов и протестантских пасторов». В целом, Наталья ощутила сильный «импульс белорусской революции, придавший независимому церковному движению сильную динамику».
Новый импульс для протестантизации Православной Церкви ожидается ей от войны на Украине, что описывается во втором разделе статьи «Желто-синий 2022: солидарность с Украиной». Ее личное и общее пожелание всей элиты Запада, – чтобы Церковь была ослеплена поверхностным пацифизмом и видела в данной войне нападение «движимого имперскими амбициями» российского руководства при поддержке Московской Патриархии на «невинную и мирную Украину, единодушно наполненную украинскими патриотами, в большинстве своем православными». При этом игнорируется всё: нацистский путч, фашистские методы киевского режима, нацистская мифология и идеология, либеральный сатанизм (вплоть до охраняемых гей-парадов) в политике, 8-летний военный геноцид Донбасса и, наконец, собственно открытые гонения на Православную Церковь на Украине с созданием объединенной псевдоправославной раскольнической церкви ПЦУ, к которой (а также к язычникам, униатам, протестантам и иудеям) и относится львиная доля украинских «патриотов», разделяющих нацистскую идеологию украинства. Добро и зло у нее меняются местами.
Обо всем этом ни сама Наталья, ни вновь восхваляемые ею за поддержку Украины в войне архиепископ Артемий, ни идейно близкий к нему «свободомыслящий» клир, вкупе как бы радеющие за мир, справедливость, ненасилие и даже Христианство, за все эти годы ни обмолвились ни разу. Неудивительно, что ее (и, конечно, всех их) особенно возмущает позиция митрополита Минского Вениамина, «часто рассуждающего о единстве русского, украинского и белорусского народов вплоть до сравнения этого единства с единством Святой Троицы» и «сравнивающего войну с “семейным конфликтом” между “братскими народами”, призывая “помнить о единой купели Крещения, нашем общем духовном наследии, наших святых” и, конечно же, молиться». Очевидно, для «взрослой Церкви», согласно мировоззрению Натальи, молитва – это пустая трата времени.
«Правоту» взглядов по Украине «демократически настроенных православных» Наталья пытается доказать и оправдать «недоумением у украинских православных», «ламентациями и воззваниями клириков Украинской Православной Церкви из Ровенской и Сарненской епархий с призывами к Белорусский Православной Церкви возвысить свой голос и встать на защиту многострадального украинского народа, которые остались без ответа», «дистанцированием бывшей УПЦ МП от Москвы», а также такой «безопасной сборной точкой протеста», как «репосты высказываний епископов и духовенства УПЦ, а также официальных заявлений, таких как обращение Синода Украинской Православной Церкви от 28 февраля и обращение Блаженнейшего Митрополита Киевского Онуфрия от 24 февраля». При этом совершенно игнорируется террор против Церкви либерально-нацистского режима в Киеве, который, согласно взглядам Натальи, никак не нарушает свободный и искренний характер заявлений.
При этом и здесь она выражает убеждение в возникновении у «честного» священства «артикуляции требований личной христианской совести дистанцироваться от равнодушия, лицемерия и поддержки войны церковным руководством, а также оправдать законные ожидания солидарности и поддержки, которые украинский народ, в том числе украинские православные, возлагает на соседний народ», при которой «очень часто антивоенная позиция выражается в критике провоенных [то есть, антифашистских и прорусских – Д.К.] священников, и иерархии Церкви в целом». И коллективную надежду Запада на то, что такая «активность создаст множество самостоятельных “спящих ячеек” и “точек напряженности”, которые сыграют роль поддержки для своих членов и могут стать достоянием общественности, когда откроется очередное окно возможностей».
