Ювенальный гнойник на теле Новосибирска

Говорят, что после того, как «коллективный Запад» совершил каминг-аут в отношении России, а по-русски говоря, раскрыл нам глаза на то, что все эти годы «партнёрства» он продолжал нас всех – именно нас, народ, – люто ненавидеть, началось очищение от налипшей за три десятилетия грязи «европейских ценностей». Возможно, это и так, хотя внешне очищение пока никак не проявляется. Да и не может этот процесс быть быстрым – слишком толстым слоем морально-нравственных нечистот мы покрылись, чтобы смыть их в одночасье. А, как известно, под коркой грязи всегда много микробов, которые вызывают различные воспаления, вплоть до гнойных поражений.

В жизни современного российского общества роль болезнетворных бактерий играют не только проплаченные иностранные агенты влияния – как раз с ними-то всё гораздо проще: их выявили, выставили на обозрение, и они уже оказались наполовину обезвреженными. Проблема в том, что с 90-х годов наши «заклятые друзья» занимались проведением на территории страны массового, если можно так выразиться, социального психо-биологического эксперимента по внедрению в сознание российских чиновников, педагогов и прочих людей, работа которых связана с общением с обычными гражданами, неких психологических вирусов. За прошедшие годы под их влиянием сознание многих из таких работников оказалось безнадежно измененным. Но, так как они продолжают заниматься – и даже, порой, весьма успешно, – своей деятельностью, вред, нанесенный ими здоровью нашего общества в целом, трудно переоценить.

Лоббисты СБН на сибирских просторах. Наиболее болезненной для каждого из нас является тема семейно-бытовых отношений, проблема отцов / матерей и детей. Так или иначе, она касается любого человека. Не столь давно, всего 2 года тому назад, мы отразили нападение на наши семьи со стороны прозападного либерально-феминистского лобби в Госдуме и НКО, занимающихся вопросами якобы защиты матерей и детей от жестокого обращения, которое выразилось в истеричном муссировании темы «семейно-бытового насилия» и угрозе принятия специального закона о СБН.

Но в прошлом году, по всей видимости, должна была состояться новая атака всё в том же направлении. Об этом свидетельствует вал публикаций, посвящённых теме жестокого обращения с жёнами и с детьми, который начал подниматься в СМИ в конце лета 2021 года и особенно возрос той же осенью. У нас в Новосибирске «под раздачу» попала многодетная семья, в которой «очень вовремя» произошёл семейный конфликт.

Для меня до сих пор остается открытым вопрос: кто «слил» в «Комсомолку» информацию о том, что некий мальчик – один из многих тысяч в нашем полуторамиллионном городе, пришёл в одну из многих школ Новосибирска с синяком? Кто дал журналистам наводку? С чьего благословения публикация была мгновенно подхвачена другими изданиями и представлена в «нужном» свете? Кто стоит за организацией этой информационной кампании? Из какого ведомства поступил заказ – из силовых структур, органов законодательной или исполнительной власти?

Ведь всё было в лучших традициях раскручивания темы «семейно-бытового насилия»: смакование журналистами местных СМИ леденящих кровь подробностей об отце-изверге, избивавшем приёмного сына ногами, при молчаливом попустительстве матери, заламывание рук педагогов и официальных лиц, оперативно отреагировавших на вопиющий факт и изъявших ребенка прямо с уроков, гневные комментарии многочисленных читателей, клеймящих позором абсолютно неизвестную им женщину, посмевшую встать на защиту мужа...

Правда, потом оказалось, что всё было не так уж катастрофично, и «отец-изверг» при ближайшем рассмотрении вовсе не был садистом, постоянно пинавшим ребенка об стену, да и сам мальчик признал, что был наказан хоть и строго, но за дело, так как отнёс в школу все золотые украшения матери, чтобы откупиться от своих обидчиков. И журналист «Комсомолки», первым опубликовавший статью, как позже выяснилось, вполне даже симпатизировал матери и вовсе не считал её монстром. Но процесс был уже запущен...

