Почему я против смертной казни

Не так давно министр внутренних дел Владимир Колокольцев высказался за восстановление смертной казни за особо тяжкие преступления. А после убийства пятилетней девочки в Костроме еще более решительно заявил телеканалу «360» депутат Госдумы Султан Хамзаев: «Стою на своём: нужно отменить мораторий на смертную казнь для педофилов, рецидивистов и убийц».

Думается, что подавляющее число наших сограждан полностью разделяет такую позицию. Действительно, в обществе не может быть места изуверам и маньякам, и каждое очередное преступление, потрясающее своей жестокостью и садизмом, лишь укрепляет людей в этой позиции. Разделял бы её и автор настоящих заметок, если бы не одно «но». Этим «но» является недоверие к нынешней следственно-судебной системе.

Вспомним немало случаев, когда одним казнокрадам, наворовавшим многие миллионы, позволяли сбежать за границу, других содержали под комфортным домашним арестом, а потом амнистировали, третьих вообще уводили от уголовного преследования, зато наворовавшим несколько десятков тысяч давали срок «по полной». Вспомним случаи, когда кавказские убийцы русских парней, вступившихся за девушек, получали условные сроки, поскольку де русские сами напали на них, и невинные кавказцы зарезали их в порядке самообороны. Вспомним множество случаев, когда к тюремному заключению приговаривали русских людей по статьям 280 и 282 УК за защиту национальных интересов, в то время как за проявления русофобии, за разжигание ненависти и вражды к русскому народу уголовных дел практически не было. Вспомним множество случаев, когда при обыске в квартиру подозреваемого подбрасывали наркотики и даже оружие.

Вспомним, что есть такое понятие как «раскрываемость преступлений». Бывает, что оперативники и следователи готовы идти на фальсификацию уголовных дел, чтобы поднять этот показатель. А когда совершается громкое преступление, начальство не только давит на оперативно-следственные органы, но и ставит очень жёсткие сроки, и вероятность фальсификации становится ещё выше.

Наконец, вспомним, что судебное расследование как таковое у нас фактически отсутствует, суды почти всегда поддерживают обвинительные заключения, а случаи, когда уголовные дела закрывают за отсутствием состава или за недоказанностью преступления или когда дела возвращают на доследование, единичны.

Сфальсифицированные дела, в том числе и расстрельные, были и в советское время. Ловили серийных убийц, расстреливали их, но убийства продолжались. Потом выяснялось, что расстреляли «не тех». Бывало и такое, что следователи по особо важным делам из тех, что обладали гипнотическим воздействием, внушали арестованным невиновным, что убийцы именно они, и те искренне в это верили, а на суде даже воспроизводили картину убийства. Нет оснований считать, что следователей-гипнотизёров нет в современной правоохранительной системе.

Вот почему я противник восстановления смертной казни. Вот почему я сторонник пожизненного заключения в одиночных камерах для нелюдей, без права досрочного освобождения – возмездия не менее страшного и не менее справедливого, но всё-таки дающего надежду невиновным.

Валерий Васильевич Габрусенко, публицист, кандидат технических наук, доцент, член-корреспондент Петровской академии наук и искусств