К счастью, подобные оценки появления недоверия к священноначалию и уж тем паче «разочарования» верующих в Церкви и оттока из нее являются скорее самовнушением и ободрением западных элит. Это подтверждается и сравнительными фото с богослужений, в частности, в самой проблемной прежде Гродненской епархии. Подобная фронда, антицерковный протест характерны не для воцерковленных, а для номинальных «православных» и небольшой группы прихожан (в основном молодежи и импульсивных женщин), зараженных воздействием либеральных клириков и публицистов. Тем более что за последние несколько лет их вес и влияние в белорусской Церкви значительно снизилось. Что, разумеется, никак не отменяет задач профилактики и особенно духовно-мировоззренческой реабилитации того самого круга «прогрессивно-демократических» клириков и их последователей из числа мирян.
Но среди суждений Натальи Василевич нельзя упустить и те, в которых сокрыты ценные советы для самой Церкви. Причем речь идет не только о Белоруссии, но и о всей Русской Православной Церкви.
Среди таковых, прежде всего, выделим упрек в неразвитости идеологическо-просветительского направления служения (важнейшей части церковной миссии) белорусского Экзархата, которое требует одновременного привлечения для себя ресурсов православного богословия общества: «Ни рядовые христиане, ни лидеры христианского общественного мнения, ни церковные официальные лица не имели опыта выработки дискурса публичного богословия в каких бы то ни было вопросах, за исключением, как представляется, противоабортной, традиционно-семейной и патриотической повестки. Особенно это касалось православных христиан, которые едва ли могли рассчитывать на слабые формулировки официальных церковных документов как источник вдохновения для такого богословия и должны были кустарным путем разработать свой собственный богословский подход». Наталья прямо признается, что хотела бы, чтобы таковой был «благосклонным к правам человека, демократии, верховенству закона, иногда даже противоречащим действующим официальным документам и положениям». Для Церкви же крайне важно развить свой, охранительно-святоотеческий взгляд и голос на общие общественные процессы и частные события и явления.
Далее, во-вторых, следует справедливое наблюдение об отсутствии развитого православного гражданского общества, вырастить которое призвана сама Церковь: «У православных никогда не было сильных религиозных НГО, за исключением пролайф-организаций, но уже была вовлеченность в разнообразные и часто пересекающиеся неформальные сети…, теперь же эти сети и группы обрели политическое значение». Как видим, неприятная альтернатива для Церкви сходна с государственной: если не растить идейно-патриотическое сообщество, то на его месте вырастет (или, точнее, будет выращено) идейно-либерально-революционное.
При этом, как верно отмечается, богословие общества и православное гражданское общество тесно взаимосвязаны: сама жизнедеятельность «требует от активистов выработки богословских аргументов по спорным вопросам, вложения вопросов, которые затрагивают совесть, и нравственных интуиций в понятия, которые будут совместно формулироваться и разделяться; а также развития коммуникативной стратегии, чтобы делиться этими идеями и убеждениями с другими православными, с иерархией и обществом в целом, чтобы объяснить социальное применение собственной веры развернуто и привлекательно, но и не слишком политизированно, оставаясь в рамках христианского этоса. Такого рода взаимодействия стимулируют создание самостоятельного мирянского сообщества и способствуют повышению богословской компетентности». И снова: «очень часто эти взаимодействия также происходят в качестве альтернативы и даже вопреки иерархии», чего так хотелось бы врагам Церкви и так нежелательно для нее самой!
Наконец, в-третьих, тонко подмечаются значительные недоработки в Церкви в плане соборности: «Отсутствие какой-либо обратной связи между иерархией и народом, оставляющее последний без каких-либо легальных механизмов выражения собственных надежд и разочарований, усиливает отчуждение между ними». Отчуждение, конечно, притянуто здесь за уши, но вот огромный потенциал соборности, в том числе в плане миссии в невоцерковленном народе, действительно пропадает. И дело здесь не в опасении иерархии за свои власть и комфорт, как хочет представить это Наталья, а в инерции предыдущих эпох, тяжелом наследии Синодального и особенно советского периода истории Русской Церкви.
Одним словом, есть над чем задуматься.
Дмитрий Куницкий, научный сотрудник Института философии НАН, Минск