Учитель уже не педагог? Скоро будет год, как сына разлучили с матерью – разлучили жестоко, запретив с ней видеться. Всё произошло полностью в духе западных стандартов ювенальной юстиции, которой наше общество сопротивляется, начиная с нулевых годов. Но которая неотвратимо внедряется на всех уровнях, потому что сознание тех, кто занимается семейными проблемами, отравлено ювенальным ядом настолько, что они уже не осознают бесчеловечности своих методов «защиты» детей от родителей.

Впрочем, ювенальные вирусы подтачивают мозги не только сотрудников органов опеки, о которых речь ещё впереди. Эта история вызывает вопросы и к представителям системы образования. Как и когда наши школы успели превратиться в место, где, кроме «предоставления образовательных услуг», за детьми шпионят и по своему произволу решают их судьбу на долгие месяцы, если не годы? С каких пор учителя перестали использовать в общении с учениками и их родителями принципы педагогики?

Ведь если бы в тот роковой день вместо того, чтобы сразу звонить в полицию, учитель или завуч просто вызвали бы родителей и откровенно с ними поговорили, никаких проблем бы не возникло. И мальчик остался бы в окружении близких ему и родных людей, и инцидент с передачей золотых украшений кому-то из школьников был бы решён педагогическими мерами, ко всеобщей пользе. И отца бы не осудили на шесть (!) лет, словно он злейший враг своему сыну, которого он в младенческом возрасте спас от смерти, выходив во время тяжелейшей болезни.

За все долгие месяцы продолжающей развиваться трагедии у педагогического коллектива ни разу не промелькнула мысль о чудовищности того, что они сделали. Ни один из учителей не только не пришёл и не извинился перед матерью, не спросил, чем он может помочь ей, по вине школы оказавшейся в очень трудной жизненной ситуации. Наоборот, защищая себя, точнее, свои амбиции и полную педагогическую несостоятельность, они дружно постарались опорочить перед официальными лицами и родителей, и старшую сестру мальчика, отказавшуюся посещать это учебное заведение после всего случившегося. Девятиклассница, бывшая отличница, предпочла лучше остаться без образования, чем учиться чему-то у этих людей. И своим поступком она невольно подчеркнула ту пропасть, которая нынче пролегает между обычными людьми, живущими по законам нормальной, человеческой логики, – и теми, чье сознание завирусовано западными ценностями и западным пониманием морали.

«Право» детей на... изъятие. О сотрудниках органов опеки, об их – даже не чёрствости, а какой-то полной психологической невосприимчивости таких понятий как обычные родительско-детские отношения, которые никогда не бывают идеальными, абсолютно бесконфликтными, писали уже не раз. Количество публикаций, посвящённых поводам изъятия детей из семьи, вполне может потянуть на многотомную антологию жестокости в стремлении защитить некие виртуальные права детей, нередко радикально расходящиеся с прописанными в российском законодательстве, но активно практикуемые, по примеру всё того же «просвещённого» Запада.

Так как большинство социальных работников (особенно прошедших повышение квалификации на иностранные гранты) в своей деятельности опирается именно на их методички, нет ничего удивительного в том, что на протяжении 10 месяцев сотрудники органов опеки того района, в котором проживает пострадавшая от их «заботы» семья, не сделали ни одного телодвижения, которое можно было бы расценить в полном смысле слова как опеку, то есть защиту её прав и интересов. Наоборот, в июне этого года ими было инициировано судебное рассмотрение вопроса о лишении матери родительских прав на всех её четверых детей, включая и родившуюся в феврале дочку. За что – а просто так, потому что по-другому «защищать права» они не умеют.

И здесь снова возникает вопрос, который уже не раз поднимался в родительских сообществах: на основании чего в российском законодательстве и в представлении социальных работников родители и дети априори находятся по разные стороны баррикады? Не пора ли уже, в порядке «очищения», ликвидировать этот насильственно возведённый барьер и соединить понятия «права детей» и «права родителей» в одно общее – «права семьи»? И бороться не с родителями за права детей, а за право родителей и детей вместе преодолевать жизненные неурядицы, какими бы сложными они ни были.

«Это просто праздник какой-то!» (© Карабас-Барабас). Можно долго гадать, откуда у сотрудниц, работающих в органах опеки и в приютах, точнее, в социально-реабилитационных центрах для детей, оставшихся без попечения родителей, ярая антипатия к тем самым родителям своих подопечных – не только неблагополучным, но и вполне нормальным, как мама изъятого мальчика, сама имеющая педагогическое образование.

Возможно, так проявляется усвоенное ими «европейское» представление о статусе родителя, который всегда неправ и всегда враг своему родному ребенку. Либо это один из симптомов их профессионального выгорания. Или у этих женщин имеются свои семейные проблемы, и они вымещают озлобленность за несложившуюся личную жизнь на таких, как наша героиня. Иначе трудно объяснить, почему директор ГБУ НСО СРЦ «Виктория» Хихлова З.И. на протяжении 9 месяцев запрещала матери, не только не лишённой родительских прав, но даже не ограниченной в них, видеться со своим сыном и даже просто передавать ему посылки с домашними лакомствами. Мало того, 23 сентября она прислала официальный ответ на ее обращение, написанный в таких непозволительно оскорбительных выражениях, после которых, по идее, необходимо ставить вопрос о профессиональной пригодности самого руководителя приюта.

Вот несколько цитат из этого документа: «Уважаемая <имя отчество>! Напоминаю Вам, что Ваш сын <фамилия имя> помещен в ГБУ НСО «Социально-реабилитационный центр для несовершеннолетних «Виктория» по акту полиции по причине преступных действий (систематических истязаний, унижения чести и достоинства малолетних, находящихся в беспомощном состоянии), которые происходили в Вашей семье на Ваших глазах с молчаливого согласия и предотвратить которые Вы не могли или не хотели, т.к. от Вас нет ни одного заявления в правоохранительные органы по данному факту.

<Фамилия имя>, благодаря государству, находится в нормальных условиях, обеспечен всем необходимым, он активно участвует в культурно-массовых мероприятиях учреждения. Никто не может лишать ребенка праздника (!!– Г.П.). С ним активно работают педагоги и педагоги-психологи, пытаются минимизировать тот ущерб, который был ему причинен (выделено мной – Г.П.). <…> Еще раз разъясняю, что наше учреждение – это не приют, а организация, которая полноценно занимается воспитанием детей, которых родители по тем или иным причинам обижали и не хотели ими заниматься, фактически бросив».

Не спешите возмущаться по поводу якобы «систематических истязаний, унижения чести и достоинства», происходивших с «попустительства» матери. Эта лексика, направленная на разжигание отрицательных эмоций против родителей, – из арсенала ювеналов, активно протаскивавших закон «О семейно-бытовом насилии» в 2019 году. А они её приняли на вооружение с подачи своих западных кураторов из Франции и Норвегии, – стран, где ювенальная юстиция особенно свирепствует в отношении славянских детей. То, что директор ГБУ НСО СРЦ «Виктория» ее использует в официальной переписке, говорит о том, что она полностью находится под влиянием западных ювенальных технологий, поэтому ожидать от нее понимания сложности процесса семейного воспитания бесполезно.

Это подтверждает следующий пассаж, в котором руководитель социального учреждения для детей невольно до конца раскрывает свои взгляды на семью.

По убеждению З.И. Хихловой, отобрав вполне себе домашнего девятилетнего ребенка у родной матери – причём мнением мальчика на этот счет никто не интересовался, – по сути, арестовав его прямо в здании школы и под конвоем полиции насильно поместив в СЦР, среди чужих людей, разлучив с родными сестрой и братом, принудив общаться лишь с незнакомыми, такими же изъятыми детьми, находящимися в таком же стрессовом состоянии, государство в лице представителей органов опеки и её, как директора приюта, поступило вполне гуманно и правильно. Внезапно лишив ребенка родного дома и заменив его казенной обстановкой, оно взамен материнского тепла устраивает ему праздники на очерченной по периметру высокой решеткой территории приюта. При этом, наверное, для полноты восприятия «праздничной атмосферы», с ним «активно работают» психологи, в течение долгого времени настраивая против родителей и объясняя его «права». Хотя... лично побывав в СРЦ «Виктория», пообщавшись с запуганным мальчуганом и некоторыми педагогами этого заведения, по своему поведению больше напоминающими тюремных надзирателей, я глубоко сомневаюсь в допустимости самой возможности информирования детей и тем более отстаивания ими здесь каких-то своих прав. Они существуют лишь в воображении чиновников как причина для изъятия из семьи – не более того.

Или нет? Должен же быть кто-то из официальных лиц, кого, действительно, волнует защита интересов этого конкретного мальчика?

«Обещанного три года ждут». Становление института Уполномоченного по правам ребенка в нашей стране началось в далеком 1998 году, с запуском пилотного проекта по введению этой должности в отдельных регионах. То есть в тот тяжёлый период, когда Россия полностью сдала все свои позиции и, практически, находилась под внешним управлением. Влияние пресловутых «западных партнёров», в том числе и таких организаций как фонд Сороса и ЮНИСЕФ, известных своей поддержкой однополых браков, «гендерного разнообразия», пропагандой стерилизации и абортов, было тогда огромным. Поэтому вводимая структура детских омбудсменов изначально выстраивалась в проювенальном духе, для того, чтобы под предлогом «защиты прав» окончательно оторвать детей от родителей. Скорее всего, подразумевалось, что «упыри», как их тут же метко окрестили в народе, будут способствовать разрушению российской семьи, росту социального сиротства и отправке «невостребованных» русских детей в Европу и США.

Должность Уполномоченного по правам ребенка при Президенте РФ была учреждена 1 сентября 2009 года. Спустя пять лет подобный пост был создан и в Новосибирской области. С 2019 года его занимает бывший член Совета Федерации Федерального собрания Российской Федерации, позднее – заместитель руководителя администрации Губернатора и Правительства Новосибирской области Н.Н. Болтенко.

К ней и обратились 22 августа этого года представители общественности Новосибирска, обеспокоенные тем, что мальчик, о котором идет речь, оказался заложником в руках чиновников, по своему личному произволу трактующих его «права» и препятствующих возвращению домой. Даже рассуждая в рамках их ювенальной логики, нельзя не признать абсурдности существующего положения дел: ведь если отец-«изверг» с октября прошлого года находится под стражей, а мать в «истязаниях и моральном насилии» никто ни разу не обвинил, то, следовательно, повод для изъятия исчез и дом стал для ребенка безопасным местом. Тем не менее, он до сих пор не на свободе и видит родных людей чаще всего лишь через железные прутья приютского забора.

Н.Н. Болтенко внимательно выслушала все доводы посетителей, среди которых был юрист, официально представляющий интересы семьи, и пообещала – в присутствии не только общественников, которые вели аудиозапись беседы, но и представительницы аппарата Уполномоченного по правам ребенка в Новосибирской области, – сделать следующие шаги для разрешения сложившейся ситуации:

1) запросить школу, почему старшей дочери не была предоставлена возможность получить аттестацию;

2) запросить поликлинику о состоянии здоровья младшей дочери, в связи с предоставленной органами опеки информацией о том, что мать якобы отказывается от прививок и диспансерного наблюдения грудного ребенка (это нынче расценивается как основание для изъятия);

3) в течение последующей недели обратиться к независимым психологам из ГБУ НСО ОЦДК и из Новосибирского педагогического университета с целью проведения совместной встречи с мальчиком и лично оценить его психологическое состояние;

4) лично посетить семью, чтобы составить о ней собственное мнение;

5) предоставить имеющийся в распоряжении аппарата Уполномоченного документ о причинах запрета на общение матери с сыном с момента его изъятия до окончания следствия в июле 2022 года;

Кроме того, новосибирский омбудсмен пообещала приложить «все усилия, чтобы вернуть его в семью».

Прошёл месяц. На многочисленные звонки людей, бывших на встрече, никто в аппарате УПР по НСО трубку не поднимал (не так давно в органах власти установили телефоны с автоматическим определителем номера, что позволяет избежать нежелательного общения с назойливыми представителями общественности). Поэтому трудно судить о том, в каком объеме Н.Н. Болтенко были выполнены первые три пункта данных ею обещаний.

Что касается оставшихся трёх, в том числе заверения «приложить все усилия» по возвращению домой мальчика, которому за одиннадцатимесячный срок его заточения в стенах приюта исполнилось уже 10 лет, то воз и ныне там. Никто из аппарата детского омбудсмена так и не встретился с матерью, никто не поинтересовался, будет ли её старшая дочь продолжать обучение. Никто не предоставил общественности упомянутый выше документ, который бы узаконивал многомесячное содержание ребенка под стражей в режимном учреждении, коим фактически является ГБУ НСО СРЦ «Виктория» с его строжайшей пропускной системой, видеонаблюдением и крепкими кодовыми запорами.

В официальном ответе от 08.09.2022, направленном в адрес юриста, защищающего интересы матери в суде, значится лишь, что на основании «определения ... районного суда города Новосибирска от 22.07.2022 «несовершеннолетний Б. на период до вступления решения суда (о лишении его отца и матери родительских прав – Г.П.) в законную силу будет находиться в учреждении». То есть общий срок его неволи может продлиться и год, и больше.

При этом отмечается, что «Несовершеннолетний Б. по результатам обучения в 2021-2022 учебном году аттестован по всем предметам», а также что «ребенок принимает активное участие в мероприятиях учреждения, с удовольствием занимается в кружках дополнительного образования. На сегодняшний день состояние несовершеннолетнего Б. удовлетворительное, ребенок соматически здоров».

Вопрос о том, так ли он здоров психологически, Н.Н. Болтенко оставила открытым, видимо, не посчитав нужным предоставлять эту информацию своим респондентам.

Время очищения уже близко. В свое время П.А. Астахов, проработавший на посту Уполномоченного по правам ребенка при Президенте РФ почти 7 лет, немало сделал для того, чтобы как-то «облагородить» свою должность и принести реальную пользу. Но сама эта структура, как и современная система органов опеки, и детских социально-реабилитационных учреждений, была изначально гнилой, созданной для продвижения ювенальных технологий, – искусственно противопоставляющего детей родителям западного изобретения, противоречащего всему опыту человеческой истории и складывавшихся веками национальных систем воспитания.

На «теле» новосибирской системы исполнительной власти, под плотным панцирем признанных непререкаемыми догматов «европейских ценностей», давно уже сформировался огромный гнойник, который поразил и органы образования, и органы опеки, и сам аппарат защиты прав детей. Если сейчас его не вскрыть, упустить время, то он распространится и на остальные, пока еще дееспособные органы, заражая их зловонной гнилью.

Для этого необходимо привлечь к ответу всех тех, кто инициировал в Новосибирске это насилие над многодетной семьёй. Кто организовал информационный вброс. Кто вместо внимательного рассмотрения причин конфликта и предложения решить проблему с обидчиками ребенка педагогическими мерами, фактически, сломал ему жизнь, потому что такие психологические травмы бесследно не проходят. Кто сломал жизнь его отцу и лишил остальных детей отцовской заботы, а жену – любящего мужа. Кто до сих пор упорно удерживает мальчика в приюте под предлогом того, что он «с удовольствием занимается в кружках дополнительного образования», а после общения с родными грустит и тем самым портит себе «праздник» в казенном доме. Кто, наконец, обещал приложить «все усилия, чтобы вернуть ребенка в семью», но не сделал в этом направлении ни одного, даже самого маленького шага, – тем самым, по большому счету, предав и тех, кому было дано это публичное обещание, и пострадавшего мальчика, и его мать, и сами принципы истинной защиты прав детей на родной дом и родную семью.

До тех пор, пока они не получат какое-либо наказание, каждый по своим «заслугам», – пусть даже это будет лишь общественное порицание, – нравственного очищение нашего общества от заразы «европейских ценностей» не будет. Но я надеюсь, что рано или поздно это все же произойдёт, потому что «красные линии» в отношении семьи ими уже пройдены.

Галина Анатольевна Пырх, член Союза журналистов России, директор Межрегионального правозащитного центра «Соотечественник», Новосибирск